Another life неоконченное

               
                1
Солнце ярко светило сквозь ветви роняющего литься клена… Мягкий теплый ветер гонял желтую листву по аккуратно стриженому газону… Приятный теплый день наступающей осени… В воздухе пахло утренней свежестью и глаза заливало золотым светом… Вокруг слышался детский смех и радостные возгласы… Она сидела на крыше дома, выбравшись из окна своей комнаты на уровне кроны клена…Довольно жмурилась под солнцем и кожей ощущала ласковый ветер…. Мысли играли в голове солнечными зайчиками. Болтая ногами, обутые в стоптанные кеды, она смотрела на проплывающие над головой белые пушистые облака…В голове хороводом кружились давно известные, но не потерявшие актуальность песни. Тихо напевая «…Take me away from here, just you and me, and a whisper of the sea…» популярной группы The Sunrise Wake, она водила ладонью по шершавой зеленой кровле, сметая с нее засохшие литья… Вокруг слышался детский смех и радостные возгласы, но она не слышала их… Не хотела слышать. Этого не было в ее беззаботной семнадцатилетней жизни, просто не имело место быть. Сейчас ей слишком хорошо, она светится изнутри, вдыхая полные легкие солнечного света и свежего воздуха. Ей слишком хорошо, чтобы услышать над самым ухом…

- Мама!!! – злобно и недовольно пропищал голос рядом. – Мама, ты слышишь меня вообще?!
Повернув голову на голос, она удивленно уставилась на маленькую девочку лет семи, скрестившую руки на груди и обиженно сморщившую довольно симпатичную мордашку.
- Что? – удивленно и даже испуганно спросила она.
- Мама, в чем дело?! Куда ты ушла?! Ты что, специально хочешь испортить мне праздник, да? – злобно топнула ножкой девочка.
- Стэфани, иди сюда, пора подавать детишкам десерт! – донесся сзади звонкий женский голос.
Она ошарашено обернулась, и тотчас же внутри нее оборвался лифт и с бешеной скоростью полетел в шахту. Она осознала, наконец, что происходит…

                2
 …Все тот же теплый день наступающей осени со своим золотым светом. Все те же опавшие листья на газоне. Тот же свежий воздух…Вот только она другая. Стэфани пыталась пробудить на мгновение  впавший в нирвану разум, моргая глазами и медленно водя взглядом вокруг. Как оказалось, (надо сказать, к  немалому ее удивлению), она сидит на скамейке под деревом, недалеко от красивого дома, во дворе которого стоит большой стол, бегают дети, валяются воздушные шары и ходят взрослые люди, которые зовут ее присоединиться к какому-то торжеству. Нет ни ее окна, ни старого клена, ни зеленой кровли крыши ее дома, где она жила всю свою жизнь с родителями… Сердце бешено застучало в груди. У нее осталась последняя надежда, что она спит и все это всего лишь дурацкий сон..
- Нет, нет, скажи, что это сон, что это не так, что это неправда!! – умоляла она свой разум, сорвавшись с места и несясь в дом.
Ворвавшись в прихожую, она вцепилась взглядом в огромное зеркало, встроенное в стенной шкаф. Из зеркала на нее с нескрываемым ужасом и отчаяньем смотрела двадцатишестилетняя женщина, в строгом персиковом костюме «идеальной домохозяйки, жены и матери», туфлях на маленьком каблуке и волосами, зализанными гелем в шишку на затылке… Несмотря на серое безжизненное лицо, круги под глазами и мертво-каменный взгляд в безвременно состарившихся глазах, ее можно было назвать симпатичной по большей части благодаря молодому возрасту и врожденной привлекательности. Но, увидев свое отражение в зеркале, ей стало плохо. Она, издав тихий стон, стала хватать ртом воздух, голова закружилась. Она скатилась по стене на холодный мраморный пол и, скованная судорогами ужаса и паники, начала терять сознание. Последнее, что она запомнила, погружаясь во мрак, это вбежавшая в дом Сэмми, ее  крик ужаса и ее дурацкое бледно-сиреневое платье того же стиля идеальной жены…
                3
Проснувшись у себя в кровати, в горе мягких подушек, Стэфани довольно потянулась и не спешила открывать глаза. Не потому, что еще хотела просыпаться, а потому что ей было страшно. Каждое утро она испытывала страх, каждое утро разочаровывалась, но, тем не менее, каждое утро питала слабую надежду на то, что все эти девять лет были всего лишь одним дурацким ночным кошмаром. И она сейчас встанет, врубит на весь дом своих любимых Sum41, натянет футболку, запрыгнет на велосипед и покатит в колледж, где…
               
 4
- Мама!! – снова пропищал омерзительный голосок, окончательно и бесповоротно пробудив ее – Это ты во всем виновата, ты испортила мне праздник, ты всегда мне все портишь, ты вообще мне всю жизнь испортила!!! – по-взрослому нагло злилась та же маленькая девочка.
То ли от осознания что этот ночной кошмар все еще является ее жизнью, то ли от тонкого пищащего голоса девочки, у Стэфани застучало в висках. Она открыла глаза, снова получила жгучий удар разочарования от реальности, села в кровати и уставилась на ребенка отсутствующим взглядом.
- Тебе совсем наплевать на меня? Зачем ты поганишь мне жизнь? Зачем ты испортила мне праздник вчера, а?! – продолжала плеваться огнем малютка.
Стэфани тяжело вздохнула и подняла взгляд к потолку.
- Ты вообще слышишь меня, нет?! – взвыл ребенок.
«Лучше бы я вообще ничего не слышала» - подумала про себя Стэфани.
Тут ругань девочки прервал мягкий щебечущий голос:
- Эй-эй, Маргарет Грейс, разве можно так разговаривать с мамой, а? – в комнату вошла  Сэмми и взяла девочку за руку.
- Она испортила мне праздник… - пробурчал ребенок.
- Ты же знаешь, что она не хотела этого, мама болеет, пожалей ее! Ты ведь правда этого не хотела, Стэффи? – ласково взглянула на Стэфани Сэмми. Девочка испытывающее посмотрела на родительницу.
Стэфани открыла рот, чтобы сказать «Мне все равно, кому я что испортила, просто наплевать», но она выдавила неискреннюю улыбку и ответила:
- Конечно, милая! Мама не хотела…
- Вот видишь! – обрадовалась Сэмми. – Так оно и оказалось! Все, иди, играй к себе в комнату, твои подружки, наверное, тебя уже давно заждались…
Маргарет бросила недоверчивый взгляд на Стэфани, повернулась и выбежала из комнаты.
- Ну, как ты? – Сэмми заботливо взяла ее за обмякшую ладонь.
- Нормально… - протянула Стэфани.
               
 5
Единственным человеком из той, счастливой жизни, была Саманта Браундберг, подруга ее детства. Хрупкая брюнетка с фарфоровой кожей, большими черными глазами и мягким заботливым сердцем всегда заботилась о Стэффи и в любую секунду могла прийти на помощь. Несмотря на то, что Стэфани была полной противоположностью мягкой и чистосердечной Сэмми, они как-то сдружились, и даже в этих юдолях скорби и отчаянья Сэмми не оставила ее. Их жизни сложились практически одинаково, но Саманта была счастлива в роли идеальной домохозяйки, жены и матери, а Стэфани сходила с ума. И ничего не могла поделать. Сэмми не понимала ее несчастья, ведь это так прекрасно – иметь свой дом, любящего мужа, троих детей… Поэтому Стэффи все чаще стала замыкаться в себе, не раскрывать своего отчаянья жизнерадостной подруге…
               
- Доктор сказал, что у тебя снова случился приступ эпилепсии, тебя еле спасли. – продолжила Саманта.
« Ну и зря!» - подумала Стэфани, но ответила:
- Как видишь все, к счастью, обошлось, все отлично! – улыбнулась она, но эта искусственная улыбка утонула в горьком вздохе.
Сэмми с искренним сочувствием посмотрела на подругу:
- Не отчаивайся, ангел мой, тебе так плохо из-за болезни, врач сказал, что болезнь провоцирует депрессию. Но ты только не забывай пить таблетки, и все будет отлично! Правда?
- Правда. – сухо ответила она.
- Ну и славненько, пойду принесу тебе молока, доктор прописал тебе постельный режим в течении двух-трех дней, так что ни о чем не волнуйся, я обо всем позабочусь! Отдыхай, милая! – Сэмми чмокнула ее в лоб, и вышла из комнаты, бережно притворив за собой двери.
Стэфани отвернулась к окну и стала бессмысленно разглядывать узоры на дорогих тяжелых шторах. Мысли смешались в  кашу и упали куда-то на дно головы. Только одна фраза не давала ей  покоя… «А ведь все могло быть иначе…Все было иначе…»

                6
Все действительно было иначе, все было именно так, как она представляла себе сейчас. Был родительский дом, комната, увешанная плакатами, музыка, рваные джинсы, велосипед, подруги, колледж, мечты, жизнь…Было все, но потом все вдруг оборвалось. Она сама толком ничего не успела понять, как и когда успела обзавестись мужем, домом, тремя детьми и ненавистным ей клеймом идеальной жены и матери. И не соответствовать этому образу было нельзя. Так было негласно приказано всем окружавшим ее обществом. Стэфани помнит, как гуляя в луна-парке с подругами, она познакомилась с веселым очаровательным Эриком, который был старше ее, семнадцатилетней, в два раза. Он был мил, галантен и забавен, и все их последующие свидания девушка не воспринимала всерьез. Они весело проводили время, у них завязалась мимолетное увлечение, но таких увлечений в жизни Стэфани было много, и она причисляла этот роман к ряду таких же. Но, как потом оказалось, не Эрик, ни ее родители так не считали. Она не знала, что он сын министра и богатый наследник. Родители сразу ухватились за этот шанс и начали программировать сознание дочери на курс свадьбы. Со всех сторон ее убеждали, что так будет хорошо, так будет лучше для нее, и Эрик и все. Она совершенно не понимала чего от нее хотят, и отдалась на волю мудрым родителям. Стэфани очнулась и осознала все, когда ее чемоданы оказались в роскошном доме новоиспеченной семьи, где ее ждали двое детей от первого брака Эрика и униформа идеальной женушки будущего мэра, беременность и кольцо, сжимающее безымянный палец. Она с ужасом обернулась назад, но замок на золотой клетки защелкнулся… Родители, в ответ на рыдания в трубку по  ночам, отвечали, что пора расти и осознавать, как ей повезло…
 И того девять лет каторги, депрессий, горя и заточения, плюс проявившаяся внезапно эпилепсия. Она не могла уйти, ей некуда было идти, на ней висели чужие ей дети, включая собственную Маргарет, невзаимная любовь мужа и давление окружающих. День за днем она медленно погибала. Она все еще не могла поверить, что ее семнадцатилетняя жизнь кончена…
                7

Вспомнив, как с подружками листали журналы, мечтая о фасоне свадебного платья, и плакали при просмотре романтических мелодрам, Стэфани сдавила подкатившие к горлу слезы обиды и жалости к самой себе, и отвернулась от окна, по которому начинал постукивать мелкий дождь. Сейчас она осознавала как глупы были эти мечты, и как прекрасно принадлежать самой себе, чего ей никогда уже не достичь и не вернуть… Ее жизнь закончилась девять лет назад, а сейчас просто череда одинаковых мучительных дней. Ее фантазии о свободе, когда она уходила в них как вчера на дне рождении своей дочери, сильно подрывали ее психическое здоровье, она начала путать, где реальность, а где выдуманный ей мир… Казалось бы, в двадцать шесть лет еще не все потеряно, наоборот, все только начинается. Но Стэфани чувствовала, что все ее жизненные силы иссякли, она постарела изнутри, и даже если у нее будет шанс вырваться из этих кругов ада, то она просто не сможет, она уже не в силах…
Поток ее мыслей прервал стук в двери:
- Это я...Можно? – из-за двери высунулась голова статного ухоженного человека  в полном расцвете сил. Ровно уложенные темные волосы, гладко выбритый подбородок, правильные черты лица, серые, «львиные» благородные глаза, ровный ряд от природы красивых зубов.. Приятной наружности и внутреннего мира человек. Так отзывались о ее муже светские люди. Эрик  Грейс – будущий министр, мечта всех девушек высших кругов. Только не ее. Ей, Стефани Джэрс,  девочке из простой гражданской семьи, эта мечта была даром не нужна. Но приходилось…
- Входи. – ответила она. И подумала – «Если я скажу нет, разве что-то изменится?»
Эрик опустился рядом с ней на кровать. До безумия красивые глаза мужа не вызывали в ней никаких эмоций.
- Я понимаю, тебе сейчас плохо, эта болезнь... Может, я смогу чем-то порадовать мою любимую жену?
«Любимая жена…О, боже, опять эта фраза! Не могу…» - мысленно скривилась Стэффи.
- Дети дома? – спросила она.
- Нет, к сожалению они у мамы, я понимаю, как тебе сейчас их не хватает…
«Понимал бы ты, как мне их уже хватает…» - подумала она.
- Но Маргарет дома, позвать ее к тебе? – предложил Эрик.
«Ты с ума сошел? Она ненавидит меня!» - удивилась Стэфани.
- Нет, не стоит, путь играет. Я и так ей вчера значительно подпортила праздник своим приступом. – она наиграно страдальчески вздохнула. – Иди, я посплю немного…
- Хорошо, - он поцеловал ее. Стэфани покорно подставила лицо.
Эрик остановился в дверях и спросил:
- Может, тебе все-таки что-нибудь нужно?
- Нет… - протянула она, и чуть тише добавила – Просто отпусти меня или дай умереть… .
- Что? – обернулся он.
- Ничего, милый, иди! – она приторно улыбнулась. Эрик вышел.
Стэфани отвернулась к стене и подавила вопль отчаянья и тоски. Как ей осточертел этот человек! Девять лет она спала с ним, поддавалась на его ласки, слушала его указания. И с каждым днем он становился ей все противнее. Он никуда и ни под каким предлогом не выпускал ее без отчета: куда она, зачем, и почему. Везде ее сопровождал водитель мужа. Эрик устанавливал расписание ее жизни: когда лечь спать, во сколько ужин, что одеть, как долго пребывать на веранде. И дети… Обязательная повинность в любви к ним. Даже когда они так к ней относились…
               
   8
Все следующие сутки Стэфани провела в кровати, не выпускаемая «заботливым» мужем. Сэмми забрала Маргарет к себе на выходные, и теперь в доме оставались четверо – она сама, горничная и двое старших детей, вернувшихся от бабушки. Эрик улетел в Нью-Йорк на какие-то важные переговоры. На четыре дня. В комнату лишь иногда заглядывала горничная, спрашивая не нужно ли ей чего. Но Стэфани знала, что горничная просто следит, чтобы она беспрекословно выполняла приказ мужа и не выходила из кровати. В противном случае, все будет сообщено мистеру Грейсу и молодая хозяйка будет отчитана. В лучшем случае. В этом доме все против нее, даже подруга Сэмми, которая как и родители Стэфани внушает ей, что она в раю, что ее жизнь – просто сказка…

- Это все равно, что говорить преступникам за решеткой, как им повезло, что они здесь оказались! Сумасшествие… - сказала сама себе Стэфани, вздохнула, повернулась лицом в подушку и попробовала задохнуться. Вдруг внизу послышался какой-то шорох, хлопок двери и непонятный шум. Стэфани перевела взгляд на прикроватные часы – они показывали второй час ночи.
- Странно, - подумала она, - Дети в это время давно спят, гостей мы не ждем, горничная никуда не уходит, а чужих бы просто не впустила охрана... Может, пойти проверить?
Она знала, что ей строго-настрого запрещено покидать пределы комнаты, но любопытство взяло свое. Спустив ноги с кровати, она нащупала тапки, и встала. Два дня постельного режима дали о себе знать – ватное тело плохо держало равновесие. Придерживаясь на всякий случай за стену, Стэфани тихо прокралась мимо комнаты горничной, из которой доносился мирный храп, и пошла вниз по лестнице, выводящей с холла второго этажа в гостиную. Стэфани старалась не дышать, сердце ускорило бег от напряжения. Из темной гостиной доносились какие-то звуки: шуршание, скрип мебели, чей-то жаркий шепот… Спустившись в гостиную, она провела рукой по стене, нащупала выключатель и зажгла свет..
- Что за черт… - вырвалось у нее.
На огромном диване в гостиной обнаружилась полуголая девица пятнадцати лет. Не по возрасту накрашенная, в одной лишь короткой юбке, в объятиях какого-то неизвестного молодого человека лет двадцати, с серьгой в ухе виде черепа и волосами, убранными в конский хвост. На полу возле дивана валялась майка девушки, и куртка парня. Стэфани с нескрываемым отвращением посмотрела на эту картину. Если появление Стэфани в гостиной вызвало ужас и панику у незнакомого парня, то девица злобно и раздраженно заявила:
- Какого черта ты тут делаешь, тебе же приказано не выходить из кровати! – возмутилась девушка.
- Тебе, между прочим, тоже, особенно в такое время… - бросила Стэфани. – Я уже не спрашиваю, что это за сутенер взвалился на тебя.
Парень испуганно вжался в диван.
- Это не твое дело и не лезь в мою жизнь, ты мне не мать! – огрызнулась девица.
- И слава богу что не мать, иначе бы я умерла от стыда, что моя пятнадцатилетняя дочь стала шлюхой!
- Меня не интересует твое паршивое мнение, я уже сказала! – закричала девушка. –  Не тебе читать мне мораль, ты сама как последняя шлюха выскочила замуж в семнадцать за человека в два раза старше себя!!!
«…Не в бровь, а в глаз…» - подумала Стэфани.
- Тогда просто не повторяй чужих ошибок, Кимберли. – спокойно ответила Стэфани и кинула ей ее майку. – Одевайся и иди к себе. Интересно, как твой отец отреагирует на  подобный поворот событий…
Девушка натянула майку, злобно взглянула на мачеху и поднялась на верх. Стэфани заметила испуг в ее глазах при упоминании об отце.
Парень все еще вжимался в диван в полуобморочном состоянии.
- А что касается тебя, - Стэфани с отвращением посмотрела на него – Выметайся отсюда. И чтобы духу твоего здесь не было. И только посмей еще хоть на километр приблизиться к Кимберли. Со мной шутки плохи, так что не рискуй свое сутенерской задницей.
Она бросила ему его куртку, и парень быстро выбежал за дверь. На улице послышался дикий рев удаляющегося байка.
 
                9
Стэфани негодующе опустилась на диван и почувствовала, что к голове подкатывалась мигрень. Она так редко бывала на свежем воздухе, что это явление стало для нее практически повседневным. Как только она появилась в доме Грейсов, пятнадцатилетняя Кимберли сразу приняла ее в штыки. Она переживала смерть мамы и не хотела видеть, как какая-то другая девочка занимает ее место. И за девять лет они не стали ближе, Стэфани сама была еще ребенком, чтобы заставить другого ребенка полюбить или хотя бы принять себя. Поэтому их отношения так и остались холодно-натянутыми. Не лучше обстояли дела и с Маргарет – родной дочерью Стэфани. Родив в девятнадцать, она не могла воспринять этот комочек как что-то родное, ей было странно. Никакого материнского чувства в ней так и не проснулось, а потакания Эрика и настрой Кимберли сделали из Мэгги эгоистичную своенравную особу.
Стэфани просто не могла осознать себя в роли жены и матери троих детей, так как ее психологический возраст остался на отметке семнадцать. Она стала старше физически, но в душе оставалась запуганным, сдавленным обстоятельствами, неуверенным в себе ребенком…
               
Стэфани сдавила руками голову, пытаясь унять головную боль. Сзади нее проплыла тень ,и, будто заметив женщину, замерла. Потом подошла чуть ближе и прошептала:
- Прости ее, Стэфани, она не соображает что делает…
- Ты тоже не спишь? – Стэфани обернулась – Садись сюда, Брайан.
Тень попала в свет лампы и оказалась высоким худым парнем в растянутой футболке и растрепанными чуть длинными волосами. Он был такого же изможденного вида как Стэфани: бледный, с темными кругами под глазами и потухшим взглядом, в глубине которого мерцали осколки юношеского бунтарства и мечтательности. Но, к сожалению, все это было подавлено такой же нерешимостью страхом, как и у Стэф.
Парень беззвучно опустился на диван, сжимая в руках плотную пластмассовую доску с приколотым на нее листом.
- Я просто рисовал у себя – объяснялся он – И услышал ваши голоса.
- Ты знаешь этого парня?
- Да, это Грэг Дэвидс.. – усмехнулся Брайан. – Главный придурок в колледже. И его банда. Они мучают меня. А Ким его очередная подружка. Ты вовремя вмешалась…
- Наверное… - протянула Стэфани, по-детски покачиваясь на диване – Она сказала мне…
-  Не важно, не обращай на нее внимания. – перебил парень.
- Нет, но она права! Я не смогла постоять за себя и в итоге вот к чему я пришла! К полному саморазрушению и заточению!
- Если бы я мог тогда за себя постоять, то кто знает, может, все сложилось бы лучше… - пожал плечами Брайан. – Но у нас нет выбора. Нас выбрали, и мы должны смириться…
 
                10
Девятнадцатилетний Брайан был единственным человеком в этом мире, который разделял ее страдания, и которому она могла довериться. Его, так же как и Стэфани выбрали, не спросив его мнения. Брайана взяли из дома сирот в возрасте семи лет по инициативе первой жены Эрика. Но два года спустя брак распался, и женушка отказалась от усыновленного ребенка. Так Брайан и остался сиротой, Эрик вечно в разъездах не уделял ему внимания, маленькая Кимберли не терпела «приемыша». В итоге он вырос замкнутым, стеснительным и боязливым общества. Всего себя он отдавал рисованию и хотел стать художником, но Эрик приказал забыть об этом сыну будущего министра.  Только с появлением в доме Стэфани  Брайан смог кому-то доверять, он увидел в ней такое же запуганное и зажатое обстоятельствами существо как и он сам. Он тоже был сдавлен этой жизнью, но решил свыкнуться с ней и больше уже ничего не хотел менять…

Стэфани ничего не ответила. Они просидели пару минут молча. Она ушла мыслями в себя, а Брайан сидел на краешке дивана, обняв свои смятые листочки, и сдавленно смотрел в пол. Он стеснялся нарушить тишину, но и не решался уйти.
В голове Стэфани ураганом крутились обрывки каких-то фраз, мыслей, событий, все мелькало и стучало мигренью изнутри. Она скривилась и потерла виски. Взгляд упал на Брайана, который тут же смутился, еще сильнее сжимая в бледных костлявых руках куски ватмана.
- Новая работа? – поинтересовалась Стэф, указывая взглядом на его листы.
- А…ну да..  – ответил Брайан, спрятав смущенный взгляд за длинной челкой.
- Можно посмотреть?
- Не думаю, что тебе понравится, это неудачная работа… - протянул парень, тем не менее стеснительно протягивая лист.
Стэфани развернула работу, сдула угольную пыль и удивленно замерла. Брайан пугливо взглянул на ее застывшее лицо. Он заметил, что проник туда, куда ему, возможно не следовало…
На листе черным угольком было изображено событие недавних дней: красивый дом, задний двор со столом, смеющиеся дети, воздушные шары.…  Аккуратно стриженый газон, усыпанный под деревом опавшей листвой, чугунная скамейка у дороги и как две капли воды похожая на Стэфани женщина, застывшая как мраморное изваяние на чугунной скамейке. Окаменевший взгляд был направлен куда-то в пустоту, на лице полное отсутствие какого-либо выражения… Изваяние находилось на скамейке, но его  душа исчезла…. А была ли она? Просто кусок камня.
Стэфани испуганно смотрела на себя со стороны и не могла произнести ни слова..
- У меня не получилось. – недовольно прошептал Брайан, выглядывая из-под своей челки. – Все вроде удачно – и пейзаж, и дерево, но ты… Уголь меня будто не слушался, он решительно не мог вывести ни одной живой черты в тебе.
- О, Господи… - выдавила женщина – Я… я не знала…
- Она неудачна. Я уничтожу эту работу.
- Нет, нет, не надо! – Стэфани отчаянно сжала рисунок в руках, как будто это было последнее, что осталось у нее в этой жизни. – У тебя получилось. Как ни у кого. Это я. Такая, как нарисована здесь.
- Но… Ты здесь нарисована буквально одной линией – ни тени, ни четких черт. Так пятилетний ребенок рисует людей. Одногранно. 
- Нет, Брайан. – она прижала его к себе. Брайан смущенно сжался. – Нет, милый. Ты верно меня нарисовал. Ты четко выразил меня такой, какой я сейчас являюсь. Ты верно сказал – одногранна. Я одногранна. Не объемнее этого листа бумаги. Вся на ладони, нет ничего, что еще можно было бы показать. Одногранна…  Знаешь, а ведь когда-то так не было. Я была нормальной. Сейчас я не знаю, что я. Что было бы без антидепрессантов, лечения… Боже, как мне осточертела эта жизнь! Я не знаю, почему все еще живу… Хотя нет, знаю. Просто я трусиха. Я боюсь. Я боюсь просто взять нож и свести к концу эти часы, полные мутности и дерьма!.. Черт, ну почему?! Почему эта гребаная жизнь так обошлась со мной?!
Стэфани и не заметила, что уже не сидит с мальчиком, а судорожно расхаживает взад-вперед по комнате, схватившись за растрепанную голову. Брайан сжался в комочек и смотрел в пол. Он ничего не говорил.  Ей  хотелось плакать.
- Знаешь, что? Знаешь, Брайан? – неожиданно она с горящими глазами вцепилась а мальчика и начала его трясти. – А вот… Вот что! Давай… Давай убежим? Давай убежим! Мы обязаны, просто обязаны спастись из этих кругов ада! Какого черта мы еще здесь, и медленно гнием в этом золотом заточении?! А? Давай! Давай просто возьмем и убежим! Я прошу тебя! Ну?!... – Стэфани с алчной надеждой вцепилась взглядом в его бесцветное худое лицо.
Брайан не отвечал, он просто вздохнул и продолжал неподвижно смотреть сквозь пол. Его неподвижность окончательно лишила женщину возможности находиться в рассудке.
- КАКОГО ЧЕРТА?! – Стэфани перестала трясти неподвижного парня и с размаху отвесила ему звонкую пощечину. Голова Брайана пошатнулась, угрожая отвалиться с худой как стебель шеи. На бледной щеке появилось красное пятно от удара. Брайан еще ниже опустил голову, длинная челка полностью закрыла лицо. Он не издал ни звука, продолжал молчать. – Какого черта, я спрашиваю?!! – орала Стэфани. – Почему, почему я вынуждена изливать душу этой тряпичной кукле, которая только сидит на диване и не может даже ответить?! ТЫ ТРЯПКА, ТЫ НИЧТОЖЕСТВО, ТЫ НИЧЕМ, НИЧЕМ НЕ МОЖЕШЬ МНЕ ПОМОЧЬ, ТОЛЬКО СИДИШЬ И МОЛЧИШЬ!!! ТЫ НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ, ТЫ НЕСЧАСТНАЯ ТРЯПКА, Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! НЕНАВИЖУ!!! – Стэфани трясла как подушку мальчика, выкрикивая ругательства в лицо. Ей стало жарко, голова закружилась. – ПОШЛЕ ПРОЧЬ, УБИРАЙСЯ, НИЧТОЖНАЯ ТРЯПКА! – она смахнула его как бумажку с дивана. Брайан упал, еле собрав конечности поднялся, и не говоря ни слова и не поднимая головы пошел к двери. В дверях он обернулся, поднял голову и тихо сказал:
- Некуда идти, некуда бежать. Ты можешь собрать вещи, дойдешь до двери но там осознаешь, что некуда идти. Ни ты ни я никому не нужны, поэтому не надо терзать себя дикими мысля ми о побеге..
- Убирайся… - Стэфани тяжело дышала и держалась рукой за стену.
- Некуда идти… - повторил Брайан спокойно и печально, и на мгновение его челка откинулась назад, обнажив лицо. Лицо, мокрое от слез и с красным пятном от удара. Через мгновение это лицо уже исчезло за дверью.
Стэфани скатилась вниз по  стене, и легла на полу, схватившись руками за голову, разрывавшуюся от боли.
- Некуда идти, никому не нужна… Некуда идти… Некуда идти… - повторяла она сама себе, чувствуя, что мышцы сковывает судорога. Она начинает задыхаться, вкус пены во рту и темнота…
«Хоть бы меня никто сейчас не нашел» - последняя ее мысль.

                11
В глаза больно бил свет… Тело все еще ныло…. Стэфани поняла, что наступило утро. Рассудок лифтом провалился в шахту. Она попыталась унять едкую горечь и боль внутри обычной утренней надеждой, что сейчас она встанет в своем доме, семнадцатилетней, и все это гребаный сон. Но  сегодня ей почему-то не верилось. Она настолько прогнила изнутри, что даже больше не в силах мечтать. Сейчас ей было все равно, где она, что она и что будет дальше.
- Вот дерьмо… - протянула она, не открывая глаз. Именно такой фразой некоторые встречают новый день.
Стэфани никогда не спала на спине. Потому что какой-то идиот застелил всю площадь потолка в ее комнате зеркалами. Упаси Господь ночью проснуться и увидеть над собой чью-то мятую рожу с испуганными глазами. А днем Стэфани была вынуждена вечно смотреть в потолок, чтобы игнорировать окружающее. Слишком частое наблюдение себя привело к тому, что она попросту перестала узнавать там себя.
- Протекла крыша… - отчаянно протянула Стэф, подняв взгляд к потолку и снова не увидев там никого знакомого. – Даже дежа-вю не посетило…
С потолка смотрела какая-то наркоманка лет семидесяти с заплывшими глазами, склеившимися волосами и обвисшей кожей. Стэфани попыталась улыбнуться:
- Фу, слава богу, хоть зубы на месте, а не шахматная доска.
Наркоманка с потолка корчила гримасу ненависти вместо ожидаемой улыбки. Стэфани тихо выругалась на старую бабу и повернулась на бок. Как только ее взгляд коснулся двери, в нее кто-то постучался.
- Опять, опять и опять – вздохнула она.
- Можно? – донеслось из-за двери.
- Нет! – отрезала Стэфани. Но она знала, что ее мнение ничего не изменит. Так оно и случилось: дверь уверенно отворилась. Это означало то, что входивший явно давал понять, что ему лучше знать как правильно, и что действительно нужно. Стэфани интуитивно понимала психологию.
- Как ты? Опять приступ эпилепсии! – в комнату ворвалась Сэмми, не забывая улыбаться. Стэф вообще не видела ее без улыбки когда-либо. И всегда эта улыбка вызывала у нее отвращение, это была лживая и приторная улыбка врача психиатра а-ля «Все хорошо, не надо ни о чем волноваться»… -   Как мне тебя жаль, если б ты знала! Я чуть с ума не сошла! Ну ты лежи, у тебя постельный режим, а мне  к сожалению пора убегать, прости, я только пришла навестить тебя. Ты в порядке? Ну лежи-лежи, не напрягайся, я ухожу…
- Подожди! – одернула ее Стэфани. – Как меня вчера нашли, все же спали наверху?
- Брайан спас тебе жизнь, бедный мальчик, он так перепугался, чуть не лишился рассудка… Ну ладно, отдыхай, чао! – Сэмми скрылась за дверью.
- Брайан… - пронеслось в голове у Стэф. Она вспомнила вчерашний  инцидент в зале, и ей впервые настолько сильно захотелось умереть. Она так обошлась с единственным близким ей существом, которое и так обижают, он видел в ней единственную надежду а она… Стэфани громко разрыдалась и начала биться в кровати. Что с ним сейчас? Вдруг его уже нет в живых? Она убила его собственными руками, он такой хрупкий! В душе взорвалась атомная бомба.
Ей нужно найти его, просто необходимо. Бедный мальчик, она не сможет… Больное тело не хотело слушаться, и сделав попытку встать, она упала с кровати. Ноги не слушались, она поползла к двери и повисла на ручке. Дверь оказалась заперта на замок.
- БРАЙАН!!! БРАЙАН!!! -  она стала биться руками в дверь, но снаружи не было ни шороха. – Черт возьми откройте дверь, мне надо его видеть!! ОТКРОЙТЕ,ОТКРОЙТЕ!!! Откройте….Вы не имеете права… - Стэфани в рыданиях упала на холодный пол и ей стало жалко себя. Нет, это не они не имеют права. Это она бесправная личность, она здесь никто, она бунтарка, преступница в их идеальном мире. Неидеальным, таким как она, подобает сидеть за решеткой, взаперти. Даже тюрьма в их идеальном мире идеальна – выглядит как комната… Ее комната…
Вдруг Стэфани перестала рыдать и битья в истерике на полу. Она в секунду стихла, заползла в угол и стала тяжело дыша, опасливо оглядываться вокруг. Она все поняла…Наконец она все поняла…И как она раньше не могла догадаться? Ведь все очевидно: идеальный мир, не сходящие с лиц приторные улыбки, комната-тюрьма… Они взяли ее в плен! Они держат ее в тюрьме под видом комнаты, водят врачей… Это заговор…А Брайан? Теперь ясно, почему он не отзывался – они добрались и до него. Раса идеальных людей. Они промыли ему мозги и он стал одним из них. А она не сдается и он ждут, пока она сломается. И тоже сделают ее одной из своих рядов. Это их мир, они похитили ее из дома, чтобы сделать ее одной из своих. Ну конечно! Они похищают молодых девушек и детей! Они неспособны к размножению! Их самки бесплодны, Сэмми не имеет детей, хотя души в них не чает! Они похитили ее для выведения себеподобных…
- О, Господи… Брайан, его уже нет! Они добираются до меня! Уже сейчас! – Стэфани прошиб ледяной пот, мозг лихорадочно стучал. Вдруг за дверью послышались шаги, кто-то шел к ней в комнату. Она вжалась в угол и вытаращилась на дверь.
- Милая, пора принимать лекарства…Почему ты на полу? – в комнату вошел Эрик, как всегда идеально выглядевший, улыбающийся. Он принес таблетки.
- Идеальная раса! – застонала Стэфани и лихорадочно забилась в углу. – Вы промываете мне мозги этими лекарствами, да?! Поэтому у меня приступы, поэтому мне так плохо??! Нет, я не дамся, вы не сделаете из меня себеподобного, уходи!!! ПОШЕЛ ПРОЧЬ!!! Я НЕ ДАМСЯ, НЕЕЕЕТ!!!
- Любимая, что с тобой? – мягко спросил Эрик и стал приближаться к ней.
- НЕТ,НЕТ!!! – Стэфани начала биться в истерике в углу. – Идеальная раса, я не стану одной из ваших рядов, вы не промоете мне мозги, НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!
Эрик уверенно приближался. Стэфани издала дикий отчаянный вопль и провалилась во мрак.
   
                12

Утро…А может день. Или вечер. Или ночь. Стэфани не могла понять, да и не пыталась. Сутки давно смешались в кашу. Тело все еще болело. Она уже забыла ощущение, когда тело не болело. Наверное, оно болело всегда. Пока она приходила в себя, органы чувств начали включаться поочередно. Но пока ни одно еще не включилось. Да это и не нужно было – единственное, что еще пока ясно осознавала Стэфани, это то, что она лежит в своей тюрьме. Как и всю свою жизнь. Эта комната-тюрьма с ее ненавистным зеркальным потолком. Теперь-то ясно, для чего был нужен этот потолок – чтобы она наблюдала, как разлагается, и еще быстрее сходила с ума. И ей некуда бежать, верно сказал Брайан, все пути перекрыты, она вынуждена вечно сидеть здесь, в этой комнате, идеальной тюрьме…
Первое из пяти чувств – осязание, пришло в себя. Неожиданно Стэфани ощутила, как холодная капля воды упала на ее лицо…. Она нервно поморщилась, и ледяная капля скатилась вниз по лицу. «Интересно, что это? Явно не слеза, капля упала сверху…Протекает зеркальный потолок? Хм, вряд ли, это идеальная тюрьма с идеальным отражением.. Или это плачет мое отражение?»… Тут пришло в действие второе чувство – слух. За окном раздался раскат грома, послышался хлопок открытого окна и шелест дождя. Капли начали попадать на нее время от времени. « Интересно, кто не закрыл в комнате окно?» - подумала Стэфани. Подключилось трете чувство – обоняние… В нос ударил резкий запах медикаментов. «Ну, это очевидно, мои разлитые лекарства, и десяток врачей, откачивавшие меня» - сообразила женщина. Во рту почувствовалась горечь – вот и вкус… Последним Господь послал ей зрение… Оно показало, что ненавистные зеркала исчезли с потолка…
      
                13
Взгляд, еще слегка мутный, медленно перемещался вдоль потолка. Но даже самым плохим зрением нельзя было бы не заметить зеркала, если бы они были. Но их не было. Воздух в комнате был холодный из-за открытого окна, но стойкий запах медикаментов не выветривался. Стэфани уже подумала, что это ее воспаленное воображение выдает такие картины. Еще бы, кто бы так не подумал, проспав девять лет с зеркалами над головой и однажды проснуться с их отсутствием. Гладкий серый потолок. По крайней мере, так кажется в темноте. Стэфани умирала от желания поднять голову и оглядеться, не постигли ли изменения другие объекты в ее комнате, но шея предательски ныла и не хотела разгибаться. «Подожду до утра» - подумала Стэф и попыталась уснуть. 

Стук дождя усилился, снова раздался раскат грома. Стэфани поежилась под одеялом. Сон не шел. Вся эта атмосфера не давала успокоиться, холодные капли дождя попадали на лицо. Она хотела позвать горничную, чтобы та закрыла окно, но сейчас ей не хотелось никого видеть. Впрочем, когда хотелось? Только бедного Брайана. «Интересно, как он сейчас? Где он? Жив ли еще?» - думала Стэфани. В голову начали лезть странные мысли, колотить по вискам, мысли о странно исчезнувших зеркалах, открытом окне и этой проклятой расе идеальных людей. «Больно, больно, БОЛЬНО!» - яростно зашептала Стэфани, сильно сжав голову руками. Даже не заметила, как руки и голос пришли в рабочее состояние. Единственное, что ее сейчас занимало, это осознание того, что она все еще в плену. И никакие приступы эпилепсии не помогут, ее все равно спасут. Рассудок сказал «аривидерчи». Она резко, неожиданно для себя, села в кровати и оглянулась. То, что она увидела, заставило ее сползти на ледяной пол и ощутить в горле удары сердца.

14

В довольно большой комнате было очень темно, но Стэфани увидела четыре одноместные железные кровати, на которых кто-то спал. И ее кровать… Постельное белье осталось то же, только кровать была старой, узкой, с провалившейся пружиной и полупрогнившим старым матрацем. Возле каждой кровати стоял прикрученный к полу стул, видимо, используемый как тумба. На дверях толстые прутья решеток. Больше в комнате ничего не было. Стэфани отчаянно застонала и кинулась в открытое окно.… Которое тоже оказалось, сковано толстыми прутьями решетки. Она схватилась руками за холодные и мокрые от дождя прутья и вгляделась в наружу. От того, что она увидела, у нее подкосились ноги, и она рухнула с кровати на холодный плиточный пол.
За окном не было привычного пейзажа зеленого парка и старого дуба.
Стэфани Грейс поняла, что она где-то. Возможно, где-то, где она раньше не была. Сейчас она ни в чем не была уверенна. Стэф бросила взгляд за окно. Уже рассветало. Дождь прекратился. Комната начала приобретать более четкие очертания, более незнакомые, более пугающие. Хотя уже наводило ужас даже до боли знакомое. Она поджала ноги и со страхом наблюдала за людьми на других кроватях. Они начинали шевелиться во сне.

15

Железная дверь со скрежетом отворилась и в комнату вошла хрупкая невысокая женщина, закутанная в какой-то огромный черный платок. Когда женщина вошла в полусвет, Стэфани с ужасом узнала в ней Сэмми, которая была вся красная от слез и прижимала ко рту белый платок, будто бы сдерживая себя от неистовых рыданий. Весь ее скорбный вид говорил о безвременной кончине кого-то близкого.
- Брайан!... – сердце Стэфани ухнуло вниз – Брайан? Брайан?!
- Оооо.. – мучительно простонала Сэмми и, уткнувшись в платок, вышла из комнаты.
Через дверь было видно, что Сэмми упала на плечо какому-то мужчине и затряслась в рыданиях, мужчина сказал пару слов кому-то и увел Сэмми за собой. Стэфани охватила паника. Из-за Брайана, которого больше нет. Нет из-за нее. Она не должна была ввязывать его в это, он не обязан был выслушивать ее и помогать, ему самому было нелегко, зачем она вывалила на него свои проблемы! «Ребенок не был виноват!» - кричала ее душа  изнутри. Он покончил с собой? Сошел с ума? До него добрались эти идеальные люди? Что с ним случилось?! А что если его убили?! А Сэмми как одна из этой ужасной расы пришла вселить в нее, Стэфани, адскую боль и отчаяние от кончины Брайана!
Паника начала переходить в истерику, а та, в свою очередь, могла спровоцировать очередной приступ эпилепсии. В тайне Стэфани надеялась, что организм, измученный жизнью в заключении и нервным истощением однажды не выдержит и очередной приступ станет последним. Решающим…
Она сидела, вжавшись в угол железной кровати, зажав голову коленями, и совершенно атрофировалась ко всему вокруг. Как ни качалась рассудком женщина, но она все же понимала, что что-то неладное твориться в ее комнате. Ей чертовски не хотелось воспринимать окружающее, и поэтому она решила спровоцировать обморок. «Оглушить себя… Это больно, но другого пути нет» - сказал ей воспаленный разум. И Стэфани с силой покачнулась и ударилась головой о железную спинку кровати. Нет. Еще и еще удар… Стэфани чувствовала, как удары проникают болью в черепную коробку. «Наверное, я сейчас по-идиотски выгляжу – подумала она. – Как сумасшедшая последней стадии». Когда в глазах начало мутить, в комнату вбежал двое людей и кинулись к ней. Но сладкая темнота уже обволакивала ее.

16

 Когда Стэфани проснулась, был уже вечер. Красивые ало-золотые лучи заката проникали сквозь решетки окна над кроватью. «Кровавый закат» – отметила про себя Стэфани и прижалась лицом к холодным прутьям решетки. Кто-то неожиданно тронул ее за плечо. Она обернулась и мученически вздохнув, покорно опустилась на кровать.
- Здравствуй, милая. – сказал Эрик и опустился на кровать. В его присутствии Стэфани чувствовала себя загнанной в угол жертвой, способной лишь на подчинение.
- Где моя большая кровать и откуда тут другие кровати? Мы переехали, да? – по-детски спросила она.
«Боже, как тупо это звучит! – раздражилась она мысленно – Могла бы по-другому построить фразу! »   
- Любимая, понимаешь… - Эрик сжал ее ладонь. Стэфани почувствовала, как кровь отлила от этой руки. – Последний твой приступ закончился не лучшим образом. Твой лечащий врач настоял на том, чтобы ты временно пожила в этой гостинице. Обслуживающий персонал здесь хороший, твое здоровье будет в надежных руках.
- Но почему тут такие условия? – спросила она, обводя рукой вокруг – Многоместная гостиница? Номера с минимальными удобствами? Я не могу жить в такой ужасной гостинице неизвестно с кем в одном номере и…
- Тебе так нужно – жестко прервал ее Эрик, полоснув по лицу ледяным взглядом, и с силой сжал ее руку. Стэфани хотелось вскрикнуть от боли, но она подавила в себе вопль, и стиснув зубы вытерпела.
- Хорошо. – коротко ответила она, чувствуя, как  ладонь немеет от боли сжатия.
- Именно. – Эрик отпустил ее руку и встал с кровати. – Не волнуйся ни о чем, твое здоровье важнее всего. Сейчас тебе нужно быть здесь.
Эрик наклонился к ней, коснулся холодными губами лба и плавно вышел из комнаты. За ним закрыли дверь. Наверное, портье.

Стэфани ударила кулаком в стену со злости. Она совсем забыла спросить о Брайане! Настолько испугалась этого человека. Как кролик перед удавом. Кролик же почему-то не спрашивает у удава курс валют или погоду на завтра, находясь с этим хищником визави. Представив себе это, Стэфани усмехнулась. Первое подобие улыбки за последние двое суток. Последние из которых она провела в этой странной гостинице с многоместными номерами. Сейчас все кровати были аккуратно заправлены и аккуратно пусты. Как и все в этом идеальном… «И все-таки, - перебила она сама себя – Что это за гостиница? Почему Эрик привез меня сюда? Ведь это противоречит его принципам, он никогда не выпускал меня… Странно все это». Стэфани снова выглянула в решетчатое окно. Этот пейзаж она видела впервые и не могла определить, в каком районе города она находится. А возможно и за городом, так как не было слышно шума дорог, и природа имела нетронутый вид. 
Она опустилась на кровать. В комнате было тихо и пусто. Ни вещей, ни одежды, ничего здесь она не нашла. Лишь только ее пижама, в которой она последний раз себя помнила. Ей было немного страшно от этой неизвестности. Но Стэфани поддерживала себя мыслью, что скоро должны прийти другие постояльцы, проживающие здесь, и тогда она узнает, что здесь происходит…
 
17

Через какое-то время за дверью показалась тень портье, отпирающего замок. Стэфани с волнением  вжалась в дальний угол кровати. Дверь бесшумно отворилась и в комнату вошла девушка. Увидев Стэфани, она слега удивилась, но потом презрительно закатила глаза, и, едко сказав « Отлично, еще одна…», подошла к окну и закурила. Пропустив эту реплику, мимо ушей, Стэф прижалась спиной к холодной стене и начала с любопытством разглядывать вошедшую. Девушке на вид было около тридцати, но красивая фигура и кошачья грация делала ее моложе. Длинная черная лента шелковых волос свисала до талии, изумрудные глаза, наверняка некогда яркие и хищные, теперь смотрели потухшим и измученным взглядом. Темные круги под глазами, серая обвисшая кожа превратили некогда красивую девушку в живого скелета…
- Чего уставилась?? – сиплым голосом огрызнулась девушка, заметив, что ей уделяют излишнее внимание.
- Ничего… - протянула Стэфани, почувствовав, как по спине пробегает холодок от ее взгляда, из которого сочилась ненависть и злость.
 - Ничего – это то, что ты из себя представляешь! - девушка выпустила клубы едкого дыма в лицо Стэфани и та зашлась кашлем.
Девицу довольно ухмыльнулась, но тут услышала тихий голос:
- Перестань, Каира…
Девушка обернулась, и увидела за своей спиной до ужаса худую девочку с огромными  пустыми глазами. Стэфани