Про жизнь в гостинице

Кто-то однажды сказал, что жизнь – это вечная борьба. Не будучи сторонником столь общих и бескомпромиссных заявлений, я, однако, должен согласиться, что эта фраза абсолютно верна в одном частном случае: жизнь в гостинице – это вечная борьба. А если уж быть совсем точным, то жизнь в гостинице – это вечная борьба с уборщицами.

Тут я вынужден прервать повествование для не относящейся к сути дела, но, к сожалению, необходимой оговорки. Конечно, такого рода оговорки следовало бы выносить в примечание в конце статьи, но поскольку примечания никто при обычных обстоятельствах не читает [1], у меня не остаётся иного выхода, как дать соответствующие разъяснения посреди основного текста. Суть оговорки заключается в следующем: когда я использую слово «уборщицы», я в равной степени имею в виду и уборщиц, и уборщиков, то есть людей как женского, так и мужского пола.

Не сомневаюсь, что для большинства здравомыслящих читателей этот факт является совершенно очевидным, но в сегодняшнем мире существует немало тех, кто только и ищёт повода начать строчить на автора во всевозможные инстанции, выдвигая обвинения в сексизме. Несколько лет назад мне выпало провести вечер в баре отеля, в компании одной деловой партнёрши (ныне бывшей) и за рюмкой вина разговор у нас зашёл о качестве гостиничных услуг. Упомянув чистоту в номере, я в очень позитивном ключе высказался о работе персонала гостиницы, но при этом неосторожно использовал словосочетание «cleaning ladies». Это неожиданно привело мою собеседницу в ярость: она заявила, что в жизни не слыхала такой грубости и не потерпит продолжения общения со мной, если в дальнейшем я не буду говорить о «cleaning staff» или хотя бы просто «cleaners». Я достаточно резонно заметил, что не раз видел этих «cleaners» за работой в своём номере и могу засвидетельствовать, что все они были женского пола. Этого объяснения моей партнёрше показалось недостаточным; по её мнению, поскольку я не упомянул никаких деталей об уборщицах, обслуживавших мою комнату, то следовательно я говорил о «cleaning ladies» в общем, что является уродливым проявлением дикого сексизма, которому не место в 21-ом веке. Когда я из вежливости попробовал исправить положение, описав разрез глаз и форму носов уборщиц и высказав предположение об их этническом происхождении, моя собеседница обозвала меня грязным расистом и демонстративно покинула бар, оставив меня наедине со счётом за вино, который, в явное противоречие своим феминистским взглядам, она с самого начала не планировала со мной поделить.

В дополнение к вышесказанному, в этой заметке я не использую фразу «уборщицы и уборщики» ещё и по той же причине, по которой я не стал бы говорить о «шахтёрах и шахтёршах» в статье про добычу угля. Не сомневаюсь, что среди представителей славной профессии шахтёров есть женщины, особенно учитывая наше традиционное пренебрежение любыми законами, техникой безопасности и здравым смыслом, но по сравнению с коллегами-мужчинами их пропорция ничтожна мала. Со шпалоукладчицами та же история, это я вам как специалист говорю. А в случае с уборщицами в гостиницах случай обратный: чисто статистически их подавляющее большинство и поэтому я не чувствую ни капли вины, употребляя слово «уборщицы» применительно к обоим полам. И пусть за время всех моих многочисленных путешествий я ещё ни разу не встречал мужчину, убирающего гостиничный номер, я абсолютно не исключаю, что такие мужчины есть. Более того, я не сомневаюсь, что на свете существуют гостиницы, в которых все уборщицы – мужчины, просто моя сексуальная ориентация не позволяет мне в таких гостиницах останавливаться.

Однако пора возвращаться к сути дела. Я совершенно ничего не имею против уборщиц. Более того, я всем сердцем уважаю их нелёгкий труд. Согласитесь, непросто за пять с половиной минут, выделенных на уборку каждой комнаты, привести в порядок постельное бельё, пропылесосить пол, стереть пыль и почистить унитаз от прилипшего к внутренним стенкам дерьма. Хотя, если честно, я был бы только рад избавить уборщиц от последнего, пожалуй, самого неприятного, занятия, если бы хозяева гостиниц додумались оснастить каждый туалет элементарным ёршиком. Удивительно, но факт: чем выше класс отеля, тем реже можно встретить в туалете это полезнейшее приспособление. Прут их, что ли? Полотенца и мыло прут, конечно, халаты – сам бог велел, но ёршики? Либо я что-то не понимаю в нравах современного общества, либо руководство гостиниц специально практикует садизм по отношению к уборщицам.

Нет, я не спорю, что профессия уборщицы – не из лёгких. Но тем не менее, практически каждое пребывание в гостинице превращается для меня в борьбу с ними. Многие из вас, наверное, решили, что проблема в моей исключительной привередливости. Ничего подобного! Я по природе человек очень скромных потребностей. Просто я решительно не переношу, когда со мной обращаются так, будто я уже наполовину труп.

Поясняю. В хорошей гостинице человек должен прежде всего ощущать себя комфортно. Хозяева гостиниц это понимают и поэтому часто хвастаются в своей рекламе, что «у нас человек чувствует себя как дома», совершенно не задумываясь о том, что именно создаёт это чувство. Для меня домашний комфорт представляет из себя совокупность мелких деталей: особым образом сложенные подушки на кровати, открытая или закрытая в зависимости от освещения штора, туалетные принадлежности, готовые к использованию и лежащие в положенном месте, телевизионный пульт, который всегда под рукой и т.д. Я понимаю, что у других людей привычки могут быть иными, поэтому всякий раз, впервые зайдя в свой гостиничный номер, я трачу около получаса на небольшие перестановки, превращая комнату в вид, приятный и удобный для временного жилья. Потом вешаю на дверь табличку «прошу не беспокоить», плюхаюсь на кровать и, немного поворчав про себя про количество и размер подушек (опыт говорит мне, что если останавливаться одному в номере на троих, подушек, как правило, хватает как раз), начинаю отдыхать, окупая удовольствием потраченные на номер деньги.

Увы, рано или поздно номер приходится покидать – пообедать сходить или по делам – и не успевает за мной закрыться дверь лифта, как изо всех щелей выскакивают уборщицы и несутся в мою комнату, чтобы в кратчайшие сроки лишить её всех удобств, на создание которых я тратил своё время. По возвращению я часто даже не уверен, в свою ли комнату попал; только номер на двери и наличие моего чемодана внутри указывает на её принадлежность. Единственное объяснение, которое я могу дать данному феномену – работники гостиницы считают, что есть большой шанс, что за время моего отсутствия я помру и поэтому заранее готовят комнату для следующего посетителя. Согласитесь, ежедневно обращаться с клиентами как со смертельно больными – это не лучший способ заслужить их расположение.

Возьмём, к примеру, такую деталь, как кровать. Деталь весьма немаловажную, учитывая, что во многих номерах кровать занимает чуть ли не 80% полезной площади, а средний клиент гостиницы проводит в кровати более 90% времени. В ходе истории человечества различными народами были изобретены десятки способов убирать кровать, некоторые из которых с трудом понятны нормальному человеку. К числу особо идиотских я лично отношу способ, когда одеяло с трёх сторон затыкается под матрас, создавая подобие конверта, в котором желающий спать вынужден ощущать себя, как кредитная карточка в кармане бумажника. Один мой знакомый француз, большой поклонник такого метода, сказал мне, что многие называют его «французским» из-за популярности на его родине. Мне непонятно только одно: по моим последним подсчётам, французы не составляют и одного процента населения Земли, тем не менее, в 99 процентах гостиниц мира постель убирают именно «по-французски».

Не будучи французом, я, разумеется, перед тем, как ложиться спать, первым делом выдираю края одеяла из-под матраса. Результат выглядит, конечно, не столь аккуратно и совсем не по-французски, но спать становится несравнимо удобнее. Но и сил такая процедура требует недюжих, особенно для пожилого человека вроде меня. Это было бы ещё пол беды, если, убирая мою постель на следующий день, уборщица оценила бы её внешний вид и сделала бы вывод о моих предпочтениях относительно одеяла. На практике же всё происходит наоборот: уборщица явно решает, что «неправильное», на её взгляд, состояние постели вызвано тем, что я случайно выдернул одеяло из-под матраса, ворочаясь во сне, и прикладывает дополнительные усилия, чтобы загнать его поглубже под матрас и закрепить там любыми способами. Так и образуется порочный круг: каждый вечер я выдираю одеяло с яростью дикого зверя; каждое утро уборщица планомерно засовывает его обратно.

Бывают, конечно, и приятные исключения из правил. Правда, когда я пытаюсь вспомнить подходящий пример, в памяти всегда всплывает довольно идотский случай, происшедший со мной во время одного визита в Хабаровск. Отель мне там попался, надо честно признать, не из самых фешенебельных, но сервис меня просто поразил: возвращаясь вечером в номер, я находил постель в точно таком же виде, в каком оставлял её утром. И так на протяжении всех шести дней моего пребывания! Изрядно намучившись до этого в гостиницах Рима, Лиона и Мюнхена, где я останавливался в предыдущие командировки, я был готов просто расцеловать уборщицу этого отеля, если бы повстречал. Но увы, пути наши не пересеклись, поэтому в день отъезда я оставил ей на столике в номере очень хорошие чаевые – думаю, сопоставимые с её двухмесячной зарплатой. Выхожу я из отеля, иду пешком в направлении вокзала – вдруг меня догоняет какой-то мужик и начинает совать в руки деньги. «Вот, Иван Кузьмич, возьмите – вы их, уходя, в комнате забыли». Выяснилось, директор гостиницы. Честный человек оказался, но несообразительный. Ну я ему и говорю, что ничего я не забывал, а деньги – это для уборщицы его, за эксклюзивный сервис. Тут директор вдруг в лице изменился, схватил меня за рукав и назад в отель потащил, при этом вопя на всю улицу, что таких, как я, в лагеря отправлять надо и всяким насильственным операциям подвергать, о которых мне тут писать не хочется. Я, как человек вежливый, идти с ним не отказался, но настоял, чтобы нас милиционер сопровождал, ради безопасности и как свидетель. Директор согласился, даже с радостью – видимо, решил меня после разбирательства этому милиционеру и сдать. Пришли мы к нему в кабинет, он ещё пару сотрудников пригласил – повара и сантехника, кажется – и при всех заявил, что я, мол, их уборщицу, Марину Константиновну, на проституцию вынудил. Тут, наконец, до меня дошло, в чём дело, и я предложил простое решение: позвать эту самую уборщицу и спросить её, как в действительности всё было. Директор вначале отпираться начал, говоря, что она ничего не скажет – из-за стыда или из-за материального интереса. Но тут меня, к счастью, милиционер поддержал. Сказал, что если нет потерпевшей стороны, то нет и преступления. Бросились все искать уборщицу, а найти не могут. Спросили официантку в баре, а та говорит, что она Маринку как минимум неделю не видела. В конце концов отыскали домашний номер телефона уборщицы и с пятого раза дозвонились – только не ей самой, а какому-то сожителю. Сама она говорить была не в состоянии по причине продолжительного запоя. Директор, как это услышал, аж позеленел весь, а я деньги у него забрал и на вокзал поспешил, дабы на поезд не опоздать.

После таких случаев даже не знаешь, что лучше: отмываться от «преступлений», которых не совершал или же потерпеть по-идиотски убранную кровать несколько деньков. Но справедливости ради надо заметить, что если бы проблемы с уборщицами ограничивались «кроватным вопросом», то я бы сейчас не писал эти строки – в конечном итоге, с этим неудобством можно смириться. Ежедневное раздирание аккуратно сложенного постельного белья способно даже приносить определённое удовлетворение на каком-то низменном, животном уровне. Такого же плана удовольствие, возможно, получают антиглобалисты, когда громят дубинками витрины Макдональдсов. К сожалению, коварство уборщиц выходит далеко за рамки упомянутого примера. И, в частности, достигает ванной комнаты.

Как любой приличный человек, я ежедневно пользуюсь мылом. (Возможно, чтобы никого не обидеть понапрасну, стоит уточнить: как любой приличный человек, имеющий доступ к мылу, я ежедневно им пользуюсь.) Замечу, правда, что в отличие от некоторых моих знакомых, мыло для меня – не цель, а средство, в смысле, что не всякая грязь требует использования мыла. Согласитесь, есть разница между грязными руками из-за случайно упавшей на них капли мороженого и руками, загрязнившимися после дня работы на прокладке шпал. Короче говоря, если грязь можно отмыть под простой струёй воды, я мыло зря не трачу.

В номерах уважающих себя гостиниц мыло, естественно, есть и, как правило, оно прочно завёрнуто в обёрточную бумагу. Чем выше класс гостиницы, тем меньше кусок мыла и тем прочнее и в более качественную бумагу он завёрнут. В глубине души я такую логику понимаю: я бы, наверное, побрезговал использовать мыло предыдущего клиента – чёрт его знает, что он там этим мылом оттирал. Что я не понимаю, так это почему уборщицы считают своим долгом каждый день заменять открытый накануне кусок мыла на свежий, запакованный. Неужели они таким образом желают поглумиться надо мной, представляя себе, как я буду тщетно пытаться разорвать упаковку зубами и ногтями своих немытых рук? Надеюсь, что нет, но единственное объяснение, которое приходит в голову – они готовятся к моей смерти. В случае, если я внезапно помру, мою комнату можно будет легко передать следующему постояльцу.

Причём мылом уборщицы не ограничиваются. То же самое можно сказать о туалетной бумаге, резиновом коврике, геле для душа и шапмуне. Стоит открыть флакончик с шампунём (что, кстати, очень непросто проделать мокрыми руками) и вылить на голову одну двадцатую часть его содержимого, как можно быть уверенным, что на следующий день на его месте будет стоять абсолютно новый флакончик. Складывается впечатление, что в гостинице делают всё возможное, чтобы я стащил у них и тщательно запакованное мыло, и прочно закрытый шампунь, а во время пребывания пользовался бы своими собственными.

Больше всего удивляет то, что одновременно отели расклеивают в ванных подробные инструкции относительно того, куда я должен вешать использованные полотенца, чтобы их не меняли на следующий день. К примеру, если я хочу новое полотенце, то я должен бросить старое в ванну, пусть это и идёт в разрез с моей привычкой аккуратного обращения с вещами. А если я повешу его обратно на трубу у зеркала, то его оставят. Согласно той же инструкции, если я пять дней подряд не поменяю полотенца, то благодаря мне будет посажено новое дерево. Правда, где его именно посадят и кто его будет сажать – не уточняется. Что-то подсказывает мне, что не хозяин гостиницы и даже не уборщица. Видимо, деревья как-то сами узнают о моём добром деле и начинают ускоренно расти. В таком случае, если пересчитать использованные мною за всю жизнь полотенца, то я несомненно несу персональную ответственность за как минимум треть Беловежской пущи.

Всё это враньё, конечно. Я даже эксперимент соответствующий провёл: взял сырое полотенце, написал на нём несмываемым фломастером «просьба не менять» и повесил обратно на трубу. Как я и предполагал, на следующий день уборщица заменила его на новое. Хотелось бы знать: если повторить этот эксперимент с таким же результатом пять раз подряд, где-нибудь дерево срубят? Или, может быть, бобёр подгрызёт?

Однако, ни кровати, ни мыло, ни полотенца в гостиницах не приводят меня в такое неконтролируемое звериное бешенство, как маленькое и на первый взгляд безобидное устройство под названием пульт дистанционного управления для телевизора (в дальнейшем просто «пульт»). Любой, кто хоть пару раз в своей жизни останавливался в отеле, знает, что каждый вечер, помывшись одноразовым мылом, насухо вытеревшись псевдомногоразовым полотенцем и потратив десять минут, втискиваясь под одеяло по-французски убранной постели, человек мечтает об одном: протянуть руку, взять пульт с ближайшей тумбочки и, включив телевизор, медленно погружаться в сон под бормотание скучных телешоу на незнакомых языках. Но эта мечта вечно терпит крах по той простой причине, что пульта на тумбочке не оказывается, хотя ты не сомневаешься, что именно там оставил его прошлым вечером. Вопреки любому здравому смыслу, днём уборщица вернула его на специальную подставку возле телевизора.

Порой мне хочется отыскать уборщицу и спросить её напрямую: знакомо ли ей значение слова «дистанционный»? Если она считает, что единственное должное место для дистанционного пульта – непосредственно рядом с телевизором, то в чём, по её мнению, был смысл изобретения этого устройства? Или с её точки зрения, «дистанционность» подразумевает максимальную удалённость от рук пользователя?

Конечно, это всё чисто риторические вопросы и было бы наивно ожидать на них ответа. Казалось бы, гораздо проще взять и спрятать пульт в каком-нибудь удобном месте, подальше от глаз уборщицы. Увы, на практике это абсолютно нереально. Я засовывал пульт под кровать, прятал его под матрасом, приматывал к шторе, приклеивал его клейкой лентой к внутренней стенке торшера – всё тщетно. На следующий день он бессменно оказывался на подставке у телевизора (причём с уровнем громкости, установленным на «стандартный уровень», который вечно либо много тише, либо много громче того, к которому я привык). Как за пять с половиной минут уборщицы ухитряются обнаружить все мои тайники? С собаками-ищейками они что ли по номерам ходят? Чтобы проверить эту теорию, я однажды завернул пульт в свой старый носок и затолкал поглубже в ящик тумбочки. Всё равно уборщица его нашла. Никакая собака бы его запах сквозь мой носок не почуяла, а уборщица обнаружила без проблем. Видимо, у них поиск телевизионных пультов на уровне подсознания действует.

Однажды мне, правда, удалось, так скажем, перехитрить уборщицу. У меня в номере сейф был, который кредитной карточкой закрывался и открывался. И вот, после нескольких безуспешных попыток спасти пульт от перемещения, я попросту взял и запер его в этом сейфе. На следующий вечер на подставке у телевизора стоял новенький пульт. Старый остался в сейфе: уверен, что уборщица, хоть и почуяла сердцем, что он там, решила на всякий случай никаких действий не предпринимать. К сожалению, лишь забравшись после душа в постель и потянувшись за пультом, я вспомнил, что сейф стоит в шкафу в прихожей. Так что победа была, по большому счёту, пирровой.

Вот так, в постоянной борьбе и проходят мои дни в гостиницах по всему миру. Нередко меня охватывает труднопреодолимое желание просто запереться в номере, повесить снаружи на ручку двери табличку «просьба не беспокоить» и просидеть взаперти несколько дней – не столько для того, чтобы почувствовать себя наконец как дома (для этого много легче, собственно, дома остаться), а чтобы не позволить уборщицам нарушать выбранный мною стиль жизни. Хотя я понимаю, что это невозможно. В конце концов мне придётся выйти хоть на минуту из комнаты и тогда уборщицы, услышав мои шаги и скрип открывающейся двери, мгновенно выберутся из своих засад и отправятся с усердием выполнять свою рутинную работу. Не удивлюсь, если они и вовсе наплюют на табличку и, воспользовавшись своими ключами, заправят мою постель, пока я стою под душем и поменяют мыло и шампунь, пока я сплю. Жаловаться в этом случае совершенно бесполезно: я давно убедился, что благополучие постояльцев для работников отелей – и для уборщиц в особенности – не имеет никакого значения. Их волнует только благополучие будущих клиентов; существующий же клиент – это не более, чем помеха, вечный нарушитель их гостиничных правил, ходячий полумертвец, временно оккупировавший номер и не позволяющий тем самым въехать в него кому-то другому.

И тем не менее, всякий раз, покидая гостиницу, я оставляю на столе у телевизора, рядом с пультом дистанционного управления, небольшую сумму – единицу местной валюты, помноженную на количество проведённых в гостинице дней, например, пять долларов в Штатах, пять евро в Европе, пять рублей в России или пять йен в Японии. Потому что сколь бы ожесточённой не была бы моя борьба с уборщицами, итог всегда один: неоспоримая победа с их стороны и полная беззаговорочная капитуляция с моей.






------------------------
[1] Вы, возможно, представляете собой редкое исключение из правил. Хотя я более чем уверен, что вы прочитали это примечание лишь чтобы опровергнуть моё утверждение о том, что примечания никто не читает при обычных обстоятельствах. Поскольку сам по себе этот факт несомненно переводит ситуацию в разряд неординарных обстоятельств, своим прочтением вы лишь подтвердили правоту моего утверждения.