Кардиограмма

   1.
   Врачи, шурша халатами, наполнили небольшой кабинет заведующего отделением кардиохирургии.
   - Коллеги, товарищи, я собрал вас здесь, чтобы ...
   - ... сообщить вам пренеприятнейшее известие: "К нам едет ревизор!" - пошутил молодой хирург Павел Кузнецов.
   Все рассмеялись, и это разрядило атмосферу.
   - Чтобы представить вам нового члена нашего узкоспециализированного коллектива.
   И ту взгляды кардиохирургов пали на скромно стоящую рядом с заведующим отделением женщину невысокого роста с золотистыми локонами и лучистой улыбкой.
   - Вера Эдуардовна Туманова. Прошу любить и жаловать! Вера Эдуардовна недавно переехала в наш город. Вот. И пришла именно в нашу больницу. Надо сказать, очень ценный специалист.
   - Здравствуйте, - поздоровалась с коллективом женщина. После чего её познакомили с немногочисленным коллективом.
   - И, наконец, Пётр Андреевич Кузнецов, большой профессионал, очень чуткий человек, старший товарищ, можно сказать.
   - Очень приятно, - улыбнулась Вера.
   Завороженный Пётр Андреевич лишь кивнул в ответ. Он не мог отвести взгляд от женщины. Он был поражён её внешним сходством со своей покойной женой.
   - Ну а теперь прошу вас вернуться к вашим прямым обязанностям.
   Врачи стали покидать кабинет, медленно, вразвалочку, перекидываясь на ходу бессмысленными репликами.
   Павел не спешил уходить.
   - Иван Иванович, - браво начал он. - А как же Вера Эдуардовна?
   - А, да. Вот ты-то, брат, и проведи небольшую экскурсию по отделению. Лучше тебя этого никто не сделает.
   - А почему я?.. Вот так всегда. Ну, тогда милости просим, - Кузнецов приоткрыл дверь, и через мгновение они с Тумановой были уже в коридоре.
   - Простите, Павел...
   - Просто Павел.
   - Ага. Ну, значит, просто Вера. Идёт?
   - Идёт.
   - А я вижу, вы - большой оптимист.
   - Таким уродился, - рассмеялся мужчина. - Пойдёмте. Сейчас я вам всё покажу. Заблудиться невозможно, даже если очень захочется.
   - Знаете, впервые встречаю такого лёгкого подъём человека. Для нашей профессии это редкость.
   - А я считаю, что как раз в нашем деле без юмора и самоиронии нельзя. Иначе сойдёшь с ума. Часто именно настрой хирурга решает исход операции. Ведь если у тебя в груди не бьётся радостно сердце, то как ты можешь заставить биться сердце другого?
   - Какая поразительная аллегория!.. - изумилась Туманова. - Да вы поэт.
   - Ну, смутился Кузнецов. - Ну, только если самую капельку.
   - Вот тут палаты, я вижу, там операционные, ординаторская...
   - Ну, я же говорю, не заблудитесь. А коллектив у нас очень дружный - врачи, ассистенты, медсёстры... Кстати, мой отец здесь работает.
   - Правда? А я думала, мне показалось, что Иван Иванович дважды вашу фамилию назвал.
   - Его зовут Пётр Андреевич, а меня Павел Петрович.
   Петр Андреевич смотрел им вслед и готов был провалиться под землю. Ещё он поймал себя на мысли, что впервые в жизни ненавидит сына.
   
   2.
   - Ну, как прошёл первый рабочий день? - спросил Веру муж.
   - Докладываю, товарищ полковник. Приняли меня хорошо, больница замечательная, коллектив тоже. В общем, всё отлично, - женщина подставила стул, чтобы достать пачку чая. - Ты лучше скажи, как у тебя дела?
   - У меня?
   - Да, у тебя.
   - А что у меня? Дали неплохую оперативную группу. Их начальник пошёл на повышение. А тут я вовремя нагрянул.
   Александр подошёл к супруге и обнял её.
   - Сашка, что ты делаешь? Я сейчас упаду!
   - А я тебя держу, - улыбнулся мужчина.
   - Саш, ну перестань.
   Александр приподнял жену, отчего она едва не завопила.
   - Сашка-а!..
   Он кружил её по кухне, потом, наконец, поставил на ноги.
   - Просто я очень сильно тебя люблю.
   - И я тоже, - прижалась к его груди.
   - Верочка.
   - А?
   - Я хочу, чтобы у нас была ещё одна дочь - Любочка, - Александр с мольбой заглянул ей в глаза. - У меня есть сын, есть ты, Вера, есть Надежда. Я хочу, чтобы была ещё и Любовь.
   - Саш, у нас есть любовь. Мы почти восемнадцать лет вместе и любовь все эти годы с нами.
   - Вера, разве ты не хочешь ребёнка?
   - Ну, о чём ты говоришь, конечно, хочу. Только не сейчас.
   - Это ещё почему?
   - Ну, во-первых, мы только переехали. Кто мне сейчас декрет даст?
   - Дадут, куда денутся? По закону, обязаны. А что, во-вторых?
   - Во-вторых, ты работать спокойно не сможешь, будешь переживать из-за нас с малышом. А тебе это противопоказано: ты - начальник, - рассмеялась Вера и, как бы балуясь, нажала пальчиком на кончик носа мужа. - Ты ведь теперь важный человек.
   - Главное, чтобы ты за меня не переживала, - Александр улыбнулся, перехватил руку супруги и поцеловал её изящные пальчики.
   - Аргументы принимаются.
   Мужчина снова оторвал свою благоверную от земли.
   - Саша, что ты делаешь? Дети скоро придут.
   Александр, не выпуская жены из рук, ловко глянул на часы.
   - Самое раннее, через полтора часа. Лешка на курсах в институте. Он Надю из садика заберёт. Так что время есть, - с улыбкой проговорил мужчина и крепко поцеловал супругу.
   - Саш, погоди, а если у нас будет мальчик?
   - А вот если быть не может.
   - Слово мужа для меня закон, - рассмеялась Вера.
   
   3.
   Петр Андреевич ходил по ординаторской, периодически поглядывая в окно.
   - Добрый день.
   - А, здравствуйте, Вера Эдуардовна.
   - Можно просто Вера. А то мне, право, неудобно как-то, - скороговоркой выговорила Туманова.
   - Вера... - Кузнецов немного смутился, но продолжил. - Меня Иван Иванович попросил познакомить вас с вашими пациентами, ну, и помочь вам влиться в коллектив.
   - Спасибо за внимание и заботу, Пётр Андреевич, - женщина с дочерней благодарностью улыбнулась.
   Туманова и Кузнецов отправились в одну из палат.
   - Добрый день. Меня зовут Вера Эдуардовна. Я ваш лечащий врач. Давайте знакомиться.
   - А, здравствуй, дочка. А я - Макар Тимофеевич Копейкин, - произнёс пожилой мужчина. - Старый я уже совсем. Помирать пора, а меня всё лечуть.
   - Да что вы такое говорите, Макар Тимофеевич? Вы у нас после операции ещё столько же проживёте.
   - Да разве ж мне это надо? - расчувствовался старик. - Но за слова добрые спасибо тебе. Здоровьюшка тебе крепкого, родным и близким твоим.
   - Спасибо, Макар Тимофеевич, - Туманова пролистала историю болезни. - Давайте-ка замерим вам давление.
   Мужчина доверился врачу.
   - А что-то я у вас кардиограммы не вижу... Так, давайте-ка я вас провожу в кабинет.
   - Конечно, дочка. Раз надо, так давай.
   - Вера, а, простите, зачем вам ещё и кардиограмма? По УЗИ и снимкам итак всё видно, - спросил Туманову Кузнецов, едва они передали старика в руки специалисту.
   - Видите ли, Пётр Андреевич, я привыкла так работать. Для меня кардиограмма как величина для превращения объекта из трёхмерного в четырёхмерное.
   Пришла очередь второго пациента. Это был парень девятнадцати лет. Он был каким-то напряжённым, напуганным.
   - Здравствуй. Тебя как зовут? - спросила его Вера.
   - Алексей.
   - Хм, совсем как моего сна. Он немного помладше тебя... Даты не переживай так. Тебе операция совсем несложная предстоит, взбодрила парня Туманова. - Знаешь, сколько я таких в своей жизни уже сделала? О! Очень много. Так что расслабься. Всё будет отлично.
   - Вера, а вы умеете находить общий язык с пациентами.
   - Жизнь научила, - с улыбкой заметила женщина.
   "Необыкновенная...", - подумал Пётр Андреевич и почувствовал, что готов ради неё на всё.
   
   4.
   Этот же день. Вечер.
   - Паш.
   - Да, пап.
   - А ты помнишь, какой сегодня день? - хитро улыбаясь, спросил Пётр Андреевич.
   - Да, конечно, - улыбнулся в ответ Павел и тут же спохватился. - Ой! А у меня сегодня дежурство... Чёрт побери!.. Как некстати.
   - Ну, договорись с кем-нибудь, подменись. У твоей сестры День рожденья всего раз в год.
   - Да, неприятная ситуация, - замялся Кузнецов-младший.
   - Простите, пожалуйста. Я случайно услышала ваш разговор, - робко начала Туманова. - А давайте я вас подменю, Павел? День рожденья - святое дело, тем более сестры. У меня вот, к сожалению, нет ни сестры, ни брата. Идите, Павел, а я за вас подежурю.
   - Спасибо, Вера... - Павел был одновременно и поражён и счастлив.
   - Спасибо, я вам очень благодарен, - выговорил Пётр Андреевич, заворожено глядя на Веру.
   - Пожалуйста.
   - Когда-нибудь я тоже вам пригожусь, - рассмеялся Павел.
   - И будем квиты, - рассмеялась в ответ Туманова. - Что ж, передайте мои поздравления имениннице.
   - Обязательно. Любаша будет рада.
   При слове "Любаша" сердце Веры дрогнуло - сейчас она жила мечтами о том, что у них с мужем будет вторая дочь, которую они назовут Любой.
   - Ну, вот и отлично. Тогда нужно Ивана Ивановича предупредить. Пойдёмте?
   Павел утвердительно кивнул и направился с Тумановой к зав.отделения.
   - Простите, Павел, а это ваша старшая или младшая сестра? - поинтересовалась Вера.
   - Единственная... То есть младшая, а старшей у меня нет. Я сам старший... Хотя, знаете, всегда хотелось быть младшим...
   - Вы говорите совсем как мой сын. Он тоже у меня старший.
   - Да? А кто младший?
   - Дочка.
   Петр Андреевич снова смотрел им вслед и чувствовал, как у него начинается изжога - изжога сердца, точно оно варится в котле с серной кислотой.
   "Я ли это, Господи?" - мелькнула мысль и застыла как воск.
   
   5.
   - Какие же вы у меня уже взрослые, - с лёгкой грустью заметил Пётр Андреевич. - Пора бы вас под венец, а то, чувствую, не дождусь внуков.
   - Пап, ну, чего ты опять начинаешь старые песни о главном? - наморщил лицо Павел. - У Любаши сегодня такой день!..
   - Да. Двадцать четыре года. А тебе, мой голубь, тридцать шесть скоро стукнет. Уж пора бы расстаться с холостяцкой жизнью.
   - Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки?.. - напевает, затем озорно смеётся.
   - Зря смеёшься. Между прочим, в твои годы у меня уже было двое детей.
   - Да я, правда, женюсь. Вот только ещё не знаю точно, когда, то есть как скоро.
   - Опять шутишь?
   - Всё. Шутки кончились.
   - Раз так, то когда ты меня познакомишь со своей избранницей? Или я об этом узнаю только на свадьбе? - решил съюморить Кузнецов-старший.
   - Да ты её знаешь.
   Петр Андреевич напрягся. В памяти сразу всплыли сцены довольно милых бесед сына с Верой.
   - Так что мы всё обо мне да, обо мне. Сегодня День Рождения моей сестры... А, помнишь, папа, какая она была смешная, когда была маленькая? Она ещё очень любила у нас на руках сидеть - у тебя, у меня, у мамы...
   Повисла пауза. Они подумали об одном и том же.
   - Паш, я иногда думаю, хорошо, что она тогда маленькой была... - вздохнул Пётр Андреевич. - Теперь вот мало что помнит...
   - Да, ты прав.
   Мужчины снова замолчали, потом почти одновременно взглянули на часы.
   - Чёрт! Где же она так долго?
   - На работе, наверное. Пап, да ты не переживай. Сейчас придёт.
   Павел занервничал. Он знал, где пропадает сестра, но хотел говорить об этом отцу.
   Люба пришла минут через пятнадцать, и Кузнецовы отметили этот важный праздник.
   После застолья Павел увлёк сестру к себе в комнату и негромко спросил:
   - Что у тебя с руками?
   - Ничего.
   - Люба, я отцу ничего не скажу.
   - Опять, Паша.
   Мужчина на мгновение задумался.
   - Завязывай, умоляю тебя, завязывай.
   Любовь хотела огрызнуться, но решила обойтись только презрительным взглядом.
   
   6.
   Спустя неделю.
   Вера вошла в палату к своим подопечным.
   - Ну, Макар Тимофеевич, как себя чувствуете? - Туманова внимательно посмотрела на старика.
   - Знаешь, дочка, как огурчик, точно заново родился. Ну, как младенчик! - рассмеялся Копейкин.
   - Значит, жалоб нет.
   - Нет, дочка. Рука у тебя лёгкая... Помню, ранили меня под Сталинградом. Осколком в живот прямо. А хирург операцию сделала - так я через неделю, а то и раньше бегал уже. Ты на неё чем-то похожа...
   - Хм, правда? - изумилась Вера.
   - Правда, дочка. Как будто это твоя родственница была.
   - Вы знаете, я в своей семье - первый медик. Во время войны моя бабушка в тылу была - детей воспитывала, а мама моя после войны родилась.
   - Спасибо тебе, дочка.
   - Макар Тимофеевич, будьте здоровы. Это будет для меня главной благодарностью.
   Вера перешла к койке, где лежал Алексей.
   - А как у тебя дела?
   - Мультики какие-то снились... В голове каша...
   - Ну, это нормально. Такое бывает. Ты от наркоза отходишь.
   - А почему так?
   - Понимаешь, Лёш, анестезия - это лёгкий наркотик. Тебе будут делать капельницы. Раствор очистит организм, и всё пройдёт.
   Петр Андреевич смотрел на Туманову сквозь приоткрытую дверь и думал: "Нет, это не пройдёт... Не пройдёт".
   Он чувствовал, что стал зависимым от этой милой женщины, что не может прожить и дня без того, чтобы хотя бы раз не взглянуть на неё. Кузнецов хотел, чтобы она всё время была рядом.
   - Пётр Андреевич, вы что-то хотели мне сказать?
   - Да... То есть, нет. Я... Нет, ничего.
   - Ну, если что, то я в ординаторской.
   
   7.
   Петр Андреевич достал из верхнего ящика рабочего стола фото. На нём лучисто улыбалась молодая светловолосая женщина. Такой её помнил её супруг, а ныне вдовец. Она всегда улыбалась, даже когда ей было плохо.
   И в день своей смерти она была очень весёлой и острила по теме. Она очень любила детей и мужа и не собиралась умирать...
   - Пап, я вот фотографии сделал.
   - А? Что?
   - Ну, фотографии, говорю, сделал. Со Дня Рожденья Ивана Ивановича.
   - А. Понятно. Дай-ка взглянуть.
   - Я в нескольких экземплярах делал: где-то в двух, где-то в трёх.
   Кузнецов-отец стал рассматривать снимки.
   - Паш, я сам Ивану Ивановичу занесу. Ты иди.
   Павел покинул кабинет, а Пётр Андреевич нашёл стопке фото с Верой. Та же улыбка, тот же взгляд. Бывает же в жизни такое!
   Мужчина положил фотографии рядом и задумался.
   Раздался стук в дверь, дверь почти сразу распахнулась. Мужчина всё же успел спрятать фото покойной жены.
   - Пётр Андреевич... - опешила Туманова. - Простите, а вы не знаете, где я могу найти Павла Петровича?
   - А... Он только что был здесь. Может быть, в ординаторской?
   - Спасибо. Сейчас посмотрю.
   Вера ушла.
   "Она искала Пашу, - с ревностью подумал мужчина. - Почему не меня? Почему? Неужели она... Да, нет. Нет, всё пустое..."
   Кузнецов приподнялся и в задумчивости стал слоняться по кабинету, пока на глаза ему не попалось что-то блестящее. На полу. Он нагнулся - это были часики.
   "Это Веры", - сообразил он, но отдать сразу не решился. Он стал их рассматривать, пытаясь почувствовать тепло её ручки, такой изящной, красивой.
   В кабинет снова вошёл Павел.
   - Паш, тебя Вера искала, - нехотя выговорил Пётр Андреевич.
   - Я знаю. Мы встретились.
   Павел пристально рассматривал пол под ногами.
   - Пап, Вера часы потеряла. Ты не находил случайно?
   - А вот. Они?
   - Не знаю. Наверное.
   Павел взял часы и умчался.
   "Я! Я их должен был вернуть. Я, а не он. Я!" - занервничал мужчина
   
   8.
   - Мам, я завтра задержусь немного. В библиотеке надо позаниматься.
   - Спокойной ночи, Алёш.
   - Спокойной ночи, мам.
   - Мамочка, а давайте в субботу в парк пойдём на карусельки?
   - Конечно, солнышко. Обязательно пойдём, - Вера поцеловала дочь в макушку, нежно обняв. - Спокойно ночи, мамочка.
   Женщина вернулась в спальню к супругу. Он не спал, а о чём-то сосредоточенно думал.
   - Вер, ты какая-то сегодня другая.
   - Какая?
   - Весёлая. Как день прошёл?
   - Да, обычно. Паша сегодня фотографии принёс со Дня Рожденья Ивана Ивановича. Вот, вспоминаю...
   - И что же там такого было?
   - Тёплая дружеская обстановка. По сути сабантуйчик, - улыбнулась Вера, - а по содержанию так настоящий капустник.
   - Та-ак.
   - Пашка шутил за всех сразу, Пётр Андреевич заботливо следил за порядком. Сосредоточенный такой - он для всех как старший товарищ или отец даже.
   - Вер, а этот Пашка - он кто?
   - Он как все, Саш. Только балагур большой, остроумный очень и смешной. Он, знаешь, сколько забавных историй знает? Душа компании.
   - Вера, что-то это мне не очень нравится, - серьёзно заметил Александр.
   - Да, расслабься, Саш. Он мальчик ещё совсем. Маленький мальчик. Он мне как младший брат.
   - Мальчик, говоришь?
   - Ну да. Милый такой, несерьёзный. А ты настоящий мужчина, - женщина легонько провела рукой по накачанной обнажённой груди мужа. - Большой и сильный.
   - А ты красивая, очень красивая, - проговорил Туманов. Поднятую тему он решил спустить на тормоза, но для себя запомнил это имя - Пашка.
   - Саш, а ты чего такой задумчивый? Что-то на работе?
   - Да.
   - А что?
   Александр посмотрел на жену:
   - Вообще-то я тебе не должен об этом говорить... - и всё же тёплый, ни к чему не обязывающий взгляд супруги вынудил его проговориться. - Вышли сейчас на досуговую фирму, которая завлекает девушек для сексуального рабства. Подцепить их трудно...
   - Саш, ну, если ты считаешь нужным, не рассказывай...
   Мужчина провёл рукой по шелковистым волосам Веры. Она задумалась над тем, что только что услышала.
   - И всё-таки я понять не могу, что толкает этих девушек на то, чтобы заниматься этим?
   - Не знаю.
   - Разве нельзя по любви?
   - Сложен этот грешный мир, Вера. Слишком зла много и несуразицы.
   - Ты, как всегда, прав. Но давай не будем о грустном?
   
   9.
   Спустя неделю.
   - Эх, пап.
   - Чего?
   - Женить бы тебя надо, - заметила Любаша.
   - Женить?! Да старый я уже, дочка.
   - Ничего не старый. Знаешь, многие женщины напротив очень даже любят зрелых мужчин.
   - Ты так считаешь?
   - Я знаю, пап, что говорю. Просто я очень хочу, чтобы ты у нас с Пашкой счастливым был. А то всё ходишь, как в воду опущенный. Па-аш, я верно говорю?
   - Абсолютно! Надо тебе женщину найти, чтобы ты у нас не скучал.
   - Да вы сначала сами семьями обзаведитесь, - ответил на осаду Петр Андреевич. - Может, я грустный, потому что внуков хочу. А вы вот не торопитесь старика осчастливить.
   - Ну, па-ап. Я ещё слишком молодая. Я погулять ещё хочу. Внуков ты с Пашки требуй. Ему уже давно положено.
   Павел скорчил рожу.
   - Ну, мне пора, - девушка встала из-за стола. - Я убегаю. Чао!
   - Да, я вижу, Любаша своего не упустит, - заметил Пётр Андреевич. - А вот ты...
   - Что я?
   - Ты...
   - Пап, а Борисову за кем закрепили? - Павел решил перевести разговор в другое русло.
   - Не знаю. Иван Иванович вроде бы мне собирался отдать. Так она вчера только поступила.
   Петр Андреевич вспомнил вчерашний день. Сначала обход, потом работа с бумагами, следом - операция... Вера - он видел её всего пару раз за день - во время обхода и перед ночным дежурством. Она так тепло его провожала, что в его душе зародилась надежда на взаимность.
   - А Вера сказала, что Иван Иванович ей Борисову дать собирался.
   - Почему?
   - Потому что она поступила накануне её дежурства. Я анамнез не смотрел, но, говорят, там что-то экстраординарное. Вот Иван Иванович, видимо, сомневается...
   - Я думаю, он примет правильное решение.
   - А что ты так на меня смотришь? Я не претендую. Я привык трезво оценивать свои возможности.
   - Вера, конечно, профессионал, но... Я бы рискнул. Хотя в конечном итоге решать Ивану Ивановичу.
   - Ладно. Пошли. Время уже.
   
   10.
   Вера тихонько плакала, глядя в окно. Она изредка вздрагивала всем телом. В ординаторскую вошёл Павел.
   - И всё же Борисову дали Семёнову, - протянул Кузнецов. - А я думал, Иван Иванович её вам даст или отцу.
   Туманова ничего не ответила.
   - Вера, у вас что-то случилось? - Павел подошёл к женщине и понял, что она плачет. - Вера...
   - Да нет, ничего. Всё в порядке.
   - Вера, может быть, я смогу вам помочь?
   Туманова тяжело вздохнула.
   - Всё в порядке, Павел. Всё в порядке.
   Кузнецов замер, не решаясь совершать дальше какие-либо действия. Мозг его активно заработал. Он очень захотел ей помочь.
   Да, Вера держалась, но появление Павла стало будто катализатором. Она зарыдала в голос и, резко обернувшись, прижалась к груди мужчины. Кузнецов погладит её по спине, дождался, пока она прекратит истерику и немного успокоиться.
   - Вот. Выпейте, - он протянул Тумановой стакан воды. Женщина медленными порывистыми глотками осушила его, потом подняла глаза на Павла и задумалась. - Вера...
   - А.
   - Вы можете мне всё рассказать как брату. Я обещаю вам помочь, - выговорил Кузнецов.
   - Спасибо, но вы мне, к сожалению, ничем не поможете...
   Повисла пауза.
   - Знаете, Павел, у нас с мужем двое детей - сын и дочь. Саша... Мы... Нет, я. Я обещала ему родить ещё одну девочку. Мы очень хотели, чтобы у нас было трое детей...
   Мужчина напрягся. Кажется, только сейчас он стал понимать, что Туманова сначала жена и мать и только потом врач.
   - И что же? - осторожно спросил он.
   - Ничего... Ни-че-го... Это невозможно. Я больше не смогу родить...
   - Подождите паниковать, Вера. Есть же столько новых методик лечения. Вы знаете, у меня есть знакомые...
   - Спасибо, Павел. Я всё это знаю. И знакомые у меня тоже есть.
   - И в чём же дело?
   - Мой диагноз не лечится. Я узнавала. Это уже точно... Я не знаю, как сказать об этом мужу, но знаю, что должна.
   - Может быть...
   - Нет, я сама должна.
   Вера приподнялась, дабы отправиться на обход.
   - Спасибо вам ещё раз, Павел. И простите меня за эти слёзы.
   - Бывает. Ничего страшного. Знаете, Вера, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.
   Туманова благодарно кивнула.
   
   11.
   Минула ещё неделя.
   - Вера Эдуардовна, я вас Христом Богом прошу, девочку мою спасите! Пожалуйста! Я ведь ничего не пожалею! Я молиться за вас буду! - причитала старая женщина. - У неё ведь трое детей. Одна их воспитывает. Без мужу. Я вот старая уже, не протяну долго. Спасите!..
   - Зинаида Степановна, вы не переживайте. Всё с вашей дочерью будет в порядке. Я обещаю.
   - Вера Эдуардовна, у меня к вам серьёзный разговор, - Пётр Андреевич решился признаться Тумановой в чувствах.
   - Простите, у меня через двадцать минут операция. Давайте после поговорим? - ответила на ходу женщина.
   - Но это очень важно.
   - Тем более.
   - Вера, я прошу вас!
   - Пётр Андреевич, я же ясно сказала: все разговоры после. Мне нужно готовиться к операции.
   - Майзерова?
   - Она. Случай непростой. Надо, как следует сосредоточиться.
   - Вера, когда операция? - в коридоре появился Кузнецов-сын.
   - Через двадцать минут.
   Петр Андреевич вопросительно взглянул на сына.
   - Павел мне помогает, - ответила Туманова.
   - Да. Там случай непростой. Одна голова хорошо, а две лучше. То есть нет - две руки хорошо, четыре - лучше.
   - Понятно, - Пётр Андреевич понял, что сейчас не время, и пошёл в ординаторскую.
   - Вер, а ты уверена, что мы справимся? Может, всё-таки Самсонова позвать или отца?
   - Нет, Паш. Не стоит. У нас всё получится. Я ещё никогда не была так уверена.
   - Ну, если ты уверена, то и я тоже... Ты с анестезиологом говорила?
   - Да, я его предупредила. Я ж говорю, всё под контролем.
   - Слушай, а отец о чём-то поговорить с тобой хотел...
   - Неважно. Это сейчас неважно.
   Туманова заглянула в сестринскую:
   - Алла Валентиновна, приготовьте Майзерову из второй к операции.
   - Да, я помню, Вера Эдуардовна.
   - Ну, всё, Паш. Всё готово. Пойдём.
   Петр Андреевич, глядя на Веру и сына, снова заскрипел зубами.
   
   12.
   - Мама, смотри, какую мне папа куклу купил, - хвастала пятилетняя Наденька.
   - Да-а, очень красивая, - улыбнулась Вера, любуясь замотанным в пелёнку пупсом.
   - Это будет моя дочка. Я назову её Любочкой. Ты - Вера, я - Надежда, а она - Любовь. Вера, Надежда, Любовь! - с восторгом залепетала девочка.
   Женщина едва заметно вздрогнула, вспоминая свой давешний визит к гинекологу и неприятный диагноз.
   - Ну, вот и славно, Надюш. А теперь ложись баиньки. Завтра утром в садик вставать.
   - Хорошо... Мама, а можно я куклу с собой возьму?
   - А папа разрешил?
   - Да.
   - Тогда можно. А теперь спи, моя сладенькая, - мать поцеловала дочь в лобик и отправилась в спальню к супругу.
   Александр перебирал документы, над чем-то сосредоточенно думал. Вера легла в постель и едва не заплакала от досады - она много раз кляла себя в душе за то, что не способна сделать вновь отцом этого прекрасного человека. Чувство вины.
   - Вот. Вот же оно! - вслух проговорил мужчина. Он что-то быстро записал в блокнот, потом поднял глаза на жену. - Вер, скажи, а как фамилия у отца и сына в вашем отделении? Оба хирурги?
   - Кузнецовы. А что, Саш?
   - А у старшего дочь есть?
   - Есть. Люба. А что такое?
   - Всё сходится... Вот так фокус-покус! - присвистнул Александр и вновь пролистнул бумаги.
   - Что там, Саш? Я не понимаю.
   Мужчина на мгновение задумался. Он не решался рассказывать супруге. Всё-таки тайны следствия, мало ли. И всё же не выдержал.
   - Любовь Кузнецова - одна из тех, кто состоял в организации досуга. Помнишь, я тебе рассказывал?
   - Саш, а ты ничего не путаешь? Может быть, это другая Любовь Кузнецова? Фамилия распространённая...
   - Любовь Петровна Кузнецова. Я пробивал через паспортный стол - в городе она одна такая. Дочь одного кардиохирурга и сестра другого зарабатывает на жизнь, торгуя собственным телом.
   - Какой ужас, Саш...
   - Суровая правда жизни. Но вот мне интересно, знают ли об этом родные?
   
   13.
   Этот же вечер. Квартира Кузнецовых.
   - Что-то Любаша задерживается, - в задумчивости выговорил Пётр Андреевич.
   - Да ты не переживай, - стукнул по плечу отца Павел. - Скоро будет. Она мне звонила. Дел много. Вот и задерживается. Ты иди-ка лучше спать давай, а я её дождусь.
   - Что-то как-то мне неспокойно...
   - А ты успокойся. Спокойной ночи, пап.
   - Спокойной ночи, - Кузнецов-старший отправился в свою комнату.
   Девушка пришла около полуночи, бесшумно открыла дверь, не включая свет, хотела проскользнуть в свою комнату, однако путь преградил ей родной брат.
   - Пусти.
   - Стой.
   - Пусти. Я устала и спать хочу, - Люба попыталась прорваться, но не тут-то было.
   - Стой, сестрица. А от жизни такой не устала?
   - А не твоё дело!
   - Моё. Я - твой брат и переживаю. И отец переживает. Не знает пока. А если узнает... В общем бросай, я тебя прошу, бросай!
   - Отстань от меня! Ишь, какой взрослый! Мораль вздумал мне читать. Сыта по горло...
   - Люба...
   Девушка прорвалась-таки в свою комнату.
   - Паша, я жить хочу так, как я знаю, а не как мне указывают. Это - моя жизнь.
   Павел присел рядом с сестрой на кровать и обнял её.
   - Любочка, твою жизнь тебе наша мама дала. Наша мама, понимаешь?.. Её нет теперь. А она тебя очень сильно любила. Ей, наверное, неприятно видеть то, что с тобой происходит.
   Люба хотела огрызнуться, но не смогла, потому что на глазах выступили слёзы.
   Павел ретировался.
   Девушка вцепилась в подушку, чтобы никто не слышал её рыданий. Да, ей было стыдно перед покойной матерью, больно и неприятно.
   Она злилась на себя, на весь белый свет за то, что оказалась такой слабой и поддалась сиюминутному желанию фальшивого счастья.
   Она уже давно собиралась порвать с этим кошмаром, но привычка была сильней её многократно. И сейчас в эту тёмную прохладную ночь, отрывочно вспоминая своё светлое детство, Люба возненавидела себя настоящую и в эту непроницаемую тишину бросила одинокое:
   - Мамочка, прости...
   
   14.
   - Симонов?
   - Да.
   - А что у него?
   - Кардиостимулятор нужно ставить. У него микроинсульт был.
   - Паш, мне кажется, или ты в чём-то сомневаешься? - Вера серьёзно посмотрела на коллегу.
   - Нет, я уверен. Просто мне кажется, что не следует так торопиться. Тем более при его давлении и нервах.
   Кузнецов и Туманова медленно приближались к дежурному врачу.
   - Желаю вам спокойного дежурства, Пётр Андреевич, - выговорила женщина. - До завтра.
   - До завтра. Спокойной ночи.
   Павел помахал отцу рукой и широко улыбнулся.
   Кузнецов-старший проводил коллег в лице сына и любимой женщины почти безразличным взглядом. И всё же ревность дала о себе знать.
   Вера и Павел вышли из здания больницы.
   - Ой, темно-то уже как! - поёжилась Туманова. - Как же быстро день прошёл.
   - А давай я тебя провожу? Нам всё равно по пути.
   - Давай. Знаешь, я думала Саша за мной зайдёт, а у него сегодня операция ответственная.
   - А он...
   - Следователь. Полковник милиции.
   - Да ты что! - присвистнул от изумления Кузнецов.
   - Да. Вот так. И Лёша наш весь в отца пошёл. Тоже офицером хочет стать.
   - Молодец, парень! А сколько ему?
   - Семнадцать.
   - Вот никогда бы, не поверил, что у тебя может быть такой взрослый сын.
   - Это комплимент? - рассмеялась Туманова. Ей было приятно.
   - Это - констатация факта! - Павел поднял вверх указательный палец.
   - Тогда прошу занести это в протокол!
   Вера бросила взгляд на окна. В них горел свет.
   - Мои не спят ещё, - выговорила женщина. Она и предположить не могла, что около окна стоял её супруг и наблюдал за ней. - Ладно, Паш. До завтра. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - Павел улыбнулся и поспешил к себе домой.
   "Какой хороший человек..." - подумала Туманова и дала проглотить себя темноте подъезда.
   
   15.
   Пересмотрев истории болезней своих пациентов, Вера выпила чашку чая и задумалась. Почему-то вспомнилось беззаботное детство, такое тёплое и уютное. Ещё в то время Вера дала себе обет, что будет такой же хорошей мамой, какой была её мать.
   Раздался стук в дверь, затем в проёме появилось серьёзное лицо Петра Андреевича.
   - Добрый день, Вера Эдуардовна. Разрешите?
   - Да-да, конечно. Проходите.
   - Я хотел бы с вами поговорить. Вы не заняты? - голос Кузнецова начал подрагивать.
   - Нет. Говорите.
   - Я давно собирался... - мужчина опустил глаза и вдруг понял, что всё не так просто, как он полагал. - Да. Да всё как-то не получалось...
   - Вы хотите что-то сказать или спросить?
   - Сказать.
   - Так. И что же вы хотите мне сказать?
   - Я хочу сказать, что ... что я ... что...
   Кузнецов сильно занервничал. Заветная фраза застряла в горле неприятным комом. И тогда он взял женщину за руку и стал усыпать поцелуями её хрупкую кисть.
   Туманова вздрогнула и тут же инстинктивно отдёрнула руку. На лице её изобразилось смятение, глубокий шок.
   - Что вы делаете? - воскликнула она.
   - Вера, я ... люблю вас. Я полюбил вас с первого взгляда, Вера...
   - Да что вы такое говорите? Вы с ума сошли? - испугалась женщина. Она не знала, что делать.
   - Простите. Простите-простите, Вера. Я просто ... люблю вас и ничего не могу с собой поделать. Я всё знаю про вас и понимаю, но ...
   Вера отошла к окну.
   - Я хотел, чтобы вы просто знали... Я не мог больше об этом молчать, - Пётр Андреевич приблизился к женщине, обнял её и стал страстно её целовать.
   - Отпустите меня! Прекратите это немедленно! - Туманова вырвалась из его объятий и, пребывая в состоянии дикого ужаса, отшатнулась. Теперь она была на безопасном расстоянии от мужчины.
   - Господи!.. Простите меня, Вера! Простите! Я не знаю, что на меня нашло... Вы ... вы на мою покойную жену очень похожи, - на глазах у Кузнецова выступили слёзы. Ему было стыдно за себя, и вместе с тем он ничего не мог с этим поделать. - Вы знаете, её нет уже двадцать лет... Знаете, я думал, что уже никогда не смогу полюбить, но появились вы, и...
   Женщина смотрела на него вопросительно и пыталась понять.
   - Простите меня... Но...
   - Не извиняйтесь, Вера. Вы ни в чём не виноваты. Это я... Вы забудьте обо всём, что здесь было. Давайте останемся друзьями.
   - Да, конечно, Пётр Андреевич. Конечно... Конечно.
   
   16.
   Александр в задумчивости сидел в своём кабинете. Думал-думал и всё же решился. Через час после его звонка в отделении милиции подъехал кардиохирург Кузнецов, Павел Петрович.
   - Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
   - Добрый день.
   - Полковник Туманов, Александр Ильич. Догадываетесь, по какому поводу вы здесь? - следователь пристально посмотрел на Павла.
   - Нет, нисколечки, - Кузнецов рисовано по-детски улыбнулся.
   - А следовало бы... Скажите, Кузнецова любовь Петровна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения вам кем приходится?
   - Сестрой ... если, конечно, не тёзка, а то всякое бывает.
   - Бывает всякое, но та, о которой идёт речь, прописана и проживает в одной квартире с вами и с вашим отцом. Итак, меня интересует, что вы знаете о месте её работы?
   - Погодите, а на каком основании вы меня допрашиваете?
   - Во-первых, вопросы здесь задаю я, а во-вторых, в данный момент идёт следствие, и в ваших интересах говорить правду. Сейчас вы - свидетель. Моя задача - выяснить, являетесь ли вы таковым, либо относитесь к числу соучастников. Итак, теперь я прошу вас ответить на ранее поставленный мною вопрос: что вы знаете?
   - Ну-у... Люба... Она в сфере услуг работает. Иногда поздно домой возвращается - ну, далеко от дома, потому что.
   Следователь скептически посмотрел на Кузнецова.
   - Ладно. Будем считать, что я вам поверил. За сестру вы не в ответе, а за себя?
   - Что? Я вас не понимаю, - глаза кардиохирурга нервно забегали. Он не мог понять, что от него в данный момент желают услышать.
   - Врать не умеешь. Паша.
   - Чего?
   - Я тебя с женой своей видел. Не раз видел. Она - человек порядочный, тактичный, поэтому о многом не рассказывает. Может, от вас я услышу полную версию.
   - Какую версию? Что вы хотите сказать?
   - Я хочу спросить, - голос Туманова затвердел, став каменным. - Имей мужество признаться сейчас.
   - Друзья. Мы просто друзья, если вы об этом. Мне интересно с Верой как с человеком. Всё.
   - Та-ак.
   - Вообще-то невеста у меня есть. Так что можете быть спокойны. Вашему семейному частью ничего не угрожает.
   - Хорошо. Я тебя понял.
   - А что Люба?
   - Не знаю. Слишком всё сложно... Жизнь покажет, где правда, а где ложь, где истина, а где заблуждения.
   
   17.
   Этот же день. Отделение кардиохирургии.
   - Вера, вы уж простите меня за ту историю, - Кузнецов стыдливо опустил глаза. Сердце заклокотало. - Я не знаю, какое-то помутнение будто...
   - Забудьте, Пётр Андреевич, - спокойно выговорила женщина. - Да и не виноваты вы ни в чём. Это жизнь. И давайте больше не будем возвращаться к этому разговору.
   - Давайте. Давайте друзьями будем?
   - Ну вот и хорошо... Знаете, Пётр Андреевич, я уже давно заметила, что вы - хороший человек, вы - настоящий... Вот только как будто бы несчастный... Простите...
   - Ничего. Так уже жизнь сложилась: кто-то счастлив, кто-то нет.
   - Не всё так просто, Пётр Андреевич. Человек, человек - это целый мир, только маленький, а каждый мир существует в условиях гармонии положительного и отрицательного. Судьба у нас такая - не может быть всё абсолютно хорошо. Без плохого вкус хорошего теряется, без зла нельзя было бы оценить добра... Человек как магнит - он притягивает к себе и положительное, и отрицательное...
   Мужчина внимательно слушал Туманову и в который раз восхищался этой необыкновенной женщиной.
   - Пётр Андреевич, вы чаще вспоминайте о том, что есть хорошего в вашей жизни. А о плохом ... о плохом лучше не думать.
   - Знаете, Вера, - через паузу выговорил Кузнецов, - вы на жену мою очень похожи. Я, помнится, очень сильно её ко всем ревновал...
   - У меня муж тоже ревнивый. Очень.
   Кто-то быстро постучал в дверь, затем дверь отворилась, и на пороге появилась совершенно очаровательная девушка в униформе медсестры. Она была взволнована:
   - Здравствуйте. Петр Андреевич, вас просили в травматологию зайти.
   - В травматологию? - вскинул брови кардиохирург и вопросительно взглянул на Туманову. - Странно... Милая девушка, а вы ничего не перепутали?
   - Нет, что вы, как можно.
   - Ну, раз просили, значит, надо идти. Ну, тогда пойдёмте в травматологию, - и Кузнецов вышел из кабинета.
   Вера достала истории болезней, пролистала их перед вечерним обходом. Но мысли её сейчас были с Кузнецовым. Она всё не могла взять в толк, зачем могли звать кардиохирурга в травматологию.
   
   18.
   Павел открыл глаза. Губы его беззвучно шевелились, но звуков не получалось.
   - Тише. Тише, сынок. Силы береги.
   Петр Андреевич сидел в палате сына. Смутные и очень неприятные мысли стали роиться в его сознании. Постепенно факты стали выстаиваться в стройную картину: милые беседы Веры и Паши - ревнивый муж Веры - травматология. В сердце вдруг вскипела неистовая ненависть к Тумановой. Хотелось плакать.
   - О-тец...
   - Паша, скажи мне, кто это сделал? Ты его знаешь?
   - Иии... - взвыл Павел.
   - Ну, тише, тише... потом. Всё потом... Я это так просто не оставлю, Паш. Поверь мне.
   Злость, ненависть, боль, отчаяние смешались в душе Петра Андреевича в жгучий коктейль. Он был раздражён и готов был крушить вдруг всё и вся.
   Дверь скрипнула. В палате появился кто-то ещё.
   - Пап, как он?
   - Уже лучше.
   Люба присела на соседний стул.
   - А что произошло?
   - Его избили. Сильно избили... Синяки, ушибы, вывихи, переломы. Слава Богу, органы целы.
   - Кто это сделал?
   Отец пожал плечами.
   - Не переживай. Всё хорошо будет. Пашка у нас сильный.
   Пётр Андреевич молчал. Он не желал сейчас ни говорить, ни думать. Он вообще не хотел ничего делать - только сидеть, сидеть, сидеть рядом с сыном...
   - Пап, а ты не устал? Может, я тебя сменю?
   - Нет, Любаш. Я посижу ещё. А ты домой иди. Устала, наверное, после работы. Тебе отдохнуть и выспаться надо.
   - Пап, а тебе разве не надо выспаться? Ты разве не устал?.. Я с вами хочу посидеть - с тобой и с братом. А дома скучно...
   - Любочка, ты иди. Правда, всё в порядке.
   - Ладно. Как скажешь. Но я завтра всё равно приду, - заявила девушка и вышла из палаты.
   Павел спал. Шёл процесс восстановления сил. Ещё пару дней, и будет как новенький.
   Петр Андреевич понимал это, но жажда мести была сильнее. Он желал совершить правосудие лично. Милиция будет завтра, а, может быть, послезавтра. Да и толку от неё мало.
   - Спи, сын, спи, а эта стерва за всё ответит.
   
   19.
   После обхода Вера хотела, было заглянуть в травматологию, но пришёл муж, и они вместе отправились домой.
   - Вер, ты какая-то напряжённая сегодня, - заметил Александр. - Или мне кажется?
   - Неприятные ощущения какие-то... - ответила женщина будто самой себе.
   - А?
   - Я говорю, ощущения какие-то неприятные. Как вот помнишь, у Вознесенского: "...будто что-то случилось или случится, ниже горла высасывает ключицы...".
   - Да что может случиться, Вер? Ерунда. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.
   - Интуиция, Саш. Неспроста это.
   Александр остановился, легонько взял супругу за плечи и заглянул ей в глаза:
   - Так, Вер, перестань переживать по чём зря. Предчувствия - это ещё не факты, а я - твой муж и отец твоих детей. Вот это факт. И пока я жив, я не допущу, чтобы у тебя и мысли такие были.
   Женщина прильнула к груди мужа. Он обнял её.
   - Вот так-то лучше.
   - Да, ты прав. Наверное, это потому, что я устала сегодня. Насыщенный день.
   - Вер, а, может быть, ты уже беременна? Может быть, у нас уже есть малыш - наша Любочка-Любовь? Тебе к врачу надо сходить.
   Женщину точно в сердце тонкой иголочкой кольнуло. В глазах появились кристаллики слёз. Она опустила голову.
   - Так. А ну-ка держись, - мужчина поднял супругу на руки.
   - Саша, что ты делаешь? - испуганно воскликнула Вера.
   - Тише, не дёргайся, а то уроню.
   - Зачем? Ты сделал это?
   - Я донесу тебя до дома.
   - Саш, я сама дойду.
   - Ну, ты же сказала, что устала. А потом я это хочу сделать и ради нашей дочери.
   - Какой?
   - Которую ты под сердцем носишь. Всё! Никакие отговорки не принимаются.
   И Александр действительно донёс любимую жену не только до дома, но внёс в квартиру.
   - Ну, может, уже поставишь меня на пол, а вот так привыкну, придётся тебе всю жизнь меня на руках таскать.
   - А ничего. Я готов, - мужчина поцеловал супругу и, наконец, выпустил её из своих рук.
   Маленькая Надя стала свидетельницей этой милой сцены, как и её старший брат.
   "У меня самые лучшие мама и папа!" - подумала девочка.
   "Неужели мама в положении?.." - закралось сомнение в сознание парня. Будучи семнадцати лет отроду Алексей прекрасно помнил, что перед появлением Нади отец себя вёл точно также.
   
   20.
   Утро. Петр Андреевич проснулся в палате сына. Он спал на соседней свободной койке. Его дочь по его наставлению пошла ночевать домой.
   Со вчерашнего дня в голове роились всякие неприятные мысли. Мужчина старался. В палату вошёл Иван Иванович.
   - Доброе утро.
   - Доброе.
   - Пётр Андреевич, вы знаете, раз такое дело - вы домой идите, отдохните. А я сам за вашими пациентами пригляжу.
   - Что вы, Иван Иванович, я в отличной форме.
   - Считайте, что это моё распоряжение.
   - Спасибо.
   Заведующий отделением кардиохирургии ушёл. Кузнецов ещё посидел немного и, бросив сыну:
   - Паш, она за это ответит. Обещаю, - покинул пределы больницы.
   Он был разгорячен. До бешенства его довела старенькая "Волга", которая в это утро долго отказывалась заводиться. И снова в сознании всплыли вчерашние чувства. Решимость окрепла, и уже ничто не смогло её сломить.
   Когда "Волга" изволила завестись, Кузнецов выехал на трассу. Дорога была свободной.
   Петр Андреевич увидел, как ни в чём не бывало, Туманова быстро шагала по тротуару. Вот она подошла к зебре и стала переходить дорогу.
   Кузнецов нажал на газ. Машина неожиданно быстро прибавила скорости.
   Мощный удар, толчок - хрупкая женская фигурка отлетела влево на тротуар. Мужчина снова дал по газам и скрылся с места преступления.
   "Я её сбил... Я её сбил... - пульсировало в голове Кузнецова. - А будь, что будет. Так ей, стерве, и надо... Это ей за Пашку!.. Стерва!"
   Вера ничком лежала на асфальте. Буквально через пару минут рядом оказалась "скорая". Она выехала на вызов, но остановилась рядом с Тумановой. Её тут же поместили в машину.
   Истинное чудо спасло её от гипоксии мозга. В больнице в срочном порядке сделали операцию, дабы остановить кровотечение.
   Женщина ничего не чувствовала. Последнее, что она запомнила, эта была несущаяся на всех порах машина Кузнецова-старшего. Дальше боль и сразу провал. Пустота...
   
   21.
   Люба вошла в палату брата.
   - Привет, Паш. Ну, как ты?
   - Нормально, - ответил мужчина.
   - Вот и здорово.
   - А ты...
   - У меня выходной. Отец меня вчера домой отправлял, а сам тут ночевал.
   - Люба.
   - Чего?
   - А где отец сейчас?
   - Не знаю. Дома, наверное. А что?
   - Мне поговорить с ним надо.
   - О чём?
   - Он не так всё понял.
   - Что понял? Почему не так?
   - Отец решил, что меня Верин муж избил. Он у неё ревнивый очень.
   - Это той Веры, которая у вас тут недавно работает?
   - Да.
   - А за что он должен был тебя избить?
   - Отцу казалось, что между нами с Верой что-то есть. Ты знаешь, мне кажется, он даже ревновал...
   - Наш папка?
   - Да. Понимаешь, Вера очень на маму нашу похожа...
   - На маму?
   - В общем, отец мстить хочет. За меня...
   - Ты чего-то боишься?
   Павел утвердительно кивнул.
   Дверь приоткрылась, и в палате появился следователь Туманов.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте.
   - Я пришёл, чтобы взять у вас показания по поводу вчерашнего происшествия. Вы в состоянии отвечать на мои вопросы?
   - Да, конечно.
   - Итак, как это случилось?
   - Их было трое. Они ограбили меня.
   - Лица запомнили? Фотороботы сможете составить?
   - Да, разумеется. Память у меня фотографическая.
   Туманов что-то быстро записал в своих документах.
   - А как они были одеты? Может быть, называли как-то друг друга? - спросил Александр и тут взгляд его упал на Любу. - Простите, а вы...
   - Я - сестра. Любовь Петровна, - улыбнулась девушка.
   В мозгу следователя раздался щелчок: вот она - одна из служащих досуговой фирмы. В это же мгновение отворилась дверь и вошла медсестра.
   - Простите, мне сказали, что у вас следователь Туманов. Это вы?
   - Так точно.
   - Вашу супругу машина сбила. Сейчас прооперировали...
   - Где она?.. Отведите меня к ней.
   Мужчина чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Уже выбегая из палаты Кузнецова, он на ходу бросил:
   - Я позже к вам зайду...
   
   22.
   - Доктор, почему меня не пускают к жене? Что с ней? Что случилось?
   - Сейчас уже, слава Богу, всё в порядке. Надо отметить, вашей супруге очень повезло. "Скорая" рядом оказалась. Иначе бы потеря крови была большой, а это для мозга очень опасно... Удар пришёлся в живот. Кровотечение мы остановили. Думаю, к вечеру в себя придёт, а через день-два в общую палату можно будет переводить.
   - Скажите, а ... что с ребёнком? - взволнованно спросил Александр.
   - С каким ребёнком?
   - Моя жена в положении.
   - Вы ошибаетесь, уважаемый. Ваша жена не беременна. Мы анализ делали. А потом полостная операция...
   - Я не понимаю...
   - Да что тут непонятного? По-моему, всё предельно ясно. Даже на минимальных сроках техника всё точно фиксирует, а тут ничего не показала. И, знаете, это очень хорошо, что ваша жена не была беременна. От такого удара ребёнок бы не выжил.
   - Понятно... Спасибо вам, доктор.
   - На здоровье. А у вас дети есть или...
   - Есть. Двое. Сын почти взрослый и дочурка маленькая...
   - Знаете что, приходите-ка вы с ними вечером. Я скажу, чтобы вас пустили. Вашей супруге это будет на пользу.
   - Спасибо вам ещё раз.
   Туманов медленно вышел из здания. Ему было не по себе при мысли, что ему любимая красавица и умница-жена лежит здесь, в хирургии, а человек, который её сбил, сейчас где-нибудь преспокойненько пьёт чай, а, может, и что-нибудь покрепче, ест конфеты и, наверное, смеётся...
   - Кто же ты такой?.. Или такая?..
   Мужчина вспомнил слова доктора и подумал: "Это я, что ли, себе придумал? Ведь Вера ничего такого не говорила... Нафантазировал... И всё же уберёг Господь нашего малыша. Сейчас его нет, значит, потом обязательно будет... Обязательно будет...".
   Уже открывая ключом дверь своего кабинета, Туманов вспомнил, что не зашёл к Кузнецову договорить по поводу нападения, вспомнил, что видел в палате сестру его - Любовь Петровну Кузнецову. Видел, но не зацепил. Да и судя по её поведению, Павел с ней ещё не говорил по поводу её работы.
   Для себя Александр решил, что даст шанс этой девушке. Вообще семья эта несмотря ни на что ему очень симпатизировала.
   Мужчина вошёл в кабинет и достал из ящика стола семейное фото. Он и Вера сидели на диване. Вера держала на руках задорно улыбающуюся Наденьку. Алексей стоял позади и обнимал родителей.
   "Скоро нас будет пятеро..." - мечтательно подумал он.
   
   23.
   Следующий день.
   - Пашка, сынок, как ты? Я вот тебе фруктов принёс: яблочки, апельсинчики...
   - Папа, мне с тобой поговорить серьёзно надо.
   - А, надо? Ну, давай, - Пётр Андреевич присел на стул рядом. Как отец он был рад видеть сына в добром здравии.
   - Я надеюсь, ты ещё не успел наделать глупостей...
   - Каких глупостей? Ты о чём, Пашка?
   - О том, что... Прости меня, но я буду прямолинеен.
   - Ладно, будь, - немного напрягся мужчина.
   - У тебя слишком богатая фантазия, пап. Слишком. И я догадываюсь, что в свете последних событий ты мог себе нафантазировать по поводу покушения на меня.
   - А что я мог нафантазировать?
   - Вчера я давал показания, а сегодня утро мне позвонили из милиции. Была задержана троица. Среди ворованного были обнаружены мой бумажник и паспорт... Это те, кто меня избил.
   Павел проследил за реакцией отца. Лицо Петра Андреевича страшно исказилось.
   - Ну... Это же хорошо! Они ответят за то, что сделали.
   - Да, ответят... Но мне что-то подсказывает, что кто-то уже ответил за них...
   Старик побледнел.
   - Пап, ты не знаешь, как Вера себя чувствует?
   - Вера?..
   - Да. Она в хирургии. Её машина вчера сбила. Едва жива осталась.
   - Как?.. - Пётр Андреевич сглотнул слюну.
   - Машина прямо в живот ударила. Внутреннее кровотечение сильное.
   - А ... откуда ты всё это знаешь?
   Павел хитро улыбнулся.
   "Вера... Верочка... Что же я...?" - вспыхнула мысль в сознании Петра Андреевича. Страх, боль, ненависть к самому себе.
   В палату вошла девушка - та самая медсестра с ангельской внешностью.
   - Здравствуйте, - казалось, она пришла, чтобы что-то сообщить Павлу, но не решалась заговорить при его отце.
   - Папа, это Лера.
   - Я знаю. Лера, вы - одна из лучших операционных сестёр.
   - Спасибо, Пётр Андреевич.
   - Папа, это - моя невеста. Мы решили, что когда меня выпишут, мы подадим заявление в ЗАГС.
   - Ну, совет вам да любовь, дети, - расчувствовался старик. - Лера, а вы, кажется, хотели что-то сказать?
   - Да. Я узнавала о состоянии Веры Эдуардовны. Она пришла в себя - пока только глаза открыла. Реабилитация длительная предстоит, но прогнозы благоприятные. Муж её уже лекарства нужные приобрёл... Вы знаете, он вчера вечером с детьми приходил...
   - Ты их видела?
   - Да. Мальчик такой взрослый, серьёзный, на отца очень похож, а девочка ... совсем кроха и милая такая, очаровательная, как куколка. Всё обниматься к маме лезла...
   - Ладно. Я пойду. Пора мне, - Пётр Андреевич вышел их палаты и почувствовал горький вкус своих слёз.
   "Господи, прости... Ну, что я натворил? Что я натворил!.. Господи... Я же... Я ведь не знал!.. - думал он, преодолевая серый коридор. - Я не хотел! Господи, я не хотел... Я не должен был..."
   
   24.
   Спустя три дня.
   - Вер, всё в порядке будет. Не переживай, - выговорил Александр, поглаживая руку любимой.
   На глазах женщины выступили слёзы.
   - Вер, ну, не надо... Не плачь. Береги силы, - мужчина поцеловал её в щёчку, чем только усилил поток слёз.
   - Саш, я ... я ... Я не беременна.
   - Ну и что.
   - Ну, ты ведь хотел. Ты ведь очень хотел...
   - Вера, это хорошо. Знаешь, что мне сказал врач? Он сказал, что если бы ты была беременна, то ребёнок бы не выжил - удар был очень сильный.
   - Саша, прости...
   - Да за что прости? - улыбнулся Александр, взял кисть жены и стал нежно сжимать её в своих крепких ладонях. - Всё хорошо, Вера. Хорошо. Вот ты поправишься, правда, на это много времени уйдёт, но зато потом у нас обязательно родится ещё одна девочка.
   - Не родится, Саш.
   Мужчина вопросительно взглянул на Веру.
   - Прости, Саш. Прости меня...
   Снова слёзы, всхлипы.
   - Я не смогу, Саш. Я...
   - С чего ты взяла?
   - Я у врача была. И не у одного... Нет шансов, Саш... Прости...
   Александр задумался. Неожиданная весть о невозможности осуществления заветной мечты поставила его в тупик.
   - Саша...
   - Ничего. Ничего, Вер. Я всё равно тебя люблю... Люблю. Ничего не изменилось... Ты скажи, ты видела, кто тебя сбил? Машина, может быть, номер...
   - Нет, Саш. Я не заметила... Всё произошло слишком быстро... Да и не разбираюсь я в машинах, - слукавила Вера.
   В этот день она уже издалека приметила машину Кузнецова-старшего. Он и сбил её - нарочно. И она знала, почему.
   - Вер, ну, может быть...
   - Я не помню ничего, Саш, и не хочу вспоминать... Прости...
   - Ладно. Ладно, я попробую свидетелей найти. Может, получится. Я хочу, чтобы этот человек ответил за содеянное.
   - А мне всё равно, Саш, ответит кто-то или нет. Главное, что у меня есть ты и Надя с Алёшей. А всё остальное - неважно.
   - Вер, это очень серьёзно. Ты погибнуть могла...
   - Но ведь не погибла.
   Когда супруг ушёл, Вера вспомнила все беседы с Петром Кузнецовым, все его нежные взгляды, ревность за дружбу с сыном, тот внезапный порыв страсти и поцелуй... Ей стало жалко этого несчастного старика с его проблемами, чувствами, надеждами и мечтами. Молчать - это, пожалуй, единственное, что она сейчас может для него сделать.
   
   25.
   Прошла неделя. Петр Андреевич долго не решался навестить Веру. Чувство глубокой вины его мучило бесконечно. Люба и Павел не могли не видеть этого, по сему не дёргали его.
   Туманова понимала чувства несчастного человека и не ждала его. Но он пришёл.
   - Здравствуйте, Вера.
   - И вам не болеть, Пётр Андреевич.
   - Как ... как вы себя чувствуете?
   - Спасибо, не жалуюсь, - улыбнулась Туманова. Она не могла ни заметить его внутреннюю напряжённость, скованность. Ей казалось, что в этом виновата она, волей-неволей сделав этого сильного и доброго человека слабым и беззащитным. Он будто бы сейчас перед ней был без кожи, одним сплошным нервом.
   - Вера. Я... мне...
   - Не говорите ничего, Пётр Андреевич. Это того не стоит... Я всё знаю. Я помню... Но я не скажу. Никому и ничего не скажу. Пусть всё будет, как есть.
   Кузнецов опустил голову.
   - Вера, вы ... очень благородный человек. Я... я так ничтожен. Простите....
   - Пётр Андреевич, это жизнь. Всё бывает. И, наверное, в большинстве своём от нас не зависит... Как у Чехова, знаете: все виноваты, и всех жалко.
   - Да ... Да-да, вы правы.
   - Помните наш разговор?
   - Да, конечно. Человек - это магнит, который притягивает к себе как хорошее, так и плохое. Да и много несуразного в этом мире. Но надо ценить то, что у нас есть хорошего...
   - Всё правильно... И вы не берите в голову. Договорились? - Вера протянула мужчине руку.
   Кузнецов растерялся. Он стоял и не знал, что делать дальше. И всё же рука против его воли примирительно пожала изящную ручку Тумановой.
   Эмоциональных сил дальше находиться в палате не было. И потому мужчина развернулся и направился к выходу. В дверях он встретил мужа Веры.
   - Пётр Андреевич... - окликнула старика женщина. Мужчина не сразу обернулся. - До свиданья.
   Кузнецов нервно закивал головой и вышел. Александр проводил его любопытным взглядом.
   - Чего это он?
   - Не знаю, - задумчиво ответила Вера. - Может быть, из-за свадьбы сына переживает - Пашка женится...
   Туманов поймал интонации супруги.
   - Это он? - серьёзно спросил мужчина.
   - Он - несчастный человек, Саш, - женщина опустила глаза. - У него жена погибла...
   Александр встрепенулся. В глазах его появился немой вопрос: "Когда?..", точно это произошло не так давно.
   - Двадцать лет назад.
   Пауза.
   - Саш, иди сюда... Послушай, как бьётся моё сердце. Слышишь?
   - Да.
   - Точно так же билось сердце его супруги. И его сердце. Двадцать лет назад... А теперь представь на секунду, что ты потерял меня, а через двадцать лет встретил ту, которая была бы на меня похожа...
   
   26.
   Спустя две недели.
   - Отец, я думал, ты пошутил! Ты ... зачем ты это сделал? - Павел с недоумением глядел на отца.
   - Потому что я не могу так ... больше ... Не могу, - Пётр Андреевич произнёс последнее слово с нажимом, в котором чувствовалась боль и отчаяние. - Всё... Всё кончено. Я так решил.
   - Пап, ты это сейчас о чём?
   - Любу вчера арестовали... - горько всплакнул старик. - Скажи... скажи, ты ведь знал всё? Ты знал?
   - Что?
   - Знал... Знал и молчал. А я ... Наверное, я разучился видеть хорошее. Ты женишься, я должен радоваться, а ... - он всхлипнул. - ... Не получается. Не по-лу-ча-ет-ся.
   Кузнецов-старший стал задыхаться - не то от рыданий, не то сердечных болей.
   - Что, пап? Что такое? Тебе нехорошо, да?.. Что делать? Давай, "скорую", а?
   - Не надо. Всё... всё нормально. Я жив, здоров. А то, что моторчик барахлит, так это нормально... Нормально... Хуже, когда ... когда совесть нечиста. А всё остальное - пустяки.
   - Папа, - Павел обнял отца. - Пап, ты... ты ведь ... замечательный! Тебя все ценят и уважают.
   - Не то это, Паш.
   - А что?
   - Не знаю... Жизнь такая сложная штука, что никогда не поймёшь, что правильно, а что - нет.... Живёшь просто и всё... Иногда кажется, что ошибок не бывает, а иногда... Не знаю. Паш, я ничего не знаю... Мне шестьдесят уже, а я ничего не знаю... Это страшно.
   Павел ещё крепче обнял отца. Он не совсем понимал, что хочет сказать этим его отец. Да и не думал он, чтобы понимать. Просто вдруг почувствовал, что любит его сильно, просто так любит, просто за то, что он есть, и за то, что он его отец.
   Павел услышал, как бьётся его сердце, и вспомнил детство, когда часто вот так вот запросто прижимался к родителям с любопытством. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Это пульсация жизни. Да, и пусть сейчас ритмы немного сбиты, отец стал почти совсем седым, но сердце бьётся, он жив - и это главное.
   Послышался звон ключей, распахнулась дверь.
   - Папа, Пашка, я вернулась!
   - Тебя ... отпустили?..
   - Да!.. Я же уволилась! Да и Туманову спасибо!.. - Люба прильнула к отцу. - Папочка, миленький, прости меня!.. Прости, что я у тебя такая бестолковая!..
   Петр Андреевич поцеловал дочь в макушку.
   Неважно, кто наши близкие и какие они - мы за них не в ответе. Надо уметь ценить тех, кто рядом с нами, ценить каждый прожитый день и час. Ведь на свете нет ничего важнее жизни...