Антисказочка о девочке-зассыке

   На дворовой детской площадке было много ребятни. Все они появились кто откуда. И играли соответственно группками. Те, кого аист принес, играли в своем углу площадки. Кого в капусте нашли – в своем. А уж кого в магазине купили, те, гордые, вообще особняком держались. И игры у них все больше на товарно-денежных отношениях строились. В магазин, в рынок играли. И только одну девочку никто не приглашал к себе играть, она сама по себе лепила куличики в песочнице.
 
   А все потому, что ни аист, ни магазин к появлению девочки не имели никакого отношения. Эта девочка появилась из маминой писи. Выродилась, как котенок из кошки вырождается – все дети однажды видели, как ничейная кошка Муська в подвале  вырождала котят. А если из писи, значит – зассыка и дружить с ней противно.

   Девочку это прозвище очень огорчало. Она горько плакала и обижалась на маму за то, что та не смогла скопить денег на магазин или хотя бы поехать в пригородный колхоз на капустное поле. Мама на это крепко прижимала дочку к себе и говорила, что она частичка мамина, плоть от плоти ее, что мама долго ее в животике  собственном сначала растила и оттого дочка особо дорога и любима.  «Как кошка Муська?» - спрашивала, всхлипывая успокаивающаяся девочка. «Как Муська. И даже дольше», - улыбалась мама.

   Шли годы. Дети выросли и неуловимо стали походить на своих «поставщиков». «Аистята» были как один тощими, голенастыми, длинноносыми. «Капустники» - рыхлыми, толстыми и бесформенными. А те, что из магазина – вообще непонятно какими. Известно, в магазине либо неликвид, либо пересортицу норовят подсунуть. И только девочка-зассыка была похожа на папу и маму. Она выросла настоящей красавицей. А когда пришло время, у нее тоже появился ребенок, девочка. Которой она сказала, что та выродилась из маминой писи.

   История повторялась.