Глава14 Суд

Глава 14 Суд
Лукреций покинул здание тюрьмы в холодный октябрьский день. Судебный процесс по убийству должен был проходить на форуме, где обычно рассматривались дела такого значения.
Лукреций увидел своих судей. Все – почтенные именитые римские граждане. Каждый богат, и у каждого жена и дети. «Пощадят ли они человека, предки которого были рабами, и который не имел ни имений, ни вилл, ни домов в Городе», - думал Лукреций.
В этот момент на трибуну взошел Марк Красс. Он повернул голову туда, где в оковах стоял Лукреций с огромной бородой и нечесаными волосами. Во взгляде Красса не было ни сострадания, ни смущения - лишь бесконечное спокойствие.
«Приступаем к делу», - сказал председательствующий, поставил на пюпитр песочные часы и Красс начал свою речь:
-Я не хотел бы участвовать в этом процессе, но не могу ни отказаться, ни выразить иным образом свое отношение к данному делу. Кто стоит вдали от меня в оковах в цепях. Раб, потомок рабов. Нет, возразите вы мне, Лукреций - свободный гражданин, римский гражданин, скажите вы, о мужи судьи. Но может ли тот, чьи предки вращали жернова на мельницах, быть полноценным римским гражданином. Нет и еще раз нет. В жилах обвиняемого течет рабская кровь, и именно ее наличие, а, вернее, ее избыток и заставил обвиняемого совершить столь дерзкое преступление. Посмотрите на него - как он мерзок, как отвратителен. Да, можете сказать вы, о судьи, Лукреций – раб, но ведь ты сам, Красс, рекомендовал его на должность писца покойному Гермосту. Да, действительно, это было так. И это подтверждает лишь, что все люди несовершенны. Я был обманут, обведен вокруг пальца этим негодяем. И готов нести за это ответственность перед Помпеем, когда он вернется со славой (а я уверен в этом).
Стража застала Лукреция возле окровавленных тел убитых им людей. И в руках у него был кинжал, запачканный кровью. Кровь также была испачкана его одежда. Никого кроме Лукреция в этот момент в комнате не было.
Но я хотел бы сказать не только об этом. Обвиняемый - эпикуреец. А все знают о вреде этого суеверия, как и других привнесенных нам из Греции суеверий.
Красс говорил еще долго. Он в красках изобразил восстание римских рабов и плебеев в случае, если Лукреций будет оправдан. Он также рассказал о том, как познакомился с Лукрецием в его каморке. Он поведал, что в этот момент у Лукреция в гостях была публичная женщина, и дрожащим от гнева голосом обрисовал, как вынужден был скрыть свое лицо тогой, когда она одевалась. Он смаковал образ жизни Лукреция, он привел целый ряд цитат из его незавершенной поэмы, где Лукреций призывал своего друга Меммия, а в его лице и всех римлян, презирать богов надсмехаться над ними, презирать их.
Нет, говорил Красс, боги на самом деле существуют, и они покарают отступника, а меч, который они вложили в руки судей - это смертный приговор Лукрецию – убийце, распутнику и безбожнику.
Сделав это, заключил Красс свою речь, судьи отвратят гнев богов от Города, и он будет существовать вечно.
Судьи переглянулись между собой. Было очевидно, что речь Красса произвела на них сильное впечатление. Но председательствующий повелел рабу перевернуть песочные часы  и предоставить слово защитнику.
И вот он вышел на ораторскую трибуну -  Марк Туллий Цицерон, защитник обвиняемого Тита Лукреция Кара.
-Речь, произнесенная Марком Крассом, была, без сомнения, очень красивой и мощной, - сказал Цицерон. - Но где красота – там, нередко, и безобразие, а где мощь - часто и слабость.
Да, родители Лукреция - бывшие рабы, но разве  он - не человек, разве они - не люди. Более того. Я видел многих рабов, душевные качества которых нередко стоили стократ выше нрава природных римлян. Я говорил об этом  раньше, когда многие ныне почтенные римские граждане путем проскрипций и убийств приобрели эту почтенность; я буду говорить об этом и  сейчас. Правда – вода для свободного человека, без нее он не может жить. И сейчас вы, судьи, услышите правду, только правду, как и подобает вашему сану свободных людей.
Никто не видел, как Лукреций убивал Гермоста и Аполлодора. Но есть масса свидетелей того, каким талантливым и, не побоюсь даже сказать, гениальным поэтом является Лукреций – тот, который в оковах стоит перед вами – потерявший надежду, утративший веру. Вы, только вы, судьи, можете разжечь факел надежды и лучину умиротворенности. Я не могу даже предположить, откуда у Марка Красса появились утверждения, будто Лукреций водит в свой дом продажных женщин. Все соседи обвиняемого в один голос повествуют о чистоте его жизни, и я убежден, что единственной женщиной, с которой имел отношения Лукреций, была его поэтическая муза.
Далее. Я произвел подробное расследование убийства двух вышеуказанных лиц. Повторюсь, никто не видел, как Лукреций их убивал. Но, может быть, он - один из убийц, пойманный на месте преступления. Может быть, он просто не успел  скрыться. Нет, нет и еще раз нет. О существовании скрытой тюрьмы во дворце Помпея Лукреций даже и не подозревал. О ней знали лишь убитый Гермост, Страбон Помпей и грек Дамасипп, которому Гермост, одурманенный вином, открыл тайну. Дамасипп перед вами, судьи; он готов подтвердить мои слова. И еще, как он утверждает, он никому не рассказывал об откровениях Гермоста. Никому, кроме Марка Красса. Кроме того, в  моих руках письмо Гнея Помпея из Испании, где он пишет мне, что это известие (то есть известие о том, что в его свободном доме есть тюрьмы) стало величайшей неожиданностью и для него. Так какой резон нам подозревать, что Лукреций знал о том, о  чем не ведал даже хозяин дома. Больше того, смерть Гермоста и Аполлодора показывает, что их убили одновременно, специально для того, чтобы замести следы. Кстати, единственное, о чем знал Лукреций, было то, что в одной из комнат дворца Помпея насильно держат эллина. И знаете, кто поведал об этом Лукрецию. Его обвинитель - Марк Красс.
Возгласы удивления раздались на форуме; присутствующие с изумлением взглянули на Красса. И Лукреций именно в это минуту понял, что небеса смилостивитесь над ним, что он будет жить.
-А теперь, заключил свою речь Цицерон, я взываю судьи к вашему милосердию. Именно сострадание и милосердие отличают человека от гиены или волка.
-Мы – люди, - отчеканил Цицерон, -  несмотря на все наши недостатки и несовершенства, мы - люди. И именно от людей я ожидаю оправдательного приговора.
Толпа, собравшаяся внизу, под колоннами форума, бурно рукоплескала этим словам Цицерона. И в спутанном, истомленном сознании Лукреция промелькнул отказ Красса от обвинения, столь же спокойный, как и само обвинение. Затем он почувствовал, что его руки освобождают от цепей, а ноги - от кандалов. Душа ликовала, и сердце пело: свободен, свободен, свободен.
-Я советую тебе немедленно покинуть город, - сказал Цицерон, спустившись с возвышения и подойдя к взволнованному Лукрецию, - У тебя есть родственники, где-нибудь подальше от Рима?
-Я один в этом мире, -  сказал Лукреций.
-У меня есть небольшое имение на юге близ Капуи, - произнес Цицерон, - там ты сможешь закончить поэму, столь бурно начатую.