неизбежно

Yesterday I died, tomorrow's bleeding
Fall into your sunlight.
The future's open wide, beyond believing
To know why, hope dies.
Losing what was found, a world so hollow
Suspended in a compromise.
The silence of this sound, is soon to follow
Somehow, sundown.

And finding answers
Is forgetting all of the questions we called home
Passing the graves of the unknown.
TY

Несколько часов пути домой казались невыносимо бесконечными… Если бы это было в его власти, Роберт сам бы сел за штурвал самолета. Он не стал сообщать о своем приезде. Ему хотелось застать ее врасплох и сразу же спросить о том, что терзало его весь год. Неужели он уже давно безнадежно влюблен в нее? Неужели Иезавель предназначена ему судьбой с самого рождения? Неужели она будет принадлежать ему до конца жизни? Его и ничья более. От этих мыслей внутри все закипало, а воздух вокруг сгущался и делался нестерпимо жарким и душным…  Хотя ему и казалось, что время будто специально ударило по тормозам, превратившись в невероятно тягучую субстанцию, но Роберт даже и не заметил, как оно пронеслось... и встряска от соприкосновения шасси с посадочной полосой застала его врасплох.

Он прилетел ночью… Было уже слишком поздно. Он решил, что лучше пробраться к ней утром, когда она только-только начнет просыпаться, и сразу же рассказать ей обо всем…

Да что же с ним?! Это же его Джаз!

Он может зайти к ней в любое время дня и ночи! Чего же он тянет? Роб вдруг осознал, что боится… боится увидеть ее… боится наконец понять, что любит ее… или же, что все это время его изводили иллюзии… и так и так перемен не избежать… и даже казавшийся таким вожделенным для него поворот в их отношениях, теперь пугал его. Он понял, что боится ее реакции… в конце концов, боится открыться ей, хотя, конечно, ей достаточно будет только взглянуть на него… Нет… Нужно успокоиться. Постараться отвлечься от этих прилипчивых сводящих с ума мыслей. Они доведут его до безумия, высосав последние остатки разума. Просто необходимо побыть в одиночестве.
И он, бросив сумки у порога, даже не зайдя в пустой темный дом, пошел дальше. Ноги сами несли его вперед, пока в голове роились тысячи мыслей и воспоминаний… Как они спорили, считая машины, как купались в чужих бассейнах и воровали каштаны и яблоки, как советовались, обмениваясь лишь парой жестов на контрольных, как ходили в музыкалку, а потом она играла ему на губной гармошке, а он умолял спеть “I wanna be loved by you…” Мерелин Монро, что звучала совершенно ошеломляюще в исполнении Джаз, а когда с ее губ слетало знаменитое «ba-deedly-deedly-deedly-dum-ba-boop-bee-doop… boop-boop-a-doop!», у него просто срывало крышу, и он кидался на нее, валил на землю и начинал полушутливо целовать лицо и шею, крепко прижимая к себе… Он даже припомнил,  как однажды вызвался помочь ей испечь черничный пирог, а в результате они имели лишь перемазанные лица, загубленную одежду и подгоревшие коржи, ну и вечер, потраченный на уборку кухни… сколько же прекрасного было в его жизни благодаря Джаз… Ведь именно она делала его жизнь волшебной и неповторимой… не говоря уже о ее страсти к приключением и многогранным талантам…
Чем же занималась она сейчас? Что сейчас увлекало ее? Как вообще она жила без него? Последний год, появляясь и проносясь по его жизни ураганом, она почти ничего о себе не рассказывала… Он с ужасом осознал, что даже и не пытался узнать о ее жизни…  или же просто не помнил этого. Все его внимание оттягивали на себя любимые глаза, жесты, голос и запах… Боже, каким же идиотом нужно быть, чтобы до сих пор не понимать… стоило лишь трезво взглянуть на вещи, и они становились кристально прозрачными…

Неожиданно он словно очнулся и понял, что давно стоит на месте и смотрит на чертово колесо. Даже не задумываясь над этим, он пришел в их мертвое царство разрушенных замков… Казалось, прошли десятилетия, с тех пор как он был здесь в последний раз. Полная луна, восставшая из-за дальнего горного хребта, высеребрила молоко тумана, в котором зловещими мазками теней проступали механические скелеты парка аттракционов: перекошенная карусель с догнивающими деревянными лошадками, ромашка с раскрошившимися бутонами сидений, вагончики американских горок, которым уже никогда не суждено промчаться по рассыпающейся  ржавым прахом арматуре рельсов, лодочки, пустившие корни в землю, трамвайчики со сломанными усами и выпотрошенным, сгнившим нутром… и, наконец, ближе всего к оврагу, чертово колесо… словно парк призраков тянул из тонкой пелены тумана свои проржавленные механические руки… Роб встретил его как старого доброго друга, взволновано шагнув навстречу крошащимся объятиям. Не сдержав невольного крика радости, он кинулся к подножию чертового колеса, намереваясь забраться в их любимую кабинку…
…и вдруг, чуть ли не из-под ног, из тумана вынырнула тень и безмолвно бросилась прямо на его грудь, окутывая горячим дыханием и опрокидывая навзничь под лениво шевелящееся покрывало белой дымки… Но он уже и сам крепко прижимал ее к себе, мгновенно забыв обо всех страхах и терзаниях. Земля повернулась вспять, начав вращение в обратную сторону. Его Джаз снова была с ним, в его руках, такая маленькая и теплая, и весь огромный мир с его неразрешимыми задачами исчез, оставив их наедине…
- Ты вернулся!!!!!! Но почему, почему, почему ты не предупредил?! Ни строчки, ни словечка! Как ты мог так со мной?! Я бы мучилась гораздо меньше, знай, что ты вот-вот окажешься рядом! – ее голос проникал и сворачивался в тугую спираль в бешено колотящемся сердце… ее запах заменял воздух… ее руки на его лице… ее глаза горели даже в плотной густоте белой дымки…
- Джаз!!! Я люблю тебя! Я люблю тебя! ЛЮБЛЮ! - твердил Роб… Он не мог пошевелиться, словно парализованный.
- Я тоже тебя люблю! Больше ни за что никогда никуда тебя не отпущу… Я так измучилась… Как знаешь, но я теперь всегда и везде с тобой, хоть в чемодане или футляре вместо виолончели меня держи!
- Ну что ты городишь, дурочка! И вообще, что ты тут делаешь ночью одна?!
- Да ты что! Я же сюда каждую ночь сбегаю! Только здесь чуть-чуть полегче дышится! Тем более, здесь меня никто не донимает, и я могу спокойно тебе все рассказывать!
- Джаз! Одно дело, когда мы здесь вдвоем болтались, и совершенно другое – маленькая хрупкая девушка в безлюдном месте глубокой ночью! Зачем так рисковать?! Хорошо, что я не знал! Иначе бы свихнулся от переживаний…
Что-то резко изменилось при этих словах… Он всем телом почувствовал, как она вздрогнула.
- Говоришь, прям, как зазнавшийся музыкантишка! Когда ты успел стать такой занудой?! –  горячая ладошка зажала его рот, и он глубоко вдохнул ее запах, каждой клеточкой тела ощущая ее вес на своей груди, - Лучше заткнись…
Внезапно, она вскочила и кинулась к подножию колеса, белкой взлетая по проржавленной паутине арматуры.
Он без промедления кинулся за ней. Руки и ноги прекрасно помнили, как и за что хвататься, на что опираться и где можно хорошенько оттолкнуться… Через мгновение они уже сидели в скрипящей раскачивающейся кабинке. Она смотрела на огромную луну широко раскрытыми глазами, отражающими мягкий мертвенный свет, а Роберт смотрел на нее.

Ему уже не нужно было что-то пытаться понять… Он понял сразу, только все еще боялся открыто признаться самому себе. Это ничего, что иногда жизнь совершает крутые повороты, и при этом ее может здорово заносить… Это неизбежно… И глядя сейчас в ее глаза в свете луны, он задыхался от воспоминаний, навалившихся на него всей очевидностью и слепящей невинностью одновременно… Только сейчас он понимал, что они с рождения были предназначены друг другу. Их родители все чаще склонялись к этой мысли, наблюдая, как подрастает неразлучная парочка. Но они полюбили друг друга как брат и сестра, а уже через эту любовь прорастала та, другая, что способна перерождать души, разнося их на мелкие осколки, а потом собирая заново… способна останавливать и заставлять вновь биться сердца… та, что раз родившись, не покинет до самой смерти, безумно желаемой или же счастливой и умиротворенной. …Но как долго она пряталась, скрываясь за нежной детской привязанностью. Даже родители почти поверили, что дети обречены остаться друг для друга лишь братом и сестрой, как близнецы – один не может жить без другого, но и вместе им быть не судьба…

Именно в это мгновение, в этой разбитой кабинке, под светом луны, отфильтрованным полупрозрачными мазками облаков, он окончательно осознал, что ЛЮБИТ ее… И его рука сама потянулась к ее лицу, пальцы нежно сжали подбородок, заставляя посмотреть на него. Он заглянул в ее глаза по-другому. Словно впервые вступил в осознанный мир. Заглянул в поисках ответа на единственный сверлящий мозг вопрос… И, конечно, ответ был там. Ответ был давно. Просто раньше он был слеп, а сейчас прозрел. И хотя она тоже пока не понимала… он прозрел за них обоих и укажет ей верный путь...
Сила освободившихся, ничем более не сдерживаемых чувств, смяла его сознание, выйдя из-под контроля рассудка… словно в нем что-то не выдержало и оборвалось, как лопнувшая нить… Упав на колени, Роберт разрыдался. Его трясло. Окружающий мир вдруг взбрыкнул и понесся галопом, вырвав поводья из непослушных пальцев. Внезапно он оказался заложником собственного тела… Слишком долго он терпел… слишком сильными были терзания и мука, и нестерпимо резким прозрение. Он будто во сне видел, как движутся его руки, но ничего не мог с ними сделать… Потерявшись в неожиданно нахлынувших ощущениях, он даже впервые по-настоящему поцеловал ее не в губы и дотронулся не до руки или лица. Он не осознавал, что делает все не так, как мечтал, а просто совершал то, что требовали сорвавшиеся с привязи инстинкты. Осознание приходило оборванными фрагментами, встряхивающими подсознание в 9,5 магнитуд по шкале Рихтера: …его руки между ее коленей… широко распахнутые еще ничего не понимающие глаза… низкий испуганный стон… срывающийся шепот, доносящийся откуда-то из самой глубины его груди… «…умоляю, не бойся… не могу… прости»… горячая нежность, пульсирующая под пальцами… первобытный пугающий восторг… агонизирующий рассудок… разрывающееся сердце… дрожь нетерпения… он на коленях перед ней… слезы, стоящие в остекленевших испуганных глазах, отражение луны почти ослепляет… ее вкус, горящий на губах… запах сводящий с ума… спотыкающаяся молитва, толчками вырывающаяся в унисон из их груди, вместе со сгустками воздуха… А потом мир словно накренился, качнулся и внезапно перевернулся, и на долю секунды они утратили притяжение, оказавшись в пустоте… а уже через мгновение все смешалось, стремительно сорвавшись куда-то вниз в одной хаотичной какофонии звуков, образов и запахов. Но он ничего не боялся. Пока она была в его руках, все остальное не имело никакого значения. В этом лихорадочном хаосе Роберт окончательно утратил связь с реальностью… сознание погребли под собой переполнявшие его чувства, слишком сильные для него… И была сжигающая боль, рождающая жестокость, безжалостно толкающая все дальше вперед, превращая любое его прикосновение и движение в требовательное и грубое… И одновременно с болью он испытывал дикий и беснующийся восторг… Он уже не видел Джаз, глаза застилал плотный мерцающий туман, крадущий все звуки и образы. Но ему было достаточно того, что он чувствовал ее… А потом накатило успокаивающее беспамятство, ведя, рука об руку, тьму и забвение.


Он не вмешивался… как бы сильно не хотел, он не мог вмешаться и изменить этот поворот ворота судьбы, хотя от этого полностью и зависела его собственная участь… Призрачно-голубые глаза наблюдали за их падением… тихий, едва уловимый хруст для его слуха был подобен грому, отозвавшись эхом его собственного стона… Ничем не заслуженно и абсолютно неизбежно.
Он не имел права вмешиваться сейчас, когда все его шансы уже были упущены… Но он не мог не попытаться, последний раз…


Дневник Иезавель:

«12.12. …знаешь, однажды Лен рассказал, что наш мир устроен гораздо сложнее, чем мы привыкли думать… Он, словно огромная чаша, наполненная до краев мириадами существ, невидимых для нас, но живущих с нами бок о бок… И я не о простейших и бактериях, даже не о вирусах.
Среди них есть совершенно безвредные создания, которые питаются, например, солнечным светом, или тенью… пылью,  цветом или запахами, даже брызгами эмоций, плескающихся через край. Но есть и смертельно опасные, те, что поселяясь в теле живых существ, поглощают их память, чувства, сны… могут поедать слух или зрение… или же саму душу, красть частицу за частицей сознание. Они являются причиной необъяснимых заболеваний, рано или поздно приводящих к гибели… Но они также могут и наделять сверхъестественными способностями, когда расстояние больше не является преградой для зрения, или будущее выглядит таким же четким, как и настоящее, или же позволяют слышать звуки, недоступные для других... Они жили всегда, еще до того, как появились первые люди, и будут жить после того, как исчезнет последний человек… И хотя они способны сильно навредить и даже убить, их нельзя ни в чем обвинить… просто такова их природа, в которую мы вторглись относительно недавно.
Эти создания обитают в пограничном пространстве между реальностью и небытием. Нельзя сказать, что они живые в обычном смысле этого слова… но они определенно существуют, хотя человеку и не дано их видеть и чувствовать. Лишь единицы обладают этой способностью, и не все из них рады этому. Некоторые продолжают упорно отрицать их всю жизнь, хотя она и переполнена этими созданиями. Другие, так и не сумев привыкнуть, постоянно испытывают ужас, и, в конце концов, сходят с ума. И лишь немногих непреодолимо влечет к ним, несмотря на угрозу, что они в себе таят.

Я слушала Лена, и мне казались настолько естественными его слова, что было даже смешно, как же я сама об этом не догадывалась… И мне смертельно захотелось быть одной из одаренных… Лен, будто подслушав мои мысли, неожиданно замолчал… «Хочешь увидеть их прямо здесь и сейчас?» «А я могу?» «Ты видишь меня, значит можешь видеть и их…» Конечно, я хотела… «Закрой глаза… на них лучше смотреть сквозь веки…», и он просто прикоснулся ко мне своим прохладным шершавым, как кора нашего платана, носом, и мои веки внезапно стали прозрачными… а наш парк озарился всеми мыслимыми и немыслимыми цветами! Они были повсюду!!!… свисали с ветвей лишайниками и шевелящимися дышащими цветами… плавали в воздухе, словно огромные и микроскопические медузы и рыбы, держась по одиночке или стайками… ползали по земле… Самой разной формы… медленные и стремительные, как метеориты… Но все они испускали мягкое фосфоресцирующее свечение… У меня перехватило дыхание… Весь наш парк походил на сказочный сад, они оплетали все аттракционы, делая их похожими на призраков.

Но самое поразительное находилось под землей! Словно она вдруг стала прозрачной, позволяя увидеть глубоко подо мной огромную светящуюся реку зеленовато-желтого цвета… я даже почувствовала горячую вибрацию ее течения… Река жизни… одна из артерий земли, сказал Лен… На нее нельзя долго смотреть, даже сквозь веки, иначе любой свет иной природы станет нестерпимым… «Лучше посмотри вверх…» И когда я послушалась его, то увидела прямо над собой необычайно яркий и четкий Млечный путь… Казалось, он был так близко и так разросся, что я даже вскрикнула от удивления. Подземная река была словно его отражением… «Это тоже река жизни… но более безопасная и правильная для тебя. Любуйся лучше ею…»
Оказывается наше мертвое царство брошенным замков непреодолимо влечет к себе этих существ из-за той подземной реки… А наш  платан… Роберт… Там в ином мире, он гораздо величественнее и древнее, и излучает собственный внутренний свет… Наше дерево – врата, связывающие два мира… а Лен… он лишь часть этого дерева… Лен – привратник, который следит за тем, чтобы между нашими мирами сохранялось равновесие… один из многих, обитающих возле каждой такой артерии… Поэтому он неразрывно связан с этой землей, и если он погибнет, равновесие рано или поздно нарушится… и тогда…»