Женщина

- Мне кажется, что я здесь один.
Вин посмотрел на меня и улыбнулся. На самом деле одной этой улыбки было достаточно, чтобы обличить в лицемерии мое заявление, но мне все равно упорно казалось, что он не понимает. Мужчины редко говорят друг другу такие слова. Чаще мы ищем существо женского полу, чувствительное и мудрое, чтобы поплакаться на свои внутренние переживания, ведь сам Бог научил женщину жалеть недостойных.
- Вокруг так много людей, - продолжал я, - они ходят, смеются, разговаривают. Они рядом, но одновременно далеко. Словно бы за стеклянной стеной, позволяющей мне их видеть и слышать и создающей иллюзию присутствия, соучастия. Но они при этом не слышат моих слов, ведь у них своя жизнь, в которой для меня нет места.
- Женщина, - сказал Вин спокойно и уверенно, так, что меня невольно схватила досада, как быстро и просто он раскусил настоящую причину меланхолии.
Вот тебе и стеклянная стена, дружок.
- Женщина, - повторил Вин.
- Да, женщина! – воскликнул я чуть более обиженно, чем хотел, и даже несколько по-девчачьи, в чем, правда, никогда не признался бы.
Я даже себе не научился признаваться в истинных мотивах своего поведения.
Вин смотрел на меня, полный того спокойствия, о котором я мог только мечтать. И я все рассказал ему: как неожиданно влюбился, как изо всех сил старался стать ближе и как мучительно страшился опять все испортить.
Опять – ключевое слово.
- Страх, - сказал Вин, - вот главная причина того, что ты уже все испортил, еще до того, как впервые обратился к ней. Страх порождает неуверенность, а неуверенность любая женщина чувствует за сто шагов. Пока ты не преодолеешь страх, не подходи к той, которую хочешь сделать своей. Иди к другим, ко всем подряд, до тех пор, пока не научишься избавляться от страха.
- Но как мне вызвать ответ в той, которую люблю сейчас?
- Зависит от того, какая она и от того, что ты успел наговорить ей.
Тогда я рассказал, какая она замечательная, добрая, отзывчивая, как умеет слушать и рассудить, дать добрый совет. Как рядом с ней спокойно и тепло. Как я, чувствуя себя в полной безопасности, выложил ей все терзания своего сердца, всю историю, все истории, какие только знал.
- Я думаю, теперь ты вряд ли сможешь ее добиться.
Я опешил. Я не понимал. Я даже не нашелся, что ответить.
Но Вин, сын умалишенного и виноградной лозы, глядящий на меня сквозь перемещающиеся разводы табачного дыма, истекающие из его черной трубки, почему-то всегда оказывался прав. И он, почему-то, всегда добивался желаемого.
Дружок, он просто умел созерцать. А ты не научился, хоть проводил за этим не меньше времени.
- Если женщина влюблена, - говорил он, и голос его был тверд, - она готова слушать и жалеть сколько угодно. Она готова принять мужчину со всеми сантиментами, которые мы порой столь обильно изливаем на женщин. Но если она не питает влюбленности, ты останешься вместе со своими переживаниями на уровне подружек, которые только и заняты изливанием друг другу сердец. И выбраться оттуда тем сложнее, чем жестче характер у дамы, а подчас, если и возможно, то стоит настолько неимоверных усилий, что победа окажется безвкусной, полной усталости. Мой друг, если хочешь завоевать женщину, не преподноси ей себя на блюдце. Заинтригуй ее и, когда она поймается, не бойся ставить перед ней испытания. Чем больше препятствий она преодолеет, тем желаннее становится награда. От желания же до влюбленности – один шаг. Важны лишь две вещи: не перегнуть палку, испытывая женщину, и остаться желанным, наконец заключив ее в объятия. А это уже не стратегия, это – искусство.
Я глядел на бокал перед собой, наполненный сладким вином цвета страсти. Мой взгляд, возможно, был таким же стеклянным, как стенки изысканного сосуда, но не имел ничего общего со стенами о которых я говорил.
Потому что эти стены – плод моего собственного творчества.
Вин откинулся в кресле, выпустив новую порцию терпкого дыма. Взгляд его блуждал по комнате, задерживаясь на картинах и книжных полках, затем переметнулся на часы.
- Прости, друг. Мне пора, - сказал он. – Был рад повидать тебя и, надеюсь, оказался не бесполезным. Мой тебе совет: не изнуряй себя, найди другую женщину и начни все с начала.
- Спасибо, приятель. Удачи тебе, - попрощался я, оставляемый в глубокой задумчивости и компании початой бутылки вина.
Вин никогда не пил вина, ни красного, ни белого, никакого. Он любил виски.
Он вышел из дома, вытряхнул пепел из трубки и свернул в небольшое кафе за углом. Миновав несколько столиков, он опустился на стул напротив молодой женщины, обнимающей мягкими пальцами с длинными багровыми ногтями маленькую чашку горячего шоколада.
- Я – дура? – тихо спросила она, отнимая фарфоровый краешек от губ и удостаивая мужчину пронзительным серым взглядом.
- Именно так, - ответил Вин. – Никогда не жалей влюбленного.
Помни, безумная, чем вымощена дорога в Ад.
Наклонившись, Вин привлек ее к себе и поцеловал, не получив ни отказа, ни пощечины. Потому что он был спокоен.

Ущелье Кондара, Таджикистан, 14 июня 2010г.