Воргашорский боец. Часть первая Начало

Воргашорский   Рокки.


 НАЧАЛО.
   
    Воркута –  столица снега и мороза. И северного сияния.  Десятки народностей  обживают этот далеко не приветливый климатом край, но это-то их и объединяет: чем  сложнее жизнь – тем плотнее ряды.

   Сам  город состоит из большого числа поселков, расположенных по кольцевой  дороге длиной более 70 километров.  Два  центра: Воркута и Воргашор. Последний – моя Родина.

    Приезжие, а они составляют основную часть населения, стремятся к нам кто за длинным рублем, а кто и в поисках романтики – хватает всякого добра; Воркута, как добродушная хозяйка, принимает всех – специалисты нужны во всех областях.

    Я довольно неплохо учился в средней школе №38. В 9-ом классе наша директрисса Матвеева Маргарита Никитична представила нам нового учителя физкультуры: огромного мужчину –  настоящего колосса –  с кулаками с трехлитровую банку. И со смешним, маленьким рыхлым картофелем, носом. Сказала, чтобы мы его не обижали, а приняли физрука по-доброму, без экстессов, а то Юрий Львович Коноплев может разозлиться и нам не сдобровать. Заметила также, что этот волосатый как горилла дядя – дважды чемпион СССР по боксу в тяжелом весе и трижды Вооруженных Сил страны. Мы, пацанва, сразу приуныли...

    Однако, не так страшен черт, как его малюют: на деле Львович, а за глаза мы его так и звали, был сущей паинькой с характером Арины Родионовны. Он был добр настолько, что разрешал нам практически все вольности, от которых выли в голос бывшие преподы- женщины по физре, и мы были ему за это благодарны. Он приносил  и показывал нам на своих уроках  заграничные журналы, на обложках которых он красовался сам с кубками и медалями, фотографии, где  был запечатлен  на ринге со злобной гримасой, или –  в быту, улыбающимся во весь рот. Рассказал, почему приехал в Воркуту: оказывается Львович легонько, не специально,  ударил какого-то милиционера у себя в городе, и тот почему-то оказался на больничной койке, поэтому  ему посоветовали от греха уехать куда-нибудь подальше от родных мест, пока  больной не выпишется из травматологии  и не закроют дело по его душу. Коноплев выбрал Воркуту – и далеко, и можно подзаработать деньжат в период вынужденной ссылки. Сделал «двоечку», так сказать, по его, боксерской, терминологии.

     Он сразу же открыл в школе секцию бокса и пропадал за этим любимым занятием сутками – ему очень хотелось утереть нос местным специалистам в этой области, которые, будто сговорившись, не допускали именитого спортсмена в свой узкий круг, считая, видимо, что хороший боксер не может быть талантливым тренером, а может и по другим причинам откровенно игнорировали его личность – истинные подробности  взаимоотношений между Коноплевым и местным бомондом бокса история умалчивает.

      Прошел год с небольшим.

      Львовичу за это время удалось взрастить дюжину довольно крепких бойцов во всех весовых категориях, и он готовился с ними  покорять воркутинский боксерский Олимп, мечтая победить в общекомандном зачете на городских соревнованиях.

     Где- то в начале февраля на уроке физкультуры Львович с озабоченным лицом завис надо мной.

Жень,- отозвал он меня в сторону, –  надо поговорить.

      Коноплев в доверительной беседе поведал мне о своих планах взять куш на предстоящих через две недели битвах на ринге, чем меня несколько смутил – к боксу я не имел никакого отношения, и хоть он меня не единожды пытался затащить в секцию, все разы получал  отказ. Я уже какое-то время  занимался карате, и мне, выпускнику 10-го класса, и так времени не хватало, чтобы иметь еще какие-либо дополнительные увлечения – кроме всего прочего, я готовился к вступительным экзаменам  в институт.  Но он знал, что я – в общем-то драчун еще тот, боец уличный, поэтому  настойчиво  уговаривал меня принять участие в боксерских поединках  в тяжелом весе за его команду.

–     Понимаешь, – урчал мне в ухо Львович, – у меня нет достойного тяжеловеса, а чтобы выиграть состязания – нужны толковые ребята во всех весовых категориях. Я думаю, ты – то, что мне нужно, и тебе дойти до финала будет по силам. И надо-то: выиграть всего один бой, в полуфинале –  в этом весе будет всего 4 участника, а на финал тебе  можно и не выходить, так как я тут подсчитал – этих очков для общекомандной победы будет достаточно. Мы возьмем первые места в других поединках, а тебе надо просто победить в одной схватке, и – все! Помоги, мне эта победа нужна, как воздух. Ты – сможешь, я знаю.

         Что сказать? Откровенно говоря, я не был геркулесом по телосложению, как тот же Коноплев, и ростом – далеко не шпала, масса – не спорю – имелась, но этого было явно недостаточно, чтобы валить на ринге 100 килограммовых чуваков, которые годами молотили боксерскую грушу и которым сам черт – не брат. Причем, о некоторых местных товарищах именно из этого вида спорта, и как раз из тяжеловесов, я был наслышан и понимал, что выйти против них на ринг – лучше сразу повеситься, чтобы долго не мучаться, и что шансов у меня против них – полный ноль. Махать руками на улице и на боксерском помосте – две большие разницы, и я это понимал как никто другой.

Юрий Львович, вы с ума сошли, – на полном серьезе ответил я. – Какой бокс, какие соревнования? Вы, может, думаете: я –  самоубийца? Так поспешу вам сообщить: мне жить еще не надоело. Поищите камикадзе в другом месте.

    Сказав далеко не все, что я о нем думал, хотел показать ему спину и пойти покидать мячик в баскетбольное кольцо, но Коноплев удержал меня за руку. Оказалось, что я плохо изучил его натуру – он настойчиво продолжал меня убеждать, что я – единственный во вселенной спаситель его тренерской репутации и что без меня ему – полный кирдык. Урок физры для меня был потерян – мы проговорили с ним до самого звонка. Я убежал от учителя в раздевалку как от дьявола, не оглядываясь.

    Меня всего колотило, и было от чего: я натурально разозлился от его нелепых увещеваний и искреней веры, что ему удастся меня убедить, что я – прирожденный Мохамед Али и мне послать в нокаут какого- нибудь корифея от бокса – раз плюнуть.   
   
     Да, с какой стати?!  Я не был лично знаком с боксерами- тяжеловесами города, но я о них знал! Говорили, что это парни- убийцы, и лучше не попадаться им на глаза. Шкафообразные. С ударом молота и железной челюстью. А чемпион Воркуты, он же чемпион Республики, вообще настоящий Голиаф. «Миссия невыполнима» - как-то так подумал я.

     Вечером этого дня, как в доказательство, встретился с Петей Пяскиным, парнем из секции Коноплева. Он из своих 19 лет – 10 отдал боксу. Резкий, техничный, с хорошей реакцией – настоящий фанат своего дела. Средний вес. Самый крутой боксер, кого я знал. И рыжий и конопатый, как Антошка из мультфильма. 

Ну и что скажешь? – спросил я.

    Мы знали друг друга 100 лет, и я ожидал объективного вердикта.

Лучше не дергайся – затопчут. Там такие кабаны, что и самому Львовичу не светит. Авантюра все это – ты же не смертник!

    Естественно, после этого разговора все малейшие сомнения в голове у меня были отброшены прочь, и я с облегчением вздохнул и пожал приятелю руку. Значит, будем жить...

    Но рано радовался Иван Царевич!

    Коноплев оказался не таким валенком, как я  его себе прежде представлял: эта бестия нашла моего отца и поговорила с ним по душам, после чего мой родитель – любитель бокса со стажем и непререкаемый для меня авторитет – заявил:

А что, сынок, почему тебе не попробовать себя на ринге? Я бы – не отказался.

     Такой ненавязчивый, почти безразличный монолог отца прозвучал для меня как приказ, и я понял, что теперь мне ненавистного уже бокса не избежать ни под каким соусом. Короче, я попал, как кур в ощип.

Хорошо, Юрий Львович, - сказал я Коноплеву на следующий день, – ваша взяла! Говорите, что мне нужно делать.

 Соревнования начнутся в конце следующей недели, -  удовлетворенно покачивая бычьими плечами, ответил он. – Тебе надо обязательно потренироваться, хотя бы пару раз. Я лично займусь тобой!

        Каков фрукт, а?!  Пару тренировок – ни больше, ни меньше – и боец для подвигов  готов! Бывают же такие идиоты!!