Воспоминания времен эпохи застоя

Леонид Ейльман

 ЗАБАВНЫЕ СЛУЧАИ из ИСТОРИИ  ОДНОГО ПРЕДПРИЯТИЯ.
 От автора.
 Эпоха, называемая теперь застойной или застольной, началась, пожалуй, вскоре после эпохи отстрела интеллигенции и руководства предприятий. В эту эпоху увлеченный своим делом человек мог посвятить без опаски все силы  делу всей своей жизни. Такие люди обычно не интересуются бытом окружающих их сотрудников. Теодор Максович Орлович не только увлеченно решал научные задачи, но и выпестовал творческий коллекив, обеспечил сотрудникам достойные  жилищные условия, отдых на берегу Черного моря в своем доме отдыха, построил пионерский лагерь в Подмосковье для детей сотрудников. На таких энтузиастах как он, Лев Локтев, доктор Илизаров и многих других в застойную эпоху держалось могущество страны.Энтузиасты смогли бы построить настоящий социализм и политика страха,развязанная Сталиным, совсем не нужна была. Сталин считал, что в России только силой можно привить социализм.

Гонки.

Я жил по соседству с начальником ОТК опытного завода Еременко. Из особого уважения к нему и его отцу- неросредственному начальнику Т.М. Орловича  утром к его дому подавали микроавтобус УАЗик. Я обычно скромно садился на самое последнее место. УАЗИик заезжал за Михилом Михайловичем Чугуновым-начальником отдела кадров, далее за Павловым- начальником опытного производства и в последнюю очередь за Орловичем, который садился рядом с шофером.
Однажды Орлович заметил черную “Волгу”, котороя выезжала с проспекта Мира около ВДНХа.
-“ Королев! Едет академик Королев! Догнать и обогнать!”
 Но мы въехали на Северянинский мост. Обгон на нем запрещен. “Обогнать!” Кипятился Орлович. И тут случилось непредвиденное. Наш УАЗик заскользил по накатанному льду и остановился, пробуксовывая. Орлович немедленно выскочил и стал подталкивать сзади автомашину. Она рванула вперед, а наш капитан остался покинутым, растерянно махая руками.
Я сидел у заднего окна, увидел эту трагикомическую картину и попросил дать задний ход. Незадачливый капитан понуро уселся на свое место. Черная Волга скрылась из виду.

Хотели лучше, а получилось как всегда.

ОКБ жило жизнью страны и подчинялось приказам Правительства. Однажды пришел приказ Совета Министров за подписью Косыгина об укрупнении научных подразделений. Все ждали сокращений. Как быть? Орлович в микроавтобусе набросился на начальника кадров Чугунова: “Почему у нас не укомплектованы отделы и лаборатории? Как надо райкому выделить рабочую силу в колхоз, так некого послать!”
-Но у нас зарплата ниже, чем на соседнем предприятии “Счетчике”.
 -Да набери девченок- десятиклассниц. Пусть мажут губы в лабораториях, нужна молодежи школа жизни.
И у нас в отделе появилась стайка девченок. Чем их занять? Нашли выход. Притащили ванну. Да, да обычную ванну. Наполнили ее водой и наложили в воду мотки медной проволоки разных диаметров и с разными покрытиями. Составили график выемки проволоки и начали замеры изменения ее электропроводности и потери прочности со временем. Смысл работы состоял в том, чтобы якобы определить надежность работы проводников в условиях водной среды. Никто не заказывал нам такую работу. Но появилась занятость. Отдел не расформировали, необходимые по приказу Косыгина 40 человек, числились работающими.
И вдруг мне позвонил Орлович. Я сидел в отделе информации у Григория Филлиповича Антонова. Недовольный голос Орловича спросил: “Что за журналы воды лежат у меня на столе? Кожевников требует, чтобы эти цифры напечатать. Это же сумашедшая по объему работа. Моя секретарь Kатя отказывается печатать. Почему вода, почему не морская вода, что за глупость? Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибет. Что мне делать с этой кучей мусора?”
-Теодор Максович, я построю графики по результатам этих испытаний, так что отдайте журналы Кожевникову.
 На другом конце провода раздался вздох облегчения.




Ночной директор.
 
На праздничные дни ночью приходилось дежурить в ОКБ. Настала и моя очередь. Только я устроился в кресле Орловича и погрузился в чтение детектива, как в дверь постучали. На пороге кабинета стоял электрик Харламов.
- Разреши съездить домой на дежурной автомашине, мне надо предупредить жену о том, что я остался на ночное дежурство. Ведь заревнует стерва!
_- Поезжай!
-Тогда позвони вахтеру на проходную, чтобы выпустили автомашину. Я живу недалеко в Мытищах. Через пять минут буду здесь.
Я позвонил вахтеру, Харламов исчез.
Прошло один час, другой, мне уже не читалось. Я пошел в проходную. Вахтер тоже забеспокоился. Мы пошли искать других ночных дежурных. Никого!
Только в шесть утра дежурная машина с Харламовым вернулась. В ней сидела вся дежурная команда. Пьяная вдрызг!
-Где Вы ночью достали водку?
На Ярославском вокзале, но ты не бойся. Нас нигде не задержали. Вся страна пьет и милиция тоже!

Психологический эксперимент.

В НИИКП работал мой дружок Марк. Однажды он позвонил мне домой  и спросил: “Не хочешь ли погулять по Ленинграду? Там сейчас проходит какая-то конференция по электротехнике”.
 - Но меня Орлович не отпустит.
- Не беспокойся, я все устрою, можешь бежать за билетами на вечернюю “Стрелу!”
На утро меня к себе вызывает Орлович. На его столе лежала телефоннограмма. Он показал ее мне. “Командировать немедленно Леонида Ейльмана в Ленинград на конференцию”. Подпись: Главный инженер Главка Гусаров, передал телефоннограмму Марк.
Почему Гусаров решил тебя послать в Ленинград?
-Спросите у него, - не растерялся я.
Я понимал, что звонить он Гусарову не будет, потому что лишний раз напомнить о себе означает дополнительный нагоняй по выполнению какого нибудь заказа.
- Поезжай! - добродушно согласился Орлович.
Мы поехали. На перроне Московского вокзала в Ленинграде нас встретила какая-то женщина. Марк явно договорился о вечерней встрече с ней.
- Марк! Зачем тебе она нужна? Ведь она далеко не красавица!
- Ты был и останешься дурачком! Люся- преподаватель в Высшей партийной школе. Когда сама Партия меня ласкает, то мне не обидно, что в эту партию меня не берут!

Характеристика.

Неожиданно передо мной встала практически нерешаемая задача. После ряда мытарств со своим руководителем диссертации Израилем Берманом, ряда докладов на кафедре, и институтах меня решили допустить к защите диссертации. Секретарь кафедры потребовала, что бы я принес характеристику с места работы. Я знал, что начальник отдела Вася Кожевников никогда не завизирует мне никакой характеристики. Он даже не решался подписать требование в бухгалтерию  на выписку копеечной тряпки.
Что было делать? Я написал скромную характеристику и подсунул ее на подпись Орловичу без визы своего начальника.
На утро следующего дня Катя позвонила мне прийти к Орловичу. Я робко открыл дверь в его кабинет. Орлович швырнул мне мою характеристику. Даже такую простую вещь, как характеристику не можешь написать! Надо написать так, как пишут наградную. Не можешь? Попроси Льва Перчика из первого отдела. Он может написать и похоронную и наградную.
У меня отлегло от сердца. Ура! Он не потребовал визирования характеристики начальником отдела! Я долго думал о том, что же такого героического я совершил! Потом вспомнил о том, что Эшкинд в стенной газете написал о том, что я сделал подарок ко дню съезда комсомола:  создал оригинальный волочильный станок!
Я торжественно протянул Орловичу новый текст характеристики. Он прочел и поворчал: мало, но подписал, а секретарь Катя поставила печать. Я был спасен! 


Находчивость.

Как-то раз Орлович позвонил в лабораторию высоковольтных проводов и спросил начальническим голосом: “Кто у телефона?”
- Мышка-норушка, ответила игриво Ирочка Бирюкова
-А я серый Волк! - нашелся Орлович в тон игривому настроению Иры.

Буквальное выполнение приказа.

 Как-то кажется Кунегина или Дикермана  (точно не помню) срочно послали в командировку в город Горький. Разгар лета, билетов на поезд и самолет нет! Парень звонит Орловичу и объясняет, что не может выехать. Орлович категорическим начальническим голосом:
”Немедленно любым способом выехать в Горький!”
 Прошло три дня, предприятие Горького звонит Орловичу: “Где Ваш посланник?”
 Все забеспокоились. На четвертый день посланник объявился. Оказывается он решил буквально выполнить приказ Орловича и поехал в Горький на прогулочном пароходе.



Молибденовая трубка.

Однажды начальник лаборатории высоковольтных проводов Саша Соломоник вызвал меня к себе и спросил:
-Сможешь разработать проводник, который может работать при высокой температуре в глубоком вакууме? Мы попробовали использовать медь, но она испаряется в вакууме и оседает на кольцах керамической изоляции. Электротехнические свойства изоляции резко ухудчаются.
-Конечно! Я закрою медную проволоку каким нибудь покрытием.
-Действуй!
Я побежал в библиотеку и взял справочник по металловедению. Я понимал, что при высоких температурах металл покрытия будет диффундировать в медь и ее электротехнические свойства будут ухудшаться, поэтому искал металл, который нерастворим в меди. Таким металлом оказался молибден. Но делают ли из него трубки? Пришлось поехать на завод тугоплавких металлов и там в техническом отделе найти документы: технические условия на молибденовые трубки.
На крыльях удачи я прибежал в лабораторию высоковольтных проводов.
-А ты не спросил сколько стоит один метр такой трубки?
-Я признался, что такая мелочь не пришла мне в голову.
- Позвоните в бюро цен Госплана СССР и узнайте цену,- предложила Линчевская.
Саша Соломоник тут же воспользовался ее советом. Из бюро цен ответили, что цена одного килограмма молибдена равна 28 рублей.
Совсем недорого! Сколько надо заказать таких трубок?
Я прикинул, что мне потребуется 50 килограмм этих трубок.
Примерно через полгода меня вызвал снова Саша Соломоник. У него на столе лежал небольшой ящик. В ящике лежали короткие молибденовые трубки. Я не ожидал, что трубки будут такие короткие, но для образцов, нужных для проведения испытаний, oни были пригодны.
Не прошло и недели, как в телефоне раздался голос секретаря Орловича Кати. Тебя и Соломоника к директору.
Мы встретились в приемной Орловича и удивленно обменялись вопросами о причине вызова. Нас ждал шквал возмущения.
Орлович держал в руках платежку за молибденовые трубки.
- За какой-то один килограмм каких-то молибденовых трубок завод требует 2000 рублей! Сколько же вы заказали этих трубок на мою голову?!
-Пятьдесят килограмм,- дрожащим голосом  признался я.
- Разорили! Уничтожили ОКБ! Вредители! Где я возьму 100 000 рублей. Немедленно в арбитраж, спасайте ОКБ!
Мне пришлось поехать на завод тугоплавких металлов, чтобы выяснить почему цена в 28 рублей за килограмм выросла до 2000 рублей. Оказалось, чтобы произвести килограмм трубок заводу требуется 45 киллограмм молибдена. Технология была такова, что почти все уходило в брак. Я страстно просил их остановить заказ, но они уверяли, что заказ в плане, а план есть закон в социалистическом хозяйстве. Что было делать?
Спас дело Соломоник. Он посоветовал мне: “Попроси у них калькуляцию цены. Они должны были ее согласовать с нами, поскольку,видимо, это была цена на отдельную опытную партию”.
Когда я попросил калькуляционный расчет цены, то ситуация резко изменилась. Начальник технического отдела снял наш заказ и признался в том, то цена была согласована с Министерством морского флота много лет тому назад. Морякам потребовался небольшой кусок трубки, поэтому цена их не беспокоила. Более заказов наш завод не получал и мы каждый год снижаем себестоимость трубок на пару процентов. За это получаем премию. Так что если трубок больше не нужно, то не настаивайте на пересмотре цены.
Угроза разорения ОКБ миновала!
Я и Юра Матвеев изготовили молибденовомедный проводник, скосили его конец так, чтоб его можно было поместить на демонстрационном стенде с рекламной надписью и принесли его Орловичу. Орлович удивленно взял его и начал вететь в руках, постукивая по столу. Он был доволен и вдруг медная серцевина выпала из молибденовой трубки. Он горестно вздохнул: “Эх! Молибденовая трубка! Заставил ты меня понервничать!”. Он часто забывал мое имя и звал меня просто: “Молибденовая трубка”.

Тема “Звезда”

Наши ракетчики сбили американский шпионский самолет где-то над Уралом. К нам в лабораторию пришла Мая Рындина с кусочком  высокочастотного американского кабеля и попросила воспроизвести его. “Это кабель со сбитого  американского самолета-разведчика. У нас открыли тему “Звезда” по воспроизводству таких кабелей”,- пояснила она.
Мы внимательно рассмотрели поперечное сечение образца. Центральный проводник  был изготовлен из медной посеребряной проволоки, далее он  был опрессован фторопластом, на фтропласт осажена тонкостенная медная трубка, но посеребренная изнутри и снаружи. Как удалось посеребрить трубку изнутри не мог сказать даже Слава Цесарский- главный специалист по серебрению.
-Да не будем серебрить внутри трубку, Рындина не заметит отсутствие серебра внутри!- предложил я.
-Но испытания такой кабель не пройдет!- возразил Слава Цесарский
-А мы протрем трубку спиртом, она будет чистая внутри, вдруг этого будет достаточно,- не сдавался я.
Для изговления тонкостенных медных трубок я поехал на Кольчугинский медеобрабатывающий завод. На заводе мне объяснили, что изготовлять такую “солому” заводу невыгодно:  “У нас план в тоннах, а не в метрах на медные трубы. Сколько мы не просили наш Главк перейти на метры, ничего не получалось. Нам отвечали, что черная металлурния имеет план по гвоздям в тоннах, хотя хозяйству нужны маленькие гвозди. Поэтому все склады забиты огромными гвоздями. Переход на другую меру измерения требует пресмотра огромного количества бумаг.” Хорошо, что на заводе работал мой товарищ Владик Осинцев. Он помог мне и я вернулся в ОКБ с требуемой партией особо тонкостенных  трубок.
Мы тщательно промывали спиртом трубки перед их осаживанием на фторопластовую изоляцию и Мая Рындина не замечала отсутствия серебра внутри трубок. Долгое время у нас не было никаких проблем с  выполнением работ по этому заказу.
Вдруг Аркадий Данюшевский, заместитель директора по качеству, вызвал к себе Майю Рындину и меня: “Пришли рекламации на качество Вашей продукции от заказчика, разберитесь в проблеме”. Мы ушли в растерянности. Вскоре Аркадий снова нас вызвал:”Ну нашли причину брака!” Мы признались в том, что не понимаем почему появился брак. Тогда Аркадий попросил нас подробно описать технологию изготовления кабеля, а когда услышал, что мы протираем внутреннюю поверхность трубки спиртом сразу же потребовал проверить качество спирта. Аркадий был спокойный, вдумчивый руководитель. Я бы сказал  руководитель нового типа в отличие от руководителей предшествующего поколения, склонного решать возникшие проблемы криком, угрозами.
Толя Мельников- главный чистильщик трубок попробовал выданный ему спирт. “Да это же вода! Куда делся спирт?”
 Спирт хранился в сейфе у Славы Цесарского. Оказалось, что слесарь Сергей Соколов после работы подкладывал под сейф жестяной поддон, наклонял сейф и спирт перетекал из бутыли на поддон. С поддона спирт перетекал в горло слесарю, а потом поддон изымался и прятался в укромном месте до следующего подходящего момента. Когда вытаскивали бутыль со спиртом для протирки трубок, то слесарь незаметно доливал спирт водой. Постепенно необходимость в доливке водой отпала поскольку в бутыле оставалась только вода. Так бы никто и не обратил внимание на проделки слесаря, да заказчик и приборы Маи Рындиноой заставили нас взяться за ремесло Шерлок Холмса. Очень быстро мы поняли, что при изготовлении медной трубки внутри нее остается мыльная эмульсия, используемая в качестве смазки при изготовлении трубки. Спирт растворял эту засохшую эмульсию.



Эпопея с триметаллом.

Какая-то американская фирма продала нашим представителям чудо-провода. Эти провода позволяли создавать электродвигатели, которое могли работать при температуре в 300 градусов Цельсия. Следовательно, можно было резко уменьшить габариты электродвигателя и упростить систему его охлаждения, а это в свою очередь  означало возможность снижения веса электрооборудования для ракеты, самолета. Ответственным за работу был назначен Володя Акуличев. Володя был аспирант профессора Перлина и у него занимался темой прессования алюминия через многоканальный контейнер в институте цветных металлов. Что собой представлял американский провод? Это была трехслойная металлическая проволока: внутренний центральный слой-медь, промежуточный слой- серебро и наружный слой- алюминий. Алюминий оксидировался и пропитывался термостойким лаком. Оксидный слой и служил изоляцией, которая могла выдержать до 500 вольт напряжения.
Никаких сложностей с производством медной посеребрянной проволоки не было, труднее всего оказалось выпрессовать алюминиевую оболочку, которая обхватывала медную посеребряную проволоку. Эта проволока постоянно уходила из центра прессовой матрицы и выпрессовываемая алюминиевая трубочка имела серповидный вид, как зародившаяся луна.
Новый сотрудник Боря Степанов предложил сборную прессматрицу, позволяющую устранить этот недостаток. Но новый прессинструмент уже не соответствовал диссертационной работе Володи Акуличива. Однако, Акуличев деликатно промолчал. Мы изготовили большую партию заготовок триметалла и приступили к процессу переработки заготовок в тонкие провода методом волочения. Вот тут нас ждал целый воз проблем: от качества волочильного инструмента до изношенности самих волочильных станков. И все-таки мы сдали заказчику требуемое количество триметаллических проводов. Мы ждали благодарности, премии.
Особенно ждал премии прессовщик Жора Гуськов. Раньше он работал инструктором горкома партии и был уволен оттуда за систематическое пьянство. Он рассчитывал на то, что такая престижная работа помогла бы ему восстановиться. Увы! Премия застряла где-то вверху, а нам сказали, что американская фирма нарочно нам подсунула дохлую кошку, что бы мы впустую тратили свои силы.  Триметалл больше не нужен. Впоследствии оказалось, что намотать индукционные катушки моторостроители не смогли- потребовалось специальное оборудование. Американская фирма, продав нам образец проводов, рассчитывала на закупку такого оборудования. Мы поступили как  тот хитрец из анекдота, который купил билет на трамвай, но не поехал, чтоб обмануть трамвайного кондуктора.


Как я финансировал строительство пионерского лагеря Лесной в Снегирях.

Как-то вернувшись с технического совещания Василий Кожевников попросил меня заняться очисткой олова в нашей лудилке от меди. –“Фонды на олово очень ограничены, олово у нас быстро засоряется медью. Надо его очистить так, чтобы мы могли снова пустить его в работу”.
Я взял учебник по вторичной металлургии и быстро нашел рецепт по очистке олова от меди, конструкторский отдел спроектировал печь для рафинирования олова, механический цех изготовил эту печь и лудильщики пустили ее в ход. Больше этим вопросом я не интересовался.
Однажды меня вызвал к себе Орлович и попросил подписать какие-то бумаги. Я их подписал, не читая, но потом спросил: “Теодор Максович, что это за бумаги?”
- Ничего интересного. Тебя они никак не касаются, -ответил он. Я ушел.
Через некоторое время меня к себе вызвал Орлович. “Это ты разработал систему рафинирования олова? Почему не следишь за работой своей установки? Привыкли только деньги по рационализаторским предложениям получать! Мало тебе мы выплатили!”
Я растерялся. Никаких денег я не получал и даже не оформлял рационализаторское предложение. Я не успел возразить Орловичу. За меня заступился случайно присутствующий в кабинете Арон Гольдберг. Он напомнил Орловичу о том, что на строительство пионерского лагеря в Снегирях потребовались стройматериалы и Арон предложил оформить рацпредложение на процесс рафинирования олова, а якобы выделенные автору деньги передать на закупку кирпича и досок. Тут только я вспомнил о подписанных бумагах и осмелел:-“И сколько я должен был получить по рацпредложению?”
-Около 30 тысяч рублей.
-Дайте хоть одну тысячу.
-Ничего мы тебе дать не можем, поскольку мы не имеем права проводить процесс очистки олова у себя. Мы должны сдавать олово ВТОРЦВЕТМЕТу. Из-за тебя мы сократили количество сдаваемого олова. “Ага”,- подумал я,- “экономия все-таки есть! Выжму деньги!” У ВТОРЦВЕТМЕТа горит план и они пишут на нас телеги. Почему ты не предупредил нас о том, что все работы по рафинированию цветных металлов должны выполнять только специализированные предприятия? Теперь мы вынуждены врать, что сократили объем лудильных работ.


Золотой мираж.

Однажды летним утром Орлович в возбужденном состоянии взгомоздился на свое место в микроавтобусе. Мы почувствовали, что он явно хочет нам что-то сказать.
- Опять какой-то заказчик нажаловался на меня,- спросил начальник производства Павлов
-  Мне вчера позвонили из НИИ КП. У них чрезвычайное происшествие. Начальник лаборатории Шварцбурд попал в больницу в Ленинграде.На него пришла бумага из милиции.
- Причем тут милиция,- удивился начальник кадров Чугунов.
- Дело в том, что его ударил по голове сторож кладбища. Как уверяет сторож кладбища он увидел в ночной темноте фигуру, пытающуюся покинуть кладбище. Он предупредил эту фигуру: “Здесь гуляй, а к людям не ходи!” Он, как сторож, не разрешает приведениям покидать кладбище. Конечно, он был пьян. Такая уж работа в этом месте.
- Нам всем не особо верилось в правдивость этой истории, но московская газета опубликовала эту историю. Оказалось, что во время командировки в Ленинград Шварцбурд вечером зашел в ресторан Европейской гостиницы. К нему подсел молодой человек, назвавшийся научным работником электротехнического института. Он поведал Шварцбурду о том, что его бабка  уложила золотой клад в могилу его деда и рассказал где надо искать эту могилу. Вот Шварцбурд и оформил себе новую командировку в Ленинград, взял лопату, фонарик и отправился за кладом. Клада не нашел, получил удар по голове от сторожа и ему вчинили иск за использование государственных комадировочных денег в личных целях.


Время пустозвонов.

Орловичу 60 лет! Торжественное заседание, именитые гости. Целая стопка красных папок с приветственными адресами, Радостные лица сотрудников.
Не надо быть психологом, что бы заметить то, что далеко не все этому событию рады.
Очень скоро Орлович ушел на пенсию, покинув свое детище ОКБ КП и перешел  на скромную должность в конкурирующий  с ОКБ КП институт.
У руля ОКБ КП оказывается Паша  Дмитровский. Случайно  во время командировки в Киев в КБ имени Патона  я узнал, что патоновцы разрабатывают очень перспективную технологию и предложил им сотрудничество с ОКБ КП,
Эта работа понравилась начальнику производства Павлову. Но тут вмешался Дмитровский и он решил поехать со мной в Киев, отодвинув Павлова. В Киеве нас встретили очень гостеприимно, повели в ресторан Москва, угости по царски. Паша Дмитровский был доволен. Вдруг я заметил, что его осоловелый, блуждающий взгяд больше не привлекает осетрина фри, тосты хозяев. Он вскочил и нетвердой походкой приблизился к буфету и вытащил из-за его стойки пухлую буфетчицу для танца. Что бы не обратили внимание на него я поискал глазами какую либо другую даму, но не нашел. Ресторан был на спецобслуживании. Буфетчица сама справилась со своим кавалером, налив ему рюмку водки, которая
погасила его пыл к приключениям. Нас отвезли в гостиницу. Вдруг уже поздно вечером ко мне в номер пришел слегка протрезвевший Паша в одних черных трусах. Впалая грудь и худые ноги делали его мальчишкой. Он попросил к утру подготовить ему речь для выступления на научном собрании КБ имени Патона. Я что то написал о смысле работы и утром передал ему бумажку.
Он небрежно ее просмотрел и смял. Я запомнил, из его видимо многократно произносимой речи, только то, что авиация, ракетостроение, атомная промышленность, армия, флот беспомощны без наших разработок. Сам Редькин из производственного отдела ЦК меня поддерживает! Награда нам обеспечена! Хозяева восхищенно хлопали. Они явно привыкли к пустозвонству.
Как мне заметил исполнитель наших предполагаемых работ армии нужен и гвоздь. Это не означает, что какой-то гвоздедер есть проблема. У нас сын самого Щербицкого будет работать над Вашей темой. Мне придется шить платье голому королю. Правда у него проблемы с посещаемостью. Иногда отсутствует по месяцу. Так что  сроки исполнения должны быть гибкими.
 Я понял, что с таким работником результатов работы не будет. И незвестно как обернется для меня эта работа с пустозвонами. Наверняка придется подписывать платежки за проваленную работу.

Смерть Васи Кожевникова.
 
В нашей металлургической лаборатории был о основном молодой мужской коллектив. Тем не менее каждый год кто-то умирал. Причем основной причиной смерти было пьянство. Пьяный человек попадал в самые нелепые обстоятельства. Кто-то ослеп от выпитой политуры, кто-то почему-то влез на крышу вагона электрички и упал при ее движении.
Когда я был в командировке с Дмитровским в Киеве он мне сообщил, что неожиданно умер мой начальник лаборатории Вася Кожневников.
Я выразил сожаление в связи потерей ценного сотрудника, который как мне казалось, был правой рукой Дмитровского по партийной линии. Дмитровский, ухмыляясь, заметил, что Орлович взял Васю для разнообразия коллекции после того, как его выгнали с завода за провал работы. Я заметил, что Вася старался нигде не ставить свою подпись и однажды прямо заявил: “Я принял решение никогда не принимать никаких решений! Это очень может быть опасно” Для администратора это было гениальное решение! Видимо здорово обжегся!
О какой коллекции говорил Дмитровский мне пояснила Галя Фролова.
- Ты знаешь, что главный конструктор Мискинянц не Мискинянц вовсе, а Мискин. У нас вообще некем разбавить эту коллекцию. Так что твое дело табак! Начальником отдела будет Акуличев, а лаборатории Матвеев, но Вася здесь не причем. Он даже до войны играл в одной пьесе еврея, который после погрома вылез из подвала и приветствовал приход красных конников! Так что не обижайся не Васю и пойдем на поминки.
 Поминки были скромные. Водка, соленные огурчики. Хозяйка кого-то ждала и не ставила на стол холодец.
 Галя заметила, что хозяйка ждет Пашу Дмитровского. Вдруг раздался долгожданный звонок. Жена Дмитровского сообщала, что Паша заболел и прийти не сможет. Холодец немедленно появился к удовольствию присутствующих на столе.
- Вот тебе и  дружба между семьями ответственных работников! Когда Вася был партийным секретарем, то все выходные они были вместе. Вася был коньячный гипертоник, а дружбы между руководством у нас в стране без пьянки не бывает! Вот и женя Дмитровского не отпустила Пашу на очередную пьянку. Он же пустозвон и может наболтать все что угодно – заметила Галя.  Я подумал, что власти Главка заменили делового человека Орловича на пустозвона. Почему? Кому он перебежал дорогу? Начальство с подозрением относилось к не в меру активным людям. Не на мое ли место он метит!Пустозвон не опасен!