Школа

             В Деревяйковской семилетней школе  я проучился с первого по пятый класс. Школа, деревянное, двухэтажное здание, находилась в центре поселка. Школьный двор занимал довольно большую территорию. Имелся небольшой стадион с традиционным сооружением в виде буквы П, с верхней перекладины которой свисали шест, канат и веревочная лестница. Также на территории находилось здание мастерской, где проходили уроки труда, а часть территории занимали ровные ряды грядок пришкольного участка.

 
             Директор школы  Яковенко, коренастый волосатый хохол, был женат на местной уроженке, как говорили взрослые: «чалдонке». Их домик стоял через дорогу от школы. У него было три дочери. Старшую звали Наташей, среднюю Верой, а младшую Надей. Очевидно, когда появилась вторая дочь, Вера, отец верил, что уж следующим-то ребенком будет мальчик, с появлением третьей, Нади, надежда на сына ещё оставалась, но на четвертого ребенка, видно, всё же решимости не хватило.

         Наташа училась в одном со мной классе. Она была худенькой девочкой, небольшого роста и нравилась мне, уже начиная с первого класса. Была ли она красивой? Мне казалось, что очень, во всяком случае, в ней были обаяние, грация и  ещё неосознанное кокетство, к тому же, она была дочерью директора школы! Директор, как я теперь понимаю, был у нас деловой и передовой. Далеко не каждая сельская школа имела в то время мастерские, стадион и пришкольный участок. За годы обучения общаться с ним непосредственно мне довелось только один раз. Кажется, в классе четвертом я выиграл первенство школы по шахматам. На следующий день во время урока физкультуры физрук отправил меня в кабинет к директору. По дороге я со страхом силился вспомнить все свои провинности за последнее время. Но на ум ничего такого не приходило. Зашел в кабинет. Директор сидел за столом, перед ним стояла доска с расставленными шахматами.

 
         - Чемпион? Садись, сыграем.


             В первой партии я сильно волновался, «зевнул» фигуру, и директор легко выиграл. На лице его появилось довольное выражение. Две следующих выиграл я. Директор помрачнел. Кажется, он хотел сыграть ещё, но тут прозвенел звонок.


         - Иди, занимайся.


         Он явно и всерьёз был недоволен результатом. Больше играть в шахматы директор меня не приглашал.


             Своих одноклассников я почти всех  отчетливо помню, причем с именами и фамилиями. Ребят и девочек было в классе примерно поровну. Мальчики сидели за партами с девочками. Обыкновенные поселковые и станционные дети. Одни выглядели аккуратными, другие не очень, в зависимости от достатка и внимания родителей. Были свои отличники, точнее отличницы, были и второгодники. Одной отличницей была директорская Наташа,  второй – тихая, всегда очень бледная хромоножка Вера, очень хорошо ещё училась девочка Шура, дочка одного из местных начальников. Неплохо учились и несколько мальчишек, в том числе и я. А вот с поведением у мальчиков было похуже.


             Одним из любимейших развлечений во время урока было баханье ружейными  капсулями. Капсуль, это такая блестящая маленькая круглая штучка с порохом внутри, которая в ружье служит для воспламенения заряда в патроне. Капсули эти приносили в школу те ребята, у которых отцы баловались охотой, благо таких в поселке было немало. К капсулю лепился хлебный мякиш, и в него вставлялось перышко перьевой ручки (авторучек у нас ещё в то время не было). Во время урока, когда учительница что-нибудь писала на доске, то есть стояла спиной к классу, ручка с капсулем строго вертикально, капсулем вниз, отпускалась с высоты парты. В полной тишине капсуль оглушительно хлопал, учительница вздрагивала или ойкала, что приводило нас в телячий восторг. Конечно, если потом хулигана удавалось выявить, то ему доставалось. Могли и родителей в школу пригласить. Но удовольствие от произведенного эффекта пересиливало страх наказания. Другие развлечения на уроках были обычными: бумажные чертики и самолетики, морской бой и т. д.…


        На задней парте (камчатке), помню, сидел длинный, нескладный Васька Хомутильников, гроза всех хорошистов. Наш вид и наши четверки и пятерки его сильно раздражали. Сам он с большим трудом, со слезами матери перебирался из класса в класс. В классе третьем, воспользовавшись нашей с Олегом (мой школьный друг) ссорой, он стал меня поколачивать. Происходило это обычно так. Во время большой перемены мы выходили в просторное школьное фойе. Во время занятий фойе использовалось в качестве спортзала. Посередине там стояла перекладина (по-нашему, турник). Обычно на ней в перемену висели, отжимались, или просто раскачивались.

           Васька отводил меня в сторону, в один из углов, загораживал от всех и начинал, что-то бормоча про маменькиных сынков, тыкать в мои бока своими худыми острыми кулаками. Было больно, а главное обидно от беспомощности. Дать Ваське сдачи никто и никогда не решался. Однако я как-то всё же не выдержал и отчаянно размахнувшись, ударил его  в живот (выше мне было просто не достать).  Ударил, и зажмурил глаза, ожидая жестокой расплаты. Я ожидал чего угодно, но только не того, что за этим последовало. Длинный Васька вдруг сложился вдвое, присел на корточки  и самым натуральным образом завыл. При этом он всхлипывал, размазывал слезы по щекам, грозился, что пожалуется учительнице.…

           А для меня всё вдруг изменилось. В этот момент я, как и любой  бы другой мальчишка на моем месте,  впервые ощутил себя сильным. Это был мой первый опыт преодоления собственного страха, урок возмужания, если хотите. А ещё я тогда понял, что слабых обижают слабые. И за этот урок я Ваське даже благодарен. Больше он ко мне не приставал, да и другие тоже остерегались