Падения. Часть 4

Я снова был пьян. Пил дома. Один на один с монитором компьютера. Суббота, как суббота. Ни чего особенного. Было около одиннадцати вечера. Спать не хотелось. Денег было мало. Позвонил Семену. Попросил одолжить денег. Он ответил "Не вопрос.". Я вызвал такси и поехал к Семе. В динамиках звучала песня Бутусова "Одинокая птица". Она навела на размышления. Что меня привело к ней? Мне почти сорок. Ей едва перевалило за двадцать. У меня могла бы быть уже дочь почти ее возраста. У меня уже многое позади и совсем мало осталось того, что будет. У нее только все начинается.

Когда Сема увидел, в каком я состоянии среди ночи пришел к нему за деньгами. Он попросил, что бы я заехал к нему завтра утром. Я доказывал, что я выгляжу хорошо и соображаю тоже. Он не поверил и захлопнул дверь перед моим носом. Шуметь я не стал. Вернулся в машину и назвал адрес. Таксист попросил рассчитаться за тот путь, который мы уже преодолели. Я рассчитался. От денег осталась жалкая кучка купюр, при чем не очень большого достоинства.

Она просто послала меня на *** и попросила приходить тогда когда будут деньги. Я ушел. Выкурил в стороне две сигареты и вернулся. Я начал было ее уговаривать, что бы она бросила эту дурацкую работу. Что бы она жила у меня. Мои словоизвержения прервал амбал Витя.
- Мужик. Тебе же ясно сказали! Есть деньги - приходи. Нет денег - иди на ***.
- А ты чего лезешь?! Ты ни чего не понимаешь, дебил!
Последнее я добавил зря. Два удара оглушили и уложили меня на утоптанный и леденящий снег. Брызнула кровь. С туманом в голове я поднялся с земли. Шатаясь вернулся в такси и уехал домой.

Дальнейшие правила были аккуратно разложены по полочкам. Когда у меня появлялись деньги - я ехал к ней, и мы были счастливы. Свое счастье я находил уже в том, то она была рядом. Когда денег оставалось мало - я просто пил. Пил много. Напивался и приезжал к Ней. Умалял. Уговаривал. Просил и унижался. Витя больше не распускал руки. Я его не оскорблял. Зато смеялись все остальные. Она тоже смеялась. Она заливалась смехом, глядя мне в лицо. Это было похоже на сцену, когда цирк уехал, а клоуны остались.

Я продавал соседям свои вещи. В первое время у меня покупали. Потом перестали вовсе открывать двери. Я был должен Семену. Я был должен брату. Я был должен денег многим. Я не скрывался. Я просил подождать "еще немного" и затем я бы расплатился окончательно. Я пил часто и много. На работе на меня поглядывали косо, но вопросов еще не задавали. Выпить бутылку водки с одним ломтиком черствого хлеба для меня не составляло труда. Про мое отношение к алкоголю, соседи знали и относились к этому по разному. Старики смотрели на меня с отвращением, а молодежь с завистью. Я становился изгоем среди окружающих.

Однажды выпив сверх нормы, я с огромным трудом в полузабытьи добрался до дома. Зашел в подъезд. Меня штормило от одной стенки к другой. Ступеньки и трезвому были еле видны в сумраке подъезда, а мне оставалось идти на ощупь. В подъезде грелась молодежь. Сладкий запах воздуха говорил о том, что они грелись далеко не алкоголем. Они смеялись. Они громко смеялись с меня. Вызвали лифт. И продолжали смеяться с меня, когда я стоял, шатаясь в лифте и держался сразу за обе стороны кабины. Один остряк с соседнего подъезда сказал: "Не бойся, Саша. Лифт не сложится". Это вызвало очередную волну смеха. Я что-то хотел ему ответить, но получилось только промычать.


Наступила весна. В такой пьяной круговерти время летело быстро. Меня сторонились если не все, то многие. Однажды в начале апреля, ближе к полуночи, я как обычно приехал за ней на ту же стоянку. Среди уже знакомых лиц ее коллег я ее не нашел. Подошел к Вите. Поздоровался. Он смотрел на меня слегка напряженно.
- А где Лена?
- Она в отпуске.
- Какой отпуск? Ты о чем?! Может, она уже с кем-то уехала сегодня?
- Нет. Ни с кем она не уехала. Ты же знаешь, у женщин иногда бывают такие дни. - на удивление вежливо ответил Витя. Я знал, что бывают.

Через неделю я снова вернулся. Ее снова не было на месте. И я снова подошел к Вите.
- Она больше не будет работать в нашей организации.
- А что случилось? Она уехала? - я был в шоке. Где теперь мне ее найти? Знал только, что она живет в районе Пушкинской. А толку?
- Она заражена. - он исподлобья как будто виноватый смотрел на меня и затем добавил - СПИДом.

Таксист довез меня домой. Я, туго соображая - где я и что я - дрожащими руками рассчитался.

Первым делом я хотел провериться и сам. Но то, во что мне это выльется, - я представлял с ужасом. Лекарства от этого все равно нет. На работе я взял отпуск. Дали много денег. Последующие недели я сидел дома взаперти и изредка выбирался в магазин - что бы пополнить запасы.

Она позвонила в двери через две недели после начала моего отпуска. Увидев меня, она поняла, что я уже все знаю. Она прижалась ко мне. Я закрыл дверь. Мы стояли в обнимку, и она рассказала свои подозрения.

Она предохранялась всегда. Редкое исключение делала только для меня и то не всегда. Однажды прошедшей зимой, приехали двое кавказцев, которые по-русски еле изъяснялись. Выбрали ее и еще одну девицу. Клиент наотрез отказался использовать презерватив. Она сдуру уступила. Затем сама сдала анализы. Результат на ВИЧ-инфекцию оказался положительным. И сейчас она приехала, что бы поставить меня в известность.

Я ответил, что обо всем этом мне сообщил Витя и попросил ее... уйти. Она смотрела на меня уставшими от страха глазами. В них был океан боли. Но мне уже было не интересно видеть эти глаза. Я не хотел ее видеть и поэтому просто открыл дверь и сказал "Иди." Она все еще не веря стояла на месте. Глубокий вздох. Я слышал, как у меня колотится сердце. Слева под ребрами. Мое старое усталое и отравленное сердце все еще качало кровушку по артериям. Еще один глубокий вздох.

Я повторил громче: "Иди". Кивнул. Она опустила глаза. Развернулась и вышла. Я подождал, пока закроются двери лифта, и закрыл дверь.

Я пил еще несколько дней, тупо уставившись в телевизор. Затем, не выключая телевизора, пробовал отвлечься на компьютер. Все стало неинтересным. Отпуск заканчивался. Я размышлял о том - стоит ли работать дальше или просто уволиться и забыть обо всем. Песенка группы АукцЫон - "Ушла" - стала до боли родной. Боль... Я не чувствовал боли. В голове как заклинание сидели слова: "Нет меня и не надо. Падаю и не больно...".

Позвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Вити. Он сообщил, что номер моего телефона ему дала Лена. Затем добавил, что Лены больше нет. Она умерла позавчера. Пришла в гости к подружке-наркоманке, сказала ей, что очень хочет приобщиться. Подруга оказалась щедрая и добрая. Приготовила. Рассказала ей, что и как нужно делать и вручила ей полный шприц. Доза была рассчитана на двоих. Лена вернула ей шприц после того, как выжала все содержимое поршнем себе в вену. Врачи сказали, что Лена уходила из жизни - приятно и безболезненно. Я его спросил - зачем он мне позвонил и сообщил об этом. Он ответил, что думал, что мне это будет знать интересно и может быть я смогу прийти на похороны, потому как у Ленки совсем мало родных и друзей. Он назвал адрес. Я пропустил его мимо ушей. Это уже было не интересно. Мне было интересно узнать только про способ, которым воспользовалась Лена. Я сказал ему "Спасибо" и положил трубку.


Погрузиться в состояние транса и глубокой апатии я не успел. Когда прозвенел звонок в двери, первое что пришло в голову, что это пришли за долгами. Я потоптался некоторое время, но дверь открыл. Неожиданно и без предварительного звонка пришла Таня. Хорошо, что еще она дочку с собой не прихватила. А то б ребенок ужаснулся бы при виде моей берлоги и меня. Таня почти не ужаснулась. С непривычки отпрянула при виде моего небритого лица.

Ее глаза были тусклыми. Уставшими. Черные мешки под глазами говорили о недосыпании. Она рассказала, что развелась с мужем. Она его подозревала в изменах и однажды решилась. Пришла к порогу бани, в которой любил проводить время ее любимый мужчина, и подождала окончания сеанса. Муж вышел пьяный. В компании двух крашенных девиц. Следом шли его друзья-товарищи-собутыльники, которые совсем недавно уверяли ее, что "Петруха любит только тебя одну! Ему не нужны другие женщины. Можешь быть спокойна! Чуть что - мы за ним проследим и остановим." Она доверилась, но и проверила. После этого сразу же подала на развод.

Мы сидели с ней на моей замызганной кухне, и пили чай. Она с лимоном, а я с коньяком. За окном бушевал весенний дождь. Лил сплошным потоком. По тротуарам и по подъездным дорогам текли мелкие реки грязной воды. Было такое чувство, что все тучи Лондона каким-то нездоровым ветром были доставлены в Минск и остались здесь надолго. До тех пор пока все не вытекут. Я поглядывал за тем, что творилось за моим окном. Она пила свой чай и поглядывала на меня. После одной из пауз, немного стесняясь, она меня спросила:
- Шурка, ты меня еще любишь?

Мы с ней ни когда не говорили на эти темы. Но после того, во что я вляпался в последнее время - ее вопрос меня уже не шокировал. В то время мы просто общались. Я не хотел тогда ни чего ей рассказывать про свои эмоции. У нее была семья. И вклиниваться в чужое мне не хотелось совершенно. Таня сидела передо мной. За моим столом на кухне. Я об этом в те времена мог только мечтать. А теперь я смотрел в глаза этой женщины и видел в них надежду на положительный ответ. Не стал я разбираться в своих чувствах на сегодняшний момент, а просто, глядя ей в глаза, ответил:
- Любил, Таня.

Она начала мне втолковывать про то, как сложно ей одной без мужчины. Мне это было не интересно. Я делал вид, что слушаю ее, и пил чай. Я размышлял о том, как поступила Лена. И находил в этом нечто правильное и интересное.

Выговорившись, Таня встала из-за стола и сказала, что ей пора. Когда я подавал ей ее пальто - она тихо произнесла "Прости." Я ответил, что ей не за что просить прощения.
- Пока, Шура. Будешь в нашем районе - заходи в гости. Я с дочкой живу там же.
- Прощай, Тань.
Скорее всего, она обиделась на такой ответ. Я не хотел ей ни чего рассказывать, доказывать или переубеждать. Она, развернувшись - решительно шагнула в лифт. Двери лифта с грохотом захлопнулись. Я закрыл свою дверь. Кому звонить - я уже знал. Оставалось только найти номер телефона.