Женя

Когда  я  был  маленьким, я  любил  дергать  мать  за  юбку. Я  любил  разбивать  мячиком  люстру, которую  почему-то  всякий  раз  покупали  вновь, когда  она  снова  превращалась  в  сплошные  осколки. А  мне  нравилось  смотреть  на  осколки. Иногда  они  принимали  причудливые  формы,  и  я  обязательно  оставлял  такой  осколок  себе  на  память.
Со  временем  у  меня  набралась  целая  коробочка  забавных  стеклышек. Они  смотрели  на  меня  каждый  раз  по-разному. Иногда  весело  подмигивали, иногда  царственно  поблескивали, иногда  переливались  всеми  цветами  моей  радуги. Моей – потому  что  в   двенадцать  лет  я  создал  свой  набор  оттенков. Оттенков  жизни.
Когда  мне  исполнилось  пятнадцать  лет, то  я  залез  на  крышу  своего  дома  и  сидел  там  целый  день. Я  знал, что  никто, кроме  матери, не  поздравит  меня. Поэтому  я  пролежал  там  весь  день, убеждая  себя, что  в  этот  самый  момент  на  моей  потертой  тумбочке  от  звонков  разрывается  телефон, а  мама  уже  начинает  сердиться  оттого, что  каждые  пять  минут  своей никчемной  жизни  она  вынуждена  сообщать  об  отсутствии  сына.
В  этот  самый  день  я   осознал  всю  свою   ничтожность. Я   понял, что  Бог  ошибся, поселив  меня  на  эту  планету. И  мне  было  так  стыдно, что   я  настолько  слаб, и  потому  виню  во  всем  Господа. И  этот  стыд  все  больше  закреплял  меня  во  мнении  о  том, какое  я  ничтожество.



  Я пришел  домой  только  в  одиннадцать  часов. Мама  уже  спала  на   старом  продавленном  диване,  который  даже  не  смогла  расправить, чтобы  удобнее  лечь  спать. Она  всегда  уставала  на  работе, и  мой  день  рождения – не  исключение.
Я  зашел  в  комнату  и  присел  на  кровать. Тишина. Все  в  этом  доме  было  таким  тихим  и  слабым. По  привычке  я  подошел  к  книжной  полке  и  начал  перебирать  корешки  потрепанных  книг, и,  наконец,  нашел  то, что  искал.
Вот  она,  повесть  моего  отца. «Horribile dictu», или «Страшно сказать». Она  всегда  вдохновляла  меня  на  жизнь. И  еще -  это     книга  без  вопросов. И  без  комментариев  тоже.
Я  открыл   где-то  посередине  и  начал  читать: «После  того, как  я  не  смог  выучить  свою  родную  историю  и  провалил  экзамен, меня  выгнали  из  Гимназии. Я  проплакал  весь  вечер, а  отец  только  посмеялся  надо  мной. «Ничего, сынок, - сказал  он  тогда. -  Если  ты  не  смог  выучить  эту  историю, значит, она  не  твоя».  И  тогда  я  принял  самое  важное  решение  в  своей  жизни: я  решил  отправиться  на  поиски  своей  истории…».
Я  закрыл  книгу  и  уставился  в  окно. А  что, если  и  мне  вот  так  отправиться  на  поиски? Только  не  истории, а  самого  себя. Ведь  я-то  прекрасно  понимаю, что  здесь  мне  не  место.
И  вдруг  вспомнилось  все: и  дни  рождения  без  подарков, и  одинокое  посещение  крыши  родного  дома, и  бессмысленное  брожение  по  весенним  улицам, и  безразличие  одноклассников  к   моей  персоне, и, наконец, счастливая  улыбка  отца, только  что  вернувшегося  из  путешествия.  Да, тогда  он  был  счастлив.
Я  уеду  отсюда. Еще  не  знаю  куда, но  я  обязательно  уеду. В  тот  вечер  я  решил  об  этом  точно  и  бесповоротно, и  это  было  одним  из  самых  моих  мудрых  решений  за  всю  жизнь.



Картины   за  окном  мелькали  с  завидной  частотой. Как  же  богат  и населен  этот  мир!
Я  сидел  в   поезде  Пермь – Москва. Впервые  в  жизни  я  был  рад  тому, что  я  остался  один.
В  купе  никого, кроме  меня, не  было. Да  и  не  надо. За  сегодняшний  день  я  сделал  такое  продвижение  в  будущее, что  мне  этого  вполне  достаточно.
Разумеется, денег  у  меня  не  было. Но  ведь  это  не  главное! Если  придется, то  я  буду  ночевать  под  мостами  и  голодать  целыми  днями. Только  бы  поскорей  оказаться  в  Москве.
Мой  оптимизм  удручал  меня. В  моих  приземленных  мечтах  я  никогда  не  думал, что   уеду  из  родного  города. Мать  отпустила  меня  скрепя  сердце, отца  у  меня  не  было  с  тех  пор, как  он  вернулся  из  путешествия. Возвращение  произвело  превращение. Вот  как  называется  такой  закон  жизни. Потому  что  спустя  два  часа  пребывания  в  родном  городе  отец  снова  собрался  и  уехал.
Москва. Когда  я  слышал  это  название, то  мне  становилось  чрезвычайно  тоскливо. По  моему  мнению, людей  в  городе  было  гораздо  больше, чем  сам  город. Но  с  чего-то  надо  было  начинать.
За  всеми  этими  размышлениями  я  не  услышал, как  кто-то  вошел  в  мое  купе. Когда  я  повернул  голову  и  бессмысленно  уставился  на  сиденье  передо  мной, то  оказалось, что  напротив  меня  уселся  какой-то  парень.
Он  спокойно  отодвинул  свои  сумки  и  протянул  мне  руку:
- Женя. – Представился  он  так, как  будто  мы  были  знакомы,  по  меньшей  мере,  тысячу  с  лишним  лет, да  еще  и, может  быть, дружили.
- Шурик, - ответил  я  немного  изумленно  и  добавил: - Я  не  слышал, как  ты  вошел.
Женя  понимающе  кивнул, помолчал  немного  и  снова  поднял  на  меня  голубые  глаза:
- Ты  зачем  в  Москву  едешь?
Я  отвернулся  от  окна  и  снова  посмотрел  на  него. Два  немигающих  тоскливых  глаза  уставились  на  меня. Никогда  и  никто  просто  так  не  интересовался  моей  жизнью. Может, это  оттого, что   большую  часть  своего  времени  я  провожу дома?
С  детства  меня  учили  говорить  правду, а  сейчас  напротив  меня  сидит  представитель  рода  человеческого  и  задает  очень  личный  вопрос. И  чего  он  ко  мне  привязался?
- Ищу. -  Я  сам  не  понял, почему  так  ответил. А  тем  временем  настырный  Женя  никак  не  хотел  отвязываться  от  меня. У  него  что, характер  такой – сложный?
- Я  тоже  ищу, - донеслось  до  меня. - Это  уже  восьмой  город, куда  я  еду  наобум.
Странно, но  эти  слова  заинтересовали  меня.
Впервые  в  жизни   я  уезжал  из  дома, впервые  разговаривал  с  человеком, который  мне, первому  встречному, похоже, готов  выложить  все  свои  секреты, впервые  я  встретился  с  тем, кто  хоть  в  чем-то  похож  на  меня.
И  впервые  в  жизни  я  заинтересовался  человеком. Раньше  я  ни  с  кем  не  общался, потому  что  окружающие  меня  люди  были  мне  не  интересны. Но  этим  человеком  движет  цель, он  имеет  такую  же  основу, как  у  меня.
- У  тебя  есть  там  кто-нибудь? В  Москве? – спросил  я.
- Нет. – Женя  закурил. – У  меня  вообще  нет  родственников. Вот и  ищу. Только  сам  не  понимаю, чего  ищу? Вроде  все  на  месте, и  пуп, и  голова. А  все  чего-то  надо.
Мой  собеседник  с  наслаждением  затянулся, посмотрев  в  окно. Только  сейчас  я  заметил, как  странно  он  был  одет. Простая  легкая  фланелевая  рубашка  в  стиле  90 – х  годов  поверх  черной  водолазки  с  длинными  рукавами; синие, самые  заурядные  джинсы, разорванные  на  худых  коленках; кроме  того, парень  носил  длинные   светлые  волосы, стянутые  на  затылке  в  конский  хвост.
Едва  заметив  его  на  соседнем  сиденье, мне  показалось, что  у  него  за  плечом  очень  большая  сумка. А  теперь, когда   присмотрелся, я  понял, что  это  всего  лишь  гитара. Значит, Женя  умеет  играть  на  гитаре, или, по  крайней  мере, горит  желанием  научиться.
Словно  угадав  мои  мысли, он  полез  на  полку  за  гитарой. Она  оказалась  простой, шестиструнной  акустической. На  желтом  пространстве  гитары  были  выцарапаны  какие-то  слова. Первое  удалось  разобрать, что-то  вроде  «In  deposito»,предположительно  это  значит  «на  хранение». А  вот  вторая  была  фраза   на  греческом, а  я  в  совершенстве   знал  только  русский  и  латинский.
- Ты  умеешь  играть? – спросил  я.
- Умею. – Женя  слез  с  полки, уселся  на  скамейку  и  начал  легко, играючи  перебирать  струны  гитары. – Только  чужих  групп  не  исполняю, у  меня  свои  песни.
-  Здорово. Я  тоже  умею  играть.
Женя  не  обратил  на  меня  внимания. Он  начал  что-то  увлеченно  наигрывать, при  этом  пробормотав  себе  под  нос  что-то  вроде  «серьезный  затылок»  и  «стеклянные  руки».
Мне  стало  не  по  себе. Я  мало  общался  с  людьми, но  книг  о  психологии  человека  читал  предостаточно. До  сих  пор  я  был  уверен, что  каждый  человек  патологически  вежлив, или  старается  таковым  быть, дабы  не  привлечь  к  себе  дурной  славы.
Человек, который  сидел  напротив  меня,  совершенно  не  беспокоился  по  этому  поводу. Его  не  волновало  абсолютно  ничего, взгляд  был  таким  спокойным, что  мне  стало  трудно  поверить  в  то, что  его  вообще  можно  чем-то  удивить. Еще  две  минуты  назад  я  решил  вести  себя  более  чем  отчужденно, но  после  общения  с  ним  у  меня  в  голове  забралась  мысль, которая  кричала  налево  и  направо: «Внимание, родственная  душа!»
Женька  отложил  гитару  и  достал  из  рюкзака  какую-то  тетрадку. На  вид  она  казалась  очень  старой, измусоленной  и  потертой. Быстро    пролистав  ее, Женя  протянул  ее  мне  со  словами:
- Сейчас  не  открывай, я  скоро  выйду, потом  посмотришь, хорошо?
Я  молча  кивнул  и   положил  тетрадь  рядом  с  собой. На  ощупь   она   оказалась  грязной  и  толстой, видимо, она  хранилась  у  него  много  лет.
Женя  больше  ничего  не  говорил, просто  сидел  и  смотрел  в  потолок. Я  посчитал, что  некультурно  будет  врываться  в  его  мысли  и  не  стал  его  ни  о  чем  расспрашивать.
Через  несколько  минут  мой  сосед  собрал  свои  вещи  и  вышел, даже  не  попрощавшись  со  мной.  Тогда  я  предположил, что  он  вышел  совсем  ненадолго  и  скоро  вернется. Но  когда  через  минут  пять  поезд  начал  тормозить,  а  вскоре   и  вовсе  остановился, я   насторожился. Объявили  какую-то  станцию, пассажиры  медленно  двинулись  вдоль  перрона.
Я  забеспокоился.  Женя  вроде  хотел  доехать  до  Москвы? Или  что-то  случилось?
Ничего  не  понимая, я  начал  внимательно  изучать  перрон. Тут  и  там  проходили  люди, у  трехлетней  девочки, стоящей  неподалеку  со  своей  матерью,  побежала   из  носа  кровь, мать  старательно  начала  вытирать  ее  кончиком   носового  платка. Буквально  метрах  в  двадцати  от  них  стояла  группа  подростков, самозабвенно  напевающих  песни  под  гитару. Около  соседнего  окна  стояла  старая  женщина  и, плача, махала  кому-то  неизвестному  рукой.
До  отъезда  от  станции  оставалось  еще  не  менее  десяти  минут, и  я  решил  выйти  поискать  Женю. 



Выпрыгнув  из  поезда, я  снова  внимательно  оглядел  перрон. Моего  нового  знакомого  нигде  не  было. Я  оглядел  все  пространство  рядом  с  поездом  и  пришел  к  выводу, что   поблизости  его  нет. В  конце  концов,  я  направился  к  выходу  со  станции, и  не  ошибся. Впереди  меня  в  метрах   двухсот  шагал  Женя, за  плечом   у  него  была  гитара.
По  всей  видимости, он  направлялся  к  трамвайной  остановке. Я  побежал  за  ним. Расстояние  между  нами  начало  сокращаться.
 Он  подошел  к  пешеходному  переходу  и   остановился. Все   люди, которые  готовились  переходить  дорогу  вместе  с  ним, уже  находились  на  середине  намеченного  пути, то  бишь  на  середине  дороги. Но  Женя  почему-то  медлил. Загорелся  красный  свет, а  он  все  еще  стоял  около  дороги. С  левой  стороны  оживился  поток  машин, и  они  бойко  поехали  мимо   него.
И  тут  случилось  неожиданное. Женя, низко  опустив  голову, начал  переходить  дорогу.
На  втором  шагу    пути  его  сбил  отчаянно  сигналивший  водитель, который  почему-то  забыл, что  такое  тормоз.
Безжизненное  тело  упало  на  весенний  асфальт, тихо  плюхнулось  и  застыло  на  месте. Водитель  авто, под  которое  попал  Женя, вышел  и  с  силой  захлопнул  дверцу. Он  стремительно  подошел  к  убитому  и  перевернул  его  лицом  вверх. Безжизненные  глаза  уставились  в   небо  такого  же  цвета, как  и  они  сами.
Вокруг  началась  возня  и  суета. Я  вспомнил, что  в  поезде  остались  мои  вещи,  и  с  быстротой  молнии  добежал  до  перрона.
Голова  стала  тяжелой, когда  я  уселся  на  сиденье, принадлежащее  моему  купе. Кажется, у  меня  поднималась  температура. Я  открыл  форточку  и  начал смотреть  на  стремительно  удаляющийся  перрон. На  глаза  навернулись  слезы. Я  изо  всех  сил  пытался  сдержать  их, но  когда     моя  рука  наткнулась  на  тетрадку, я  уже  не  мог  контролировать  себя. 
Открыв  ее  на  последней  странице, я  начал  читать. По  мере  того, как  я  начал  вникать  в  написанное, мой  мозг  успокоился, и  я  уснул.


«Мне  незачем  жить. Чего  я  желал, я  добился, и  с  тех  пор  это  стало  непривлекательно. Сколько  я  ни  искал, я  так  и  не  нашел  себя. И  только  сегодня  я  понял, что  для  меня  быть  самим  собой  значит  находиться  в  постоянном  поиске  себя.
В  жизни  все  так  запутано, что  с  моей  человеческой  логикой  я  никогда  не  смогу  найти  своего  предназначения  и  понять  этот  мир. Бог, по  всей  видимости, ошибся  во  мне. Прогадал.
Я  знаю, что  люди, которые  сами  уходят  из  жизни, прокляты. Но  ведь  это  мне  ближе. Там, за  занавесом, у  меня  хотя  бы  будет  постоянная  цель.
Все  в  этом  мире  настолько  просто, что  автоматически  становится  сложным.
Я  очень  силен  и  поэтому  позволяю  себе  признаться  в  том, что  самый  слабый  поступок  я  еще  совершу.
Уход  из  жизни».