Прослойка

 Слушая рассказы Клавдии Ивановны, постоянно ловил себя на одной мысли. Что будет, когда они совсем уйдут? Целая эпоха. С дореволюционной интеллигентской закваской. Которую не сумели вытравить ни годы перестроечных лихолетий, ни война. Люди оставались при своих нравственных убеждениях. И никакая новая идеология не могла помешать им передавать основы человеческого общежития другим поколениям.

 Закономерно, что в этой среде много было священнослужителей. Напомню, что родилась Клавдия ещё в далёком 1912 году в семье священника Иоанна Порфирьевича Казанцева. Матушка её, тоже Клавдия Ивановна, двадцать три года из отведенных ей богом сорока посвятила педагогической работе. Воспреемником при святой купели маленькой Клавдии был протоиерей Иоанн Восторгов, расстрелянный в восемнадцатом. Крёстной при купели стояла Софья Ивановна Виноградова, жена священника Виноградова.

 Вспоминает Клавдия Ивановна и своих коллег преподавателей. Как проводил с учениками астрономические наблюдения учитель химии Лучай. И как в годы войны ездили со старшеклассниками на лошадях в лес за дровами для школьных печек. Жалея своих воспитанников, бралась при погрузке в сани за комель. На санях-то и повезли её в больницу из леса, когда пошла кровь. И слава Богу приняли её такие же интеллигентные врачи. Выходил после операции заведующий хирургическим отделением Кац. Подходил после операции за полночь к кровати, осторожно проверял пульс. А когда совсем упало настроение, приподнял голову и сказал, прими во благо. Коньяк обжёг горло, но успокоил. Уходя, врач указал на тумбочку. Захочешь ещё, возьмёшь. И пошла быстро на поправку. Не от лекарств. От человеческого участия. Поддержки таких же благородных людей.

 И с какой болью говорит Клавдия Ивановна о последних своих мытарствах и встречах с врачами. Началось всё в нынешнего февраля, когда ветеранов в честь наступающей годовщины Победы решили обследовать. Пришедшая женщина сначала измерила давление. Грубо и бесцеремонно. Потом решила взять у Клавдии Ивановны кровь. Та воспротивилась, видя, как врач раскладывает иголочки просто на стол. Допускаю, что пожилой человек со стороны может показаться капризным. Особенно, когда таких у тебя на участке не один десяток. И всех до Дня Победы надо пройти. Не переживайте, к следующему юбилею их будет не столько.

 И ещё. Допустите в свою озабоченную голову простую мысль. Это иные люди. Тонюсенькая, уменьшающаяся с каждым днем прослойка. Всё ещё удерживающая основу.

 А в конце нынешнего июня попала Клавдия Ивановна в больницу. В шестиместную палату. На процедуры, по её словам вели так же грубо и бесцеремонно. Добила уборщица, которая обработала всю многолюдную палату хлорной известью. Наверное, к очередному празднику готовились. Или к приезду проверяющих. Хрен редьки для больных не слаще.

 Короче, выдержала такие условия Клавдия Ивановна неполных пять дней. И не раз вспоминала отношение врачей во главе с Кацем в ту, военную пору. Где она, эта прослойка?

 Можем ли мы после разрушения советской идеологии вернуться к общечеловеческим основам нравственности? Послужит ли нам примером жизнь простых интеллигентов,чья культура закладывалась ещё в дореволюционное время? Не исчезнет ли та прослойка, скрепляющая основу?  На фоне коммерциализации и унификации общечеловеческих отношений ответ для меня очевиден. НЕТ, НЕТ, ДА.

 А Клавдия Ивановна ещё много может рассказать о тех, далёких событиях. Ум к ста годам порой бывает более светел. И ещё есть возможность посидеть рядом с ними. И послушать затихающий голос...