Луч света с диска луны. Застава. Глава 44

Глава 44. Новая угроза.

После ворот, когда Черный Огонь перешел в галоп, нога стала отваливаться, отсыхая каждый раз, когда приземлялся обратно в седло. Езда на галопирующей лошади напоминает череду мелких падений, когда при отталкивании передних копыт от земли стараешься в тот же самый момент ляжками и бедрами оттолкнуться от седла и перейти в полет, ощущая чувство невесомости буквально на долю секунды. Иначе, если не придерживаться этого метода, спустя всего пять минут езды можно почувствовать, как позвоночник начинает осыпаться в штаны.

Успел отъехать недалеко — только скрылась белая стена и я добрался до чахлого леса, который соседствовал с болотом. Когда попытался слезть с коня, то ноги абсолютно не слушались. Правая нога распухла, занимая всю штанину впритык. Другую тоже почему-то не чувствовал: весь низ, до живота, почему-то полностью потерял чувствительность. Не думал, что вот так вот глупо всё выйдет. Добегался таки.

Вспомнил про Лель-Еран-а, что должно быть сейчас нагонит. Что он там говорил про суд? Когда он меня найдет, то я уже буду уже не в первой стадии окоченения — удобно привязать и не надо кормить. И сам суд мне будет абсолютно до лампочки.

Ага, снова стала адски болеть, это радует — значит может еще оклемаюсь. Надо лечь поудобней, чтобы вес перенести на другую ногу. Левая стала немного шевелиться, чем я воспользовался, чтобы отползти к дереву, приняв сидячее положения оперевшись спиной на ствол. Взрезал кинжалом штанину, осторожно приоткрыл и чуть не потерял сознание от резкой боли. Лучше не трогать рану вообще. Видимо это всё. Забытье уже маячило за тяжелеющими веками.

Черный Огонь подошел, покосил одним глазом, как бы спрашивая, чего это я тут разлегся. Попробовал снять узду, чтобы отпустить его на волю, но высоко поднятые руки стали коченеть, и пальцы не слушались. Всё! Баста! Как всё это глупо! Черный Огонь попробовал зубами поднять меня за шкирку, но тут же бросил это занятие, как только послышался приглушенный стук копыт, дробью передающийся по земле.

Лель-Еран! Как это он меня так быстро нашел? Я ведь так прятался, даже обидно... чуть-чуть...
-- Тьерн-Михалыч?! Решил не бегать от меня?
-- Да! Вызываю тебя и твоего коня на бой! - Усмехнулся, протягивая в его направление руку с кинжалом. Давно хотел сказать что-нибудь, подобающего рыцарю, да как-то всё случая подходящего не подворачивалось.
-- Оставь кинжал! Ты верхом ехать можешь?
-- Что ж! Твоя взяла! - Я выронил кинжал. - Подожди меня часок, другой — вздремну, и как высплюсь, так поедем вместе на суд Совета Лягушачьей Кожи!
-- Вот дела?! - Лель-Еран спрыгнул с лошади, подошел, кинжалом приоткрыл разрезанную штанину. Повернувшись стал вышагивать взад-вперед, усиленно ища на затылке блох. - Почему с тобой не так все просто, как должно было быть?
-- Потому что, я весь сложный — до неимоверности! Может ты слышал про так называемые —  «комплексы»?
-- О чем тебя еще бредить потянуло? - Лель-Еран не разделял моего настроения. - Как себя чувствуешь?
-- А почти никак! Ног не чувствую, руки тоже отымаются. Болтать скоро прекращу, и твой суд мне теперь совсем не страшен. Может что передать на словах твоим знакомым и родственникам по ту сторону Моста?
-- Не торопись пока. Ты продержишься, пока я лекаря приведу?
-- Лучше скажи, чем суд твой должен будет завершиться?
-- Вестимо чем...
-- Так и не старайся тогда... Зачем, если результат для меня будет одинаков?
-- Всё должно было быть не так!
-- Прости, я спать... Поговорим попозже... - Престарелый Квазимодо пнул меня носком в правую пятку. - Ты, что — спятил?! Знаешь как больно?! Я чуть язык себе не откусил!
-- Значит так: коли ты дашь слово не бежать, то я попытаюсь тебя поставить на ноги.
-- Слово давать не намерян! Хочешь — помогай, а не хочешь — оставь меня здесь одного! Только вот о Черном Огне позаботься — он отличный конь! Не сможешь позаботиться — продай тому, кто сможет — он стоит четыре золотых. Я что-то слышал о Саммит-Уввор-Властвующем в городе Саема. Там, так все десять сможешь выручить!
-- Ты думаешь мне нужны деньги?
-- О чем я действительно сейчас думаю тебе никогда не понять.
-- Знаешь, что это? - Достал сделанный из камня или из кости бутылек. - Это мертвая вода!
-- Её надо выпить что-ли? - Лель-Еран аж поперхнулся.
-- Выпить!? Ты видимо уже полностью рехнулся!
-- Ты мне льстишь!
-- В общем так: если смажу края раны, то она заживет. Понимаешь!
-- А дальше?
-- А дальше, если повезет, то ты выживешь.
-- Это мне нравится. Ради этого я готов был бы её и выпить. - Видимо мертвая вода — это яд или невкусная марганцовка.
-- Даешь слово не бежать от меня?
-- Нет! Убегу при первом удобном случае! Всё! Пошел прочь, у меня больше нет сил. Мне надо поспать!
-- Ладно, давай уйдем с дороги. И только там я смогу тебе помочь.
-- Даже не смей трогать меня! - Слабо запротестовал, когда тот постарался поднять меня.

Ноги оправились немного от временной слабости. Может если отдохнуть, то я и бежать смогу? Но пройдя ведомым вглубь леса отказался от этой затеи. Шатаясь вместе с Лель-Еран-ом по всей ширине только что протоптанной дороги, с треском ввалились на до этого скрытую от глаз поляну. Здесь лег ничком на сухие колючие ветки, долго пытаясь отдышаться от этой прогулки. Даже паника чуть не наступила, когда показалось, что мне это не удастся. Лель-Еран принес попоны, снарядил постель. Осмотрел рану, скудно смазал края раны своим волшебным зельем.
-- Что, должно помочь?
-- Ты ведь Нр-Эн-Хан. На тебе как на собаке все заживет.
-- Оно должно так болеть после этой штуки?
-- Возьми лучше вот в зубы эту палку.
-- Заметь, я хоть и Нр-Эн-Хан, но все таки не собака, чтобы всякие палки в зубах носить... - Рана зазвенела, я её ощущал, как будто в неё вливают расплавленный свинец. - Где, говоришь, эта палка!?

---

Тупая боль поднималась вверх по ране. И когда казалось, что меня вот-вот она отпустить, она делала маленький шажок к животу, найдя себе кучу новых до этого нетронутых нервных окончаний. Видимо я вырубился или уснул.

Пришел в себя под вечер. Рядом сидел великий и ужасный, но в данный момент занятый кашеварством, сам — Лель-Еран. Ног не чувствовал обоих, но после всего перенесенного это было даже хорошо. Видимо это зелье было просрочено.
-- Нет, все так и должно быть.
-- Ты мысли что-ли читаешь? - Смутился, вспоминая, как много нецензурного пронеслось в его адрес.
-- Коль они мне предназначались, то как мне их не увидеть?
-- Хм-м-м! Слушай, я не хотел так громко думать. Не уделяй всему этому много внимания — у меня бред.
-- Да, я понимаю. А это состояние твоих ног, если тебе станет от этого легче, на твоем языке называется... как оно там... А! Ацидозо-парез!
-- Мне это ни о чем не говорит. Но звучит красиво! По домашнему! А не скажешь, как долго это состояние будет продолжаться?
-- Не скажу. На Нр-Эн-Хан-ах, говорят, можно без живой воды — вот я и рискнул.
-- Тебе не кажется, что тут всего лишь один человек, кто чем-то рискует? И это — не ты! Почему без живой воды? Она вообще для нормальных людей обязательна? Чем мне всё это грозит?
-- Ну, это же мертвая вода. - Он говорил, как о чем-то само-собой разумеющимся. И чем дальше он продолжал, тем безысходней казалась ситуация. -  Кто ей отравится, тот превращается в живого мертвого — зомби. На Черных Топях их там ого-го сколько обитает. Ты же знал про все это. Будешь есть кашу?
-- А-а-а! Ты!!!...
-- Чего?
-- Стой! - Проморгался от попадания пота с брови. - А что ты говорил про Нр-Эн-Хан-ах? Почему мои раны можно лечить без живой воды?
-- Просто у вас к мертвой воде... иммунитет что-ли. Так что не переживай: скоро боль пойдет обратно, а пока не стал кричать, визжать и угрожать всему лесу снова, бери чашку, и ко мне не смей прикасаться — своей рукой ты нынче несешь мор! Чуть что — сожгу всего, даже костей не останется! - Странно, я не помню, чтоб я кричал...