Как там мой бурундук?

       От Куйтуна, километрах в ста, есть таёжное озеро. Мы с дедом добирались на рейсовом транспорте. Это ГАЗ-51, на кузове установлены скамейки, народ сидит спиной вперёд, рядами и дышит друг другу в затылок. Если перед вами упитанная тётя, то её исключительное достоинство по-хозяйски размещается между вашими коленками.
Дорога лесная, машина не спеша переваливается с боку на бок, через часок все становимся, как одна семья. И наобнимаемся, и нацелуемся, и имеем кое-какое представление о разных разностях - смех, шутки, песни и никаких обид.
       По дороге несколько таёжных деревушек. Встречают собаки и поросята. Гуси, утки, куры, индюки я во внимание не беру. Собаки тоже для виду брехают - все добрые, сытые, вольные и без ума от человека. Коровы, овцы, козы - все при деле и на глаза не лезут.
       Свиньи! Даже не свиньи, а огромные хряки - папы и пышные и спокойные хавроньи - мамы со своими очаровательными детишками. Дорога через деревню закрыта, в колеях лужи под кузов в любую погоду, в лужах кимарят огромные кабаны со своими подругами. Сейчас такую картину не увидишь.
Люди забывали, сколько у них живности, а живность путала дворы – просто, шла куда ближе, и скорей бы подоили. Что за порядки были в моём детстве?
        На озеро добирались к полудню. Шалаш, дрова, костёр и чай с жимолостью. Ягоду собирал ртом - она везде, горьковатая, и похожа на виноград - дотронься рукой - лопнет, не отмоешь краску. Горьковато-сладкая на вкус, а чай ... тут уж надо пробовать.
До вечера наслаждались одиночеством. Когда темнело, лес собирался у костра тесным кружком. В костёр подкладывали пару колодин и после чая с поджаренным салом на чёрном душистом хлебе, незаметно растворялись в обнимку со своими мечтами и грёзами.
        Утром дедушка будил меня, когда чай налит по кружкам, а лес ещё спит.
Выходили затемно, дедуля отталкивался длинным шестом, я сидел на носу лодки и ёжился от тумана. Утром озеро и мы навстречу друг другу появлялись из тумана. Подплывали к краю зелёного ковра и опускали якорь.
Ловили окуня. Какие там водятся окуни - берёт сразу, тянет так, что удилище в дугу. Резко тащить ни-ни, отдаст губу, но не покажется на глаза. Удовольствие, азарт, радость, восторг, упрёки ... и снова азарт и восторг.
        Как только первые лучи солнца притрагивались к кромке зелёного ковра, он оживал - на глазах половина озера покрывалась снегом. Белые кувшинки с треском раскрывали свои объятия навстречу солнышку. Тут не до рыбалки - сидишь и боишься шевельнуться. Ни слов, ни мыслей - сиди и запоминай для внуков.
С другой стороны из тумана выплывала мельница. Откуда она здесь взялась. Никто не помнит, старожилы пожимают плечами. Что за тайна? Ни одно бревно не подгнило – ну кто так строил?
        Специалисты приезжали, уезжали, чесали затылки - затылки тоже в недоумении.
Вокруг тайга, тишина. Рыбачат только местные - одна две лодки и никогда не разговаривают громко.  Так, чуть-чуть от избытка чувств. Ни мусора, ни каких порубок - берегут свою землю, своё озеро.
        Когда солнышко пригревает, озеро синеет и оттуда, из глубины на тебя кто-то смотрит. Я деда спрашивал - кто это? Он улыбался и прикладывал палец к губам. Мол, рано тебе - ты запомни, и не забывай, о чём спрашивал. Я запомнил.
А сколько там интересного с нами происходило. Обязательно расскажу о знакомом бурундуке. Пять лет я с ним дружил. Он знал, что мы гости и вёл себя соответственно - рюкзак весь светился дырками, его работа.
Хозяин. Какие претензии?


2009 г.