Какое мне дело, что скажут люди?..

      
     Двое  сидели  в  полутёмной, убранной  в  траур  комнате, усталые, опустошённые…

     Возвращаясь  с  поминок, они  долго, вроде  бы  бесцельно, бродили  по  городу, на  самом  деле  сознательно  оттягивая  неизбежную  минуту  возвращения  домой. И  вот  теперь, сидя  друг  подле  друга  в  осиротевшем, ставшим  таким  пустым  и  холодным   доме, они, бездумно  уставясь  каждый  в  какую-то  свою  точку, всё  больше  и  больше  погружались  в  пучину  нахлынувшей  на  них  обоих  мучительной  тоски …

     Кажется, всё  уже  было  позади: кончина  Павла, скорбные  хлопоты, связанные  с  похоронами, утомительное  выслушивание  соболезнований  соседей, сослуживцев  и  ещё  кого-то, кого  они  видели, возможно, в  первый  и  последний  раз  в  своей  жизни, сами  похороны, словно  бы  безжалостно  сорвавшие  кожный  покров  с  тела  и  обнажившие  все  его  нервы... поминки, подернутые  пеленой  незримого  отсутствия  на  них, - всё  было  позади. Позади?.. Нет, не  позади. Всё  это  было  теперь  внутри  каждого  из  них, вокруг  них, всюду!.. Оглушённые  скорбью, впитавшие  её  за  эти  дни  столько, сколько  влаги  не  впитывает  губка, сидели  двое, не  в  силах  шелохнуться  и  сделать  шаг  навстречу  друг  другу, чтобы  помочь  друг  другу  вырваться  из  этого  мрака…

     Каждый, кто  когда-либо  хоронил  любимых  людей, знает, каково  это.

     1.

     В  дом  Граниных  Лиля  попала  совсем  случайно, она  тогда  вызвалась  подменить  сестру  из  патронажной  службы. Лиля  ещё  училась  в  медицинском  училище  и, конечно, по  возможности , подрабатывала. Жила  она  в  общежитии, родители - далеко, денег  на  жизнь, как  и  всем,  не  хватало, приходилось  крутиться.

     Павел  Гранин  подхватил  тогда  двухстороннюю  пневмонию, осложнённую  ревматизмом, но  ложиться  в  больницу  наотрез  отказался. Дома  оставался  сынишка - восьмилетний  Женька, не  соседей  же  просить  присматривать  за  ним! Жили  они  с  сыном  одни, с  женой  своей  Павел  был  в  разводе. Какая  уж  тут  больница, когда  он  один  в  семье  «и  швец, и  жнец, и  на  дуде  игрец»! Женька  ещё  слишком  мал, хотя  и  пытается  помочь  отцу  по  хозяйству. Так  и  вышло, что  пришлось  Павлу  принимать  лечение  на  дому.
 
     Как-то  раз, однажды  подменив  патронажную  сестру, Лиля  вызвалась  ходить  к  Граниным  постоянно. Зацепило  её  за  душу  их  стойкое  сопротивление  невзгодам. Посмотрела  Лиля  на  их  мытарства (а  болел  Павел  тяжело), и  стала  по-тихому, незаметно, помогать  им. То  она  в  магазин  по  дороге  забежит, то  супчик  сготовит, то  в  Женечкину  тетрадку  заглянет  и  поправит  его  неумелую  руку, а
то  вдруг  обнаружит  Павел  стопку  чистого  белья  в  шкафу  вместо  грязного – в  ванной, - и  всё  это  без  лишних  слов, с  милой  и  приветливой  улыбкой. Долго  поправлялся  тогда  Павел, а  когда  он  наконец  окончательно  выздоровел, и  Лиля  по  этому  случаю  перестала  наведываться  к  ним, понял  вдруг , что  без  этой  девушки  жизнь  его  стала  серой, скучной  и  неожиданно... пустой. Заметно  погрустнел  и  Женька, он  всё  приставал  к  отцу, когда  да  когда  Лиля  снова  к  ним  придёт?..
 
     Долго  не  мог  решиться  Павел, а  когда  решился, с  особой  тщательностью  оделся, купил  цветы  и  коробку  конфет, пришёл  к  Лиле  в  общежитие  и  позвал  её  с  собой. Ему  тогда  было  немногим  за  тридцать, ей – семнадцать, шансов – никаких, как  считал  он  сам, но … всё  же  он  сделал  ей  предложение.

     Лиля  долго, удивлённо  и  внимательно  смотрела  на  Павла, не  зная, верить  ему  или  не  верить. Такой  взрослый, серьёзный  человек  и  вдруг  влюбился  в  неё, девчонку!..

     Когда  Лиле  исполнилось  восемнадцать, они  с  Павлом  поженились. Она  вошла  в  его  дом, исполненная  любви, тихой, глубокой  радости  и  радужных  надежд  на  счастливое  будущее. И  всё  у  них  по  началу  пошло  на  лад, прямо  как  в  сказке, зажили  они  дружно  и  весело  в  доме, который  Павел, как  подгадал, не  так  давно  достроил. Иметь  свой  дом  для  него - детдомовского  мальчишки - было  не  просто  мечтой, а  целью  всей  его  сознательной  жизни. Для  того  и  завербовался  после  училища  на  Север, и  вкалывал  там  без  отпусков  десять  долгих  лет. Вся  молодость  его  прошла  в  том  суровом, неласковом  краю, там  и  жениться  успел  и  сына  родить. Женька, с  детских  лет  привыкший  к  холоду, закалённый  вблизи  вечной  мерзлоты, рос на  удивление  крепким, выносливым, здоровьем  своим  заметно  отличаясь  от  отца. Павел  не  любил  вспоминать  о  его  матери, своей  бывшей  жене, сказал  Лиле, что  они  разошлись, и  нечего  прошлое  ворошить, надо  жить  настоящим. Они  и  жили. Лиля  закончила  училище, пошла  работать. Окружённая  нежной  привязанностью  обоих  своих  мужчин, и  большого, и  маленького, она  расцвела, необыкновенно  похорошела, превратившись  из  юной  девушки  в  настоящую  красавицу – женщину. Женька  рос, учился  в  школе, ходил  на  занятия  по  карате  и  плаванию, охотно  помогал  по  дому, во  всём  слушался  отца  и  обожал  мачеху. Вот  только  Павел... Павел  вдруг  стал  чахнуть. Через  пару  лет, видимо  насквозь  простуженные его  внутренности  снова  напомнили  о  себе. После  той  пневмонии  болячки  начали  преследовать  его  одна  за  одной, одна   другой  серьёзнее, и  через  пару  лет  он  неожиданно  и  вовсе  оказался  прикованным  к  постели  инвалидом.

     Каково  ему  было  осознавать, что  так  непростительно  привязал  к  себе  молодую  женщину, непоправимо  загубил  лучшие  годы  её  жизни? Что  теперь  она  могла  видеть, кроме  беспомощного  больного  мужа? Разве  об  э т о м  она  мечтала, выходя  за  него  замуж? Разве  о н  хотел  взвалить  на  неё  такую  обузу? Мучимый  не  только  своею  болезнью, но  и  терзаемый  ужасными  угрызениями  совести, Павел  очень  скоро, неожиданно скоро, «развязал»  Лиле  руки...

     Вот  так  и  случилось, что  осталась  Лиля  вдовой  двадцати  пяти  лет  отроду  с  шестнадцатилетним  пасынком «на  руках»…


     По  улице  с  воем  пронеслась «скорая». Лиля  испуганна  вздрогнула  и  бросила  тревожный  взгляд  за  окно, но  в  наступивших  сумерках  ничего  не  увидела, зато  поймала  такой  же  испуганный  взгляд  Женьки. Широко  раскрытыми, потемневшими  глазами  он  вопрошающе  смотрел  на  неё.

     Как  он  повзрослел  за  эти  дни, только  сейчас  заметила  Лиля, и  как - о, Боже! - становится  похож  на  своего  отца!.. Оцепенение, охватившее  её, едва  они  переступили  порог  дома, отступило  так  же  внезапно, как  и  нашло. Она  подсела  к  Женьке, обняла  его  за  плечи  и, заглядывая  в  его  лицо, осторожно  спросила:

   - Ты – как ?

     Женька  неопределённо  пожал  плечами. Как  он  может  быть? Лиля  почувствовала  себя  виноватой, - она  эгоистично  ушла  в  свои  собственные  переживания, а  он  остался  совсем  один, а  ведь  ему  сейчас  ничуть  не  легче.

   - Давай  поговорим  о  чём-нибудь, – попросила  она. - а  то...

     Она  не  договорила, но  Женька  понял  её. Надо  было  как-то  выбираться  из  этой  вязкой  гнетущей  тишины. И  тогда  он  спросил:
   
   - Ты  ведь  не  бросишь  меня ?

   - Что? – не  поняла  Лиля. – Ты  о  чём?

   - Ну, ты  же  можешь  разыскать  мою... мать  и... Чтобы  она... забрала  меня  к  себе  и... - Женька  взволнованно, тревожно  вглядывался  в  её  лицо.

     Он  об  э т о м  думал  всё  то  время, пока  Лиля  предавалась  тоске  и  унынию?.. Она  вздохнула, ласково  провела  рукой  по  его  вихрам  и  успокаивающе  поцеловала  в  лоб.

   - Не  думаю, что  тебе  стоит  из-за  этого  переживать, - как  можно  мягче  сказала  она. - Я  узнаю  на  счёт  опёки. Завтра  же. Хорошо?

     Женька  криво  улыбнулся, покивал  головой, потом  снова  спросил:

   - А  если  ты... снова  выйдешь  замуж? Ты  же  можешь... Что  будет  тогда?..

   - Женечка! – не  удержалась  от  улыбки  Лиля, - Ну, что  ты !.. – она  снова  поцеловала  его, склонилась  к  его  макушке. – Что  ты, малыш... Скорее  ты
женишься, чем... Что  это  ты  вдруг, а?

   - Ничего  не  вдруг! – Женька  недовольно  высвободился  из  её  рук, смущённо  отвернулся, а  потом  неожиданно  горячо  проговорил: - Знаешь, я  не  буду  тебе  в  тягость! Я  работать  пойду! Ты  не  думай...
 
   - Ну, что  ты... - в  носу  у  неё  предательски  защипало. Дрогнувшим  голосом  она  сказала: - Не  беспокойся  об  этом, учись… Я  думаю, всё  у  нас  с  тобой  будет  хорошо, правда! И  я  никуда  от  тебя  не  уйду. И  никому  тебя  не  отдам...

     Женька  вдруг  неуклюже  обхватил  Лилю  руками  и  впервые  после  того, что  случилось, дал  волю  слезам...
 
     Так  кончилось  его  детство. Так  началась  их  жизнь  без  Павла.
    
     2.

     Шло  время. За  каждодневной  сутолокой  дел  и  забот  боль  потери  и  горечь  утраты  слегка  поутихли, поубавились. Лиля  загрузила  себя  работой  до  предела, чтобы  не  было  времени  стенать  и  тосковать. Она  работала  медсестрой   на  полторы  ставки  в  больнице, а  в  свободное  время  ещё  и  подрабатывала  в  патронажной  службе, частенько  подменяла  других  сестёр, когда  тем  это  было  нужно, от  отпуска  она  отказалась, одним  словом, работала  на  износ. Женька  взял  на  себя  почти  всю  домашнюю  работу  и  безропотно  её  выполнял.

     Незаметно  настало  лето, а  с  ним  и  каникулы. Женька  благополучно  закончил  десятый  класс  и  тоже  взялся  за  поиски  работы. Лиля  не  отговаривала  его, понимая, что  е м у  с а м о м у  это  нужнее, чем  ей. Денег  на  жизнь  вроде  бы  хватало, но  она  же  видела, к а к  Женька  стремится  к  самостоятельности, как  он  хочет  казаться  взрослей, чтобы  ей, Лиле, можно  было  во  всём  на  него  положиться, чтобы  она  почувствовала  в  нём  для  себя  опору  и  поддержку. Взрослел  он  стремительно, если  можно  так  сказать, прямо  на  глазах.
 
     Однажды, когда  Лиля  была  на  очередном  суточном  дежурстве, ей  позвонили  из  приёмного  покоя:

   - Здесь  ваш  мальчик  Лилечка. Спуститесь, или  направить  его  к  вам?

    Лиля  предупредила  дежурного  врача  и  взволнованно  заспешила  вниз. Женька  без  нужды  никогда  не  приезжал  к  ней  в  больницу. Что  стряслось  на  этот  раз?

    Она  увидела  его  издалека. «Её  мальчик»  сидел  на  больничном  диванчике, запрокинув  голову, в  руках  держал  мотоциклетный  шлем. Глаза  его были  прикрыты. Лиле  он  показался  чересчур  бледным. Совсем  не  бывает  на  солнце, подумала  она, приближаясь  к  нему. Гулким  эхом  раздавался  по  коридору  стук  её  каблучков, но  Женька  даже  не  шелохнулся. Лиля  встревоженно  склонилась  над  ним  и  тихонько  окликнула.

     Женька  улыбнулся, потом  только  открыл  глаза  и  спокойно  взглянул  на  Лилю.

   - Что-нибудь  случилось? – неуверенно  спросила  она.

   - Почему  обязательно  что-то  должно  случиться? – улыбаясь, спросил  Женька  в  ответ. – Я  соскучился! – он  взял  Лилю  за  руку  и  усадил  рядом  с  собой.

   - Соскучился? – не  поверила  она. – Выкладывай  давай, зачем  приехал.

   - Лилечка, - Женька  виновато, по-щенячьи  потёрся  лбом  о  её  плечо. – Не  мог  утерпеть  до  завтра. Мне  надо  тебе  что-то  сказать.

   - Я  это  поняла.

   - В  общем... всё  дело  в  том, что  я  нашёл  работу. Еду  почти  на  всё  лето  на  турбазу  «Озёрная»  подсобником  на  кухню. Представляешь, как  я  там  отъемся?

     Лиля  грустно  улыбнулась.

   - Я  тебя, что, голодом  морю, да, Жень?
 
     Он  рассмеялся.

   - Ну, Лиль! Я  же  пошутил!

   - А  насчёт  работы -  тоже  пошутил?

   - Нет, на  счёт  работы – серьёзно. Отдохнёшь  от  меня, хотя  бы...

   - Да  я  вроде  и  не  устала, Жень...

   - Ты  завтра  придешь, поможешь  мне  собраться?

   - А  тебе  разве  нужна  моя  помощь? – Лиля  грустно  смотрела  на  него, переваривая  услышанное, потом  сказала: - Загоришь  хоть  там...

   - Это  точно, - Женька  энергично  затряс  головой. - Там  здорово! Денег  много  не  обещали, но  зато  кормить  будут  и  отдохнуть  есть  где. Ты, что  не  рада, да? – он  недоуменно  смотрел  в  её  расстроенное  лицо, не  понимая, что  с  ней  происходит.

   - Ну, что  ты! – спохватилась  Лиля. – Конечно, рада, просто  неожиданно  как-то...

   - А  я  раньше  времени  не  хотел  тебя... обнадёживать. Вдруг  не  взяли  бы?

   - Эх, ты... - Лиля  взъерошила  Женькины  волосы  и  с  такой  нежностью  вглядывалась  в  его  лицо, будто  уже  провожала. Женька  невольно  потупился.

   - Я  что-то  не  то  сделал, Лиль? – виновато  спросил  он.

   - Ну, что  ты!..- Лиля  поспешила  успокоить  его. -  Ты  у  меня  молодец - работу нашёл! Просто  мне  немножко  грустно, что  ты  уедешь.

   - Я  буду  приезжать, Лиль! – воскликнул  Женька. – Подгадаю, когда  ты  будешь  дома, и  приеду!

   - Хорошо, хорошо! – Лиля  улыбнулась  и  поднялась  с  диванчика. Она  проводила  Женьку  до  дверей, а  потом  с  застывшей  на  губах  улыбкой  стояла  у  окна  и  смотрела, как  он  оседлал  свою «Яву», газанул  с  места  и  исчез  за  кустами  боярышника.   

   3.

   Ах, как  не  хотелось  ей  возвращаться  в  пустой  дом! Её  там  совсем  никто  не  ждал. Лиля  подумывала  о  том, чтобы  завести  хотя  бы  кошку, так  одиноко  ей  было, но  всё  никак  не  могла  решиться. Она  потерянно  бродила  по  дому, не  в  состоянии  сосредоточиться  на  домашних  делах, брала  книжку, заваливалась  с  нею  на  диван, честно  пыталась  вникнуть  в  смысл  читаемого, но  тщётно, - и  э т о  ей  не  удавалось. Женька  вот  уже  неделю  не  давал  о  себе  знать. Лиля  затосковала.

    Хуже  всего  было  ночами. В  голову  лезли  ненужные, совершенно  нелепейшие  мысли, а  едва  она  закрывала  глаза, перед  ней  начинали  мелькать, как  в  калейдоскопе, картинки  и  образы  из  какого-то  искажённого, гипертрофированного  прошлого, - подсознание  играло  с  ней  странные, пугающие  шутки. От  этих  «видений» Лиля  теряла  остатки  самообладания  и  веру  в  то, что  она  сможет  с  этим  справиться. Ей  вспоминался  Павел, но  что  за  «воспоминания» это  были! Ей  грезилось, что  Павел  возвращается  в  её  жизнь, но  образ  его, до  боли  родной  и  желанный, был  неузнаваемо-чужим, пугал  своей  циничной  и  жёсткой  холодностью. Какой  уж  тут  сон!.. Лиля  одевалась  и  среди  ночи  бежала  из  дома. Она  бродила  пустынными  тёмными  улицами, кутаясь  в  наброшенный  на  ночнушку  плащ, дрожа  и  ёжась  то  ли  от  холода, то  ли  от  липкого, пробирающего  до  мозга  костей, страха. Чего  так  боялась  она, умом  понимая, что  Павла  не  вернуть, и  страшиться  сновидений, пускай  даже  таких  пугающих, глупо? Но  чудилось  ей  во  всём  этом  некое  скрытое  предостережение, и  ничего  с  этим  поделать  она  не  могла. Перенесённые  ли  страдания  были  тому  виной  или  накапливающаяся  усталость  от  работы, - нервы  отказывались  выдерживать  то  напряжение, в  котором  вот  уже  почти  три  месяца  она  находилась. Хроническая  бессонница – тому  подтверждение. Как  медик, она  была  категорически  против  насильственного  вмешательства  в  процесс  сна, но  когда  все  более  менее  приемлемые  методы  борьбы  с  бессонницей  ею  были  уже   перепробованы, а  спать  она  всё  равно  не  могла, ей  ничего  не  оставалось, как  начать  принимать  снотворное.
    
     Обречённо  проглотив  пару  пилюль, Лиля  долго, закрыв  глаза, стояла  под  согревающими  струями  горячего  душа, пока  не  почувствовала  накатывающую  волнами  сонливость. Она  закуталась  в  большой «семейный»  махровый  халат, постояла, колеблясь, возле  своей (и  Павла!) спальни, потом  решительно  шагнула  в  Женькину  комнату. Лиля  забралась  в  его  постель, с  головой  укрылась  одеялом, с  удовольствием  вдохнула  казалось  впитавшийся  бельём  такой  родной  Женькин  запах  и  так  остро  вдруг  ощутила  его  незримое  присутствие, что, засыпая, впервые  за  всё  это  время, умиротворённо  и  блаженно  улыбнулась. Ей  показалось, что
она  не  так  одинока...

     На  утро  Лиля  проснулась  на  удивление  бодрой, хорошо  отдохнувшей, полной  сил  и  кипучей  жажды  деятельности. С  тех  пор  каждую  ночь, что  была  не  на  дежурстве, она  засыпала  в  постели  пасынка.
    
     Однажды  утром  она  открыла  глаза  и  удивлённо  и  радостно  воскликнула:

   - Женька!

     Перед  ней  на  корточках  и  в  самом  деле  сидел  Женька. Он  во  всю  улыбался  и  выглядел  замечательно - загорел, окреп  и  даже  вроде  бы  возмужал - и когда  только  успел! Лиля  с  улыбкой  протянула  к  нему  руки.

   - Где  ты  был  так  долго, «блудный  сын»?

     Женька  охотно  нырнул  в  её  тёплые  объятья  и  счастливо  рассмеялся.

   - А  ты  почему  оккупировала  мою  постель? Я  мчусь  домой  в  надежде  хоть  здесь  наконец  спокойно  выспаться, а  тут – ты!..

     Лиля  со  смехом  оттолкнула  его  от  себя.
 
   - Не  бухти! Чем  это  от  тебя  пахнет? Фу-у!.. Иди  в  ванную  немедленно!

   - Да  чем  пахнет?! Костром  пахнет! Шашлыками! –возмутился  Женька. - Всю  ночь  калабродили, спать  хочу.

   - Сначала – мыться! – скомандовала  Лиля  голосом, не  терпящим  возражений, и  подтолкнула  его  к  ванной.

     Женьке  пришлось  ей  подчиниться.
 
   - Ты  не  завёл  там  себе  подружку? – окликнула  его  Лиля, когда  он  уже  был  в  дверях. – Такую  же  акселератку  как  ты  сам?..

    Женька  неожиданно  весело  рассмеялся.

   - Я?!. Подружку?!. Да  будет  тебе  известно, Лилечка, единственная  девушка  в  моей  жизни - это  ты!

    Она  запустила  ему  в  след  подушку, Женька  со  смехом  её  поймал.

   - Не  знаю,  надолго  ли... - проворчала  Лиля. - И  я  тебе  не  девушка.

   - Ну  и  не  мамочка  же!

   - Уж  лучше  бы!.. – Лиля  подождала, пока  Женька  скроется  в  ванной, выбралась  из-под  одеяла  и  отправилась  на  кухню. - Спускайся  завтракать! – крикнула  она  ему  из-за  двери, но  в  ответ  не  услышала  ничего, кроме  шума  льющейся  воды.
 

     Воодушевлённая  Женькиным  приездом  и  привычной  шутовской  перепалкой  с  ним, Лиля  приготовила  завтрак  и  позвала  его. Когда  Женька  не  появился  в  кухне  и  после  третьего  её  оклика, она  поднялась  наверх  и  заглянула  к  нему  в  комнату. Едва  прикрывшись  простынёй, Женька  спал  безмятежным  сном  праведника. Он  лежал  на  животе, обняв  подушку, на  которой  час  тому  назад  спала  Лиля, и  выглядел  по-детски  счастливым. Какое-то  время  Лиля  задумчиво  постояла  над  ним, невольно  залюбовавшись  парнем, потом  вздохнула  и  тихонько  вышла.

     Женька  проспал  почти  до  трёх  часов. Всё  это  время  Лиля  места  себе  не  находила  в  ожидании, когда  он  наконец  проснётся  и  они  смогут  поговорить. Она  так  соскучилась, а  он  норовит  бессовестно  проспать  весь  день! А  когда  он  соизволил  встать  с  постели  и  выйти  к  ней  в  сад, оказалось, застал  её  врасплох.

    Лиля  сидела  на  качелях, бездумно  покачиваясь, остановившимся  взглядом  упершись  в  грядку  с  поспевающей  клубникой, изредка  помахивала  перед  собой  сорванной  веткой, отгоняя  назойливых  комаров  и  откровенно  скучала. Она  ничем  не  могла  себя  занять, зная, что Женька, проснувшись, всё  равно  её  ото  всего  отвлечёт.
 
     Женька  подкрался  к  Лиле  сзади, осторожно  прикрыл  ладонями  её  глаза, отчего  она  вздрогнула  и  возмущённо  воскликнула  «Женя!», потом, довольный  собой, смеясь, он  обнял  её  за  плечи  и  скользнул  губами  по  её  вспыхнувшей  щеке.
 
   - Я  уж  думала, ты  весь  день  проспишь, - улыбаясь, пожурила  его  Лиля.- Есть  хочешь? А  то  я  не  обедаю, всё  тебя  жду...

     Они  пообедали  на  террасе, а  потом  Женька  предложил  съездить  на  речку  искупаться, на  что  Лиля  с  радостью  согласилась.

    
    Домой  они  вернулись, припозднившись, уже  после  заката, проголодавшиеся, но  очень  довольные  проведённым  временем.

   - Ты  такой  милый  сегодня, - сказала  Женьке  Лиля, когда  они, поужинав, мыли  на  кухне посуду. – Пожертвовал  своим  выходным, развлекая  меня.

     Женька  от  неожиданности  чуть  не  выронил  из  рук  тарелку. Он  искоса  удивлённо  посмотрел  на  Лилю  и  не  нашёлся, что  ответить. За  ним  такого  отродясь  не  водилось.

   - Завтра  уедешь? – не  заметив  его  замешательства, спросила  Лиля.

   - Да , завтра  к  вечеру, чтобы  потом  с  утра - на  работу.

   - И  мне  завтра  на  дежурство.

   - Я  знаю... Лиля, я, наверное, теперь  раньше, чем  через  неделю  приехать  не  смогу, - Женька  сказал  это  так, будто  спрашивал  и  извинялся  одновременно. – Ты  как  тут - одна?..

     Лиля  вытерла  руки  полотенцем  и  внимательно  посмотрела  на  парня.

   - Нормально, - пожала  она  плечами  и  улыбнулась. – Что  это  ты  вдруг?

   - Ничего  не  вдруг, - буркнул  Женька. – Зря  я, наверное, уехал, оставил  тебя  одну. Думал, ты  без  меня  отдохнёшь, забот  будет  меньше.

   - Думал... - Лиля  прислонилась  к  подоконнику, погрустнела. – У тебя  самого  всё  в порядке? Не  жалеешь, что  работать  устроился?

   - Нет, что  ты! У  меня-то  всё  хорошо, а  вот  ты...

   - А  что - я? У  меня  тоже  всё  в  порядке. Работаю, скучать  некогда.

   - Вот  именно, работаешь. Совсем  не  отдыхаешь. Выглядишь... неважно.

      Женька  смотрел  на  неё  исподлобья, хмурился.

   - Не  выдумывай! Все  у  меня  хорошо.

   - Я  волнуюсь  за  тебя, вот  и  всё, Лиль.

   - Малыш... - Лиля  подошла  к  нему, ласково  обняла, погладила  по  спине. – Со  мной, правда, всё  в  порядке, не  волнуйся. Просто  в  доме  одной  не  очень... уютно, но  это  же  не  надолго, ты  же  скоро  приедешь.

   - Вот  я  и  говорю, - по-взрослому  вздохнул  Женька.-  Не  надо  было  мне  уезжать  вообще.

   - Нет-нет! Даже  не  думай!.. Просто  должно  пройти  какое-то  время, чтобы... всё  пришло  в...
   
   - Ты  думаешь... об  отце?
 
   - Иногда, - солгала  Лиля  и  отвернулась  от  парня, чтобы  он  не  заметил  её  дрогнувших  губ. – Знаешь, - сказала  она  чуть  погодя, - А  не  сыграть  ли  нам  в  нарды? Ты  ещё  не  забыл, как  это  делается?

     Ей  удалось  увести  их  непростой  диалог  в  другое  русло. Сложно  ей  говорить  с  Женькой  на  тему  её  теперешнего  состояния. Хотя  и  кажется  он  уже  совсем  взрослым, она-то  знает  его... Зачем  взваливать  на  его  плечи  свои  проблемы?  Хорошо  хоть  он  сам  молодцом  держится  и  старается  изо  всех  сил  быть  мужчиной  в  доме. И (снова !) Боже, как  он  становится  похож  на  своего  отца, её  выросший  пасынок  Женька!..


     Лиля  возвращалась  из  прачечной  с  корзиной  чистого  и  почти  сухого  белья, когда  над  её  головой  незаметно  сгустившиеся  тучи  в  миг  разродились  теплым  проливным  дождём. Не  вымокнув  под  ним  до  нитки, она  до  дома  добежать  не  успела, хотя  и  была  уже  совсем  рядом. Досадуя  на  непогоду, Лиля  стянула  с  себя  мокрое  насквозь  платье  и  принялась  развешивать  на  террасе  подмоченное  бельё. Потом  она  прошла на  кухню  и  тут, к  немалому  своему  удивлению, обнаружила  на  столе  записку: «Лиля, ты  где? Как  жаль, что  не  застал  тебя  дома! Заскочил  на  минутку, отвозил  в  город  одного  парня, он  просил  подбросить, а  тебя  не
оказалось  дома!.. Загляни  в  холодильник, там  для  тебя  кое-что  есть. Всё, пока! Скоро  приеду.»

     Женька! Обрадованная  Лиля  распахнула  холодильник, и  в  нос  ей  ударил  сладкий, душистый  аромат  спелой  земляники - её  там  было  целое  детское  пластиковое  ведёрко! Лиля  высыпала  землянику  на  большую  тарелку  и  с  улыбкой  залюбовалась  красивыми, крупными  ягодами. Вдыхая  настоянный, густой  запах  их  сладости, она  предвкушала  то  удовольствие, которое  получит, наслаждаясь
неожиданным  Женькиным  подарком, и  который  непременно  растянет  на  весь  день. Но  стоило  первой  земляниченке  попасть  ей  на  язык, она  и  не  заметила, как  съела  половину  тарелки. А  ведь, кажется, смаковала  каждую  ягодку! С  благодарной  нежностью  Лиля  весь  день  думала  о  Женьке...

     4 .

     Легкокрылой  яркой  бабочкой  промелькнуло  лето. Настала  осень. Женька  пошёл «в  свой  последний  и  решительный»  одиннадцатый. Лиля  по-прежнему  много  работала, с  большим  трудом  скрывая  ото  всех  свою  усталость. После  возвращения  Жени  с  работы  на  турбазе, она  вернулась  спать  в  свою  комнату, но  спокойный  сон  теперь  снова  стал  для  неё  проблемой. И  одиночество  своё  в  большой  супружеской  кровати  она  ощущала  гораздо  острее, и  тоску  по  спасительному  теплу... Лиля  всё
чаще  стала  дежурить  по  ночам  в  больнице, чтобы  эта  мучительная  тоска  не  накатывала  на  неё  дома, но  разве  в  этом  было  спасение? Она  чувствовала  себя  на  пределе, изо  всех  сил  держась  бодрячком.

     Однажды  во  время  очередного  ночного  дежурства  она  задремала  прямо  за  столом  на  своём  посту. Она  просто  напросто  провалилась  в  какое-то  дремучее  забытьё. День  выдался  неспокойный, в  отделение  поступили  сразу  несколько  тяжёлых  пациентов  после  аварии  на  Зареченском  шоссе, пришлось  побегать, всем  досталось. Вот  Лиля  и  отключилась. Неожиданно  резкий  звонок  вызова  заставил  её  буквально  подскочить  на  стуле. Она  наверное  слишком  поспешно  поднялась  из-за  стола, сделала  шаг  и  вдруг  пол  поехал  у  неё  из-под  ног!.. Всё, больше  она  ничего  не  помнила.

     Очнулась  Лиля  в  ординаторской  под  капельницей. Рядом  сидела  сестричка  из  пульмонологии  и  что-то  строчила  в  журнале. Увидев, что  Лиля  открыла  глаза, она  ей  ободряюще  улыбнулась.

   - Ты  как ? – спросила  она  Лилю.

     Лиля  хотела  было  сказать, что  хорошо, но  почувствовала  внезапно, как  горло  перехватил  удушающий  спазм, а  из  глаз  вдруг  потекли  жгучие, солёные  слёзы. Не  понимая, что  с  ней  происходит, она, протестуя  против  своей  слабости, отчаянно  замотала  головой, но... Сестричка, бормоча  что-то  успокаивающее, быстренько  сделала  Лиле  укол, отчего  та  вскоре  снова  погрузилась  в  спасительную  дрёму.

     Её  пробуждение  проходило  под  непроницаемым  пристальным  взором  зав.отделения  Петра  Григорьевича. Он  дождался, пока  Лиля  окончательно  придёт  в  себя  и  участливо  поинтересовался:

   - Ну, как, отдохнула?

     Лиля, смущённо  поправляя  халат, уселась  на  кушетке, неуверенно  кивнула. Увидев  на  тумбочке  кувшин  с  водой, она  непроизвольно  облизнула  сухие  губы. Петр  Григорьевич  подал  ей  стакан.

   - Что  же  ты, матушка, до  чего  себя  довела? – пожурила  он  её. - Налицо  нервное  истощение! Мне  ещё  за  своими  сотрудниками  смотреть  надо,
мало  пациентов! – добродушно  проворчал  он. – Отпуск  почему  не  гуляла, а?.. Ладно, - видя, что  у  Лили  глаза  на  мокром  месте, Петр  Григорьевич  присел  возле  неё  на  кушетку, похлопал  по  руке. – Вот  что  мы  сделаем. Сейчас  отправляйся  домой  и  раньше, чем  через  неделю, здесь  не  показывайся, понятно?

   - Но, Петр  Григорьевич!..

   - Никаких «но»! Это – приказ. Вернёшься, продолжим  разговор. О  работе  не  беспокойся, сегодня  здесь  будет  наплыв  студентов, так  что  твои  подопечные  без  внимания  не  останутся. Тебя  ведь  э т о  заботит?

     Лиля  снова  попыталась  было  возразить, но  зав.отделением  был  категоричен.

   - Всё, Лиля! Домой! Меня  пациенты  ждут. А  ты  приводи  себя  в  порядок  и... возвращайся  молодцом. Договорились? – он  направился  к  двери, но  спохватился: - Да , чуть  не  забыл!.. Я  попросил  Тимофеева  тебя  домой  доставить. Вон  его  машина  внизу  стоит. Ступай, ступай, он, наверное, ждёт, обещал.
 
     В  больничном  дворе  Лилю  действительно  поджидал  Тимофеев – молодой  доктор  из  ортопедического  отделения. Как  потом  выяснилось, он  тоже  дежурил  этой  ночью, и  именно  он  отнёс  бесчувственную  Лилю  в  ординаторскую. Лиля  была  с  ним  знакома, но  не  накоротке. Игорь, Игорь  Николаевич,(а  именно  так  звали  её «спасителя») приветливо  встретил  её  возле  машины, с  улыбкой  справился  о самочувствии  и  сказал, что  получил  от  её  зав.отделением  вполне  определённые  указания, которым  и  намеревается  неукоснительно  следовать. Лиля  смущённо  и  благодарно  улыбнулась  ему  и  села  в  машину.

     Тимофеев, конечно  же, доставил  её  домой, но  перед  этим  заехал  на  рынок, накупил  всякой  всячины, не  позволив  Лиле  даже  выйти  из  машины, и  когда  он  припарковался  возле  её  дома, Лиля  не  могла  не  пригласить  его  зайти. Игорь  охотно  принял  её  приглашение, отнёс  на  кухню  сумку  с  продуктами  и  вызвался  помочь  приготовить  завтрак. С  завтраком  они  припозднились. Пока  Игорь  умело  отбивал  мясо, пока  не  спеша  жарил  его, Лиля  приготовила  салат  и  отварила  картошку. Всё  это  время  Тимофеев  старательно  развлекал  её. Он  оказался  забавным, милым  парнем  и  интересным  собеседником. Честно  сказать, Лиля  уже  успела  отвыкнуть  от  мужского  внимания, но  всё  же  сумела  понять, что  Игорь  не  просто  добросовестно  выполняет  поручение  старшего  коллеги, но  и  активно   проявляет  собственную  инициативу. За  поздним  завтраком, а  скорее  уже  обедом  они  даже  распили  бутылочку  красного  вина  и  досиделись  до  того, что  даже  не  услышали, как  вернулся  из  школы  Женька. Увидев  в  дверях  его  кислую  физиономию, Лиля  пригасила  улыбку  и  отчего-то  занервничала. Тимофеев  тоже  понял, что  пора  уходить, поздоровался  и  попрощался  с  парнем  практически  одновременно, раскланялся  с  Лилей  и  удивительно  быстро  ретировался.

   - Что  празднуем? – небрежно  поинтересовался  Женька, когда  Игорь  уже  ушёл. Он  покрутил  в  руках  недопитую  бутылку  вина, чересчур  внимательно  разглядывая  этикетку.

   - Уже  ничего, - неприятно  задетая  его  тоном, ответила  Лиля.

   - А  ты  не  боишься? Он - пьяный  и  за  рулём? Это, что, твой... приятель?

   - Во-первых, - Лиля вздохнула - она ещё  и  оправдываться  должна! - он  не  пьяный. Во-вторых, не  мой  приятель. И  в-третьих, что  это  за  тон?

   - А  что  за  тон? – вполне  натурально  удивился  Женька. – Нормальный  тон. Так  кто  он?

   - Коллега. Подбросил  меня  после... дежурства. Не  цепляйся  ко  мне, пожалуйста, Женя. Есть  будешь?

   - А  выпить  не  предложишь?

   - Что?! – Лиля   внимательно  посмотрела  на  него, пытаясь  понять, какая  муха  укусила  Женьку. Настроение  её, так  успешно  поднятое  Игорем, куда-то  пропало. – Чего  ты  хочешь? – устало  спросила  она, почувствовав  непреодолимое  желание  остаться  одной. Пусть  все  оставят  её  в  покое! - Обидеть  меня?.. Считай, что  тебе  это  удалось, – не  глядя  на  него, Лиля  обошла  пасынка, каменной  статуей  застывшего  посреди  кухни, вышла  в  коридор  и  стала  медленно  подниматься  вверх  по  лестнице.

     За  этот  день  они  больше  не  обмолвились  и  словом. Лиля  почти  всё  время  была  у  себя  в  спальне, только  вечером  спустилась  вниз, соорудила  себе  бутерброд  с  ветчиной  размером  в  полбатона  и  снова  закрылась  в  своей  комнате. Женька  заглянул  после  неё  в  холодильник – початая  бутылка  вина  исчезла. Он  поднялся  за  Лилей  следом, постоял, прислушиваясь, под  дверью, ни  на  что  не  решился  и  тоже  ушёл  к  себе.

     Утром  Лиля  встала  поздно, Женька  уже  ушёл  в  школу. Она  побродила  немного  по  дому  и  снова  завалилась  в  постель. Оттуда  её  вытащили  две  приятельницы – медсестрички, после  работы  забежавшие  навестить  Лилю, наделавшую  столько  шума  в  больнице  своим  обмороком. Они  принесли  ей  букет  гладиолусов, коробку  шоколада - "Это  от  нас  всех!" - и  бутылку  коньяка - от  Петра  Григорьевича - а  также  целую  кучу  горячих  приветов  и  массу   пожеланий  скорейшего  выздоровления  от  коллег  и  пациентов  отделения.

     Лиля  пригласила  девушек  посидеть  на  террасе. Несмотря  на  конец  сентября, выдался  на  редкость  погожий  денёк, больше  похожий  на  летний, чем  на  осенний. Пригревало  закатное  солнышко, в  саду  во  всю  цвели  разноцветные  астры  и  хризантемы. Было  приятно  почаёвничать  на  свежем  воздухе  за  весёлой  болтовнёй. Девушки  оживлённо  делились  с  Лилей  больничными  новостями  и советами  по  восстановлению  сил, шутили, смеялись. Они  передали  Лиле  наказ  от  зав.отделения  принимать  коньяк  регулярно  по  столовой  ложке  перед  едой, чем  очень  развеселили  её.

     Пока  подруги  щебетали  на  террасе, домой  пришёл  Женька, но  к  гостьям  не  вышел, стоял, мялся  возле  окна  гостиной, невольно  заинтересовавшись  их  разговором. Сестрички  пробыли  у  Лили  почти  два  часа, потом  сердечно  распрощались, расцеловались и  упорхнули - весёлые, беспечные.

     Лиля  проводила  их  до  дороги, постояла  немного  у  калитки, потом  прогулялась  по  саду, оглядела  его, будто  давно  не  видела. Девушки  так  искренне  восхищались  её  цветником, лужайкой  с «альпийской  горкой», а  Лиля  с  горечью  подумала, что  совсем  запустила  сад. В эту  весну  она  совсем  ничего  не  сажала, - что  выросло, то  и  выросло, почти  не  выпалывала  сорняки  и  не  ухаживала  за  кустарниками  и  деревьями. И  поэтому  когда-то  заботливо–ухоженный  сад  теперь  выглядел  сиротливо-заброшенным.

    Не  хотелось  Лиле  в  этот  год  заниматься  садом. Ей  вообще  ничем  заниматься  не  хотелось. Дом - без  хозяина. Сад - без  хозяина. Женька - без  отца. Она – одинока... Лиля  вспомнила, как  она  в  первую  свою  весну  з д е с ь   воодушевлённо  разбивала  цветник  вдоль  всей  террасы, которая  опоясывала  полдома, как  Павел  привозил  булыжники  и  валуны  для  её  горки, как  они  выравнивали  лужайку  и  засеивали  её  мелкой  газонной  травкой, как  мечтали: Павел - о  будущем  бассейне, маленький Женька – о  фонтане, Лиля – о  райских  яблочках, как  смеялись и  дурачились, и  строили  планы...


     Вернувшись  в  дом, Лиля  включила  телевизор, забралась  с  ногами  на  диван  и  бездумно  уставилась  в  экран. Краем  глаза   она  видела  бесцельно  шатающегося  по  дому  Женьку, но  делала  вид, что  ей  всё  равно. Он  не  вытерпел, подошёл, плюхнулся  на  другом  конце  дивана  и  стал  бросать  на  Лилю  красноречивые  взгляды. Посопел, посопел  и  заговорил.

   - Что  идёт? – кивнул  он  в  сторону  телевизора.

   - Очередной  сериал, - не  поворачивая  головы, ответила  Лиля.

     Женька  сдержанно  вздохнул  и  переместился  поближе  к  ней.

   - Лиль! – несчастным  голосом  проговорил  он. – Ты  почему  мне  ничего  не  сказала?

   - О  чём? – она  удивленно  посмотрела  на  него.
 
   - Ну... что  ты  заболела. Я  случайно  слышал.

   - А-а... Да  я  не  заболела, Жень. Просто... лёгкое  недомогание. Ничего  страшного, пройдёт.

   - Это  п р а в д а? – Женька  пытливо  вглядывался  в  её  лицо. – Ты  меня  не  обманываешь?

     Лиля  посмотрела  на  него  и  увидела  испуг  в  его  глазах. Испуг  и  одиночество. Она  вздохнула, чуть  помедлив, протянула  к  нему  руки, и  он  тут  же  оказался  возле  неё, привычно  пристроил  голову  ей  на  колени  и  снизу  вверх  с  мольбой  взглянул  на  неё.

   - Ты  простишь  меня? – затаив  дыхание, чуть  слышно  спросил  Женька.

     Лиля  пригладила  его  непокорные  вихры, улыбнулась  так, что  у  парня  невольно  защипало  в  носу, нагнулась  и  с  нежностью  поцеловала  в  лоб.

   - Женька, Женька... - только  и  сказала  она. Но  ему  этого  было  мало.

   - А  тот  тип, ну, который  вчера... он, правда, просто  подвёз  тебя  домой? И  всё?

   - Правда. Причём  по  просьбе  Петра  Григорьевича. Так  что  тебе  не  о  чём  беспокоиться.

     Если  бы  Лиля  задалась  целью  докопаться  до  причины  столь  не  свойственной  Женьке  грубой  выходки, она  бы, в  конце  концов, наверное,  поняла, что  он  просто  напросто  приревновал  её  к  случайному «кавалеру». Но  больше  занятая  собой, своими  переживаниями  и  пошатнувшимся  здоровьем, она  не  придала  особого  значения  «маленькому  семейному  недоразумению» и  вскоре  уже  забыла  о  нём.

     5.

     После  своих  нечаянных  недельных  «каникул»  Лиля  вновь  приступила  к  работе. Она, и  вправду, отдохнула, да  к  тому  же  начала  курс  витаминной  терапии, и  чувствовала  себя  уже  гораздо  лучше. Пётр  Григорьевич  серьёзно  поговорил  с  ней, заставил  отказаться  от  того  количества  работы, которую  она  на  себя  взвалила, пообещал  ей  скорое  повышение  до  старшей  медсестры  отделения (прежняя «старшая»  как  раз  собиралась  на  пенсию) и  хорошую  прибавку  к  зарплате, «за  послушание».

     В  свой  первый  день  на  работе  Лиля  с  удивлением  увидела  на  своем  столе  большой  букет  роскошных  белых  лилий. От  благодарных  пациентов, подумала  она, любуясь  цветами, но  нашёлся  добрый  человек, просветил  её  на  этот  счёт. Оказалось, лилии  оставил  Игорь  Тимофеев, уходя  утром  с  ночного  дежурства. Озадаченная  таким  неожиданным  знаком  внимания, Лиля  не  знала, что  и  думать. Конечно, ей  было  очень  приятно! Но...


     А  Женька  по-тихому  от  Лили  устроился  работать  мойщиком  посуды  в  бар, но  долго  скрывать  свою «трудовую  деятельность» не  смог, ему пришлось  ей  открыться.

   - Твой  хозяин  знает, сколько  тебе  лет? - выслушав  от  него  все  доводы  в  защиту  своих  прав, спросила  Лиля.

   - Конечно, знает! – уверил  её  Женька. – Ну, и  что? Ты  посмотри  на  меня! – горячо  воскликнул  он. - Разве  кто  подумает, что  мне  нет  восемнадцати?

   - Да  тебе  и  семнадцати-то  ещё  нет, - возразила  Лиля. – Не  смотри, что  вымахал!

   - Лиль! – упорствовал  Женька. – Ну  если  меня  берут?..
 
   - Ну  не  знаю, - она  с  сомнением  покачала  головой. – А  с  учёбой  что  будет?

   - А  что  будет? Всё  нормально будет! Что  я, школу  не  закончу, что ли? Не  о  чём  и  переживать.

   - Вот  когда  действительно  увижу, что   всё  нормально, тогда  и  переживать  не буду.

   - Я  же  по  вечерам  работать  буду! Да  и  то  не  каждый  день. Ну  должен  же  я  хоть  копейку  в  дом  приносить!– выложил  он  перед  Лилей  свой  последний  аргумент. – Я  же  здоровый  мужик, а  сижу  на  твоей  шее, неужели  ты  не  понимаешь?!

  - Понимаю, - невольно  рассмеялась  Лиля. - Мужик!.. – она  добродушно  похлопала  его  по  лопаткам, выпроваживая  из  своей  комнаты. Пора  было  спать, завтра  на работу, а  они  затеяли  разговор  на  ночь  глядя. - Всё  я  понимаю, Женя. Только  тебе  ещё  учиться, учиться  и  учиться!..

   - Знаю, знаю! – со  смешком  сопротивлялся  выпроваживанию  Женька. – Выучусь  я! Честное  слово, выучусь! Всё  я  успею, ведь  я  же  хочу, как  лучше!..

 
    С  Тимофеевым  Лиля  встретилась  в  больничном  буфете. Он  подсел  к  ней  за  столик, когда  она  уже  заканчивала  обедать.

   - Привет! – по-приятельски  обратился  он  к  ней.

   - Привет! – улыбнулась  Лиля  и  внимательно  посмотрела  на  него.

   - Как  ты, уже  в  порядке?

   - Да... Спасибо.

   - За  что? – вроде  как  удивился  Тимофеев.

   - За  то, что  интересуешься. А  ещё  за  цветы.

     Игорь  неожиданно  покраснел, откашлялся , выпил  компота, а  потом  уже  спросил:
 
   - Кто  тебе  сказал?

   - А  ты  хотел, чтобы  никто  не  видел? Тогда  надо  было  ночью...

   - Это  точно...

     Он  выглядел  смущённым  и  от  того  забавным. Лиля  не  могла  не  улыбнуться, глядя  на  него.

   - Игорь, спасибо  за  цветы! – сердечно  поблагодарила  она  его  ещё  раз. - Очень  красивые, правда! Мне  очень  приятно  было  и... я  не  ожидала.

   - Я  рад, что  они  тебе  понравились, – Игорь  уже  справился  со  смущением  и  открыто  смотрел  на  Лилю. Потом  вдруг  сказал: - А  как  ты  посмотришь  на  то, что  я  предложу  тебе  куда-нибудь  сходить? У  тебя  когда  выходной?

     Лиля  растерялась.

   - Выходной?.. Вообще-то  завтра. Но  я  не  могу...

   - У  тебя  уже  есть  какие-то  планы? Тогда  извини. Надо  было  пораньше  мне...

   - Нет, Игорь!.. Дело  не  в  этом, а...

   - А  в  чём? – он  с  такой  откровенной  симпатией  смотрел  на  неё, что  Лиле  было  нелегко  ему  отказать. - Ладно, - согласился  Игорь. – Я  понимаю. Наверное, я  слишком  поторопился...(Лиля, обрадованная  подсказке, тут  же  кивнула  головой.) Не  буду  давить  на  тебя, - он  понимающе  улыбнулся.

   - Да , - она  благодарно  улыбнулась  в  ответ. - Не  обижайся, Игорь!

   - Ну, что  ты!.. Да, а  крутой  у  тебя  братишка! – неожиданно  переменил  он  направление  беседы. Лиля  сильно  удивилась.

   - Что?!. К-какой  братишка?

   - Ну, тот, что  одним  взглядом  выставил  меня  тогда, когда  мы  были  у  тебя  дома.

   - Ах, вот  ты  о  чём! – вспомнила  Лиля  и  извиняющее  улыбнулась. – Ты, наверное, подумал... Только  Женя  мне  не  брат.

   - А  кто  же? – искренне  удивился  Игорь.

   - Как - кто? – удивилась  следом  Лиля. – Ты  разве  не  знаешь? (В  больнице  в с е  про  в с е х   в с ё  знали. Ну, или  почти  всё.) Женя – мой  пасынок.

   - Кто? – не  понял  Игорь.

   - Пасынок, - повторила  Лиля. Его  удивление  было  ей  непонятно. – А  я - его  мачеха. И  ещё  опекун, по  совместительству.

   - Ничего  себе! – Игорь  откинулся  на  спинку  стула, ослабил  воротник  рубашки, недоверчиво  смотрел  на  Лилю. - Но  ведь  он  здоровенный  парень, а  ты... Ты, что, замужем? – подумав, осторожно  поинтересовался  он  потом.

   - Игорь, ты  притворяешься  или  на  самом  деле  ничего  не  знаешь? - Лиле  были  неожиданно  неприятны  его  откровенные  изумление  и  расспросы. Но  она  почему-то  не  спешила  оборвать  их. Помедлив, она  проговорила: - Я  не  замужем. Уже  полгода... Я – вдова, Игорь.

     Тимофеев  растерянно  во  все  глаза  смотрел  на  неё. Потом  сочувственно  произнёс:

   - Прости, Лиля. Я, правда, ничего  не  знал.

   - Вот  это-то  и  странно, - грустно  улыбнулась  она. – Больница - здесь  почти  все  друг  о  друге  всё  знают.

   - Извини  за  бестактность, - ещё  раз  повинился  Игорь. – Если  доставил  тебе...

   - Ничего. Ты  же  не  знал.
 
     6.

     Лиля  сидела  перед  телевизором, довязывала  рукав  будущего  Женькиного  свитера  и  время  от  времени  поглядывала  на  часы. Она  устала  за  день, но  ждала  Женю, спать  не  ложилась. Сегодня  он  заработался  не  в  пример  долго. Завтра  им  обоим  рано  вставать. Где  его  носит? Гоняет  в  темноте  на  своей  «Яве», досадовала  на  парня  Лиля. Как  тут  уснёшь? Она  прислушивалась  к  звукам, доносящимся  с  улицы, замирала  в  ожидании  звонка  в  дверь (Женька, если  в  доме  горел  свет, никогда  не  отпирал  дверь  своим  ключом, ему  непременно  надо  было, чтобы  Лиля  ему  открыла!), но  всякий  раз  обманывалась  и  от  того  начинала  энергичней  работать  спицами.

     Долгожданный  звонок  раздался, когда  она  даже  не  слышала  с  улицы  никакого  шума, испугав  её  своей  настойчивой  трелью. Лиля  поспешила  открыть  дверь.

   - Лиля  впусти  нас  скорей! – поторопил  её  с  улицы  весёлый  и  громкий  Женькин  вопль.

   От  увиденного  за  раскрытой  дверью  Лиля  лишилась  дара  речи. За  порогом  дома  крючком  стоял  совершенно  незнакомый  ей  мужчина, подпирая  навалившегося  на  него  Женьку. Тот  лыбился  дурацкой  ухмылкой, смотрел  на  Лилю  мутным  взором  и  выглядел  встельку  пьяным. Наверное, потому  что  таковым  и  был.

   - Добрый  вечер, - смущённо  поприветствовал  хозяйку  дома  незнакомец  и  мимо  неё  поволок  парня  в  дом. – Куда  бы  мне  его?.. – он  довел  Женьку  до дивана, усадил  его, сам  выпрямился  и  вздохнул  с  облегчением. – Вы  уж  извините, - обратился  он  к  Лиле, - Не  доглядел, перебрал  парень. Зарплату  получил, ну  и... ребята  его  раскрутили.

  - Понима-а-ю... - протянула  Лиля, поражённая  невиданным  зрелищем. Она  стала  стаскивать  с  Женьки  кроссовки. Тут  и  он  сам  подал  голос.

   - Валерий  Сергеич! – он  попытался  подняться, но  у  него  ничего  не  вышло.

   - Сиди, Женя, сиди!.. Может  помочь  вам?

   - Спасибо, что  привезли  его  домой. Не  надо, я  сама...

   - Валерий  Сергеич, скажите  ей!.. Что  она  со  мной, как  с  маленьким?!. - вяло  пытался  возмущаться  Женька.

   - Уж  извините, - Валерий  Сергеич  развёл  руками, мол, с  кем  не  бывает. - Надеюсь, всё  обойдётся, проспится...

   - Это  у  вас  он  работает? – Лиля  выпрямилась  и  внимательно  посмотрела  на  гостя.

   - У  меня. Вы  уж  простите! Честное  слово, беспокоюсь  за  парня. Кто  же  знал, что  он  так  нарежется...

   - Ладно, - Лиля  ещё  раз  поблагодарила  раскаивающегося  Женькиного  босса  и  проводила  его  до  дверей.

   Женька  было  рванул  за  ним  следом, что-то  бормоча, но  тут  же  рухнул  обратно  на  диван.

   - Отдыхай, Женя! – крикнул  ему  с  порога  босс  и  неловко простившись  с  Лилей, вышел  из  дома.

   
     Утром  Лиля  проснулась  от  какого-то  грохота, а  когда  вспомнила, в  каком  состоянии  оставила  ночью  внизу  Женьку, тут  же  поднялась  с  кровати  и  поторопилась  спуститься.
 
    Женька, стеная  и  охая, обхватив  голову  руками, шарахался  из  угла  в  угол, задевая  всё  подряд. Лиля  поймала  его  страдальческий, блуждающий  взгляд  и  с  горькой  иронией  спросила:

   - Что  это  с  тобой?

   - Лиля! -  метнулся  к  ней  Женька. – Как  мне  плохо! Я  сейчас  умру!..

   -  Ну-ну... - смягчилась  она. – Что, голова  болит?

   - Голова. Она  сейчас  треснет!..

     Женька  припал  к  Лиле, как  к  панацее, повис  на  ней.

   - С  ума  сошёл! – она  со  смехом  попыталась  отпихнуть  от  себя  парня, - Ты  же  меня  повалишь!.. Пойдём, лечиться  будем.

     Она  за  руку  приволокла  его  в  кухню, толкнула  на  табурет. Женька  упал  лицом  на  стол  и  стал  тихонько  биться  лбом  о  столешницу. Лиля  оторвала  его  от  этого  занятия  и  поднесла  к  его  губам  стакан.

   - Вот, выпей.

   -Что  это? – Женька  нюхнул  содержимое   и  скривился.

   - Пей, пей! Это  коньяк, как  раз  то, что  тебе  поможет.

   - Да  ты  что! Издеваешься, да?! – выкрикнул  Женька, шарахнулся  от  стакана, слёзы  блеснули  в  его  глазах. – Ты, что, смерти  моей  хочешь?!. Не  буду  я  э т о  пить!

   - Пей  сейчас  же! – приказала  ему  Лиля. – А  ну, быстро! Трагик  доморощенный!

     Женька  с  ужасом  в  глазах  заглотнул  коньяк, его  всего  передёрнуло. Заслезившимися  глазами  он  обижено  уставился  на  Лилю. Что  ещё  она  с  ним  будет  делать?!. А  Лиля, не  церемонясь, без  лишних слов  подхватила  его  под  руку  и  повела  в  ванную. Она  подтолкнула  его  к  душу, открыла  кран  и  окатила  холодной  водой. Женька  заорал  как  резаный.

   - Ты  что!!! Холодно  же! Я  же  в одежде!

   - Есть  мне  когда  тебя  раздевать, - продолжала  «измываться»  над  ним  Лиля. – Мне  на  работу  надо.

     Когда  экзекуция  закончилась, и  она, наконец, позволила  Женьке  упасть  в  постель, он  уткнулся  носом  в  подушку  и  коротенько  всхлипнул. Лиля  укрыла  его  одеялом, присела  возле  него, пригладила  мокрые  волосы. Женька  затих  было, потом  выпростал  из-под  одеяла  руку, нашёл  её  пальцы  и  притянул  к  себе.

   - Не  уходи, - жалобно  простонал  он. – Посиди  со  мной, мне  так  плохо...


     Домой  Лиля  пришла  пораньше, теперь  она  попросила  подменить  её. Она  переживала, как  там  Женька. А  он  проспал  чуть  ли  не  до  вечера, а  когда  спустился  вниз, Лиля  сидела  на  диване  с  вязаньем  в  руках. Женька  подошёл  к  ней, но  замялся  в  нерешительности. Когда  Лиля  подняла  на  него  глаза, он  тут  же  быстро  нырнул  под  её  замершие  спицы. Лиля  глазом  моргнуть  не  успела, как  его  взъерошенная  голова  оказалась  на  её коленях. От  неожиданности  Лиля  испуганно  вскрикнула.

    - С  ума  сошёл!! Ты  что?!.

     Женька  выбрался  из-под  вязанья  и  устремил  на  Лилю  взгляд, полный  мольбы  и  раскаяния.

   - Делай  со  мной, что  хочешь! – воскликнул  он, - только  не  бросай  в  терновый  куст!

   - Шут  гороховый! – фыркнула  Лиля. – Значит, ожил?

   - Ожил, - улыбаясь, проговорил Женька. – Если  бы  не  ты...

   - И  чего  это  ты  здесь  улёгся? – пыталась  сердиться  на  него  Лиля. – А  ну, марш!..

   - Простишь – уйду. А  не  простишь – век  лежать  буду, и  ничего  ты  со  мной  не  поделаешь.

   - У-у!.. –погрозила  она  ему.

   - Не  бей  меня, я – хороший! – кривлялся  Женька.

   - Женька, уйди!

   - Ну, прости! Я  на  всю  жизнь  научен.

   - Ой  ли? Хотелось  бы  в  это  верить. Каких  ещё  сюрпризов  мне  от  тебя   ждать? – вздохнула  Лиля.

   - Лилечка, правда!.. Я  ведь  чуть не  умер - так  мне  было  плохо.

   - А  теперь  тебе – хорошо?

   - Хорошо!.. Ведь  ты  не  сердишься  уже, зачем  же  ты?..

   - Тебя, глупого, жалеючи...

   - Это  уж  точно, глупого, - вздохнул  Женька  и  поднялся  на  ноги. - Всё, прощён. Спасибо! – он  дурашливо  расшаркался  перед  Лилей. Она  не  выдержала, рассмеялась.

   - Паяц! Клоун.

   - Точно. Согласен. Можно  к  ручке  приложиться?

   - Сначала  зубы  почисти  и  умойся.

   - Хорошо! И  даже  два  раза  почищу, – Женька  изловчился  и  чмокнул  Лилю  в  щёку. – Всё , я  ушёл... Да, чуть  не  забыл! – спохватившись, он  вернулся  с  полдороги, доставая  что-то  из  кармана  штанов. – Вот, это  тебе, - он  протянул  Лиле  маленькую  бархатную  коробочку. – Ребята  советовали  прокутить  всю  первую  получку, а  я  решил  сделать  тебе  подарок..

     Лиля  с  недоверием  переводила  взгляд  с  Женьки  на  его  протянутую  ладонь  с  подарком  и  обратно, и  не  решалась  взять  его  подношение.

   - Задобрить  меня  хочешь? – с  сомнением  проговорила  она.

   - Да  я  ещё  вчера  хотел  тебе  отдать, но... так  получилось. Пожалуйста, возьми! Я, как  увидел  его  в  магазине, так  сразу  и  купил  для  тебя. - Женька  посерьёзнел  и  выжидающе  смотрел  на  Лилю.

   - Ну, ладно, - смилостивилась  она, вздохнула  и  приняла  дар. Осторожно  открыв  футляр, Лиля  извлекла  из  него  жемчужину  в  изящной  золотой  оправе  на  цепочке.

   - Ох, Женя! – тихо  выдохнула  она  и  улыбнулась, залюбовавшись  украшением. – Очень  красиво! Спасибо! Так  неожиданно...

   - Тебе, правда  нравится? – засветился  от  счастья  Женька.

   - Конечно! Да, очень! Очень  нравится  и  очень  красиво! Поможешь  примерить?..

     7.

     Нерешительно, робко, словно  раздумывая, быть  или  не  быть, пришла  зима, а  вместе  с  ней  волнительные  предновогодние  хлопоты, пожалуй, самые  приятные  в  году.

     В  один  из  вечеров  Лиля  и  Женька  наряжали  в  гостиной  ёлку, увлечённо  спорили, куда  какую  игрушку  повесить. Потом  Женька  включил  гирлянду, и  елка  засияла  разноцветными  огоньками, серебристые  колокольчики  на  ней  мелодично  зазвенели, - в  дом  постучался  праздник!

   Лиля  как  заворожённая  смотрела  на  ёлку, не  переставляя  удивляться  магии  новогоднего  обряда. Вроде  бы  каждую  зиму  одно  и  то  же, и  всё-таки  как  чудесно!

     Внезапно  вспомнилось, как  они  с  Павлом  ставили  свою  первую  семейную  ёлку. Женьку  тогда  пораньше  отправили  спать. А  потом...

   Лиля  вдруг  почувствовала, как  глазам  стало  мокро. Она  быстро  отвернулась, чтобы  Женька  ничего  не  заметил. Но  от  заметил. Или, быть  может, и  сам  вспомнил  что-то  похожее. Только  он  тоже  заметно  погрустнел, а  потом  спросил:

   - Ты  вспомнила... как  было  раньше, да?

     Лиля  не  сразу, но  согласно  кивнула. Она  поднялась  с  пола, где  они  с  Женькой  сидели  возле  ёлки, украдкой  смахнула  с  ресниц  слезинки  и  вышла  из  комнаты. Женька  потом  нашёл  её  в  кухне.

   - Будем  пить  чай? – как  ни  в  чём  не  бывало, спросила  она  его.

     Позже  они  снова  вернулись  в  комнату, устроились  на  ковре  друг  напротив  друга  и  стали  играть  в  нарды.

     Лиля  размышляла  над  очередным  ходом, а  Женька, подперев  голову  руками, не  мигая  смотрел  на  неё.

   - Ты, что, меня  гипнотизируешь? – не  отрывая  взгляда  от  доски, спросила  его  Лиля. – Хочешь, чтобы  я  проиграла?

   - Да  нет, не  хочу... - Женька  замялся. - Лиль, а  можно  задать тебе  вопрос?

   - Спрашивай.

   - Тебе  ещё  не  надоело  со  мной  возиться?

   - Возиться? – Лиля  удивлённо  посмотрела  на  Женьку. – Что  значит – возиться? (Женька  молчал.) – Лиля  непонимающе  пожала  плечами. – Разве  я  с  тобой  вожусь? Ты  уже  взрослый, вполне  самостоятельный...

   - Я  серьёзно.

   - А  я ?.. Скорее , это  ты  со  мной  возишься, сидишь  вот  сейчас  дома, а  мог  бы  резвиться  со  сверстниками. Никуда  почти  не  ходишь...

   - Резвиться! – хмыкнул  Женька. – А  куда  мне  ходить?

   - Ну... куда  все  ходят, в  клубы, на  дискотеки... Тебя  ещё  отшельником  не  прозвали?

  - Как  ты  догадалась?! – неожиданно  съязвил  он, а  потом  уже  с  заботой  в  голосе  добавил: - Ты  же  ведь  тоже  никуда  не  ходишь.

   - Я – другое  дело... А  тебе  надо  больше  общаться  со  своими  сверстниками. Завёл  бы  себе  подружку, веселее  бы  было, а то скучный  какой-то.

   - Я-то  скучный! Ну, знаешь! – вспыхнул  Женька. - Не  ожидал  от  тебя...

   - Да  что  такого  я  сказала? – усмехнулась  Лиля. – Тебе  семнадцать, почти. В  твоём  возрасте  дети  дома  не  сидят, это  же  так  естественно! Когда  мне  было  семнадцать... - Лиля  осеклась, не  договорив. В  свои  семнадцать  она  познакомилась  с  Павлом.
      
     Женька  внимательно  посмотрел  на  неё. А  Лиля  отодвинула  доску  в  сторону.
 
   - Что-то  не  играется  больше, - глухо  проговорила  она  и  переместилась  с  пола  на  диван. Женька  остался  лежать. Он  проследил  за  Лилей  задумчивым  взглядом, а  чуть  позже  выдал:

   - Вряд  ли  я  когда-нибудь  встречу  девушку, хотя  бы  отдалённо  напоминающую  тебя.

     Лиля  вопросительно  посмотрела  не  него  и  медленно  проговорила:

   - Почему  ты  сейчас  это  сказал?

   - Ты  сама  начала... Ты  думаешь, я  совсем  нигде  не  бываю, ни  с  кем  не  общаюсь? Ошибаешься...

   - А  по-моему, так  ошибаешься  ты. Заблуждаешься – уж  это  точно. Вокруг  тебя  так  много  девчонок, только  помани, повиснут  на  тебе  гроздьями.

   - Вот  именно - повиснут! – возмутился  Женька. - Очень  надо  мне, чтобы  на  мне  висли! Ты, что, хочешь  от  меня  избавиться? – обиженно  пробормотал  он. – Повиснут, совратят  и  женят  на  себе  против  воли.

   - Что- что- что?!. - Лиля  не  удержалась, засмеялась. – И  что, были  уже  попытки?

   - А  то! Тебе  порассказать – не  поверишь!

   - Интере-е-есно!..

   - Если  интересно, могу  рассказать.

   - Нет-нет, не  в  том  смысле!.. И  что, они - девчонки - все  такие?

     Женька  неопределённо  пожал  плечами. Он  не  смотрел  на  Лилю, но  она  была  уверена, что  он  дуется  на  неё. И  тогда  она  как  можно  мягче  сказала:

   - Тебе  просто  ещё  не  встретилась  та  единственная, с  которой  ты  сможешь  позабыть  обо  всём  на  свете, ещё  не  пришло  время. Ведь  у  тебя  ещё  в с ё - в с ё  впереди.

     Женька  повернулся  к  ней, посмотрел  ей  прямо  в  глаза  и  тихо-тихо  спросил:

   - И  ты, что, правда  в е р и ш ь  в  то, что  говоришь?

   - Да, конечно.

   - А  если...

   - Что?

   - Ничего. Просто  я  думаю, что в  моей  жизни  ничего  такого  не  будет.

   - Это  почему  же  не  будет? – не  хотела  сдаваться  Лиля.

   - Да  так... думаю  и  всё, - с  горечью  оборвал  разговор  Женька, перевернулся  на  спину  и  не  мигая  уставился  в  потолок.


     Что  за  странный  диалог  вышел  у  них  с  Женькой, ворочаясь  ночью  в  постели, думала  Лиля. Да  и  сам  Женька - странный. Говорит – не  договаривает, смотрит  так, что  не  знаешь, что  и  думать. Конечно, он  уже  не  ребёнок, на  голову  выше  её, но  это  же  ничего  не  значит, семнадцать  только-только  ещё  будет. Переходный  возраст, вздохнула  Лиля, перевернувшись  на  другой  бок. А  может, я  плохо  о  нём  забочусь? Может, лучше  было  бы  разыскать  его  мать? Всё  ли  я  делаю  правильно? Счастлив  ли  он? Где  уж  тут  быть  счастливым, когда  остался  сиротой, и  совсем  не  детские  проблемы  свалились  на  него! Знать  бы, что «варится» в  его  буйной  головушке?.. Не  уснуть...

     8.

     В  день  своего  семнадцатилетия  Женька  поднялся  рано, долго  вглядывался  в  заснеженный  пейзаж  за  окном, встречал  поздний  зимний  рассвет. Звон  колокольчика  на  входной  двери  вывел  его  из  задумчивости. Женька  стремглав  вылетел  в  коридор  и, перевесившись  через  перила  лестницы, отчаянно  выкрикнул: «Лиля!»  Её  встревоженное  лицо  показалось  внизу.

   - Ты  что? – испуганная  его  воплем, спросила  Лиля.

   - Ты  куда? Ты, что, уже  уходишь? – на  негнущихся  ногах  он  сполз  с  лестницы  и  округлившимися  глазами  уставился  на  Лилю.

   - Да  что  с  тобой  Жень?! – Лиля  шагнула  ему  навстречу, застегивая   на  ходу  пальто. – Я  всего  лишь  в  магазин, думала, ты  ещё  спишь, не  хотела  тебя  будить. Ну, что  ты?.. – Лиля  обеспокоенно  заглянула  в  его  лицо - не  заболел  ли?

   - Я... не  знаю... подумал, что  ты  уже  в  больницу.

   - У  меня  же  сегодня  выходной. Забыл? Эх  ты! – Лиля  ласково  улыбнулась, притянула  Женьку  к  себе, звонко  чмокнула  сначала  в  одну, потом  в  другую  щёку. – С  днём  рожденья, малыш! Ну-ка, веселее! Я  скоро  приду, будем  завтракать.

   - Спасибо, - расплылся  в  довольной  улыбке  Женька, а  потом  спросил: - Неужели  я  всю  жизнь  буду  для  тебя  маленьким?

     Лиля  рассмеялась.

   - Да  ты  для  меня  и  не  маленький! Вон  какой, не  достать до  макушки! Скоро  на  скамеечку  буду  вставать, чтобы  поцеловать  тебя. – Лиля  любовно  оглядела  парня, словно  елеем  окатила, и  с  улыбкой  покинула  его.

     Оставшись  один, Женька  с  облегчением  выдохнул, взлохматил  пятернёй  шевелюру  и  радостным  галопом  помчался  в  ванную. У  него  сегодня  день  рожденья!!!


     Лиля  по-своему  замечательно  провела  этот  февральский  вечер. Сначала  с  подружкой  по  училищу  и  её  парнем  они  были  в  театре, смотрели  «Галатею», потом  посидели  в  кабачке «У  Прохора». Лиля  целую  вечность  никуда  не  выбиралась  и  была  рада  возможности  развеяться. Потом  она  не  спеша, пешком  отправилась  домой, отклонив  предложение  подвезти  её  до  дома. Вечер  был  не  по  зимнему  теплый, безветренный, настроение – лирическое. Грустить  совсем  не  хотелось. Хотелось  верить, что  жизнь  продолжается. И столько  хорошего  и  чудесного  в  ней  ещё  может  быть.

     В  надежде, что  Женькины  гости  уже  разошлись  по  домам, Лиля  свернула  на  свою  улицу  и  поняла, что  она  зря  надеялась, - ещё  издали  было  слышно, как  в  их  доме  гремит  музыка, доносятся  смех, возбужденные  юношеские  крики; окна  гостиной  полыхали  фейерверком  разноцветных  огней. Лиле  со  своем  умиротворенным  лирическим  настроением  никак  не  хотелось  вторгаться  в  шумную  компанию  подростков  и  она  решила  ещё  немного  прогуляться.

     Когда  она  во  второй  раз  приблизилась  к  дому (а  прошёл, наверное, уже  целый  час), увидела, как  на  крыльцо  высыпала  орава  парней  и  девчонок  и, гомоня  и  пританцовывая, двинулась  в  сторону  остановки. Лиля  с  облегчением  вздохнула  и  прибавила  шагу. Последними  из  дома  вышли  Женькин  приятель  Антон  в  обнимку  с  какой-то  девицей  и  он  сам.

   - Не  запирай! – крикнула  издалека  Лиля. Увидев  её, Женька  расплылся  в  хмельной  улыбке.

   - Я  скоро, - пообещал  он. – Ребят  только  провожу.

   - Хорошо, - кивнула  Лиля, - Не  долго  гуляйте, холодает...

     В  доме  было  на  удивление  чисто, прибрано, открыты  форточки, но  табачный  дым  еще  не  весь  вытянуло  в морозную  ночь  за  окнами, на  столе  красовались недоеденный  торт  и  недопитая  бутылка  шампанского. Лиля  увидела  в  камине  тлеющие  головешки  и  была  неприятно  поражена. Ещё  ни  разу  после  кончины  Павла  они  не  разжигали  камин, даже  не  заикались, чтобы  оживить  его. Дело  в  том, что  камин  в  их  доме  появился  по  просьбе  Лили (она  сама  рисовала  его  эскиз) и  был  последним  делом, которое  Павел  сделал  перед  тем, как  слечь... Женька  знал,
что  Лиля   нарочно  теперь  словно  не  замечает  камина  в  доме  и  всё  же... Даже
дров  где-то  раздобыл.

     Какое  уж  тут  теперь  настроение!.. Лиля  с  горечью  вздохнула, скорбно  постояла  возле  камина, потом  опустилась  перед  ним  на  колени, набрала  в  лёгкие  побольше  воздуха  и  по-новой  раздула  огонь. Она  подбросила  в  камин  сухих  смолянистых  щепок, язычки  пламени  жадно лизнули  новую  пищу, и  вот  уже  терпкий  сосновый  дух  поплыл  по  комнате.

     Лиля  подкинула  в  разгоревшийся  камин  ещё  дров  и  замерла, прикрыв  заслезившиеся  вдруг  глаза. Потом  поднялась, отыскала  чистый  бокал, налила  себе  шампанского  из  недопитой  бутылки, снова  уселась  перед  камином  и  устремила  взор  в  весело  полыхающий  огонь...

     Вскоре  пузырьки  выпитого  шампанского, разогревая  кровь, устремились  по  венам. Лиля  почувствовала, как  тело  её  становится  невесомым  и  она  будто  бы  отрывается  от  земли... Но  тут  на  неё  внезапно  буквально  обрушился  поток  воспоминаний  о  прошлом, призрачном  уже  счастье, завертел  её  в  своём  водовороте, закружил  в  стремнине, грозясь  унести  в  запредельные  дали  и, быть  может  даже  раздавить, похоронить  под  собой  её  одинокую, исстрадавшуюся  душу...

     Боже, как  они  с  Павлом  когда-то  любили  друг  друга! Как  нежны  и  внимательны  друг  к  другу  были!.. Как  давно  это  было! А  было  ли  вообще?.. Как, умирая, он  слёзно  умолял  её  быть  счастливой!.. Счастливой... Как  хотела  бы  она  быть  счастливой...

     Лиля  настолько  погрузилась  в  пучину  воспоминаний, что  не  слышала, как  домой  вернулся  Женя, и  только  его  негромкий  оклик  заставил  её  вернуться  из  тяжёлого  транса.

   - Ты  не  спишь? А  я  смотрю, света  нет, подумал, ты  уже  легла, - поёживаясь, Женька  подошёл  к  камину, протянул  к  огню  озябшие  руки, вполоборота  посмотрел  на  Лилю. - Похолодало!.. Ты  меня  ждёшь? Прости, так  получилось... Ты  подкинула  дров?.. Ничего, что  я  разжёг  камин?.. Лиль!

   - А? Да! Всё  хорошо, - спохватилась  странно-молчаливая  Лиля  и  постаралась  улыбнуться  как  можно  естественней. – Прости, я  задумалась.

   - С  тобой  всё  в  порядке? – Женька  присел  перед  ней  на  корточки, забрал  её  руки  в  свои, заглянул  в  её  подсвеченное  огнём  лицо  и   неожиданно  обжёгся  о  её  вымученный  взгляд. – Ты  что, Лиль? – сдавленным  шепотом  спросил  он  её, потому  что  дыхание  вдруг  перехватило.

   - Всё  хорошо! – мотнула  головой  Лиля  и  в  свою  очередь, как  ни  в  чём  не  бывало, спросила: - Как  погуляли?

   - Здорово. Нормально. Спасибо  тебе, - сбитый  с  толку  её  вопросом, рассеянно  пробормотал  Женька.

     А  Лиля  уже  задала  следующий:

   - Проводили  свою  подружку? По-моему, она  еле  на  ногах  держалась.

   - Ты  имеешь  ввиду  Светку? Да!.. Парни  ящик  пива  принесли, так  что  все  пили  в  основном  пиво, а  чего  она  намешала, не знаю.

   - Чудные  дети! Есть  шампанское, а  они  пиво  пьют.

   - Ну, тут  уж   кто  что  хочет. А  ты  как  время  провела?

     Лиля  охотно  поделилась  с  ним  своими  «похождениями», умолчав  о  том, что  кружила  вокруг  дома  целый  час.

   - Давай  как-нибудь  тоже  сходим  с  тобой  в  театр? Или  в  кино, а, Лиль? Тыщу  лет  нигде  не  были.

   - Сходим, конечно, - пообещала  Лиля, а  Женька  вдруг  предложил:

   - А  хочешь  торта? Такой  вкусный, пальчики  оближешь! Ты  ещё  не  попробовала?

   - Да  вроде  поздно  уже, - хотела  было  отказаться  Лиля, но  Женька  настоял.

   - Ну, составь  компанию! Очень  хочется!.. - Женька  поставил  коробку  с  четвертью  торта  прямо  перед  ними  на  полу. - Будем  т а к   есть  или  тарелки  принести?

   - Ложки  принеси. Или  вилки  что  ли. Я  хочу  допить  шампанское. Ты  будешь?

   - Нет, во  мне  ещё  пива  по  горлышко.

     Торт  и  правда  был  очень  вкусный, так  и  таял  во  рту. Они  ели  его ложками, болтали  о  чём-то. Лиля  снова  повеселела, отвлеклась  от  мрачных  мыслей. Женька  был  так  мил  с  ней  и  заботлив  и  не  по-детски  участлив. Глядя  на  него  в  неверном  свете  догорающего  камина, она  удивилась  тому, каким  взрослым  он  сейчас  кажется. Ей  было  с  ним  так  легко, спокойно  и  надёжно, будто  они – ровесники, и  нет  между  ними  ничего, что  помешало  бы  им  общаться  на  равных.

   - Смотри,- с  улыбкой  сказал  ей  Женька, - ты  вся  вымазалась, - он  потянулся  к  ней, пальцем  снял  со  щеки  крем  и  не  задумываясь  отправил  его  себе  в  рот. Лиля  посмотрела  на  него  удивлённо  и  откинулась  к  дивану.

   - Всё, я  больше  не  могу, - заявила  она.

   - Я  тоже,- Женька  последовал  её  примеру, прислонился  головой  к  её  плечу.

     В  камине, догорая, потрескивали  дрова. Наполнившие  комнату  сумерки  казались  так  нереальны, обманчиво-покойны, вселяли  какую-то  призрачную  надежду, невольно  давали  пищу  воображению. На  какую-то  долю  секунды  Лиле  подумалось, что  так  было  всегда - она  и  рядом  с  ней... тот, кто  ей  так  необходим. Она  прочувствованно, наверное  слишком  шумно  вздохнула. Женька  заглянул  в  её  лицо.

   - Ты  что? – полусонно  поинтересовался  он.

   - Ничего, - не  глядя  на  него, Лиля  покачала  головой  и  отстранилась  от   Женьки.

   - Но  я  же  вижу, - Женька  был  настойчив. - Что  с  тобой? Скажи  мне, Лиля. Со  мной  ведь  можно  поговорить. Обо  всём. Я  пойму.

   - Говорю  же, ничего. Со  мной  всё  в  порядке... Пора, наверное, спать.

     От  такой  трогательной  сейчас  неуверенной  Женькиной  нежности, непрошено  обволакивающей  Лилю, ей  внезапно  захотелось  взвыть  в  голос! Она  быстро  забралась  на  диван, свернулась  там  клубком, спряталась  от  Женькиного  так  ненужного  сейчас  участия, отгородилась  от  него, закрылась  руками. Она  так  крепко  сцепила  в  замок  руки, что  побелели  костяшки  пальцев. Женька  медленно  поднялся  с  пола, осторожно  присел  возле  Лили  и  нерешительно  тронул  её  за  плечо.

   - Лиль!.. - глухо  проговорил  он, - Ты  скажи, что  мне  сделать... Я  для  тебя  на  всё-всё  готов... Ты  только  скажи.

    Лиля  сдавленно  горестно  вздохнула.

   - Иди  спать, Женя, пожалуйста! - устало  и  очень  тихо  проговорила  она, не  поднимая  головы.
 
   - Да  что  ты  гонишь  меня? Никуда  я  не  пойду, пока  ты  не  скажешь  мне...

   - Ну, что  тебе  сказать, Жень?!. – Лиля  с  трудом  посмотрела  на  парня. - Что  ты  хочешь  услышать?.. Что  мне  плохо?.. Да, плохо  мне, плохо! Плохо  и  одиноко! Ты  это  хочешь  услышать?.. Чем  ты  сможешь  помочь  мне, если  мне  т а к  плохо?!. - её  вдруг  прорвало, и  она  уже  была  не  в  силах  остановиться. - Лучше  иди  спать! Оставь  меня  сейчас! Пожалуйста, оставь...

    Как  ей  стало  себя  жалко! Слезы  потекли  из  глаз. Она  уткнулась  лицом  в  подушку  и  расплакалась...

    Женька  растерянно, испуганно, непонимающе  во  все  глаза  смотрел  на  Лилю  и  не  знал, как  к  ней  подступиться. Никуда  он  не  уйдёт, сколько  бы  она  его  не  гнала! Он  взволнованно  приблизился  к  ней, осторожно  и  неуклюже  обнял  и  стал  неумело  дрожащей  рукой  гладить  её  по  волосам, вздрагивающим  плечам, рукам... Лиля  от  этого  только  пуще  разошлась. А  оттолкнуть  его  робкие  ласки  не  смогла!

    И  тогда  Женька  крепче  прижал  её  к  себе, а  потом  принялся  беспорядочно  целовать... Тут  Лиля  уже  попыталась  высвободиться, подняла  к  Женьке  мокрое  от  слёз  лицо, чтобы  сказать  ему... Но  Женька  вдруг  стал  и  его  осыпать  поцелуями! Он  нашёл  её  солёные  губы  и  на  какой-то  миг  с  внезапной  страстью  отчаянно  прижался  к  ним!..

     Испугавшаяся  до  полуобморочного  состояния  Лиля  почти  сразу  же  с  силой  оттолкнула  его  от  себя  так, что  Женька  не  удержался  и  свалился  с  дивана. Она  т а к   испугалась  не  столько  того, что  о н  сделал, сколько  того, что  вдруг  с а м а   при  этом  успела  почувствовать!..

   - Ты  что?!. - прохрипела  она  каким-то  не  своим  голосом. Вмиг  успокоившись, Лиля  с  нескрываемым  ужасом  смотрела  на  Женьку. - Ты !..- слов  нужных  не  было, чтобы  сказать  ему  всё  то, что  она... должна  была  сказать. Как  он  посмел?! Как  ему  такое  в  голову  пришло?!.

     Сердитая, злая, неимоверно  потрясённая  Лиля  торопливо  соскользнула  с  дивана, запоздало  всхлипнула  и, не  глядя  на  Женьку, пошатываясь, быстро-быстро   вышла  из  комнаты.

    А  Женька, как  упал  на  пол, так  и  остался  лежать, одинокий, несчастный, раздавленный, так  безжалостно  отвергнутый  той, что  была  для  него  светом  в  окошке...
 
    
     Что  это была  за  ночь! Лиля  измучалась, ворочаясь  с  боку  на  бок, и  лишь  под  утро  забылась  тяжёлым, не  принёсшим  отдохновения  сном...

     Утром  она, невыспавшаяся, полубольная, стала  собираться  в  больницу. Женьку  она  будить  не  стала, поставила  под  его  дверью  будильник, но  когда  спустилась  вниз  и  заглянула  в  гостиную, с немалым  удивлением  обнаружила  парня  там, свернувшегося  калачиком  на  диване. Невозможная  жалость  к  Женьке  холодной  змеюкой  шевельнулась  в  её  сердце  и   ч т о – т о   вдруг  мучительным  спазмом  сдавило  горло...

     9 .

     На  другой  день, возвращаясь  домой  после  ночного  дежурства, показавшегося  ей  самым  долгим  и  утомительным  за  всё  время  её  работы  в  больнице, Лиля  нарочно  шла  не  торопясь  в  надежде, что  Женька  уйдёт  в  школу  до  её  прихода. Так  оно  и  вышло. Лиля  не  подготовилась  к  разговору  с  ним, а  объясниться  им  придётся. У  неё  было  время, чтобы  всё  хорошенько  обдумать, но  она  так  и  не  смогла  подобрать  нужных  слов  для  того, чтобы  доходчиво  и  не  обидно  объяснить  парню, почему  он  не  должен  был  так  поступать. И  ещё, она  не  знала, как  после  случившегося  посмотрит  ему  в  глаза. Как  объяснит  ему  свою  несдержанность  и  слабость? Как  сможет  загладить  с в о ю  вину  перед  ним? Ведь  это  именно  о н а  так  недопустимо  расклеилась, что  ситуация  невольно  вышла  из-под  контроля. Зачем  она  «плакалась  ему  в  жилетку»? Чего  добивалась? Ну, уж  точно  не  того, что  вышло. Если  б  она  знала...

     Терзаемая  поздним  раскаянием  и  измучившими  её  угрызениями  совести, Лиля  поднялась  в  свою  комнату  и  в  немом  изумлении  застыла  на  пороге. На  тумбочке  возле  кровати  в  её  любимой  вазе  стояли  белоснежные  пушистые  хризантемы!.. Лиля, как  увидела  их, так  и  обмерла, даже  сердце, кажется, остановилось. Она  без  сил  опустилась  на  кровать, закрыла  лицо  ладонями  и  застонала, словно  от  боли. Женька! Что  же  ты  делаешь?!.

     Эти  цветы... Неужели  для  него  случившееся  настолько  важно, что  он  решился  подобным  образом  заслужить  её  прощенье? Он  чувствует  себя  виноватым. Но  если  бы  о н а  так  непростительно  не  забылась, ничего  не  было  бы. Это  о н а  одна  во  всём  виновата. Ей  теперь  за  всё  и  расплачиваться. Снова  подступили  слёзы. Лиля  выплакалась, а  потом  забылась  тяжёлым, но  спасительным  сном.

     Проснулась  она  поздно, в  четвёртом  часу, сказались  две  последние  бессонные  ночи, но  встала  довольно-таки  бодрой  и... голодной. Лиля  вспомнила, что  ничего  не  ела  со  вчерашнего  вечера  и  отправилась  на  кухню.  Навстречу  ей  из-за  стола поднялся  Женька, бледный, хмурый. Впервые  за  годы  их  совместного  существования  они  заметно  смутились при  встрече. Их  обоюдное  замешательство  грозило  вылиться  в  некую  мелодраматическую  сцену, но  Лиля  поборола  неожиданное  смущение, собрала  всю  свою  волю, если  таковая  у  неё  вообще  имелась, в  кулак  и  сказала, как  будто  ни  в  чём  не  бывало:

   - Привет! У  нас  есть, что  поесть? Я  умираю  от  голода.

   - Есть  суп, я  сварил.

   - Ты  сам  обедал?

   - Нет  ещё, тебя  жду.

   - Давай  поедим, а?

     Они  уселись  за  стол  и  какое-то  время  уж  очень  сосредоточенно  поглощали  пищу.

   - Очень  вкусно! – похвалила  Женькину  стряпню  Лиля. - Спасибо!

   - Тебе  правда  понравилось?

   - Ну, конечно! Ужин – за  мной.

   - Хорошо.

   - Как  дела  в  школе?

   - Нормально. Как  они  ещё  могут  быть?

     Лиля  могла  бы  не  спрашивать. Женька  учился  легко, без  проблем. Но  о  чём-то  надо  было  говорить, как-то оттягивать  неизбежное. Она  же  видела, какие  настороженные  и  пытливые  взгляды  он  на  неё  кидает, как  ждёт  её «первой  подачи».

     После  обеда  они  перебрались  в  гостиную, где  не  так  давно  произошло «досадное (как  хотелось  бы  в  это  верить!) недоразумение». Лиля  устроилась  на  диване  с  мотками  шерсти, Женька  потоптался, потоптался  по  комнате  и  тоже  сел  на  диван.
 
    - Поможешь  перемотать  пряжу? - спросила  Лиля.

    - Помогу. Только  давай... поговорим, - не  дождавшись, когда  она  сделает  первый  шаг, нетерпеливо  предложил  он. - Ведь  мы  не  будем  делать  вид, что  ничего  не  произошло? Или  будем?.. - Женька  внимательно  вглядывался  в  её  опущенное  лицо. Лиля  сосредоточилась  на  пряже. - Ты  же  не  можешь  так  поступить  со  мной?

     Лиля  промолчала. Справившись  с  волнением - а  оно, безусловно, присутствовало! - она  осторожно  поинтересовалась:

   - Ты  хочешь  знать, ч т о   произошло  или  услышать  мою  версию?

   - А  есть  разница?

   - Я  думаю, есть. Наверняка  у  тебя  своё  видение  того, что... случилось. - Лиля  всё  же  отложила  работу  и  какое-то  время  собиралась  с  мыслями. Потом  она  заговорила. - Жень! Сначала  я  хочу  извиниться  перед  тобой  за  то, что  так  тогда  расклеилась. Пойми, я  просто... устала, немного  выпила  и  вспомнила, как  мы  жили когда-то... все  вместе... Да, скорее  всего  у  меня  случилась  истерика, за  что  мне  перед  тобой  о ч е н ь  стыдно, правда. Очень!.. Нельзя  было  вот  так  вот  валить  всё  с  больной  головы  на  здоровую. И  то, что  случилось  потом... Всё-таки  я  считаю, это  была  случайность.

   - Так  ты  считаешь, всё  дело  именно  в  этом? Случайность?! - Женька  растерянно  потёр  подбородок, не  соглашаясь  с  Лилей, он  отрицательно  помотал  головой. - А  я? Я  тоже  должен  перед  тобой  извиниться  за  то, что  произошло? И – всё ?!.
 
   - А  что  же  остаётся  делать?

   - И  будем  жить  дальше, будто  ничего  и  не  было?.. Но  ведь – б ы л о!

   - Женя!

   - Подожди, пожалуйста! Дай  мне  сказать. Потом  я, может  быть, и  не  решусь  уже. - Женька  был  настроен  решительно, чтобы  не  сказать воинственно. - Я  две  ночи  не  спал. Я  чувствую  себя  так... - он  поморщился, не  в  состоянии  найти  нужное  слово, - ... паршиво. Мне  не  было  так  скверно, даже  когда  умер  папа.
     Всё  это  время... у  меня  не  было  возможности  узнать  у  тебя, что  же  произошло  на  самом  деле, потому  что  мне  показалось... нет, я  почувствовал... Мне  трудно  выразить  это  словами, но, мне  кажется, э т о  должно  было  быть  взаимным, хотя  ты  тогда  и  оттолкнула  меня... - Женька  запутывался  в  словах  всё  больше  и  больше, и  от  того  всё  больше  нервничал.

     Лиля  пришла  ему  на  помощь.

   - Ты  говоришь  о... поцелуе, да? - осторожно  предположила  она.

   - Да! - Женька  с  облегчением  выдохнул, а  после  небольшой  паузы  продолжил: - Знаешь, когда  ты  ещё  только-только  появилась  у  нас  в  доме, тогда  не  только  отец... принял  тебя  в  своё  сердце, но  и  я. Просто  я  был  ещё  слишком  мал... И  я  полюбил  тебя, как  мог  полюбить  ребёнок. А  когда  отца  не  стало... я  вдруг  понял, нет, почувствовал, что  моя  любовь  к  тебе  становится  другой. То  есть, я  хочу  сказать, это  произошло  не  вдруг, нет! Как  я  сам  взрослел, так  и  чувства  мои  к  тебе  менялись... И  поверь  мне, когда  я  осознал  это, то  сначала  даже  испугался, а  потом  обрадовался! Я  искал  возможность  поговорить  с  тобой  об  этом, но  всё  никак  не  мог  собраться  с  духом. Вот... А  ты  толкуешь  мне  о  какой-то  случайности.

     Женька, выплеснув  на  Лилю  вместе  с  этим  признанием  всю  свою  горечь  и  досаду, умолк  так  внезапно, что  Лиля  вздрогнула  от  наступившей  вдруг  тишины. Она  растерянно  оглядела  комнату, ни  на  чём  не  задержав  взгляда, силясь  постичь  смысл  услышанного, а  Женька  тем  временем  продолжил:

   - Ты  т а к  плакала, у  меня  сердце  разрывалось!.. Я  не  сдержался, прости. Но  назвать  это  случайностью... я  бы   н е  с м о г, как  бы  тебе  этого  ни  хотелось.

     Лиля, пряча  от  Женьки  тоскливый  взгляд, мысленно  с  тихим  ужасом  схватилась  за  голову. Значит, он  всё-таки  в  неё  действительно  в л ю б л ё н, и  её  предположение  верное. Но  уж  лучше  бы  она  ошибалась. Где, как, когда  и  какую  оплошность  она  допустила, что  э т о  случилось?.. Наверное, ей  надо  было  догадаться  раньше, ведь  Женька  т а к  сильно  изменился  после  смерти  отца. Но  она-то  думала, что  это  из-за  того, что  им  обоим  пришлось  пережить, от  их  обоюдного  сочувствия  и  поддержки  друг  друга. Все  его  знаки  внимания, по-мальчишески  робкие  и  очень  трогательные, его  нежная  забота  и  участие, его  взгляды, полные  обожания, - неужели  всё  это  имело  совсем  иную  подоплёку, нежели  просто  родственную  привязанность? Ну, конечно, ей  надо  было  догадаться  раньше!.. А  теперь? Не  верить  ему? Его  словам  и  поступкам? Не  верить  себе? Своим  глазам?

   - Лиль! - тихо  позвал  её  Женька, подавленный, оглушённый  её  молчанием.

   - Женечка! - Лиля  с  мольбой  посмотрела  на  него  и  призвала  на  помощь  всю  свою  глубокую  любовь  к  этому  мальчику. – Я  так  тронута  тем, что  ты  мне  сказал, - взволнованно  проговорила  она. - Я  не  думала, я  даже  предположить  не  могла, что  такое  возможно!.. Но, Женя, малыш! Поверь  мне, сейчас  ты  питаешься  иллюзиями, так  свойственными  твоему  возрасту! - Лиля  видела, как  Женька  криво  усмехнулся. Она  вздохнула  и  терпеливо  продолжила: - Пройдёт  время, ты  е щ ё  повзрослеешь и  поймёшь, что  всё  это – то, что  происходит  сейчас – несерьёзно! Ты  же  сам  сказал, что меняешься, и  меняются  твои  чувства. И  хорошо, что  ты  это  понимаешь! Но  они  будут  меняться  и  дальше, вместе  с  тобой!.. И  поэтому  не  надо  сейчас... придавать  большого  значения  тому, что... нечаянно  произошло. Не  надо  разрушать  те  замечательные  отношения, что  складывались  у  нас  с  тобой  годами. Ведь  и  я  тебя  люблю, но  спокойно  и  неизменно, как...

   - Но  я  же  тебе –  н и к т о! Я  тебе  даже  не  родня!

   - Ну  и  что? Ты – сын  человека, которого  я  любила  и  за  которым  была  счастливо  замужем! Разве  это  ничего  не  значит?! Я  н и к о г д а   не  смогу  относиться  к  тебе  иначе, чем...

   - Замолчи, Лиля! - воскликнул, не  выдержав  Женька. – Пожалуйста, замолчи! Отца  нет  уже  почти  год!.. Какой  срок  траура  по  нему  ты  для  себя  определила?!

   - Женя!!! – выкрикнула  она, задетая  за  самое  больное. - Что  ты  такое  говоришь?! Как  ты  можешь?!

   - Но  ведь  ты  не  вечно  будешь  одна! Ты  же  снова  захочешь  выйти  замуж! Рано  или  поздно, но  это  произойдёт!.. И  почему  ты  говоришь  со  мной, как  с  ребёнком, который  ещё  не  в  состоянии  н и ч е г о  понять?!

   - Да  потому, что  ты  в е д ё ш ь  себя, как  ребёнок, несмотря  на  все  твои  доводы  в  пользу  обратного! Ты  не  должен  так  со  мной  разговаривать, ты  слышишь?!

   - Но  почему? - с  завидной  настойчивостью  перебил  её  Женька. - Я  что-то  не  то  говорю?

   - Да  как  же  достучаться-то  до  тебя?! Ты  не  видишь  дальше  собственного  носа! Или  не  хочешь  видеть? Н е   п р а в и л ь н о  это, пойми  ты! Ты  не  можешь... М ы  не  можем  делать  некоторые  вещи, за  которые... - Лиля  перевела  дух. Она  умоляюще  смотрела  на  Женьку. - Пойми, есть  же  определённые  нормы... внутри  каждого, определённые  установки, перешагнуть  через  которые  человек  попросту  не  может - это  его  мораль. Правда, у  каждого  она  своя. Так  вот, через  с в о ю   я  перешагнуть  не  могу  и  не  хочу, что, пожалуй, даже  важнее. Хорошо  бы  у  тебя  она  тоже  была. Иначе  мы  не  сможем  жить  под  одной  крышей  и  нам  что-то  придётся  предпринимать.

   - Ты  же  н и ч е г о  не  поняла! - тихо  ужаснулся  Женька, внимательно  дослушав  Лилино  воззвание, и  медленно-медленно  проговорил: - Как  же  ты  х о ч е ш ь  убедить  меня  в  том, что  я  н е  м о г у  тебя  любить!.. Что  ещё  ты  мне  скажешь?

   - Но  мы  же  должны  как-то  жить  дальше! – теряя  терпение, почти  в  отчаянии  воскликнула  Лиля.

   - Знаешь, что  ты  сейчас  делаешь? - голосом, от  которого  у  неё  по  спине  побежали  отвратительные  мурашки, проговорил  Женька. – Ты  перекрываешь  мне  кислород!

   - Не  сходи  с  ума!!- запальчиво  возразила  Лиля. - Ничего  я  тебе  не  перекрываю! Я  скорее  себе  перекрою... - Лиля   была  уже  на  грани  срыва. Терпение  у  неё  кончалось. Громким  шепотом  она  произнесла: - Из-за  какого-то  п о ц е л у я  мы  на  грани  безумия. Ты  не  понимаешь, что  происходит. Ты  ещё  совсем  ребёнок. Ну, прости  меня! – с  невозможной  мукой  в  голосе  воззвала  она  к  Женькиному  рассудку, - Пожалуйста  прости!!! Это  я  одна  во  всём  виновата! Я  должна  была  быть  внимательней! Я  так  перед  тобой  виновата, Женя!
 
   - Ты  ни  в  чём  не  виновата, - побледневшими  губами  чуть  слышно  проговорил  Женька. Он  приблизился  к  Лиле, пристально  вглядываясь  в  её  лицо, настолько, что  она  почувствовала  его  горячее  прерывистое  дыхание, и  прежде  чем  она  успела  хоть  как-то  защититься, он  вдруг  порывисто  обнял  её  и  с  сумасшедшим  отчаянием  поцеловал.

     Чувствуя, как  почва  уходит  у  неё  из-под  ног, Лиля  из  последних  сил  вырвалась  из  его  шальных  объятий. Оттолкнув  парня, она  страшно  закричала:

   - Не  смей!! Слышишь, никогда  больше  не  смей  этого  делать!! Иначе  я  не  знаю, что  сделаю!..

   - Всё! – Женька, тяжело  дыша, поднял  вверх  руки. – Всё. Не  буду! – он  так  быстро  и  покорно  вдруг  сдался, что  Лиля  не  поверила  ему.

   - Ещё  одна  такая  выходка, и  ты  пожалеешь...

   - Всё! Я  же  сказал – всё. Правда. Прости! Пожалуйста, прости  меня, - бормотал  Женька, но  ни   р а с к а я н и я , ни  с о ж а л е н и я  о  содеянном  в  его  полыхающих  странным  огнём  глазах  не  было.

   -Зачем  ты  это  сделал? – устало  спросила  Лиля.

   - Чтобы  ты  поняла, что  это – серьёзно. Что  у  меня  с в о й  взгляд  на  эту  жизнь. Я  уже  не  ребёнок. Я  люблю  тебя. Но  ты  об  этом  больше  ничего  не  услышишь, пока  сама  не  поймёшь, что... Ладно, не  важно... Прости  меня, если  сможешь.

   - Сомневаюсь, можно  ли  теперь  тебе  верить... Ты  словно  задался  целью  сделать  меня  своим  врагом.

   - Ничего  подобного.

   - Знаешь, если  уж  на  то  пошло, в  состоянии  холодной  войны  нам  долго  не  продержаться.

   - Погоди  немного, ещё  годик, а  там  я  в  армии  навоююсь.

   - Ты... невозможен!..Ты  стал  совершенно  невозможен! – в  сердцах  выкрикнула  Лиля  и  бросилась  прочь  от  Женьки.
 
     Кажется, он  окончательно  всё  испортил. Побыв  немного  в  одиночестве, Женька  собрался  и  пошёл  на  работу  в  бар. Ведь  же  он  уже  взрослый.
            
               
     Вечером  нарочно  задержавшись  в  баре  дольше  обычного, Женька  возвращаться  домой  не  торопился. Когда  он  подъехал  к  дому, тот  был  тёмен, тих  и  неприветлив. Лиля, конечно  же  уже  легла  спать. Звонить  он  не  стал, тихо  отпер  дверь своим  ключом. Едва  передвигая  ногами, Женька  поднялся  по  лестнице. Проходя  мимо  Лилиной  комнаты, он  услышал  звуки, насторожившие  его. Осторожно  приникнув  ухом  к  закрытой  двери, он  услышал  глухие  рыданья. Лиля  плакала!..

     Женька  еле-еле  сдержался, чтобы  не  ворваться  к  ней  и  не  наделать  ещё  каких-нибудь глупостей. Он  метнулся  в  свою  комнату, в  растерянности  покружил  по  ней, не  зная, что  ему  делать, потом  снова  на  цыпочках  подкрался  к  Лилиной  двери  и  с  тревогой  прислушался... А  потом  он  неслышно  опустился  возле  двери  на  пол  и, привалившись  к  косяку, надолго  застыл  там  безропотным  страдающим  изваянием...


     Целую  неделю  после  столь  бурного  выяснения  отношений  Лиля  и  Женька «отходили» от  пережитых  волнений, сознательно  избегая  лишнего  общения, при  крайней  необходимости  пользуясь  «джентльменским»  набором  дежурных  фраз. Это  было  мучительно  и  едва  выносимо! Но  они  сами  загнали  себя  в  эти  рамки, и  оба  это  очень  хорошо  понимали. Нужно  чтобы  прошло  какое-то  время, чтобы  можно  было  бы  снова  беспечно  болтать  друг  с  другом, шутить, смеяться. Вот  только  получится  ли  у  них  жить  как  прежде, они  оба  сильно  сомневались. Женька  ходил  мрачный, кислый, Лиля  же  старалась  не  показывать  виду, насколько  ей  тяжело. В  какой-то  мере  ей  было  даже  легче, чем  Женьке, ведь  не  она  была  влюблена, но  его  угрюмость  выбивала  у  неё  из-под  ног  почву. Женька  же  страдал  открыто, не  умея  прятать  своих  переживаний, и  не  мог  не  вызывать  в  Лиле  искреннего, выстраданного  сочувствия. Вот  только  сочувствие  ли  ему  было  нужно?..
    Удастся  ли  ей  вернуть  прежнего  Женьку, Лиля  не  знала.

   10.

     В  честь  восьмого  марта  в  больнице, где  работала  Лиля, устроили  настоящее  шоу. На  этот  раз  мужская  половина  персонала  больницы  превзошла  самоё  себя. Своих  дам, сегодня  по-особому  красивых  и  нарядно  одетых  коллег  и  сотрудниц, мужчины  собрали  в  актовом  зале, торжественно  поздравили  их  с  праздником, вручили  цветы, а  потом  продемонстрировали  свои  немалые  организаторские  и  прочие  таланты. Женщинам  была  предложена  целая  развлекательная  программа  с  полузабытым  конкурсом «А, ну-ка, девушки!», лотерея  с  розыгрышем  подарков  для  милых  дам  и  многое  другое. В  конце  вечера  мужчины  пригласили  женщин  за  празднично  накрытые  столы. Всем  было  весело; мужчины, все, от  главврача  до  медбрата-студента, были  на  высоте; женщины  просто  купались  в  их  трогательном  внимании.

     В  организованной  лотерее  Лиля  выиграла  гамак – один  из  самых  больших  и  дорогих  подарков. Ей  повезло! Со  всех  сторон  на  неё  посыпались  шутливые  просьбы  пригласить  в  этом  гамаке  покачаться. Лиля, смеясь, отшучивалась, мол, дождитесь  лета  и  тогда – пожалуйста, милости  прошу, благо  есть  где  его  повесить. Игорь  Тимофеев  почти  весь  вечер  не  отходивший  от  Лили  ни  на  шаг, предложил  ей  после  вечеринки  отвезти  её  вместе  с  гамаком  домой. Она  согласилась.

     Погрузив  громоздкий  подарок  в  багажник  машины, Игорь  распахнул  перед  Лилей  дверцу  своей  "девятки", а  когда  она  устроилась  на  заднем  сиденье, а  он  сам – за  рулём, он  обернулся  к  ней  и  спросил:

   - Может, прокатимся  немного? Вечер  такой   хороший...

     Лиля  и  на  это  благодушно  согласилась. Когда  они  выехали  с  больничного  двора, она  расслаблено  откинулась  на  спинку  сиденья, улыбнулась  под  впечатлением  прошедшего  вечера, потом  сказала:

   - Всё  никак  тебя  не  спрошу, Игорь  Николаевич... Тебя  долго  не  было  видно. Где  ты  был? В  отпуске?

  - Так  ты  заметила? - ему  это  было  приятно. - Нет, не  в  отпуске, к  сожаленью. Отправляли  на  семинар  в  Москву. Только  позавчера  вернулся.

     Они  поговорили  о  Москве, работе, общих  знакомых, а  потом  Игорь  поинтересовался:

   - Лиля, помнишь, я  как-то  предложил  тебе  куда-нибудь  вместе  сходить?.. Хочу  повториться  и  снова  предложить  тебе  тоже  самое. Ты  как? Может, теперь  рассмотришь  моё  предложение?
 
   - Рассмотрю, - улыбнулась  Лиля. - Я  подумаю и  скажу, куда  бы  я  хотела  пойти, но  уж  тогда  не  обессудь!

     Игорь  охотно  рассмеялся.

   - Договорились. Только  ты  не  очень  долго  думай, ладно? А  то  я  состарюсь  в  ожидании.

     С  ним  было  легко. Он  развлекал  и  иногда  смешил  Лилю. Они  были  почти  ровесниками. И  к  тому  же  она  нравилась  ему, это  было  так  очевидно. И  приятно.

     За  разговорами  и  смехом  время  пролетело  незаметно. Когда  они  подъехали  к  дому  Лили, было  уже  почти  двенадцать. Они  тепло  простились, Игорь  пообещал  Лиле  зайти  к  ней  на  работе, на  что  она  охотно  согласилась, а  потом  весело  подхватила  свой  гамак  и  поспешила  домой.

   
     Женька  не  спал. Он  встретил  Лилю  в  дверях, забрал  у  неё  из  рук  её «выигрыш» и  хмуро  поинтересовался:

   - Тебя  подвезли?

   - Да, - раздеваясь, ответила  Лиля. - А  как  иначе  я  дотащила  бы  до  дома  этот  гамак? Представляешь, на  него  уже  очередь! Всем  так  хочется  в  нем  покачаться. Даже  не  знаю, что  я  буду  делать?

   - И  кто  первый  в  этой  очереди? – буркнул  Женька  и, не  дожидаясь  ответа  пошёл  наверх.

     11.

     Дни  шли  за  днями  своей  чередой. Постепенно  отношения  Лили  и  Женьки  почти  вернулись  к  почти  прежним. «Почти...» Лиля  сомневалась, что  они  когда-нибудь  снова  станут  такими, какими  были  до  того  как... Неужели, с тоской  думала  она, не  будет  возврата  их «золотым  денечкам», когда  можно  было  не  задумываясь  о  последствиях  шутить, дурачиться, обнять  и  поцеловать  Женьку, смеясь, потискать  его, взъерошить  его  вихры?.. Ведь  теперь  к  нему  не  подступишься - стал  колючим  как  ёжик, хотя  сам  не  рад  этому. Что  делать? Хватит  ли  у  Женьки  терпимости  благополучно «переболеть»  этой  своей  юношеской  влюблённостью, которая  не  сулит  ему  ничего, кроме  разочарования  и  грусти, и  не  наделать  не  поправимых  ошибок?

     Ах, если  бы  Женька  действительно  понимал, что  происходит! Лиле  было  нестерпимо  жаль, что  они  попали  в  такой  переплёт, выбраться  из  которого, не  пострадав, наверняка  не  удастся  никому  из  них.

     Каково  ей  самой  было? О  том, как  неожиданно  её  взволновали  и  Женькины  признания  и  его... поцелуи, Лиля  постаралась  поскорее  забыть. Это  всё  от  её  одиночества. Лиля  запретила  себе  думать  о  том, что  живет  под  одной  крышей  с  парнем, у  которого  к  ней  совершенно  отличные  от  родственных  чувства, да  к  тому  же  это  у  него, насколько  она  знает, впервые. Каково  ей  было  изредка  ловить  на  себе  украдкой  брошенный  такой  тоскливый  Женькин  взгляд, что  становилось  не  по  себе? Каково  было, когда  она  едва, пусть  не  нарочно, касалась  Женьки, он  шарахался  от  неё, как  от  прокажённой? И  каково  это - постоянно  помнить, что  она  сама  невольно  спровоцировала  их  конфликт?

     Сколько  ни  размышляла  Лиля  над  тем, что  случилось  в  их  жизни, а  выхода  из  создавшегося  положения  не  видела. Она  во  всём  положилась  на  провидение  и  время, которое  всё  расставит  по  своим  местам. Всё  утрясётся, страсти  непременно  поутихнут, Женька  примирится  с  тем, что  есть, и  они  ещё  смогут  жить  счастливо. Надо  просто  набраться  терпения  и  ещё  мудрости, вот  только  где  её  взять...


     Начались  весенние, последние  в  Женькиной  школьной  жизни  каникулы. В  один  из  вечеров  конца  марта  в  дом  Граниных  постучалась  нечастая  гостья – Елена  Ивановна, Женькина  классная  руководительница. На  протяжении  всего  обучения  Жени  в  школе  можно  было  по  пальцам  перечесть  все  знаки  особо-придирчивого  внимания  к  нему  учителей. Он  учился  хорошо, проявляя  к  занятиям  должный  минимум  интереса(как  он  сам  говорил), несмотря  на  это, проблем  в  освоении  школьной  программы  у  него  никогда  не  было. Тем  неожиданней  был  визит «классной».

     Приняв  от  хозяйки  гостеприимно  протянутую  чашку  чая, Елена  Ивановна  неторопливо  начала  разговор.

   - Я  к  вам  вот  по  какому  поводу, Лиля... Я  подумала, что  вызвав  вас  в  школу, я  поступлю  не  совсем  правильно. У  меня  к  вам  не  официальный, а  скорее  конфиденциальный  разговор. Дело  в  том, что, как  вам  известно, до  конца  учебного  года  осталось  всего  ничего, а  меня  серьёзно  заботит  Женя. Нет-нет, не  скажу, что  он  стал  хуже  учиться, но... Он  стал  таким  рассеянным, выглядит  очень  уставшим, спросишь  его  о  чём-то, а  он  молчит, смотрит  как  сквозь  стену, у  доски, извините, смешит  одноклассников  своим  отсутствующим  видом. И  ничем  его  не  проймёшь. Не  пойму, что  с  мальчиком  творится... - Елена  Ивановна  смотрела  на  Лилю  испытующе, словно  ждала, что  она  вот-вот  вступит  в  диалог, но  Лиля  молчала, внимательно  слушая  учительницу. - Я, Лиля, хорошо  понимаю, как  Жене  плохо  без  отца... Знаю, что  он  работает  где-то  вечерами. Может  быть, он  сильно  устаёт? Такая  нагрузка, а  организм  молодой... Я  не  удивляюсь  тому, что  Женя  решил  помогать  вам, устроившись  работать, он  очень  ответственный  и  серьёзный  для  своего  возраста, не  в  пример  многим  своим  сверстникам. Но, пожалуйста, поймите  меня  правильно, ему  надо  собраться, ведь  впереди  экзамены, выпускные, а  затем, хочется  верить, и  вступительные, ведь  ему  обязательно  нужно  учиться  дальше!.. Лиля, вам  надо серьёзно  поговорить  с Женей, всё  ему  объяснить. И  вплотную  заняться  подготовкой  к  экзаменам...
   
     Внимательно  выслушав  Елену  Ивановну, Лиля  заверила  её, что  обязательно  поговорит  с  ним  и  приложит  максимум  усилий, чтобы  он  благополучно  закончил  школу  и  поступил  учиться  дальше.
 
     Когда  учительница  ушла, Лиля  поднялась  наверх, заглянула  к  Жене  в  комнату. Он  сидел  за  письменным  столом, низко  склонившись  над  чем-то. Настольная  лампа  ядовитым  пятном  освещала  его  застывшую  ссутулившуюся  фигуру. Он  даже  не  повернул  головы  в  Лилину  сторону. Она  вздохнула  и  с  порога  спросила:

   - Чем  занимаешься? Я  не  помешала?

   - Нет. Я – так... Кто  приходил?

   - Твоя  классная, - Лиля  прошла  в  комнату, села  на  диван. Женька  удивлённо  обернулся  к  ней  с  вопросом:

   - Да? И  что  ей  было  нужно?

     Лиля  не  стала  спешить  с  ответом. Она  смотрела  на  пасынка  так, как  будто  давно  его  не  видела  и  удивлена  перемене, произошедшей  с  ним.

   - Знаешь, - задумчиво  проговорила  она. - Елена  Ивановна  обеспокоена  тем, закончишь  ли  ты  благополучно  школу  или  нет.

   - Даже  т а к  стоит  вопрос? – усмехнулся  Женька.

   - Не  иронизируй, - попросила  его  Лиля. – Она  очень  хорошо  отзывается  о  твоих  способностях  и  считает, что  тебе  надо  учиться  дальше.

   - Мы  уже  говорили  с  тобой  на  эту  тему, ты  могла  бы  ей  сказать.

   - Но  я  с  ней  согласна, - возразила  Лиля. - Тебе  надо  лишь  чуть-чуть  поднапрячься  и...

   - А  меня, быть  может, кто-нибудь  спросит, чего  м н е  самому  надо? - вяло  возмутился  Женька. - Чего  хочу  Я - кого-нибудь  интересует?

   - Ну, зачем  ты  так? – с  укоризной  проговорила  Лиля.

   - Но  ты  же  знаешь, что  никуда  поступать  я  не  собираюсь. Пока. В  ближайшие  два – три  года.
 
     Женька  с  досадой  отвернулся  от  Лили, явно  не  собираясь  продолжать  разговор, а  она  вдруг  поймала  себя  на  мысли, как  хотелось  бы  ей  сейчас  запросто, как  раньше, взять  и  обнять  его, этого  упрямого, так сильно  повзрослевшего  мальчишку, прижать  его  к  своему  любящему  и  страдающему  вместе  с  ним  сердцу, лаской  своей  и  нежностью  снять  с  его  плеч  неожиданно  свалившийся  на  него  груз  забот  и  переживаний... Лиля  неожиданно  горестно  и  шумно  вздохнула. Женька  невольно  повернул  к  ней  голову.

   - Я  плохо  забочусь  о  тебе, -  дрогнувшим  голосом  проговорила  Лиля.

   - Это  Елена  тебе  сказала? Много  она  понимает...

   - Нет, зачем  же... Я  и сама  вижу. Иди  сюда, - она  указала  на  пол  перед  диваном. - Садись...

     Женька  не  заставил  себя  упрашивать, но  очень  медленно, словно  нехотя, выполз  из-за  стола  и  лениво  опустился  на  коврик  перед  Лилей, спиной  к  ней. Лиля  стянула  с  него  майку  и  начала  умело  массировать  ему  плечи. Некоторое  время  они  оба  молчали, Лиля – сосредоточась  на  массаже, Женька – втихую  упиваясь  получаемым  удовольствием.

   - У  тебя  на  самом  деле  проблемы  с  учёбой? - нарушила  тишину  Лиля.

   - Да  нет  у  меня  никаких  проблем, - расслабленно  пробормотал  Женька. - Захочу, будут  одни  пятёрки.

   - Тогда, почему  бы  тебе  не  захотеть?

   - Не  знаю... Скучно.

   - Скучно? - удивилась  Лиля. – Ну, потерпи  немного, не  долго  уже  осталось.

   - Скорее  бы  уже - надоело...

     Не  зная, что  ей  на  это  ответить, Лиля  снова  умолкла. У  Женьки  же  язык  развязался.

   - Как  здорово... - промычал  он  и  благодарно  потёрся  виском  о  Лилину  руку. - Я  уже  и  забыл, когда  ты  делала  это  в  последний  раз. (Лиля   довольно  улыбнулась.) Знаешь, я  даже  готов  подсесть  за  уроки, если  каждый  вечер  буду  получать  небольшую  порцию  такого  массажа...

   - Хитрец! Каждый  вечер  не  получится, - добродушно  проговорила  Лиля. - Не  с  работы  же  мне  сбегать  ради  твоего  удовольствия?
 
   - Я  мог  бы  проезжать  к  тебе... - расплылся  в благодушии  Женька.
 
   - Кстати, о  работе! – спохватилась  Лиля  и  повернула  парня  к  себе  лицом. – Я  думаю, мы  какое-то  время  сможем  прожить  на  мою  зарплату, - посерьёзнев, сказала  она. – А  тебе  надо  пока  отказаться  от  работы. И  потом, есть  же  пособие... Ты  меня  слышишь?

   - Слышу.

   -А  почему  молчишь? Я  жду  от  тебя  очередную  бурю  протеста, а  ты.... Где  твоё  задетое  самолюбие? – Лиля  улыбнулась.
 
   - Какое  самолюбие  у  отбивной?.. - Женька  даже  не  пытался  с  ней  спорить. – Просто  мне  так  хорошо  сейчас, что  я  лучше  промолчу.

     Он  смотрел  на  неё  снизу  вверх, улыбался  во  всю  ширь  своего  белозубого  рта, глаза  его  светились  тихой  радостью, даже  щёки  порозовели. Лиля  привычно  взъерошила  его  волосы  и  с  облегчением  рассмеялась. Даст  бог, кризис  миновал?..

     12.

    Прошло  полгода.

    Женька  закончил  школу. Он  ушёл  на  какое-то  время  из «Страуса», бара, в  котором  начинал  мойщиком  посуды, а  потом  снова  вернулся  туда  помощником - учеником - бармена. Хозяин  заведения, Валерий  Сергеевич, сам  позвал  Женьку работать  у  него, пообещав  поставить  его  за  стойку  нового  бара, «Страус-2», который  собирался  открывать  после  Нового  года. Лиля  к  такой  перемене  в  Женькиной  жизни  отнеслась  настороженно, но  Женька  сказал, что  эта  работа – не  хуже  прочих, к  тому  же  уж  лучше  по  т у  сторону  барной  стойки, чем  по  э т у, а  пока  нет  никакой  другой  профессии  в  перспективе, можно  освоить  и эту, - работа  интересная, с  разными  людьми  пообщаться  можно, среди  них  и  полезные  знакомства  завести... Короче  говоря, Женька  убедил  Лилю, даже  тяжёлую  артиллерию  в лице  Валерия  Сер- геевича  привлекать  не  пришлось. А  тот, взяв  парня  под  свою  негласную  опёку, ещё  ни  разу  о  том  не  пожалел.

     Кагда  Женька  начал  появляться  за  стойкой  бара, посетителей - особенно  посетительниц - в  баре  заметно  прибавилось. Женька  был  молод, общителен, а  ещё  он  был  весёлым  и  неглупым  парнем, к  тому  же  высоким, статным  и  симпатичным, что  немаловажно! Он  был  обходителен  и  с  молоденькими  девицами, и  с  дамами  постарше, уважителен  с  мужчинами  и  «свойским  парнем»  с  молодёжью  вроде  себя. Казалось, когда  он  за  стойкой, жизнь  вокруг  него  закипает, это  не  могло  не  радовать.

    Никого  из  посетителей  Женька  не  выделял, со  всеми  был  ровным - одинаково  приветлив, добродушен  и  внимателен, чего  нельзя  было  сказать  о  его  вскоре  появившихся  «фанатках».

    "К  Женечке"  в  бар, как  она  сама  говаривала, повадилась  захаживать  одна  девица - богатого  папочки  дочка, «штучка»  манерная  и  амбициозная - даже  имя  у  неё  было  под  стать – Снежанна. Она  откровенно «запала» на  Женьку, парни  в  баре  частенько  смеялись  по  этому  поводу, когда  её  не  было  поблизости. Женька  только  лениво  отшучивался, совершенно  не  принимая  всерьёз  её «авансы». Когда  она, оккупировав  табурет  в  конце  стойки, часами  просиживала  в  баре, он  в  пол-уха  слушал  её  болтовню, изредка  подбрасывая  в  огонь  её  разгорающегося  интереса  к  нему  одну-две  ничего  не  значащие  реплики. Снежанну, или  по-просту  Жанну, казалось, это  нисколько  не  смущало. Она  довольствовалась  малым, пока. Такая  неприкрытая  «осада» длилась  уже  около  двух  месяцев.
    
     Однажды  вечером, а  точнее  уже  ночью, Жанна  досиделась  до  того, что  её  пришлось  попросить  покинуть  заведение - бар  закрывался. Обычно  она  уходила  гораздо  раньше. Девушка  спохватилась  и  выскользнула  на  улицу, но  очень  скоро  вернулась  назад  с  кислой  мордашкой.

    - Что  случилось? - оторвавшись  от  уборки, поинтересовался  Женька.

    - Машина  не  заводится, - Жанна  равнодушно  повела  плечиком.

    - Вызови  такси, - Женька  вернулся  к  своему  занятию.

     Жанна  стрельнула  на  него  глазками  будто  бы  жалостливо  и  вдруг  попросила:

   - А  может, ты  меня  подвезёшь?

     Женька  усмехнулся, с  сомнением  покачал  головой.

   - На  чём? У  меня  не  машина, мотоцикл. Коленки  отморозишь,- он  окинул  критичным  взглядом  её  наряд, состоящий  из  колготок, длинного  свитера  и  короткой  кожаной  курточки. – Вот  так  и  поедешь?
 
   - Поеду, - решительно  заявила  Жанна...


     Стоял  ноябрь, уже  вовсю  морозило, особенно  по  ночам. Когда  они  вышли  на  улицу, Женька  поёжился. Потом  он  отдал  девушке  свой  шарф  и  велел  укрыть  им  голову.

   - А  ты  как  же? – участливо  поинтересовалась  она.

   - У  меня  есть  выбор? - вопросом  на  вопрос  ответил  Женька, усаживаясь  на  мотоцикл. - Садись, - кивнул  он  Жанне. - И  показывай  дорогу.


     После  ночной  поезде  на  мотоцикле, Жанна  не  появлялась  в  баре  целую  неделю, потом  объявилась.

   - Болела? – кивнув  на  её  приветствие, спросил  Женька.

   - Немножко, - она  неопределённо  пожала  плечами. – Но  ты  в  этом  не  виноват.

   - Ещё  бы! – воскликнул  Женька, сильно  удивившись  такому  предположению, и  оставил  девушку  наедине  со  стаканом  джин-тоника.
    
     Жанна  снова  зачастила  в «Страус». Однажды  она  заявилась  туда  в  компании  парней  и  девчонок, таких  же  «упакованных», как  она  сама, и  впервые  за  всё  время, проведённое  ею  в  баре, не  сидела  возле  стойки  весь  вечер, а  резвилась  напропалую. Лишь  раз  она  оказалась  рядом  с  Женькой  и  доверительно  ему  шепнула:

   - Я  сегодня  обязательно  напьюсь!

   - Появилась  цель  в  жизни? – поддразнил  он  её.

   - Что? – не  поняла  Жанна.

   - Ничего. По-моему, ты  у ж е  достаточно  набралась.

   - Не-е-ет, что  ты, Женечка!.. А  знаешь, что  будет  потом? Ты  отвезёшь  меня  домой!

   - Да  ну?! Неужели?! – развеселился  Женька. – Почему  же  я  об  этом  ничего  не  знаю?

     Жанна  ничего  ему  на  это  не  ответила, загадочно  улыбаясь, развернулась  и  танцующей  походкой  вернулась  к  своей  компании.

     Под  утро, когда  закрывали  бар, ни  её  самой, никого  из  её  друзей  уже  и  поблизости  не  было.

    Собравшись  домой, Женька  оседлал  свою  «Яву»  и  уже  завёл  двигатель, как  вдруг на  его  плечо  легла  чья-то  рука. От  неожиданности  он  вздрогнул  и  резко  обернулся.

   - Ты?! – удивлённо  воскликнул  он, увидев  Жанну. Откуда  она  появилась?

   - Я! – обрадовалась  девушка. – А  ты  думал – кто? Я  же  говорила  тебе, Женечка, что  ты  отвезёшь  меня  домой. Вот  и...

   - Ничего  не  «вот  и»! Я  тебе  не  нянька. Стой, стой!..

     Жанна  качнулась  к  Женьке  и  чуть  не  повалила  его  вместе  с  мотоциклом. Несло  от  неё  гремучей  смесью. Она  громко  рассмеялась.

   - Женечка! – уцепившись  за  парня, воскликнула  она. – Ты  же  не  бросишь  меня  здесь  одну? Посмотри, здесь  больше  никого  нет!

     Возле  бара  и  впрямь  никого  кроме  них  не  было.

   - Никуда  я  тебя  всё  равно  не  повезу. Что  я – камикадзе? Давай  мне  свой  телефон, я  папочке  позвоню. Он  приедет  за  тобой...

   - Не-е-ет, Женечка! – заканючила  Жанна, я  не  помню, где  он...

   - Ага. А  зовут  тебя  как  ещё  помнишь?

   - Н-ну  да. Н-наверное.

   - Но  ты  точно  помнишь, что  я  должен  тебя  отвезти?

   - Да! Да! – она  обрадовано  захлопала  в  ладоши. – Это  я  очень  хорошо  помню. Я  твердила  себе  об  этом  весь  вечер, чтобы  не  забыть.

   - Ну, знаешь!

   - Ну, Женечка!..

   - Да  как  ты  не  поймёшь, не  могу  я  везти  тебя  в  таком  состоянии!

   - Оч-чень  даже  можешь! – упорствовала  Жанна. - Ведь  ты  умеешь  водить  машину? Там, за  углом  моя  «Дэу»...

   - Так  я  ещё  и  на  машине  должен  тебя  везти? – безмерно  удивился  Женька. – А  кто  тебе  сказал, что  я  умею  водить  машину? И  я  что-то  не  помню, когда  нанялся  к  тебе  шофёром, – ситуация  и  бесила  и  забавляла  его  одновременно. По  всей  видимости, Жанка  не  была  так  пьяна, как  хотела  казаться, но  выхода  у  него  не  было - не  бросишь  же  её  посреди  ночи! Проще  было  согласиться  отвезти  её, чем  оставшиеся  полночи  пререкаться. По  всей  видимости  Жанка  была  готова  на  любые  безрассудства, только  чтобы  добиться  желаемого. Женька  нехотя  стянул  с  головы  шлем  и  с  неудовольствием  посмотрел  на  Жанну. – Ты  привыкла, чтобы  все  твои  капризы  немедленно  исполнялись?.. Ладно. Но  если  я  поцарапаю  ненароком  твою «Дэу», не  обессудь.

     В  машине  Жанна  вела  себя  смирно. Она  почти  всю  дорогу  сосредоточенно  перекатывала  во  рту  шарик  жвачки, но  когда  Женька  благополучно  припарковался  возле  её  дома  и  помог  ей  выбраться  из  машины, она  вдруг  расслабленно  повисла  на  нём  и  выразительно  закатила  глаза. Женька  хотел  было  нажать  кнопку  звонка, но  Жанна  вымученно  зашипела  на  него  и  дала  понять, что  не  стоит  будить  родителей. Она  в  такомком  виде, что  им  лучше  сейчас  не  видеть  своё  ненаглядное  чадо.

   - Как  им  только  спится? – недовольно  проворчал  Женька, ковыряясь  в  чужом  замке  ключами, вытряхнутыми  из  Жанкиной  сумочки.

   - Проводи  меня, - пролепетала  она  жалобно, когда  он  наконец  открыл  дверь. - Пожалуйста!..

     Не  зажигая  света  они  прошли  в  спящий  дом. Задевая  в  темноте  незнакомые  предметы и  чертыхаясь  при  этом, Женька  как-то  довёл  Жанну  до  дивана  и  отпустил  её  в  надежде  освободиться  от  её  мёртвой  хватки, но  не  тут-то  было. Девушка, падая  на  диван, повлекла  его  за  собой. При  этом  она  быстро  обвила  его  шею  руками, безошибочно  нашла  губами  его  губы  и  с жадностью  впилась  в  них. Застав  Женьку  врасплох, она  успела-таки  насладиться  его  беспомощностью. Но  как  только  он  дёрнулся  в  попытке  вырваться, она  сразу  же  отпустила  его.

   - Ты  что, спятила?!. – справедливо  возмутился  Женька, но  Жанка  закрыла  его  рот  ладонью.

   - Тише! – зашипела  она. – Тише, не  кричи  так...

   - Ты  точно  спятила. Обкурилась  что  ли?

   - Нет, не  обкурилась, - спокойно  ответила  Жанна. – А  что  такого? Чего  ты  так  испугался? Я  просто  хотела  тебя  отблагодарить, вот  и  всё.

   - Не  надо  меня  благодарить, - Женька  поднялся, оступился  и  снова  чертыхнулся. – Тоже  мне...

   - Я  что, тебе  совсем  не  нравлюсь, да?

   - Нравишься – не  нравишься... При  чём  тут  это? Ты  ведь  всё  это  нарочно...

   - А  хоть  бы  и  так, что  тут  такого? Чего  ты  так  переполошился? Ты  что, меня  боишься?

   - Никого  я  не  боюсь, просто  не  ожидал  то  тебя...

     Женька  шагнул  к  выходу - где  он  тут  в  темноте? - Жанна  тут  же  метнулась  следом.

   - Куда  ты, Жень? Подожди! Не  уходи  так...

   - Ну, что  ещё? Мне  домой  пора.

   - Домой... Тебя  там, что, ждут?

   - В  отличие  от  тебя – ждут.
 
   - Мама  с  папой?

     Женька  было  вспыхнул, но  вовремя  осадил  себя. Помедлив, он  всё  же  ответил:

   - Нет. О н и  меня  не  ждут.

   - Куда  же  ты  тогда  так  торопишься?

   - Куда, куда... К  любимой  девушке, - вдруг  выпалил  Женька  и  сам  удивился  тому, что  сказал.

   - Ты  шутишь, да? – Жанна  оказалась  рядом, тщетно  пытаясь  в  темноте  рассмотреть  выражение  его  лица.

   - Почему? – пожал  плечами  Женька. – У  меня  не  может  быть  любимой  девушки?

   - Я... не  знаю, - заметно  скисла  Жанна. – Я  просто  не  думала, что  у тебя  кто-то  есть. Ты  всегда  такой...

   - Какой  такой?

   - Не  знаю... Не  знаю, почему  я  так  думала.

   - Ладно. С  этим  разобрались. Я  пойду.

   - Жень! – Жанна  хваталась  за  соломинку. – Погоди... Хочешь, я  угощу  тебя  кофе?

   - Поздно  уже.

   - Ну, пожалуйста! Надо  же  мне  как-то  загладить... свою  выходку.
 
   - Ну  ладно, - согласился  вдруг  Женька. - Только  я  сам  кофе  сварю, по  быстрому, а  то  мне  ещё  до  дома  добираться.

   - Ты  можешь  взять  мою  машину. Завтра... нет, уже  сегодня  подгонишь  на  стоянку.

   - Спасибо, нет, мне  это  не  удобно.
            
   - Давай  такси  вызову!

   - Жанн!.. – Женька  поморщился. - Давай  ты  от  меня  отстанешь, а! Я  лучше  пешком.

   - С  ума  сошёл, пешком! Не  пущу  я  тебя  пешком  среди  ночи...

    
     Женька, обжигаясь, очень  стараясь  не  торопиться, пил  огненный  кофе  и осторожно  поглядывая  на  Жанну. Та  стояла  у  окна  и  курила  в  распахнутую  настежь  форточку. Куда-то  подевались  её  напористость  и  самоуверенность, исчезла  маска  избалованной  девочки, жизненное  кредо  которой – вседозволенность. Плечи  её  заметно  поникли. Сейчас  она  была  похожа  на  обиженного, брошенного  ребёнка, который  не  понимает, почему  с  ней  так  поступили. Вдруг  она  повернулась  и  тихо  спросила:

   - Она  красивая - твоя  девушка?

   - Красивая, - не  задумываясь  ответил  Женька.

     Жанна  вздохнула. Женька  отставил  пустую  чашку  и  поднялся  из-за  стола.

   - Всё. Я  пойду.

     Она  догнала  его  в  прихожей. Женька  уже  оделся, поднял  на  неё  глаза  и  увидел  блеснувшие  на  её  ресницах  слезинки. Неприятно  удивлённый, он  неуверенно  поинтересовался:

   - Эй, ты  –  в  порядке?

   - Да, - кивнула  головой  Жанна, натянуто  улыбнулась, приблизилась  к  Женьке  и  вдруг  нырнула  ему  под  куртку  проворными  руками.

   - Жанн! – Женька  напрягся  и  попытался  отлепить  её  от  себя. Но  она  была  упряма. – Ну, зачем  ты?..

     Она  не  дала  ему  договорить, торопливо  дотянулась  до  его  губ  и  снова  поцеловала. Женька  дрогнул  от  этого  поцелуя, пронизанного  одним  единственным  желанием... Он  с  трудом  совладал  с  собой, высвободился  из  Жанкиных  объятий  и  с  укором  посмотрел  на  неё.

   - К а к  же  ты  меня  боишься! – чуть  слышно  удовлетворённым  шёпотом  проговорила  девушка.

   - Я  тебя  не  боюсь, – отчего-то  хрипло  выдавил  из  себя  Женька.

   - Ну, не  меня, так  себя  боишься. Боишься  поддаться  чувству...

   - Какому  чувству?!. – перебив  её, поморщился  от  досады  Женька.

   - Но  я  же  вижу, я  чувствую...

   - Ничего  ты  не  видишь.(Девушка  покачала  головой, не  соглашаясь  с  ним.) Всё, Жанна, я  пойду. Хватит. Не  держи  меня.

   - Господи! Ну  какой  ты  серьёзный! – усмехнулась  она.

   - Ты  выпила  лишнего, придумываешь, Бог  знает  что, и  мне  голову  морочишь.

   - Ладно, ладно! Всё. Иди  к  своей  девушке.

   - Проспись, - обернувшись  с  порога  пожелал  ей  Женька. - Пока!


     Всю  дорогу  домой  он  думал  о  том, какому  соблазну  подвергала  его  настырная  Жанка. И  как  легко  ей  было  завести  его. Ведь  было  бы  так  просто  откликнуться  на  её   призыв  и  не  испытывать  сейчас  такой  горечи... Что  остановило  его? Как  он  сказал  Жанке? «Меня  ждёт  любимая  девушка.» Если  бы  это  было  так!.. Что  ждало  его  дома? Женька  горестно  вздохнул. Он  знал  наизусть  ответ  на  этот  вопрос.

     13.

   - Ты  скоро  освободишься?

     Игорь  Тимофеев  стоял  возле  сестринского  поста, опершись  о  стойку, и  маялся  в  ожидании, когда  Лиля  закончит  раскладывать  лекарства.

   - Сейчас, - не  отрываясь  от  своего  занятия, ответила  она. - Всё  равно  Тамары  ещё  нет.

   - Избаловала  ты  своих  медсестёр, всё  за  них  сама  норовишь  делать.

     Лиля  с  улыбкой  посмотрела  на  приятеля.

   - Игорь! – сказала  она  с  лёгкой  укоризной, в  душе  согласившись  с  его  высказыванием. – Девочки  обедают. Ну, что  ты  взъелся?

   - Да  тебя  на  месте  никогда  не  отыщешь, вечно  ты  где-то  за  кого-то  что-то  делаешь! Ты  же  старшая  сестра , а  не...

   - Ну, всё! Вон  Тамара  идёт, успокойся.

   - Да  я  спокоен. Я  е с т ь  хочу, голодный  как  чёрт.

     К  посту  подлетела  Тамара, одна  из  медсестёр  отделения.

   - Здравствуйте, Игорь  Николаевич! – пропела  она, лукаво  улыбаясь. – Снова  хотите  увести  у  нас  Лилю?

   - Я  не  надолго, - буркнул  Тимофеев. - Только  на  обед. Так  что  не  волнуйтесь.

   - Да  пожалуйста, пожалуйста! Хоть  насовсем! – веселилась Тамара.

   - Кстати, чем  там  нас  сегодня  кормят? - не  замечая  её  веселья, поинтересовался  Игорь.

   - Нас  не  балуют. Суп  харчо, котлета  с  картошкой, компот... - начала перечислять  девушка. - Всё  как  обычно  по  вторникам, – она  развела  руками. – Ничего  нового.

     Лиля  с  улыбкой  наблюдала  за  их  диалогом, потом  подхватила  Тимофеева  под  руку  и  повлекла  в  коридор.

   - Идите, идите, кушайте, не  торопитесь! – крикнула  им  вдогонку  Тамара. - Приятного  аппетита!

   - Ну  ты  и  бука! – пожурила  Лиля  Игоря, когда  они  спускались  по  лестнице.

   - Я  не  бука. Вот  поем, сразу  подобрею, стану  белым  и  пушистым  и  кое-что  тебе  скажу.

   - Ничего  себе! - возмутилась  Лиля. – Нет  уж , давай  сейчас  говори! Что  ещё  за  интриги  на  пустой  желудок?

   - Сказал  же, сначала  поем!

     Завязавшиеся  когда-то  меж  ними  с  намёком  на  романтику  отношения  вместо  ожидаемого  становились  всё  более  и  более  дружескими. Игорь, как  ни  старался, ничего  не  мог  с  этим  поделать. Он  несколько  раз  пытался  повернуть  эти  самые  отношения  в  нужную  ему  сторону, но  тщетно - Лиля  мягко  отстраняла  все  его  порывы, сводила  на  «нет»  все  его  усилия. Дальше  одного-единственного  поцелуя  в  её, Лилин, день  рожденья, когда  Игорь  пригласил  её  в  ресторан, дело  у  них  не  пошло. В  чём  дело, он  просто  напросто  не  понимал  и  упрямо  продолжал  за  Лилей  ухаживать. Они  приятельствовали, а  за  их  спинами  перешептывалась  вся  больница. Большинство  было  уверено, что  дело  плавненько  движется  к  столь  естественной  в  данном  случае  развязке, и  не  за  горами  свадьба. Сами  они  так  не  считали, но   разубеждать  коллег  не  торопились.

     Лиле  было  приятно  иногда  проводить  время  вместе с  Тимофеевым. Когда  он  её  куда-нибудь  приглашал, она  охотно  соглашалась, но... И  не  то, что  бы  она  как-то  нарочно  отталкивала  его  от  себя, просто  так  получалось, что  Игорь  оставлял  холодным  её  сердце  и  сам  же  это  чувствовал. Что  тут  можно  было  поделать?
 
   - Итак, - сказала  Лиля , когда  Тимофеев  отодвинул  от  себя  пустую  тарелку  из-под  второго. – Ты  уже  немножко  сыт  и  может  быть  уже  можешь  нормально  разговаривать. Так  что  ты  хотел  мне  сказать?

   - Не  терпится, да? – понимающе  усмехнулся  Игорь.

   - А  ты  как  думаешь? Сначала  заинтриговал, потом  целый  час  жди, пока  он  будет  в  состоянии  выражаться  яснее! Ну?!

   - И  вовсе  не  час... Ладно, - отхлебнув  компота, Игорь  промокнул  губы  салфеткой  и  улыбнулся. - У  меня  к  тебе  предложение. Только  не  спеши  отвечать  на  него  сейчас!.. – Тимофеев  выдержал  паузу, собираясь с  мыслями. - Дело  в  том, что  мне  предложили  на  пару  недель  съездить  в  пансионат  для  медработников - бесплатно! На  юг! И  я  хочу  пригласить  тебя  составить  мне  компанию.

   - Компания – тоже  бесплатно?

   - Да. У  меня  тётя  в  горздравотделе.

   - А-а! Это  меняет  всё! Что  же  ты  раньше  молчал?

   - Ты  смеёшься? Я  не  пойму... - Игорь, не  получив  ожидаемой  реакции, смотрел  в  невозмутимое  Лилино  лицо. А  она  поинтересовалась  совершенно  серьёзно: 
               
   - И  куда  надо  ехать?

   - В  Кисловодск. Там  воды, грязи, бассейн  и  много  ещё  чего... Лиля, ты  что? У  меня  такое  впечатление, что  я  сморозил  какую-то  глупость.

     Лиля  вдруг  улыбнулась, потом  и  вовсе  рассмеялась.

   - Тимофеев! Ты – душка! (Он  всё  ещё  непонимающе  пялился  на  неё.) Не  обижайся! Просто  у  меня  от  неожиданности – шок.

   - Да  ладно, шок! – не  поверил  Игорь. Помедлив, он  повторил  просьбу: - Ничего  не  говори  сейчас, подумай.

   - Я  подумаю, - пообещала  Лиля. – А  ты, что, один – не  поедешь?

   - Я  не  знаю. Что  мне  там  одному  делать?

   - И  когда  запланирована  поездка?

   - Да  как  соберёмся... Вообще-то  хотелось  бы  устроить  себе  рождественские  каникулы, праздники  не  за  горами.

   - Я  так  и  подумала. Знаешь, твоё  предложение  о ч е н ь  заманчивое, но  оно  обязывает...

   - Ни  к  чему  оно  тебя  не  обязывает, - Тимофеев  поморщился  от  этого  предположения. - Лиля, всё  останется  как  есть, если  только  ты  сама  не  передумаешь, - заверил  он  её  и  пожал  плечами, мол, и  незачем  даже  поднимать  эту  тему.
               
  - Хорошо! – улыбнулась  Лиля. – Я  подумаю, обещаю  тебе. А  сегодня  у  м е н я  к  тебе  будет  маленькая  просьба, если  ты  вечером  не  занят.

   - Вообще-то  вечером  по  телевизору  хоккей, но... если  что-то  очень  срочное, то  я  могу  и...

   - Я  не  отниму  у  тебя  много  времени. - пообещала  Лиля.-  Восколько  твой  хоккей?
 

     Лиля, как  вошла  в  бар, так  сразу  и  нашла  глазами  Женьку  и  невольно  залюбовалась  им.

   - Привет! – улыбаясь, она  приблизилась  к  нему.

   - Лиля! – не  поверив  своим  глазам, обрадовался  тот. - Ты?.. Вот  это  сюрприз!  Давно  пришла? Я  тебя  не  видел. - Женька  облокотился  о  стойку, чтобы  быть  к  ней  поближе, и  расплылся  в  довольной  улыбке.
 
   - Только  что, - Лиля  рассмеялась  над  тем, как  обескуражила  парня. – Хотела  просто  посмотреть  на  тебя  и  уйти  потихоньку.

   - Да  ты  что? – обиделся  было  Женька. - Ты  ведь  ещё  ни  разу  не  приходила  сюда, не  видела, где  я  работаю. Я  так  рад, что  ты  наконец-то  это  сделала. Угостить  тебя  кофе?

   - Угости. Сравню, такой  ли  ты  варишь  дома.

   - Здесь  варит  машина.

     Они  непринуждённо  рассмеялись.

   - А  ты  неплохо  смотришься  за  стойкой, - не  переставая  улыбаться, заметила  Лиля. – Может, я  зря  была  против?

   - Может  быть, - сияя, Женька  поставил  перед  ней  чашечку с  кофе.

     Их  прервали  подошедшие  к  стойке  ребята. Женька  занялся  ими, попросив  глазами  Лилю  не  уходить. Она  пригубила  кофе  и  только  теперь  с  любопытством  огляделась. Бар  как  бар, вполне  приличное  место, даже  есть  пятачок  для  желающих  потанцевать. Музыка, правда, громковата... Лиля  увидела, как  в  бар  вошёл  Тимофеев  и  помахала  ему  рукой. Он  подошёл  к  ней, что-то  шепнул  на  ухо, она  согласно  кивнула  и  обернулась  к  Женьке. Тому  удалось  изобразить  на  лице  радушие.
 
   - Женя, ты  помнишь  Игоря, он  как-то  был  у  нас?

     Женька  сухо  поздоровался. Разумеется, он  помнил  её  «коллегу». И  тоже  предложил  ему  кофе. Игорь  вежливо  отказался.

   - Я  думала, ты  уехал, - нагнувшись  к  нему, сказала  Лиля.
 
   - Знакомого  встретил  у  входа, перебросились  парой  слов.

     Женька, стерев  с  лица  улыбку, вроде  бы  занятый  своим  делом, тем  не  менее  напряжённо  поглядывал  на  этих  двоих. Вскоре  они  засобирались  уходить.

   - Не  останетесь  потанцевать? – поинтересовался  Женька  у  Лили.

   - Нет, нам  пора, - ответил  за  неё  Тимофеев.

   - В  другой  раз, Женечка, - прощаясь, Лиля  легко  коснулась  его  руки. - Спасибо  за  кофе.

   - Понравился?

   - Да, - она  поманила  Женьку  пальцем  и  сказала  ему  на  ухо: - Но  дома  у  тебя – лучше. - Лиля  улыбнулась. – Мы  пойдём. Счастливо!

  - Пока!

    Женька  проводил  растерянным  взглядом  удаляющуюся  пару, увидел, как  Тимофеев  в  дверях  приобнял  Лилю  за  талию, и  стал  по  второму  разу  протирать  чистые  стаканы.

     Из  глубокой  задумчивости  его  вывел  оклик  Жанны. Девушка  как  всегда  восседала  на  своём  излюбленном  месте. Он  не  слишком  охотно  подошёл  к  ней.

   - Кто  это  был? – не  скрывая  любопытства, спросила  Жанна.

   - А  что?

   - Да  ничего. Просто  ты  в  лице  переменился, когда  они  ушли.

   - Тебе  показалось.

   - Ничего  не  показалось! – возмутилась  было  Жанна. – Я  же  видела! Я  внимательно  смотрела, как  вы  общались  и...

   - И  ничего  н е  в и д е л а! – резко  оборвал  её  Женька  и  уже  совсем  другим  голосом  спросил: - Желаете  заказать  что-нибудь  ещё, мисс?
   
     Жанна  сердито  пыхнула  на  него  и  отвернулась.


     Доставив  Лилю  к  её  дому, Тимофеев  скомкано  простился  с  ней  и  заторопился  к  себе  смотреть  очередное  «ледовое  побоище». Лиля  проводила  взглядом  его  машину, почти  не  сожалея, что  он  покинул  её  так  быстро. Ну, что  ж, придётся  занять  себя  чем-нибудь  на  остаток  вечера. Она  отряхнула  с  себя  успевший  запорошить  её  снег, такой  редкий  в  нынешнюю  зиму, и  вошла  в  дом.

     Телевизор  ей  смотреть  не  хотелось, читать  и  вязать  тоже. Взгляд  её  упал  на  поленья, аккуратно  уложенные  Женькой  в  камине. Они  словно  ждали, когда  к  ним  поднесут  спичку. Лиля  чуть-чуть  помедлила, размышляя, стоит  ли  это  делать, потом  всё-таки  разожгла  огонь, устроилась  на  ковре, прислонившись  спиной  к  дивану, и  устремила  немигающий  взор  в  разгорающееся  пламя.

     Огонь  завораживал. Он  успокаивал. И  уносил  её  мысли  в  заоблачные  выси. Огонь  пробуждал  в  ней  фантазии. Лиля  невольно  вспомнила, как  они  с  Женькой  сидели  вот  так  вот  у  камина  в  его  день  рождения, и  что  потом  с  ними  произошло, и  как  это  отразилось  на  их  дальнейшей  жизни... Она, взгрустнув, вздохнула, прикрыла  глаза, уставшие  от  яркого  света, потом  стянула  с  дивана  плед, закуталась  в  него  и, погружаясь  в  дремоту, вспомнила, каким  она  сегодня  увидела  в  баре  Женьку...

    Если  бы  она  его  не  знала, подумала  бы, какой  чертовски  привлекательный  молодой  человек! И  не  скажешь, что  т а к  молод - он  выглядит  гораздо  старше  своего  возраста. А  как  идёт  ему  галстук-бабочка!.. Свои  длинные, до  плеч, густые, волнистые  волосы  он  забрал  в  упругий  хвостик, и  Лиля  была  немало  удивлена, как  же  ему  это  шло. Дома  он  никогда  так  не  ходил. Ей  даже  стало  немножко  не  по  себе, когда  она  увидела, какие  взгляды  бросают  на  него  девчонки  в  баре. Да-а... хорош  парень, ничего  не  скажешь. И  надо  признаться, что  взрослея  он  становится  гораздо  интересней  своего  отца, хотя, казалось, они  так  похожи...
 
     Ну  что, что  стоит  ей, Лиле, признаться  самой  себе, что  повзрослевший  Женька  вызывает  в  ней  порой  совсем  не  родственные  чувства? Что  она  до  сих  пор  помнит  вкус  его  шальных  поцелуев? Чего  стоит  ей  её  теперешнее  спокойствие? А  её  самоуверения, что  она  не  имеет  право  «заедать»  его  жизнь?.. Впрочем, он  кажется, уже  подостыл, успокоился  и  понял, наконец, что  нет  у  них  другого  выхода, как  только  оставаться  друг  для  друга  теми, кто  они  есть. И  ей  самой  нечего  растравлять  душу  ненужными  воспоминаниями! Но, Господи, как  же  это  трудно!.. И  ещё. Ей, пожалуй, стоит  согласиться  на  предложение  Игоря, а  то  от  этих  мыслей  можно  с  ума  сойти...

    Лиля  очнулась, почувствовав  подбирающийся  к  телу  холод. Она, что  же, заснула? Дрова  в  камине  почти  прогорели, огонь  погас. Лиля  посмотрела  на  часы - половина  третьего! А  Женьки, по  всей  видимости, ещё  нет  дома, иначе  он  непременно  поднял  бы  её  с  пола  и  отправил  в  кровать. Где  он  пропадает  до  сих  пор? Ведь  это  уже  не  первый  раз, когда  он  заставляет  её  волноваться. Кутаясь  в  плед, Лиля  побрела  в  свою  комнату. Уже  устроившись  в  постели, она  долго  ворочалась, перебив  сон  и  думая  о  Женьке. Где  его  носит? С  кем  он? Что  делает  её  выросший  пасынок? Какие  сюрпризы  ей  готовит? Всё  ли  с  ним  в  порядке?..

     14.

     Остаток  дня  прошёл  для  Женьки  как  в  тумане. Он  улыбался, что-то  кому-то  говорил, подавал  посетителям  напитки, но  мыслями  был  не  в  баре, а  где-то  ещё... Всё  валилось  из  рук. Женька  разбил  мерный  стакан  и  с  тоской  подумал - посуда  бьётся  к  счастью. Жанка  весь  вечер  сверлила  его глазами, но  он  этого  даже  не  замечал. Пожалуй , впервые  за  время  работы  в  баре  Женька  едва  дождался  конца  рабочего  дня. Когда  бар  закрыли, он  вышел  на  улицу  и  поймал  себя  на  неприятной  мысли - а  есть  ли  ему  куда  пойти? Лиля  сегодня  просто  светилась  от  счастья  когда  пришла  в  бар  с  этим  как  его... Где  она  сейчас? Дома  ли? Одна  ли?..

     Это  было  невыносимо! Слепая, одуряющая  ревность  вспыхнула  в  нём, как  порох, к  которому  услужливо  поднесли  спичку, и  теперь  жгла  его  изнутри  так, что  он  переставал  соображать. Женька  злился  на  себя, но  не  думать  о  Лиле  не  мог. Он  не  знал, куда  деться  от  гложущего  его  беспокойства; злая  зелёная  тоска, смачно  причмокивая, сосала  его  душу, разъедала  ее  своим  ядом. Дышать  становилось  всё  трудней  и  трудней.

     Женька  завёл  мотоцикл, но  тронуться  с  места  был  не  в  силах. Со  стоном  он  упал  головой  на  руль, шлем  ударился  о  металл, и  в  голове  трубно  загудело. На  глаза  моментально  навернулись  откуда-то  взявшиеся  слёзы  и  обожгли  Женьку  своей  внезапной  остротой.

     Что  бы  с  ним  стало, если  бы  вдруг  на  плечо  ему  знакомо  не  опустилась
лёгкая  рука? Женька  затравлено  оглянулся. Безумный  взгляд  его  заставил  Жанну (а  это  была  она) испуганно  отпрянуть.

   - Жень, - оправившись  от  шока, проговорила  девушка, - Не  прогоняй  меня. Я  ведь  могу  быть  просто  другом, понимаешь... Пойдём  со  мной.

    Она  потянула  его  за  рукав. Женька, словно  послушная  кукла, сполз  с   мотоцикла, стянул  с  головы  шлем  и  застыл  в  ожидании  следующей  команды. Жанна  подвела  его  к  своей  машине, подождала, пока  он  усядется, и  только  потом  сама  села  за  руль.

     Всю  дорогу  они  молчали. В  машине  негромко  играла  музыка, кажется, что-то  из  Уитни  Хьюстон. Женька  тупо  пялился  в  темноту  за  стеклом. Жанна  не  тревожила  его. Они  подъехали  к  её  дому, не  зажигая  света  вошли  внутрь. Крепко  держа  Женьку  за  руку, Жанна  повела  его  за  собой.

    Когда  они  оказались  в  её  комнате, она  отпустила  его, включила  неяркую  настольную  лампу, сбросила  с  себя  куртку, потом  закурила  и  предложила  сигареты  Женьке. Он  машинально  взял, покрутил  в  руках  пачку.

   - Я  же  не  курю, - удивился  он.

   - Не  кури, - согласилась  Жанна. Сама  она  с  удовольствием  затянулась  и, устроившись  в  кресле, выжидающе  смотрела  на  него.

     Женька  всё  же  закурил, закашлялся  с  непривычки, сел  на  диван. Какое-то  время  они  молча  сосредоточенно  курили. Потом  Жанна  осторожно  предложила:
   
   - Хочешь, поговорим?

   - О  чём? – вяло  откликнулся  Женька.

   - О  том, что  с  тобой  случилось. Я  тебя  таким  ещё  никогда  не  видела.

   - Каким – таким? – Женька  из-подлобья  смотрел  на  девушку.

     Жанна  вздохнула.

   - Ладно, не  хочешь, не  говори. Только  тебе  легче  будет  если  выговоришься, по  себе  знаю.

     Женька  смотрел  на  неё  и  не  узнавал. Жанка  сейчас  казалась  такой  простой, участливой  и  понимающей, такой... спасательной  жилеткой, которая  и  утонуть  не  даст, и  в  которую  поплакаться  можно. Он  сдержанно  вздохнул, помотал  головой, прогоняя  накатившее  оцепенение.

   - Хочешь, я  принесу  чего-нибудь  выпить? – вдруг  предложила  Жанна. - У  отца  в  холодильнике  чего  только  нет.

   - Неси, - согласился  Женька. - Чего  хочешь, мне  всё  равно.

     Она  принесла  початую  бутылку  водки  и  тоник.
 
   - Хочешь  услышать  мою  исповедь? Ты  уверена? – расслабленно  проговорил  Женька, когда  пару  раз  глотнул  из  стакана.

     Очень  серьёзная  и  внимательная  Жанка  молча  согласно  кивнула.

    - С  самого начала, да?.. Ну, что  ж... Но  это  долгая  история...

     Всю  свою  жизнь  Женька  преподнёс  Жанне  на  блюдечке  с  голубой  каёмочкой, а  когда  закончил  свой  неторопливый  и  взволнованный  рассказ, посмотрел  на  неё  и  с  удивлением  заметил  в  её  глазах  слёзы.

   - Как  у  тебя  в  жизни  всё  непросто,- прочувствованно  проговорила  Жанна. - Я  даже  не  ожидала... А  я  приставала  к  тебе  со  своими   глупостями. Ты  прости  меня, Жень!.. Я  дура  была.

   Женька  согласно  и  совсем  не  обидно  покивал  головой. Жанна  понимающе  усмехнулась, подумала, переваривая  услышанное, а  потом  спросила:

   - Это  она  была  сегодня  в  баре? (Женька  снова  кивнул.) Понятно.

   - Знаешь, - сказал  он, внимательно  посмотрев  на  девушку. - Я  никому  такого  раньше  не  рассказывал, даже  лучшим  друзьям.

    Жанна, тронутая  его  доверием, благодарно, с  пониманием  улыбнулась.

   - Спасибо, что  поделился  со  мной,Жень, правда. Ты  не  думай, что  я  уж  совсем  безнадёжная. Поверь, я  очень  это  ценю... - она  выразительно  помолчала, а  потом  сказала: - Знаешь, тебе  надо  поговорить  с  ней.

   - Я  уже  говорил, - Женька  покачал  головой. – Стало  только  хуже...

   - Ты  не  понимаешь! – с  жаром  перебила  его  Жанна. – Нельзя  опускать  руки! Ведь  прошло  уже  какое-то  время, и  ты  снова  можешь  поговорить  с  ней. Теперь  это  не  будет  для  неё  такой  неожиданностью, как  раньше.

   - Я  боюсь, - потеряно  признался  Женька.

   - Чего?!

   - Боюсь, что  второго  такого... объяснения  я  просто  не  переживу.

   - Господи! Но  она  должна  знать, что  с  тобой  творится! Она  же  любит  тебя. Я  видела  это  своими  глазами, ещё  когда  ничего  о  вас  не  знала. А  теперь  я  уверена, что  это  именно  так!.. Нет, Жень, ты  не  должен  сдаваться. Какие-то  условности! Подумаешь, что  скажут  люди! Да  кому  какое  дело!.. Каждый  волен  сам  выбирать  свою  жизнь - как  и  с  кем  он  её  проживёт! Несмотря  ни  на  кого, ни  на  какие  преграды! Если  двое  любят  друг  друга!.. Женька! Ты  же  счастливый  че- ловек! В  твоей  жизни  есть  такое  сильное  чувство! Да  мне  теперь  просто  не  по  себе  от  убогости  своей  собственной...
 
   - Жанн, ты  что? – Женька  смотрел  на  девушку  во  все  глаза. Неужели  она  всё  это  всерьёз? Не  ожидал  он  от  неё  такого  участия.

   - Да  ничего! – с  жаром  воскликнула  Жанна.

   - А  как  же  тот... тип, с  которым  Лиля  была  в  баре?.. Может, между  ними   что-то  есть? – растерянно  пробормотал  он.

   - Вот  и  спросишь  у  неё  сам.

   - Имею  ли  я  право  вмешиваться?..

   - Скажешь  тоже! Конечно, имеешь! Ты  же  любишь  её.

   -Да, но...

   - Никаких  «но», Женя! Даже  не  думай! Да  я  бы  с  ума  сошла, живя  бок  о  бок, под  одной  крышей  с  человеком, которого  т а к   люблю  и  зная, что... Нет, это  уму  не  постижимо!.. – Жанна  схватилась  за  голову, очевидно  представив  себе  подобную  картину.

   - Я  не  смогу  жить, если  она  будет  с  кем-то... Я  не  вижу  смысла...

     Тут  Женька  не  выдержал, уткнулся  лицом  в  колени  и  застонал, словно  от  боли. Жанна  вмиг  оказалась  рядом, пылко  обняла  его, но  уже  совсем  по-иному, крепко  прижала  к  себе  и  горячо  забормотала  ему  в  ухо:

   - Тихо, тихо... Успокойся, не  надо  так... Тихо, Женечка, тихо... Ты  вернёшься  домой, поговоришь  с  ней. Соберёшься  с  мыслями  и  обязательно  поговоришь! Не  может  она  тебя  оттолкнуть. Я  бы  никогда  не  оттолкнула. Вот  увидишь, всё  будет  хорошо. Всё  обязательно  будет  хорошо...

     15.

     Женька  переступил  порог  дома, когда  кукушка  в  ходиках  на  кухне  прокуковала  восемь  раз. Он  хотел  было  тихонько  подняться  к  себе  наверх, но  на  звук  дверного  колокольчика  из  кухни  вышла  Лиля  и  молча  уставилась  на  него. В  её  глазах  Женька  прочёл  остатки  растаявшей  тревоги, сдержанную  радость  и  укоризну - всё  сразу. Он  же  изобразил  на  лице  непроницаемое  благодушие  и  поприветствовал  Лилю.

   - Доброе  утро! Я  не  слишком  рано?

   - Рано? – вместо  приветствия  удивилась  Лиля. - Для  чего – рано? – уловив  в  его  голосе  непонятные  и  неприятные  интонации, она  насторожилась.

     Женька  ничего  не  ответил, прошёл  мимо  Лили  на  кухню, выпил  воды.

   - Будешь  завтракать? – решив  не  обращать  пока  внимание  на  Женькино  ёрничанье, спокойно  спросила  его  Лиля. Что  с  ним  такое?

   - Спасибо. Сыт.

     Женька  стоял  у  окна, крутил  в  руках  стакан  и  свысока - буквально - смотрел  на  Лилю.

   - Вот  как, - медленно  произнесла  она, помолчала  немного  в  раздумье, а потом  поинтересовалась: - Может, скажешь, что  случилось?
 
   - А  что  случилось? Ничего  вроде  не  случилось, - Женька  непонимающе  вскинул  брови.

   - Ты  не  ночевал  дома. Я  волновалась. Или  этого  мало?..

   - А  чего  волноваться? – Женьке  захотелось  пробить  стену  кажущегося  Лилиного  спокойствия. На  него  снова  накатила  удушающая  ревность, толкая  на  безрассудства. А  Лиля  была  словно  бы  ни  при  чём! Неожиданно  для  себя  Женька  завёлся. - Между  прочим, я  имею  право  на  личную  жизнь.

   - Безусловно, - согласилась  Лиля, стараясь  не  замечать  его  спеси. – Ты  имеешь  на  это  право. Но  ты  хотя  бы  просто  предупредил  бы, чтобы  я  не  волновалась.

   - Да  чего  ты! – воскликнул  Женька. – Чего  волноваться-то! Я  же  хотел  как  лучше. Не  хотел  мешать...

   - Мешать?.. - переспросила  Лиля, вперив  в  парня  непонимающий  взгляд. - Кому – мешать? Чем? – обескуражено  проговорила  она.

   - Да  тебе... вам!.. Ты  же  вчера  не  случайно  зашла  в  бар  с  этим  своим... как  его?.. Может  вы  собирались... хорошо  провести  время...

   - Ах , вот  оно  что... - перебила  Женьку  Лиля, подстёгнутая  догадкой. - Значит, ты  у  нас  такой  вот  догадливый, такой  весь  из  себя  заботливый!..

   - А  что? – Женька  встал  в  позу  праведника. – Что  я  сделал  не  так? Говорю  же, я  хотел  как  лучше. Я  же  не  требую  от  тебя  никаких  объяснений  или  оправданий.

     Неужели  меж  ними  снова  назрела  ссора?! Или  даже  уже  скандал?..

   - Не  требуешь... оправданий?.. – от  несправедливой  обиды  защипало  в  носу, но  Лиля  не  дала  волю  подступившим  слезам. Она  повыше  подняла  побледневшее лицо  и  холодно  проговорила: - Пожалуйста, в  следующий  раз, если  захочешь  оказать  мне  подобную  услугу, сделай  милость, предупреди, ладно!

   - А  чего  ты  злишься? – растерялся  вдруг  Женька. Вид  едва  сдерживающейся  Лили  ему  никак  не  нравился. И  чего  она  на  него  взъелась!

   - Я  не  злюсь!.. Ты  не  ночевал  дома. Такого  ещё  просто  не  случалось. Я  не  знала, что  думать. Если  тебе  самому  куда-то  было  нужно, так  бы  и  сказал  и  не  придумывал  бог  знает  что...

   - Я  же  говорю, я  думал, что  ты  с... этим  твоим... И  не  кричи  на  меня.

   - Я  не  кричу, тебе  показалось! - Лиля  перевела  дух, изо  всех  сил  заставляя  себя  успокоиться. - В  другой  раз  не  заставляй  меня  сходить  с  ума  от  беспокойства. Я  почти  всю  ночь  не  спала.

   - Ты, что, меня  ждала? – совсем  не  подумав  ляпнул  Женька.

   - Представь  себе!! – воскликнула  Лиля, всплеснув  руками, глаза  её сверкнули   гневом. – Тебя  это  удивляет, да? Когда  это  я  тебя  не  ждала?!.

   - Ну, Лиля... – встрял  было  Женька  в  её  тираду, но  она  не  позволила  ему  этого.

   - Послушай! Что  ты  себе  позволяешь? - она  заговорила  тихо  и  медленно, почти  по  слогам, потому  что  не  перейти  на  крик  было  уже  почти  невозможно, а  разговаривать  в  спокойном  тоне - невозможно  тоже. Обида - незаслуженная  и  жестокая - готова  была  поглотить  её  с  головой, напрочь  стерев  остатки  здравомыслия. - Что  за  тон  ты  выбрал  в  разговоре  со  мной? Кто  дал  тебе  право  т а к  со  мной  разговаривать? Говорить  мне  такие  вещи? Подозревать  меня? В  чем?! Делать  какие-то  выводы? Почему  ты  решил, что  можешь  всё  это?!.
 
   - Лиля! – испуганно  воскликнул  Женька  и  в  сердцах  грохнул  об  пол  стакан. - Дай  же  мне  сказать!

     Шарахнувшись  в  сторону  от  осколков  вдребезги  разлетевшегося  стакана, Лиля  с  ужасом  посмотрела  на  Женьку. А  он   метнулся  к  ней, раздираемый  раскаянием  и  ревностью, схватил  её  за  руки  и  горячо  заговорил:

   - Ну, прости  меня, а! Сам  не  понимаю, что  творю. Мы  теперь  с  тобой  так  редко  бываем  дома  вместе... А  я  подумал... Я  не  знаю, может, в  твоей  жизни  что-то  изменилось... Может  быть  ты...  А  я  ничего-ничего  не  знаю! Мне  от  этой  неизвестности  не  по  себе!

   - Если  бы  что-то  изменилось, ты  узнал  бы  об  этом  сразу, - устало  едва  проговорила  Лиля. Она  высвободила  свои  руки  из  Женькиных  и  без  сил опустилась  на  стул.

   - Думаешь, мне  стало  бы  от  этого  легче?

   - Господи! Тогда  чего  ты  хочешь  от  меня?

   - Сам  не  знаю. Прости... Увидел  вчера  тебя...

   - Женя!.. Игорь  просто  подвёз  меня, я  попросила  его. Одной  идти  в  бар  как-то  не  хотелось... А  я  давно  собиралась  посмотреть  на  тебя. Ну  скажи  мне, что  тут  такого? - Лиля  передохнула  и  спросила: - Ты... ревнуешь, что  ли?

   - И  не  думал, - Женька  вспыхнул  и  быстро  отвёл  глаза.

   - Да  ты  сам  себе  противоречишь.

   - Лиля, я  всё  понимаю. Может  и  противоречу. Только  поделать  ничего  не  могу. Я  не  знаю, что  делать. Прости, совсем  голову  потерял...

   - Да  с  чего  её  тебе  терять?! Сам  где-то  ночами  пропадает, а  потом!.. Поищи  свою  дурную  голову  там, где  ночевал.

   - Лиля, - Женька  покачал  головой, - если  б  ты  знала, на  какие  глупости  меня  толкаешь.

   - Ну, вот, договорились! - Лиля  охнула, всплеснув  руками. - Я - толкаю! На  какие  ещё  глупости?! Что  ты  выдумываешь? Что  ещё  ты  натворил? Я  думала, что  ты  повзрослел, и  я  никаких  глупостей  от  тебя  больше  не  увижу.

   - Хотелось  бы  и  мне  так  думать.

   - Так  где  же  ты  был  ночью?

   - У... одной  знакомой.

   - Та-а-ак... Хорошо.

   - А  ничего  хорошего!

   - Как  же? У  тебя  появилась  девушка. Я  могу  только  порадоваться...

   - Никто  у  меня  не  появился. Не  нужен  мне  никто. И  не  мучай  меня  уже, хватит, а!

   - Да  я  и  не  мучаю  тебя, по  крайней  мере, н е  х о ч у  мучить. Наоборот, я  хотела  порадоваться  за  тебя.

   - Лиля, не  надо!.. Ты  же  знаешь - что  мне  все  девушки  целого  света, если  одна-единственная  меня  даже  замечать  не  хочет.

   - Женя! - вздохнула  Лиля. -  Мы, кажется, всё  уже  прояснили  на  этот  счёт...

   - Это  ты  так  думаешь. А  о н о, - Женька  коснулся  своей  груди, на  лице  его  было  страдание, - не  проходит. О н о  болит! Я  ничего - ничего! - не  могу  с этим  поделать...

   - Женечка... – еле-еле  проговорила  Лиля, кажется, всё  же  силы  совсем  оставили  её. – Ну, пожалуйста, я  очень  тебя  прошу, не  надо.

   - Я  не  знаю, - потеряно  пожал  плечами  Женька, – надо  или  не  надо. Я  люблю  тебя, Лиля, и  ты  это  знаешь...

     Лиля  закрыла  лицо  руками  и  долго  сидела  так, не  шевелясь. Тогда  Женька  опустился  возле  неё  на  пол, прямо  на  крошки  битого  стекла, и  коснулся  склонённой  головой  её  колен.

   - Лиль, - тихо  позвал  он  её. - Неужели  тебе  всё  равно, что  со  мной  будет?.. Почему  иногда  мне  кажется, что  ты  совсем  меня  не  любишь?.. Я  тогда  впадаю  в  отчаяние  и  перестаю  понимать, зачем  я  вообще  живу... Я  не  вижу  своего  будущего, если  тебя  не  будет  рядом. Вот  не  вижу  и  всё.

    Лиля  с  трудом  подняла  на  него  глаза, полные  невыплаканных  слёз  и  невыразимой  тоски. Не  в  силах  что-либо  сказать, она  лишь  покачала  головой.

   - Я  тоже  устал, - проговорил  Женька  и  тяжело  вздохнул. - Я  же  не  железный.  Я  так  больше  не  могу, Лиль... Дай  мне  хотя  бы  надежду... хотя  бы  один  шанс  доказать  тебе, что  я  люблю  тебя  п о-н а с т о я щ е м у.

   - Ч-что  ты  имеешь  в  виду? – опешила  Лиля. Она  выпрямилась  и  настороженно  посмотрела  на  Женьку. Он  с такой  вселенской  печалью  и  мукой  во  взгляде  смотрел  на  неё, что  сердце  её  дрогнуло, но  она  снова  покачала  головой. - Это  безумие, Женя, ты  понимаешь?

   - Безумие, - эхом  отозвался  тот. - Безумие  в  том, что  ты  не  веришь, что  я  так  больше  не  могу. Или  ты  всё  ещё  считаешь, что  я  ребёнок  и  заблуждаюсь?
 
     Не  дождавшись от  Лили  никакого  ответа, Женька  понуро  поднялся  с  колен, окинул  Лилю  тоскливым  взглядом  и  побрёл  прочь... Когда  хлопнула  входная  дверь, Лиля  встрепенулась, вмиг  оказалась  у  окна  и  увидела, как  Женька  стал  выруливать  со  двора  мотоцикл. Она  тут  же  бегом  кинулась  за  ним.

   - Женя! – отчаянно  крикнула  она  с  крыльца  и  бросилась  наперерез  газанувшему  было  парню. - Стой! Куда  ты?!

     Женька  едва  успел  повернуть  руль  и  врезался  в  жёсткий  сугроб  у  забора. Чертыхнувшись, он  соскочил  с  завалившегося  мотоцикла  и  подхватил  под  руки  казалось  обезумевшую  Лилю.

   - Ты   что, с  ума  сошла?! – хорошенько  встряхнув  её, чтобы  привести  в  чувство, страшно  закричал  Женька. - Точно, с  ума  сошла!! Я  же  мог  тебя  задеть! Лиля, ты  что?! Куда  ты?!

   - Женечка, пожалуйста! – взмолилась  Лиля. – Не  надо  сейчас  никуда  ехать! Ты  же  только  что  вернулся, и  ты  расстроен! А  на  улице – зима, гололёд  вон  какой... И  так-то  страшно, а  тут... Ну  куда  ты, зачем?!.

   - Сумасшедшая, - не  слушая  её, взволнованно  твердил  Женька. – Наперерез! Босиком - смотри! Заболеть  захотела? Давай  домой! Я  не  умею  выхаживать  больных, - тут  он  подхватил  Лилю  на  руки  и  торопливо  понёс  её  в  дом. – Это  ты  у  нас  сестра  милосердия. Что  я  буду  делать, если  ты  заболеешь? 
   
     Лиля  крепко  вцепилась  в  Женькину  куртку, уткнулась  носом  ему  в  плечо  и  обречённо  заплакала. Когда  он  опустил  её  на  диван  в  гостиной, она  даже  не  смогла  посмотреть  ему  в  глаза.

   - Посмотри, - бормотал  Женька, закутывая  её  в  плед, - ноги  совсем  ледяные... - он  стал  растирать  её  ступни, потом  тоже  замотал  их  пледом, а  затем  привлёк  Лилю  к  себе  и  крепко-крепко  обнял. Она  продолжала  тихо  плакать. Женька  растерянно  гладил  её  вздрагивающие  плечи  и  снова, и  снова  просил  у  неё  прощенья...

   - Я  так  испугалась  за  тебя, - сквозь  слёзы, заикаясь, чуть  слышно  проговорила  Лиля. - Так  вдруг  испугалась!.. Прости  меня, Жень... Я  тоже  больше  так  не  могу.

     Лиле  казалось, что  сердце  сейчас  разорвётся  на  части  от  невыносимой  муки, и  душа, освободившись  от  столь  несовершенной  и  непрочной  оболочки, наконец  с  облегчением  покинет  тело. Лиля  прижалась  мокрой  щекой  к  Женькиной  груди  и, вконец  обессиленная, стала, кажется, затихать. А  Женькино  неискушённое  сердце  там, под  курткой, тоже  сбилось  с  привычного  ритма  и  бухало  на  пределе.

   - Лиля, - срывающимся  шепотом  проговорил  потерянный  Женька. – Я  ведь  тоже  так  больше  не  могу... Посмотри  на  меня... пожалуйста, посмотри!.. Что  ты  делаешь  со  мной?!.

     Лиля  подняла  на  него  покрасневшие  глаза  и, как  в  зеркале, увидела  на  его  лице  ту  же  самую  муку  и   то  же  страдание, что испытывала  сейчас  сама. Невыносимо  было  осознавать, что  она  одна  повинна  в  столь  несчастном  существовании  Женьки. Невыносимо  больно. Лиля  осторожно  коснулась  кончиками  дрожащих  пальцев  его  щеки, с  нежностью  провела  по  ней.

   - Зря  ты  думаешь, - тихо-тихо  сказала  она. - Что  я  не  люблю  тебя. Ты  думаешь, м н е  легко...

     И  вдруг  решившись, Лиля  потянулась  к  Женьке  и  легонько  поцеловала  его  в  сухие  губы. Женька, не  поверив  ни  ей, ни  себе, медленно  отстранился  от  неё  и  буквально  впился  безмерно  удивлённым  взглядом  в  её  покрасневшие  от  слёз  глаза. И  ещё  какое-то  время  они  настороженно  всматривались  в  друг  друга.
 
     Как  было  бы  отрадно  откликнуться  на  оглушающий  зов  любви, поддаться, наконец, нахлынувшим  чувствам, не  сопротивляться  больше  тому, что  кажется  уже становится  неизбежным... Затаив  дыхание, Лиля  снова  приблизилась  к  Женьке, и  губы  их  неуверенно  встретились...

     Каким  исцеляющим  бальзамом  для  них, страждущих, был  этот  поцелуй! Но.. Вот  Лиля  медленно-медленно  отодвинулась  от  Жени, крепко  взглядом  держась  за  его  взгляд  как  за  спасательный  круг, и  тихо, но  твёрдо  сказала:

   - Стоп!.. Женя, стоп.

     Он  согласно  закивал  головой. Ему  было  и  радостно, и  страшно, и  неизвестно, что  больше. Страшно  поверить, что  с  ними  это  происходит. Страшно, что  мечта  готова  вот-вот  осуществиться. А  что  же  дальше? Что  будет  с  ними  дальше? Вдруг  будет  только  хуже? И  тогда  они  уже  навсегда  потеряют  друг  друга... Женька  мысленно  поблагодарил  Небеса  за  то, что  Лиле  хватило  мудрости  остановиться. Да, пока  хватит. Иначе  бедное  сердце  не  выдержит  и  разорвётся  от  счастья. Ведь  такое  тоже  бывает.

     Он  всё  правильно  понял. Лиля  во  все  глаза  смотрела  на  Женьку  и  диву  давалась, к а к  он  правильно  и  сразу  её  понял - она  это  почувствовала, даже  говорить  ничего  не  пришлось. Как  он  почувствовал, что  пора  остановиться, и  не  стал  настаивать  на  продолжении...

     Они  взялись  за  руки  и  крепко  держали  друг  друга, пока  оба  не  успокоились. Когда  руки  их  перестали  дрожать  от  напряжения, а  дыхание
выровнялось, они  примиряющее, немного  смущённо  улыбнулись  друг  другу, и  Лиля  сказала:

  - Знаешь, было  бы  неплохо, если  бы  мы  могли  какое-то  время  побыть  врозь - не  спешить, не  торопиться...

   - Да, - тут  же  откликнулся  Женя, а  после  долгой  паузы  спросил: - Ты  ведь  не  жалеешь?..

     Лиля  покачала  головой – нет! Потом  сдержанно  вздохнула, медленно  соскользнула  с  дивана  и  не  сводя  с  Женьки  удивлённо-распахнутых  глаз, медленно  же, пятясь, вышла  из  комнаты.


     Что  за  ночь  была  вслед  за  этим  необыкновенным  днём! Полна  глубокого, тихого, радостного  волнения, томления  и  предвкушения  неизведанного... Она  сулила  райские  кущи, несметные  блага  и  манну  с  Небес! Переполненные  пережитыми  эмоциями  и  вырвавшимися  на  свободу  чувствами, они  оба  не  могли  уснуть, всю  ночь  ворочаясь  в  своих  постелях, шумно  вздыхая  и  размышляя  о  случившемся...

     16.

     Лиля  отказалась  поехать  с  Тимофеевым  в  Кисловодск. Она  объяснила  свой  отказ  тем, что  её  на  Новый  год  ждут  в  гости  родители. Здесь  она  слукавила, но  не  совсем.

    Родители  её  жили  под  Калугой. Она  и  сама  там  жила, пока  не  уехала  после  школы  поступать  в  Медицинский  институт. Лиля  очень  хотела  стать  врачом. Но  поступить  в  институт  ей  не  удалось, баллов  не  добрала. Пришлось, чтобы  уж  не  отступать  от  намеченной  цели  и  не  возвращаться  ни  с  чем  домой, подать  документы  в  медицинское  училище. Туда  её  баллов  оказалось  достаточно.

     Когда  Лиля  написала  родителям, что  выходит  замуж, они  даже  не  удосужились  приехать  на  свадьбу  дочери, так  были  возмущены  её  поступком. Замуж  в  восемнадцать  лет! Она  должна была  посоветоваться  с  ними! Что  за  своеволие  вдруг  взыграло  в  их  послушной, тихой  и  домашней  девочке? Да  ещё  за  кого  замуж! За  взрослого  мужика, отца-одиночку с  сыном  на  руках! Родители  прислали  Лиле  гневное  письмо  с  требованием  немедленно  приехать  домой  и  всё  как  следует  обсудить. Лиля  никуда  ехать  не  захотела. Она  была  влюблена  в  Павла  и  очень  боялась, что  родители  сумеют  отговорить  её  от  этого  брака. Они  непременно  так  и  сделали  бы! Поэтому  она  вышла  замуж  без  родительского  благословения. Они  на  неё  тогда  очень  сильно  обиделись. И  долго  ещё  обижались. Они  даже  не  приехали  поддержать  свою  дочь, когда  Павла  не  стало. Тут  уж  пришла  Лилина  очередь  обидеться  на  них.

     И  вот  уже  почти  два  года  они  практически  не  поддерживают  никаких  отношений, как  это  ни  грустно. Будто  бы  Лиля  перестала  для  них  существовать  вовсе. Ей  эта  ситуация  очень  не  нравилась, и  хотя  она  считала  отторжение  её  от  семьи  ударом  в  её, Лилину, спину, обиду  почти  уже  забыла, а  в  душе  простив  родителей - а  как  же  иначе  тогда  можно  жить?! - она  захотела  их  навестить. Не  хотела  она  быть  сиротой  при  живых  родителях, как  бы  плохо  они  к  ней  ни  относились. Тем  более  сейчас, когда  жизнь  её  вроде  бы  начала  наполняться  новым, радостным  и  многообещающим  смыслом, хотелось  забыть  грусть  и  всё  то  неприятное, что  когда-то  тревожило  её, хотелось  расстаться  с  прошлым  и  начать  всё  с  чистого  листа, -  всех  простить, всех  любить  и  быть  безоговорочно  счастливой!
 
     Так  что  она  даже  была  благодарна  Игорю. Ведь  ища  вескую  причину, чтобы  не  поехать  с  ним  отдыхать, она  нашла  самую  достойную  поддержки  и  понимания. Не  могла  же  она, в  самом  деле, сказать  ему, что  не  может  поехать  из-за  Жени? А  с  Тимофеевым  они, как  были  хорошими  приятелями, так  ими  и  останутся. Она  же  не «пудрила» ему  мозги, не  обещала  быть  с  ним, она  постарается, чтобы  у него  не  осталось  на  неё  ненужной  обиды.

     Идея  поездки  к  родителям, так  вовремя  пришедшая  ей  на  ум, была  хороша  ещё  и  тем, что  давала  им  с  Женькой  возможность «перевести  дух», ведь  они  договорились  не  спешить, а  это  было  чрезвычайно  непросто, когда  они  почти  всё  время  были  вместе, рядом. Держать  себя  в «ежовых  рукавицах» становилось  всё  труднее. Лиля  оставит  Женьку  одного  в Новый  Год? Это, конечно, вынужденная  мера. Ну, что  ж, ей  тоже  придётся  несладко.


     Разлука, «придуманная» Лилей, оказалась  для  Женьки  настоящей  пыткой. Неделя, пока  её  не  было  дома, показалась  ему  вечностью. Он  затосковал  сразу, как  только  она  уехала, и  праздник  ему  был  не  в радость, и  развесёлая  компания  на  Новый  год – в  тягость. Он  маялся  без  неё  всё  это  время, места  себе  не  находил.
 

     Встреча  с  родными  принесла  Лиле  определённое  удовлетворение, но  все  её  мысли  были  о  Женьке - как  он  там?.. Едва  ли  ей  удалось  хоть  ненадолго  отвлечься  от  них. Зато  ей  удалось  убедить  своих  родителей, что  она  взрослая - и уже  давно! - самостоятельная  женщина, а  не  тот  несмышлёныш, когда-то  укативший  из  дома  в  свою «большую  жизнь». И  она  по-прежнему  их  любящая  дочь.
 
     Как  сильно  изменились  отец  и  мама  с  тех  пор, как  она  покинула  отчий  дом  девять  с  лишнем  лет  назад! Родители  заметно  постарели... И  как  же  непростительно  глупо  потратили  и  они, и  она  сама  эти  годы  на  какие-то дурацкие  обиды  и  непонимание. Они  даже  всплакнули  на  радостях, что  вновь  обрели  друг  друга. Уезжала  от  них  Лиля  с  лёгким  сердцем, обласканная  и  осыпанная  благодарностями  за  то, что  хоть  у  неё  хватило  решимости - и мудрости! - разорвать  эту  нелепую  затянувшуюся  ссору.

     17.

     Лиля  вернулась  домой  ранним  утром. С  волнением  она  замерла  на  пороге, непривычно-нерешительно  потопталась  возле  двери, потом  тихо  отперла  её  и, стараясь  не  шуметь, прошла  внутрь  дома. Женька  должен  ещё  спать, ещё  очень  рано. Она  разделась  и  на  цыпочках  направилась  в  кухню, ужасно  хотелось  горячего  чаю, и  тут  на  лестнице  увидела  его.

      Женька  как  раз  спускался  вниз  и  удивлённо  застыл, увидев  Лилю.

   - Ты! – обрадовано  воскликнул  он  и  кинулся  к  ней. - Что  же  ты  не  предупредила, когда  приедешь? Я  бы  встретил... - Женька  легко  подхватил  её, оторвав  от  пола.

   - Хотела  сделать  тебе  сюрприз! – засмеялась Лиля. Руки  её  легко  и  радостно - как  крылья - вспорхнули  и  упали  ему  на  плечи. Женька  поставил  её  на  ноги, и  они  поцеловались  так, как  будто  им  это  было  привычно. Потом  внимательно, но  ничуть  не  сдерживая  радости, посмотрели  друг  на  друга  и  поцеловались  ещё  раз. Но  это  был  уже  совсем  другой  поцелуй!..

     Зачем  Лиля  уезжала  так  далеко  и  надолго?! Вся  надуманная  ею  передышка  полетела... туда, где  ей  и  было  самое  место! Потому  что  они  с  таким  пылом   припали  друг  к  другу, что  остановиться  на  этот  раз  им  удалось  едва-едва...  Это  был  почти  героический  поступок  и  мука  непереносимая, словно  за  минуту  срослись  они  сиамскими  близнецами, и  надо  было  безжалостно, по  живому  рвать, раздирать  их «объятья», когда  уже  и  тело – как  одно, и  кровь  и  нервы – общие, и  всё-всё  так  переплелось, что  не  понять, кто  из  них  кто  где  есть...


     Но  прошло  ещё  какое-то  время, прежде  чем  они  решились  на  что-то  большее.

     Накануне  своего  восемнадцатилетия  Женька  попросил  Лилю  саму  ничего  не  предпринимать  по  этому  поводу, всю  подготовку  к  празднику  он  в  этот  раз  хотел  взять  на  себя.

   - Но, как  же... - возразила  было  Лиля, но  он  не  дал  ей  договорить.

   - Пожалуйста! – Женька  обнял  её  за  плечи, дурашливо  боднул  лбом. - Я  сделаю  всё  сам, - заверил  он  её. – Ты  только  приди  с  работы  пораньше, не  задерживайся, ладно?

   - Ладно, - вздохнув, улыбнулась  Лиля. - В  конце  концов  это  твой  день  рожденья. Ты  что-то  задумал, да?..( Женька  неопределённо  пожал  плечами, вид  у  него  был  загадочный.) Хорошо, я  приду, помогу, если  что. Будет  много  гостей?..

    
     И  вот  этот  день  настал. Вечером  Лиля, как  и  обещала, пришла  с  работы  пораньше, но  никакой  особой  подготовки  к  празднованию  дня  рождения  дома  не  обнаружила.

   - Женя, а  как  же?.. - немало  удивлённая  отсутствием  этой  самой  подготовки, с  недоумением  поинтересовалась  она. – Ты, что  же, н е  д о м а  решил  отмечать? - предположила она. Может  и  впрямь  надумал  куда-нибудь  пойти - в  кафе  или  даже  ресторан?..

   - Почему  же  не  дома? – загадочно  улыбался, глядя  в  её  растерянное  лицо, Женька. – Дома. Вот  только  мне  сегодня  никто  не  нужен... кроме  тебя. Поэтому  никого  больше  не  будет.

     Внезапная  вспышка  озарения  молнией  сверкнула  в  Лилиной  голове. Она  вдруг  поняла, ч т о  именно  сегодня  должно  произойти  с  такой  отчётливостью, что  даже  говорить  ничего  не  стала. Она  просто  смотрела  на Женьку  во  все  глаза  и  поражалась  его  решимости. От  подступившего  волнения   перехватило  дыхание. И  совершенно  неожиданно  дрогнули  колени...


     Она  оставила  Женьку  одного, на  время, и  поднялась  наверх. Пока  Лиля  лихорадочно  соображала, что  же  ей  теперь  делать, если  делать  что-либо  уже  поздно, она  на  автопилоте  приняла  душ, привела  себя  в  порядок, особо  тщательно  оделась  и  напоследок  замерла  перед  зеркалом.
 
     Это  не   я, сказала  она  себе, увидев  в  зеркале  своё – не  своё  отражение. Из  зеркала  на  неё  смотрела  отдалённо  похожая  на  неё  девушка - хорошенькая, разрумянившаяся, трепещущая  и... юная. Сознание  отказывалось  признавать  её  за «свою»! Девушка, в  волнении  и  некой  робости  готовящаяся  к  своему  первому  в  жизни  свиданию, – вот  кто  широко  распахнутыми  глазами  смотрел  сейчас  на  Лилю  из  зазеркалья! Лиля  не  верила  своим  глазам. Но  поверила  Женькиным, как  только  спустилась  вниз.
 
     Он  встретил  её  с  таким  восторгом  и  обожанием  во  взгляде, что  Лиле  захотелось  заплакать, от  счастья. Ещё  он  встретил  её  букетом  роз, в  костюме  и  галстуке - такой  взрослый, торжественный  и  немного  бледный. Увидев  его, Лиля  поняла, что  в с ё ! - она  пропала, раз  и  навсегда, окончательно  и  бесповоротно! Пришло  т о  время, настал  час «икс», когда  уже  не  повернуть  вспять, и  никто  из  них  не  в  силах  что-либо  изменить, отсрочить, отодвинуть  на  неопределённый  срок  то, что  н е м и н у е м о...

     Женька  подошёл  к  Лиле, нерешительно, в  смятении  застывшей  на  последних  ступенях  лестницы, уверенно  взял  её  за  руку  и  повёл  к  столу. Пока  её  не  было, он  не  только  успел  накрыть  на  стол, но  и  разжёг  камин  и  зажёг  свечи, и  даже  включил  негромкую  музыку - подготовился! Лиля  не  могла  поверить  в  то, что  сейчас  происходит - не  сон. Где-то  там  на  задворках  сознания  ещё  шевельнулась  было  сомнение, а  правильно  ли  они  всё-таки  делают? – но  она  тут  же  была  затёрта, вытеснена  другими - достаточно  ли  хорошо  я  выгляжу... и  тому  подобными. В  Лиле  вновь  пробудилась  женщина, при  чём  с  такой  острой  жаждой  любви, нежности  и  счастья, что  всё, что  могло  бы  ей  сейчас  помешать, она  бы, наверное, не  раздумывая, безжалостно  уничтожила.

     Ужин  при  свечах, шампанское... Лиля  никак  не  могла  прийти  в  себя  от  крайнего  изумления, как  это  Женька  смог  в  свои  восемнадцать  лет  с  такой  тонкостью  т а к  обставить  их  вечер! Откуда  в  нём, совсем  ещё  не  видевшем  жизни, это  удивительное  чутьё  на  то, что  хорошо  и  что  нужно? Лиля, наверное, уже  никогда  не  оправится  от  того  потрясения, что  довелось  ей  пережить  рядом  с  ним.

     Играла  музыка, потрескивали  дрова  в  камине... Следуя  классике  жанра, Женька  пригласил  Лилю  на  танец. Они  никогда  раньше  не  танцевали. Они  многое  сегодня  делали  в  первый  раз. Было  немного  забавно, но... Прикосновения  друг  к  другу  стали  для  них  откровением, а  слияние  губ – благословением  Небес!

     Танец  еще  не  закончился, музыка  ещё  звучала, а  они  уже  во  всю  целовались. Вот  Лиля  медленно-медленно  начала  расстегивать  пуговки  на  Жениной  рубашке, потом  благоговейно  коснулась  губами  его  груди  и  услышала, как  замерло  там  в  ожидании  его  сердце, а  потом  не  выдержало, гулко  бухнуло  в  рёбра. Она  подняла  на  него  увлажнившиеся  глаза  и  вопросительно  посмотрела, будто  бы  спрашивая, стоит  ли  продолжать. Вместо  ответа  Женька  слегка  подрагивающими  руками  нашёл  на  её  спине  замочек  «молнии» и  осторожно  повёз  его  вниз. Потом  он  спустил  с  её  плеч  бретельки  платья  и  оно  тут  же  соскользнуло  на  пол... С  восторгом  и  трепетом  первооткрывателя  Женька  стал  покрывать  поцелуями  её  обнажившееся  тело... Так  долго  не  испытывавшая  ничего  подобного, Лиля  почти  теряла  сознание  от  его  прикосновений, а  он  не  торопился, он  так  хотел  узнать  её... всю... Уже  изнемогая  от  невозможно-сладостной  пытки, Лиля  не  в  силах  более  сдерживаться, заставила  Женьку  остановиться. Она  повлекла  его  вниз, на  ковёр, потому  что  ноги  уже  не  держали её...


    Потрясённый, тихий-тихий, обессиленный  Женька  лежал  головою  на  Лилиной  груди, медленно  приходя  в  себя. От  переполняющих  его  нежности  и  благодарности  светлые-светлые  слёзы  непроизвольно  катились  из-под  его  прикрытых  век. Когда  слезинки  капнули  Лиле  на  кожу, они  словно  обожгли  её  своим  откровением. Она  приподняла  Женькин  подбородок  и  обеспокоенно  заглянула  в  его  лицо.

   - Ты  что, малыш? – чуть  слышно  спросила  она  Женьку.

     Женька  слабо  шевельнулся  в  попытке  спрятать  от  Лили  свои  слёзы. Тогда  она  поцеловала  его  в  подвернувшуюся  макушку  и  снова  тихо  спросила:

   - С  тобой  всё  в  порядке, да?

     Женька  вздохнул, отер  глаза, потом  поднял  голову  и  смущённо  проговорил:

   - Ты  же  у меня – первая. Ты  должна  понимать... - увидев  трепещущую  улыбку  на  её  лице, Женька  поторопился  добавить: - Первая  и  единственная!.. Чему  ты  улыбаешься?

   - Малыш! – Лиля  потянулась  к  нему, с  нежностью  обняла, поцеловала  куда  пришлось. Она  тоже  смутилась  и  не  знала, что  ему  ответить. – Что  же  мы  теперь  с  тобой  будем  делать?

     Женька  высвободился  из  её  объятий, приподнялся  на  локте, окинул  её  умиротворённым, счастливым  взглядом  и  не  спеша  уверенно  ответил:

   - Будем  любить  друг  друга  и  жить  долго  и  счастливо.

     Как  в  сказке? Лиля  улыбнулась  ему. Пряча  свой  смущённый  взгляд  от  пронзительно-сияющих  Женькиных  глаз, она  снова  привлекла  его  к  себе  и  снова
поцеловала.

    - Скажи, мне  это  важно, - помолчав, тихо  спросил  Женька. - Я, наверное, был... не  очень? Ну, ты  понимаешь?

   - Ты  был  молодец, - Лиля   тихонько  засмеялась. – Для  первого  раза – очень  даже  молодец!

   - Ты  не  жалеешь, нет?.. Мне, правда, это  важно  знать.

   - Нисколечко, что  ты!.. - искренне  заверила  его  Лиля. - Мне  сейчас  очень  хорошо... Так  хорошо, что  я  и  сама  не  ожидала.

   - Ты  говори  мне, - попросил  её  Женька  и  доверчиво  склонился  к  её  плечу. - Всё-всё  говори, чтобы  я  знал, что  тебе  нужно... Ты  же  знаешь, что  я  ради  тебя  готов... на  всё. Я  очень  хочу, чтобы  тебе  со  мной  было... не  просто  х о р о ш о... - он  стал  потихоньку  целовать  её, сначала  плечо, потом  шею, потом  губы  его  перебрались  ниже, затем  ещё  ниже, и  вот  он  с  упоением  покрывает  поцелуями  всё  её  податливое  и  такое   желанное  тело... - Мне  кажется... - ненадолго  оторвавшись  от  своего  занятия, Женька  затуманенным  взором  посмотрел  на  Лилю. - Всё-таки  в первый  раз  у  нас  получилось... не  совсем  так, как  нужно, а?... Может, попробуем  снова?
 
   - Попробуем, - чуть  слышно  откликнулась  разомлевшая  Лиля. - Только  не  будем  так  торопиться...
 

     Уже  очень  скоро  в  доме  не  осталось  уголка, «не  охваченного» ими. С  неутомимой  и  неутолимой  жаждой  познать  непознанное, они  занимались  любовью  везде, где  это  только  представлялось  возможным, но,  безусловно, чаще  всего  в  Женькиной  постели, куда  Лиля  перебралась  после  того, как  начался  их «медовый  месяц». Они  и  оттуда  не  вылезали  бы, но  надо  было  ходить  на  работу  и  заниматься  какими-то  другими  делами, хотя  это  было  ох  как  не  просто. В  присутствии  друг  друга  они  уже  не  могли  отвлекаться  на  всякие  разные  мелочи, вроде  того, что  готовить  еду  или  навести  в  доме  порядок. Доходило  до  смешного – они  и  смеялись! – не  раз  Лиле  приходилось  снимать  с  огня  кастрюли  или  сковородки  потому, что  Женька  приходил  на  кухню, обнимал  её, целовал  куда-нибудь  в  шею  или  ухо  и, всё ! – обед (ужин – завтрак) отодвигался  на  неопределённое  время. Потом, оголодавшие, они  готовы  были  съесть  всё, что  не  доварили – не  дожарили - в  том  виде, в  котором  это  всё  было  оставлено, так  как  ни  сил  на  то, чтобы  приготовить  нормальную  еду, ни  желания  этим  заниматься  у  них  уже  не  было. Если  они – изредка! - обнявшись, усаживались  перед  телевизором  посмотреть  какой-нибудь  фильм  или  передачу, а  Женька  вдруг, будто  бы  невзначай, начинал, вроде  бы  машинально, поглаживать  Лилю  по  плечу, она  поворачивала  к  нему  голову, запрокидывала  лицо, он  тут  же  целовал  её  в  улыбающиеся  губы  и... Как  бы  интересен  по  началу  ни  был  фильм  или  то, что  они  охотно  начинали  смотреть, - они  сразу  же  забывали  обо всём... Шум  льющейся  в  душе  воды  также  не  мог оставить  Женьку  равнодушным. Стоило  Лиле  только  успеть  намылить  голову, как  он, смеясь, влезал  в  душ  следом. Ну  ничего  не  мог  с  собой  поделать! Всё  это  забавляло  их  обоих  чрезвычайно. За  месяц  такой  жизни  они  дошли  до  того, что  одежда  на  них  обоих  стала  болтаться  как  на  вешалках. С  этим  надо  было  срочно  что-то  делать, чтобы  не  растаять в  воздухе  бесплотными  духами, а  именно  это  им  и  грозило, если  они  не  вернуться  к  более-менее  нормальной  жизни, а  станут  продолжать  свой  экстремальный  любовный  марафон. Пока  они  только  смеялись  по  этому  поводу  и  всячески  подшучивали друг  над  другом.

     Правда, к  тому, что  Лиля  здорово  похудела, она  ещё  и  необыкновенно  похорошела, прямо-таки  расцвела  своей  возрождённой  юностью.

    Что  она  видела  в  жизни? В  последние  пять  лет  своей  жизни? Прикованного  к  постели  больного, пусть  и  любимого, мужа. Потом  она  похоронила  его  и
вообще  осталась  одна. А  ведь  ей  всего... двадцать  семь! И  если  бы  не  Женька... Ох, Женька!..

     Сейчас  ей  уже  не  казалось  кощунством  попранная  память  о  муже. То, что  своими  настойчивостью  и  любовью  «извлекал»  из  неё  Женька, настолько  потрясало  Лилю, что  она  простила  себе  своё  невольное  «предательство». Любовь  Женьки  вернула  её  к  жизни, разбудила  в  ней  дремавшие  страсти, о  которых  она  даже  и  не  подозревала. С  Павлом  всё  было  не  так – спокойно, почти  благопристойно, если  можно  так  сказать. Он  был  с  ней  осторожен, нежен  и  терпелив. Женька  же  оказался  совсем  другим. Проснувшийся  в  нём  любовник  был  горяч, ненасытен  и  так  хорош! Раз  от  разу  он  всё  больше  потрясал  Лилю  своими  фантазиями  и  не  переставал  удивлять  своим  непреходящим  поклонением  ей, Лиле, будто  бы  она – королева, и  милость  её – высшее  благо. Лиля  была  безмерно  счастлива  и  так  же  безмерно  благодарна  Женьке. То, что  меж  ними  сейчас  происходило, было  т а к  чудесно, что  раньше  даже  п р о с т о  представить  себе  и  то  не  было  никакой  возможности, не  говоря  уж  о  том, чтобы  м е ч т а т ь  о  чём-то  подобном. Какой  же  он... молодец! – с  любовью  думала  о Женьке  Лиля, что  сумел  перебороть  все  её  страхи  и  сомнения  и  смог  убедить (так  доходчиво!) в  своей  правоте, что  любовь – выше  всего, надо  только  поверить  в  это  всем сердцем!
 
      18.

    Не  замечать, что  твориться  с  Лилей, мог  разве  что  слепой. Помимо  того, что  она  хорошела  день  ото  дня  всё  больше, она  теперь  почти  постоянно  улыбалась, мечтательно  склонив  голову  на  бок, и  прямо-таки  светилась  изнутри, чем  не  могла  не  притягивать, и  не  только  взгляды.

   - Ты  знаешь, что  говорят  за  твоей  спиной? – спросил  её  как-то  Игорь
Тимофеев, с  которым  они  по-прежнему  приятельствовали.

     Они  стояли  у  окна  в  холле  больницы  и  смотрели, как  бегут  по  асфальту  грязные  ручьи. Неужели – весна? Хотя, кто  его  знает, может  ещё  и  снег  выпадет, и  морозы  напоследок  ударят. Ах, как  хочется, наконец, тепла, солнца, зелени!.. Глаза  устали  от  серости  окружающего - голые  ветви  деревьев, почерневшие  за  зиму, грязно-бурые  сугробы, месиво  из  песка, шлака  и  снега  на  дорогах, - всё  это  надоело  до  чёртиков. Потому  так  радуют  каждый  пробившийся  сквозь  облака  и  тучи  солнечный  лучик, звенящая  капель  и  зажурчавшие  ручейки, - всё  это  оживляет, скрашивает  ожидание  весны, которая  непременно  когда-нибудь  перейдёт  в  решительное  наступление  на  затянувшуюся  зиму. А  как  же  иначе?

     Лиля  улыбнулась  и легко  вздохнула.

   - Ну, и  что  говорят  у  меня  за  спиной? – она  повернула  голову  к  Игорю. – Ты  хочешь  пересказать мне  в с е  больничные  сплетни  или  ограничишься  каким-то  одним  высказыванием? - с  доброй  усмешкой  поинтересовалась  она.

     Тимофеев  осекся, даже  не  начав  говорить, обиженно  пожал  плечами, мол, хорошо, как  скажешь. Лиля  тронула  его  руку.

   - Нет, правда! Наверняка  ничего  хорошего  ты  мне  не  скажешь, так  зачем  портить  мне  настроение?

   - Тебе  испортишь, - буркнул  Игорь.

   - Вот  и  не  надо, - Лиля  по-дружески  похлопала  его  по руке  и  снова  устремила  взгляд  за  окно.

   - Между  прочим, - сказал  Тимофеев, - все  до  сих  пор  думают, что  у  нас  роман. Наивные!- в  его  словах  было  немного  горечи. Лиля  внимательно  посмотрела  на  него. Игорь  помолчал, а  потом  спросил: - Может, хоть  мне  скажешь, кто  он, этот  счастливчик?

   - Кто? – удивлённо  переспросила  Лиля.

   - Кто-кто... Тот, из-за  которого  на  тебя  больно  смотреть.

   - Б о л ь н о?.. –  от  неожиданного  высказывания  Лилины  брови  медленно  поползли  вверх, а  глаза  округлились. - Это  как?

   - Да  потому, что  глаза  спалить  можно  от... яркости.

   - Что  ты  такое  говоришь? – озадаченно  улыбнулась  Лиля.

   - Возле  тебя  греться  можно, - задумчиво  проговорил  Игорь. - Ты  же  светишься  вся  и  греешь  к  тому  же.

   - Да  ладно  тебе, - смутившись, отмахнулась  Лиля, а  потом  сказала: - Я  не  могу  тебе  ничего  сказать, извини, Игорь... - Лиля  пожала  плечами, мол, если  это  и  тайна, то  не  только  моя.

    Она  задумалась. Действительно, как  они  с  Женькой  будут  жить, когда  всё  рано  или  поздно  откроется? Не  век  же  им  придётся  скрываться  и  прятаться. Сейчас  они  счастливы, а  что будет, когда  в  них  начнут  тыкать  пальцами? А  этого  вряд  ли  удастся  избежать, если  только  уехать  куда-нибудь  далеко-далеко, поселиться  где-нибудь  на  необитаемом  острове... Люди – они  всего  лишь  л ю д и, везде... Пересудов  не  избежать, как  бы  им  этого  ни  хотелось. Справятся  ли  они  с  Женькой  с  тем, что  им  ещё  предстоит – отвоевать  право  на  свою  любовь? Чтобы  их  признали  имеющими  это  право – быть  счастливыми  т а к, как  они  сами  того  хотят?.. Лиля  вздохнула. Тимофеев  легонько  толкнул  её  плечом.

   - Ну, ты  чего  загрустила? – он  весело  подмигнул  ей. – Или  я  всё-таки  испортил  тебе  настроение?

   - Нет, что  ты! – заверила  его  Лиля. - Я  просто  задумалась.

   - Что, всё  так  серьёзно? – вдруг  понимающе  спросил  Игорь.

   - Всё  о ч е н ь  серьёзно, - покачав  головой, подтвердила  она. - Ты  себе  даже  не  представляешь, насколько...

     19 .

    «Был  месяц  май...» Во  всю  цвели  вишни. Это  было  так  чудесно!
 
                «Сад  подёрнут  белесой  вуалью  тумана,
                Вишен  цвет – флёрдоранжем  в твоих  волосах...»
 
     А  Женька  ждал  повестку  из  военкомата. Лиля, стараясь  не  показывать  виду, как  она  страшится  того, что  Женьку  вот-вот  могут  забрать  в  армию, была  с  ним  предельно  нежна  и  внимательна. Она  хотела  было  всеми  доступными  ей  способами  отсрочить  это  «мероприятие» - не  зря  же  она  работала  в  больнице, ей  бы  помогли - но  Женька  проявил  неожиданное  упрямство  и  категорично  заявил, что  пойдёт  служить. Оттого  в  доме  у  них  возникло  некоторое  напряжение, чтобы  не  сказать – конфликтная  ситуация, первая  за  всё  то  время, что  они  были  «вместе». Женька  объяснял  свою  позицию  так. Когда–никогда  в  армию  идти  всё  равно  придётся, он  же  здоровый  и  молодой, так  почему  бы  не  сделать  это  как  можно  раньше, чтобы  потом  уже  не  висела  над  ним  эта  пресловутая  «священная  обязанность»  Дамокловым  мечом, и  не  надо  было  опасаться  вынужденной  разлуки, как  приговора, - лучше  уж  сразу  оттрубить  и... к  стороне!..

    Если  бы  всё  было  так  легко  и  просто, как  он  себе  представлял! Лиля, умом  понимая, что  Женька  прав, в  душе  очень  сильно  переживала  по  этому  поводу. Решив, по  здравом  рассуждении, не  загадывать  на  будущее, она  смирилась  с  его  намерением  и  им  обоим  вроде  бы  как  сразу  стало  легче.


     В  один  из  теплых  майских  вечеров  возле  дома  Граниных  остановилась  невысокая  моложавая, чуть  полноватая  женщина  и  стала  и  так  и  эдак  стараться  заглянуть  за  высокий  решетчатый  забор, за  которым  были  кусты  сирени  с  набухшими  кистями  цветов  и  ухоженный  сад. Она  увидела, как  из-за  дома  на  стриженную  лужайку  с  цветущими  маргаритками  по  краям  вышла  девушка  в  пестром  сарафанчике  с  лейкой  в  одной  руке  и  тяпкой – в  другой. Женщина  у  забора  вытянулась, чтобы  получше  рассмотреть  её, а  потом  решительно  окликнула.

      Девушка  повернулась  на  зов, из-под  козырька  ладони  внимательно  посмотрела  на  едва  различимую  незнакомку, потом  поставила  лейку  на  дорожку, тяпку  положила  сверху  и  не  торопясь  направилась  к  забору.
 
   - Здравствуйте! Извините, - издалека  улыбнулась  женщина. - Я  ищу  дом  Граниных. Я  не  ошиблась, это  здесь?

   - Да, - поприветствовав  её, отозвалась  Лиля (это  была  она). - Проходите. Кто  вам нужен?

     Женщина, войдя  в  указанную  калитку, с  явным  любопытством  разглядывала  девушку, встретившую  её. Молоденькая, тоненькая, со  светлыми  волосами, заплетёнными  в  короткие  тугие  косички, она  никак  не  тянула  на  хозяйку  дома. Женщина  поинтересовалась, может  ли  она  увидеть  Павла.
    Наверное, Лиля  очень  сильно  побледнела, потому  что  незнакомка  вдруг  испуганно  метнулась  к  ней.

   - Что  с  вами?! – участливо  воскликнула  она, но  Лиля  быстро  справилась  с  неожиданным  шоком. Она  покачала  головой, вздохнула  как-то  тяжко, с  недоверием  посмотрела  на  женщину, а  потом  спросила:

   - Вы  что  же, ничего  не  знаете?..

   - Что? – не  поняла  та. Она  насторожилась. – Что-нибудь  случилось?..

   - Случилось... Простите, а  вы – кто? – спросила  в  свою  очередь  Лиля.

   - Ах, да... Меня  зовут  Лариса, я - мать  Жени. С  ним  всё  в  порядке?

   - Вот  как... мать  Жени, - Лиля  перевела  дух. - Да, с Женей  всё  в  порядке, а  вот  Павел... Он  умер. Два  года  назад. Видимо  вы  ничего  не  знали?

   - Как?!. – Лариса  растерялась. Она  даже  не  сразу  поняла, что  сказала  ей  эта  девушка.

   - Он  долго  болел... - добавила  к  сказанному  Лиля, а  потом  пригласила  гостью  в  дом.

   - Я  с  вашего  позволения  посижу  здесь, - Лариса  опустилась  на  диванчик  в  террасе, - на  воздухе... Знаете, это  так неожиданно... Умер... Надо  же... А  я-то  думала, почему  он  не  присылает  мне  Женечкины  фотокарточки? Павел  каждый  год  присылал  мне  его  фотографии, - пояснила  она  Лиле, внимательно  следящей  за  ней. - А  тут  второй  год – ничего... Мне  надо  было  догадаться, что  что-то...

  - Вам, что, плохо? – Лиля  с  сочувствием  заглянула  в  лицо  побледневшей  гостьи. – Может  быть  что-нибудь...

  - Нет-нет! - поспешила  успокоить  её  Лариса. – Ничего  не  нужно, не  беспокойтесь, спасибо. Мне  не  плохо... я  сейчас... Просто  надо  придти  в  себя. Так  неожиданно... А  вы – кто  им  будете, простите?..

   - Я  Лиля. Я... была  женой  Павла.

   - Какая  вы  молоденькая! - вздохнула  Лариса. - Я  подумала  было... - она  не  стала  вдаваться  в  подробности  своих  догадок, а  спросила, где  её  сын. Она  сможет  увидеться  с  ним? Лиля  сказала, что  да, конечно, он  должен  скоро  прийти, а  пока  она  оставит  Ларису  одну, пойдёт  поставит  чайник.

     За  чаем  обе  женщины  чувствовали  себя   немного  неловко. Лиля  рассказала  Ларисе  о  болезни  Павла, по  возможности  правдиво  ответила  на  все  интересующие  её  вопросы, потом  настала  очередь  гостьи.

   - Наверное, вы  тоже  осуждаете  меня  за  то, что  я  оставила  Женечку  на  руках  отца? Меня  многие  осуждали. Но, поверьте, ему  с  отцом  было  гораздо  лучше. Мы  с  Павлом  оба  это  очень  хорошо  понимали, иначе  я  не  позволила бы  им  уехать.
     Может  быть, вас   это  удивит, но  когда-то  мы  с  Павликом  любили  друг  друга. Это  было  так  давно... Когда  я  забеременела, он  заставил  меня  выйти  за  него  замуж, хотя  нам  и  так  было  неплохо. И  это  Павел  захотел, чтобы  я  сохранила  ребёнка, тогда  как  я  была  совершенно  не  готова  стать  матерью. Как  бы  там  ни  было, родился  Женечка, и  по  началу  всё  вроде  бы  было  хорошо, но  потом... чем  дальше, тем  больше  проблем  стало  возникать  у  нас  в  доме.

     Я  действительно  не  была  создана  для  семьи. Оказалось, что  я  недостаточно  хорошо  забочусь  и  о  муже, и  о  ребёнке. Я  старалась  как  могла, но  выходило... всё  как-то  не  так... наперекосяк! Мы  очень  часто  ссорились, доказывая  друг  другу  каждый  свою  правоту, даже  поочерёдно  уходили  из  дома, хлопая  дверью... И, вы  знаете, как  это  ни  прискорбно, получалось  так, что  чаще  уходила  я... Однажды  после  моего  недельного  отсутствия, когда  я  всё  же  соизволила  вернуться  домой, Павлик  не  сказал  мне  ни  слова, он  словно  бы  и  не  заметил  моего  возвращения, а  вот  Женечка... Стоило  мне  к  нему  приблизиться, он  начинал  т а к  плакать, что  у  меня  опускались  руки, которые  я  к  нему  протягивала - он  не  шёл  ко  мне  ни  в  какую!.. Вот  тогда  я  и  поняла, что  я – не  мать, а  какое-то  чудовище!..

      Какое-то  время  мы  ещё  промучились  вместе. Потом  Павел  сказал  мне  своё  решительное «нет» - хватит! – и... они  остались  вдвоём. А  я – одна... Да-а... Мне  нечем  гордиться, Лилечка, я  понимаю... Я  так  и  не  построила  семьи, не  свила  гнезда... Когда  мы  разошлись, я  завербовалась  на  Дальний  Восток, по  контракту  поступила  на  военную  службу. Я  была  молода... Теперь  я – лейтенант  запаса  и  пенсионер  по  совместительству.
     Вы  уже  знаете, что  Павел, отработав  свой  срок  на  севере, перебрался  поближе  в  центру  России. Он  всегда  мечтал  построить  свой  дом  и  посадить  вокруг  него  сад. Мы  ведь  оба  с  ним – детдомовские. Он  т а к  и  сделал, я  вижу...
 
     Лариса  прервала  свой  монолог, грустным  взглядом  огляделась. Потом  она  продолжила:
 
   - Уезжая, Павел  не  велел  мне  разыскивать  их  с  Женечкой  и  стал  присылать  раз  в  год  после  каждого  его  дня  рождения  его  фотокарточки  и  пару  скудных  строк  о  том, как  растёт  наш  мальчик  и... - Лариса  вдруг  шмыгнула  носом, быстро, украдкой, чтобы  Лиля  ничего  не  заметила, смахнула  с  глаз  набежавшие  слезинки  и, переведя  дух, заговорила  снова: - Первое  время  мне  без  них  было  тяжело, можете  мне  поверить. Пусть по-своему, но  я ведь  их  любила... Сейчас, спустя  годы, я  очень  хорошо  понимаю, как  Павел  был  прав, а  тогда... мне  было  очень  больно. Но  я  ничуть  на  него  не  в  обиде. И  мне  очень  жаль, что... его  не  стало. Да-а... - Лариса  надолго  умолкла. Лиля   тоже  молчала. Потом  Лариса  вздохнула. - А  как  Женя  пережил... смерть  отца?

       Лиля  помедлила  с  ответом, взглянула  на  гостью, грустно  улыбнулась  и, вздохнув, сказала:

    - Я  думаю, когда  он  придёт, вы  сами  сможете  спросить  его  об  этом.

   - Да, конечно, наверное  вы  правы... А, простите, Лиля... почему  вы  не  разыскали  меня тогда, когда  это  случилось?

     Лиля  опять  ответила  не  сразу.

   - Женя... посчитал, что  т а к  ему  будет  лучше. А  я... ведь  я  не  могла... поступить  иначе. Я  очень  его  люблю  и... я  тогда  думала  только  о  нём.

   - Да-да, конечно. Простите... Я  понимаю.

   - Вы  сказали, что  вас  осуждали... - спустя  какое-то  время  в  задумчивости  проговорила  Лиля. - Я - не  осуждаю, Лариса. Бог  вам  судья, вы  и  так... пережили  то, что  не  каждому  под  силу. А  Женя... Он  вырос, окружённый  заботой  и  лаской, и  не  думаю, что  чувствовал  себя  обделённым.

   - Спасибо  вам, Лиля, - тихо  проникновенно  сказала  Лариса. Женщины  дружно  вздохнули. Тут  с  улицы  до  них  донёсся  треск  мотоцикла. Лиля  встрепенулась.

   - Это  Женя! – она  быстро  поднялась  из-за  стола. – Пойду  его  подготовлю.

     Лариса  поднялась  за  ней  следом  и  увидела, как  е ё   м а л ь ч и к, такой  взрослый  и  красивый, целует  в  щёку  свою  молодую  мачеху, как  та  ему  что-то  говорит, и  вот  они  направляются  к  дому... Когда  они  вошли  на  террасу, Лариса, в  волнении  крепко  сцепив  пальцы  рук, шагнула  им  навстречу.

   - Здравствуйте! – Женька  невозмутимым  взглядом  сверху  вниз  окинул  незнакомую  женщину.

   - Здравствуй, Женя! – Ларисе  так  хотелось  обнять  сына, но  она  удержала  себя  от  этого  порыва. Она  во  все  глаза  смотрела  на  него.

   - Женя, - Лиля  тронула  его  за  руку, – я  сказала  тебе, что  у  нас  необычная  гостья, но... я  не  сказала  тебе, кто  она.

     Женька  с  вопросительной  полуулыбкой  обратил  к  ней  своё  лицо.

   - Женя, - Лиле  было  непросто, но  она  это  произнесла: - Это  Лариса, Лариса Семёновна - твоя  мама.

      Женька  недоверчиво, в  момент  насторожившись, смотрел  на  Лилю. Она  убедительно  кивнула. И  тогда  только  он  перевёл  свой  взгляд  на  мать.

   - Какой  ты... вырос! – тихо  восхищённо  проговорила  Лариса. Голос  её  предательски  дрогнул. Она  прижала  руки  к  груди, чтобы  справиться  с  волнением. – Красивый. Взрослый  совсем. И  как  же  ты  похож  на  отца!.. Ты, наверное, совсем  не  помнишь  меня, да?

     Женька, не  задумываясь, отрицательно  покачал  головой.

   - Я  так  и  думала... Нам  с  тобой  о  многом  надо  поговорить, Женечка. Присядешь  со  мной?

     Лиля  в  нерешительности  топталась  у  дверей, уйти – не  уйти, ловила  на  себе  беспокойный  Женькин  взгляд, потом  внезапно  вспомнила  о  том, что  гостья – издалека, и  спросила  её:

   - Извините, Лариса, вы  успели  уже  где-нибудь  остановиться?

   - Да, в  гостинице  неподалёку  от  вокзала. Но  я  там  ненадолго. Подыщу  себе  работу  с  жильём - с  моим  послужным  списком, я  думаю, мне  это  не  составит  большого  труда, тем  более  есть  кое-какая  договорённость...

   - Лариса, - Лиля  переглянулась  с  Женькой, - Мне  думается, мы  можем  предложить  вам  какое-то  время  пожить  у  нас, места  хватит, да, Жень? И  потом, у  вас  будет  возможность  побольше  пообщаться, получше  узнать  друг  друга...

     Женька  согласно  кивнул. Что-то  он  сегодня  не  многословен, подумала  Лиля. Он  явно  в  растерянности  от  неожиданного  визита  мамочки, о  существовании  которой  он, кажется, уже  успел  совсем  позабыть. Нелегко  ему  сейчас, должно  быть. Она  и  сама  ещё  в  состоянии  лёгкого  шока, что  уж  говорить  о  Женьке.

   - Но  я... - смутилась  Лариса. – Мне... не  хотелось  бы  вас  стеснять... Я  и  вещи-то  свои  все  в  гостинице  оставила, - в  растерянности  бормотала  она.

   - Ничего, поедете и заберёте, Женя  поможет. Да , Женя?

     Женька  кривовато  улыбнулся  и  согласно  кивнул. Точно, парень  в  шоке  от  такой  нечаянной  радости. Но  не  могла  же  Лиля   не  предложить  его  матери  кров, ведь  она  так  любит  его! Женька  потом  поймёт  и  ещё  спасибо  ей  скажет. Отца - нет, так  пусть  теперь  мать  будет. Какая – никакая, а  своя  кровь – не  водица.


     Лиля  постелила  Ларисе  в  комнате  Жени, сказав, что  сам  он  будет  спать  на  диване  в  гостиной.

     Утром  Лариса  по  привычке  встала  очень  рано, в  доме  было  тихо, только  на  улице  так  славно  распевались  какие-то  птахи. Вдруг  ей  пришло  в  голову  взглянуть  на  спящего  сына, полюбоваться  на  него  украдкой. Вон  он  какой  взрослый  стал  и  серьёзный  не  по  годам, не  знаешь  ещё, как  и  подступиться, а  уж  рассматривать  в  открытую - ему  это  явно  не  по  душе.
 
     Она  осторожно  спустилась  вниз, но  на  диване  в  гостиной  никого  не  было, даже  постельное  бельё – не  тронуто. Лариса  озадаченно  постояла  на  пороге  комнаты, сходила  на  кухню  выпить  водички, а  потом  снова  поднялась  наверх.

     Что  её  дёрнуло? Она  приблизилась  к  Лилиной  спальне, чуть-чуть  приоткрыла  дверь  и... тут  же  испуганно  её  закрыла. Лариса  мигом  юркнула  обратно  в  Женькину  комнату, спиной  прижалась  в  двери  и  только  тут  смогла  перевести  дух.

     Было  от  чего  прийти  в  замешательство! То, что  она  там  увидела, могло  бы  вывести  из  равновесия  любого. Лиля  и  Женя  спали  в  о д н о й  постели  в  о б ъ я т ь я х  друг  друга!.. Что  тут  прикажете  думать?..

     Потрясённая  увиденным  до  глубины  души, Лариса  помыкалась, помыкалась  по  комнате, потом  снова  легла  и  даже  глаза  закрыла, но  куда   там! – сна  и  в  помине  не  было. Она  снова  поднялась. Бурный  водоворот  всяческих  мыслей  в  её  бедной  голове  не  давал  ей  покою. Чтобы  чем-то  отвлечь  себя, она  пересмотрела  все  журналы  на  Женином  столе, ничем  не  заинтересовалась, потом  нашла  на  полке  альбомы  с  фотографиями  и  принялась  их  перелистывать. Настроение  у  неё  ещё  больше  испортилось. Ведь  на  этих  семейных  фотокарточках  вместо  молоденькой  Лилечки  вполне  могла  бы  быть  она, Лариса, если  бы  судьба  не  распорядилась  иначе.

     Когда  она  взяла  в  руки  ещё  один  пухлый  маленький  альбомчик  и  заглянула  в  него, поняла, что  это  уже  совсем  д р у г и е  фотографии. Там  были  снимки  только  Женечки  и  Лили, очевидно  сделанные, когда  эти  двое... сблизились  настолько, что  забыли  все  рамки... все  маломальские  приличия  и  вообще!.. Лариса  недовольно  захлопнула  альбом  и  совсем  расстроенная  легла  на  кровать.

     Очевидно, она  всё-таки  ненадолго  забылась, потому  что, открыв  глаза, увидела, что  солнце  уже  вовсю  светит  в  окно. Лариса  нехотя  поднялась, привела  себя  в  порядок  и  спустилась  вниз. Открытая  во  двор  дверь  подсказала  ей, что  хозяев  надо искать  в  саду. Лариса  вышла  на  террасу, с  удовольствием  полюбовалась  погожим  утречком, затем  спустилась  с  крылечка, обогнула  дом  и  увидела  в  саду  сына - он  белил  стволы  деревьев.

   - Женя! – окликнула  она  его. – С  добрым  утром!

   - С  добрым  утром! –поприветствовал  её  Женька, прервав  своё  занятие. - Как  спалось?

   - Как  всегда  на  новом  месте... Но  я  хорошо  отдохнула. Спасибо.

   - Можете  прогуляться  по  саду, - предложил  Женька. – Лиля  ушла  в  магазин, вернётся, будем  завтракать.

   - Я  вижу, у  вас  с  ней  очень  хорошие  отношения, - не  утерпела, заметила  Лариса, - просто  на  редкость.
 
   - Да, - ничего  не  подозревая, ответил  Женя. – По-моему, это  нормально.

   - Да-а... - протянула  Лариса, извиняющее  улыбнулась  и  не  удержалась, спросила: - А  скажи, пожалуйста... спать  со  своей  мачехой – это  разве  нормально?

     Женька  выпрямился, с  большим  интересом  посмотрел  на  мать, криво  улыбнулся, потом  медленно  приблизился  к  ней  и  четко, почти  по  слогам, проговорил:

   - М а м а! Вам  ведь  нет  н и к а к о г о  дела  до  наших  отношений, разве  не  так?.. Я  думаю  так. А  раз  так, вас  ничего  н е   д о л ж н о  касаться  в  нашем  доме, вам  п о н я т н о?

   - Хорошо. Извини, - в  тон  ему  ответила  мать. – Просто  женское  любопытство.

   - А  что, отставные  лейтенанты  тоже  этим  страдают?

   - Увы, Женечка, - притворно  вздохнула  Лариса, а  потом  совершенно  другим  голосом  спросила: - Ты, кажется, назвал  меня  мамой? И  тебе   это  не  составило  большого  труда?

   - Нет, м а м а, - четко, по-военному, отрапортовал  Женька. Он  был  серьёзен  как  никогда, а  в  глазах  его  скакали  бесенята. - Как  же  ещё  называть  свою  мать, даже  если  не  видел  её  лет... пятнадцать, да?

     Они  с  натянутыми  улыбками  и  в  то  же  время  с  нескрываемым  интересом  изучали  друг  друга. Каждый  из  них вдруг  почувствовал  в  своем  собеседнике  действительно  родственную  душу  и  про  себя  с  облегчением  вздохнул. Они  понимающе  кивнули  друг  другу. Рубикон  был  перейдён.

     Когда  Лиля  вернулась  домой, Женьке  удалось  шепнуть ей  на  ухо  так, чтобы  не  заметила  Лариса, что  мамочка  «обо  всём»  знает, и  нет  смысла  перед  ней  притворяться.

   - Хорошо, - ответила  с  улыбкой  Лиля, - Нам  же  ещё  и  лучше. Притворятся  так  утомительно!
   
     20.

     Через  несколько  дней  уже  под  вечер  Лариса  буквально  ворвалась  в  дом, возбуждённая  и  нагруженная  всевозможными  свёртками, пакетами  и  коробками.

   - Дорогие  мои! – воскликнула  она  с  порога. - Можете  меня  поздравить!

   - Поздравляем!!- хором  откликнулись  Лиля  с  Женькой, оторвавшись  от  телевизора, и  с  удивлением  уставились  на  Ларису.

     Она  свалила  на  диван  гору  покупок  и, отдуваясь, плюхнулась  рядом - Женьке  с  Лилей  пришлось  спешно  подвинуться.

   - Всё! Завтра  я  от  вас  съезжаю, - радостно  сообщила  Лариса. - У  меня  теперь есть  работа, жильё  и  даже  ключи  от  служебной  машины! Чего  ещё  человеку  желать?!
 
     Лиля  с  Женькой  понимающе  переглянулись.

   - Женечка, милый, разбери  там, пожалуйста... - Лариса  махнула  рукой  в  сторону  свёртков. - Я  совершенно  без  сил... Уф-ф! Весь  день  на  ногах, столько  всего  надо  было  сделать!.. Так  что  у  нас  сегодня  праздник. А  это  всё – вам  подарки  и  разные  вкусности...

   - Всё  это  здорово, ма, - Женька  принялся  распаковывать  покупки. - Но  может  всё-таки  скажешь, что  за  работу  ты  себе  нашла?

   - А-а, так  я  не  сказала?!. - встрепенулась  Лариса. - Это  всё  от  излишней  суеты. Меня  берут  комендантом  в  военную  часть. Я  заселяюсь  в  служебную  малосемейку  и  освобождаю  вас, дорогие  мои, от  своего  нежелательного  присутствия!

   - Да, ладно, ма! - неловко  возразил  было  Женька, но  мать  довольно  улыбалась  и  кажется  была  искренне  рада  своей  удаче.

   - Нам  будет  не  хватать  вас, - подала  голос  Лиля.

   - Ничего, хорошие  мои! - со  смешком  сказала  Лариса. - Я  ещё  дам  о  себе  знать, хотите  вы  этого  или  не  хотите! - она  вдруг  заразительно  рассмеялась, а  Женька  и  Лиля – охотно  вслед  за  ней.


   - Ну, и  мамочка  у  тебя,- сказала  с  улыбкой  Лиля, когда  они  остались  одни.

   - Да, кто  бы  мог  подумать... С  ней  не  соскучишься. - Женька  обнял  Лилю  за  плечи, привлёк  её  к  себе, потёрся  виском  о  её  склонённую  макушку. - И  при  всём  при  том  на  неё  просто  невозможно  обижаться.

   - Да-а... Как  ты  думаешь, она  ничего  у  нас  не  забыла?

   - Не  знаю, упаковали  кажется  всё.

     И  тут  в  дверь  настойчиво  позвонили. Лиля  и  Женькой  с  понимающей  усмешкой  переглянулись, Женька  нарочито  горестно  вздохнул  и  пошёл  открывать. Но  это  оказался  всего  лишь  сосед.


     Лариса  долго  жала  на  кнопку  звонка, но  из-за  двери  до  неё  доносились  такие  громкие  крики! Неудивительно, что  её  никто  не  слышит. Но  она  упорно  не  отпускала  палец. И  вот  наконец  дверь  резко  распахнулась  и  перед  Ларисой  возник  разгневанный  Женька. Он, ещё  не  отошедший  от  крика, свирепо  зыркнул  на  мать  глазищами, пятернёй  пригладил  взлохмаченную  шевелюру, молча, шумно  дыша, посторонился, пропуская  её  в  дом, и  на  удивление  тихо  закрыл  за  ней  дверь.

     Лариса  решительно  прошла  в  гостиную  и  увидела  Лилю, уткнувшуюся  носом  в  спинку  дивана.

   - Вы  что  это?!. - с  твёрдым  и  благим  намерением  прекратить  «это  безобразие» с  ходу  воскликнула  Лариса. - Вы – ссоритесь?! Не  умеете  делать  этого  интеллигентно, лучше  не  делать  этого  вообще! Позор! Вас  даже  на улице  слышно.  Женя, в  чём  дело?

   - Мама, не  встревай! – с  тихой  угрозой  в  голосе  проговорил  Женька.

   - Нет  уж! Мне, что, смотреть  на  вас  и  ждать, пока  вы  друг  другу  в  горло  вцепитесь?!. Посмотри  на  себя, сын!.. И  давно  э т о  у  вас?

   - Что  давно?!

   - Давно  вы  орёте  друг  на  друга, как  сумасшедшие?

   - Я  прошу  тебя, оставь  нас! Мы  сами  как-нибудь!..

     Женька  хотя  по  инерции  и  рычал  на  мать, уже  заметно  успокоился. Лиля  сидела, отвернувшись, сжавшись  в  болезненно  горестный  комок, и  никак  не  реагировала  на  перепалку  у  себя  за  спиной.

   - Вот  именно, как-нибудь!.. - сердито  проворчала  Лариса. - Мы  с  твоим  отцом  тоже  всё  как-нибудь  да  как-нибудь!.. И  что  из  этого  вышло?.. Давай, рассказывай! - голосом, не  терпящим  возражений  скомандовала  она.

     В  комнате  повисла  вибрирующая  от  напряжения  тишина. Женька  отлепился  от  стены, которую  подпирал, и  стал  шагами  мерить  гостиную.

   - Сядь! - снова  скомандовала  Лариса, и  Женька  послушно  сел. - Так  я  дождусь  от  тебя  чего-нибудь  вразумительного?

     Женька  шумно  вздохнул. От  напористой  матери  не  отмахнёшься. Раз  уж  сам  впустил  её  в  дом.

   - Она  не  хочет  выходить  за  меня  замуж! - выпалил  он.

   - Что? - не  поняла  Лариса. Ей  даже  показалось, что  она  ослышалась. - Не  хочет  выходить  за  тебя  замуж?!. - недоумевая  переспросила  она. - Вот  оно  что... - потухшим  голосом  растерянно  проговорила  она, а  помедлив, вдруг  воскликнула  с  жаром: - И, знаешь, правильно  делает! Если  бы  на  меня  т а к  орали, я  бы  вообще  бы  из  дома  ушла!

   - Так  то - ты.

   - Помолчи!

   - То  говори, то  помолчи! Сама  не  знаешь, чего  хочешь.

   -Вот! Ты  ещё  на  меня  голос  повысь!.. И  почему  же  Лиля  не  хочет  выходить  за  тебя  замуж?

     Лиля  оторвалась  от  диванной  подушки, повернула  к  ним  заплаканное  лицо  и  хотела  было  что-то  сказать, но  Лариса  жестом  пресекла  её  попытку  встрять  в  их  с  сыном  диалог.

   - Погоди, Лиля! Пусть  он  объяснит.

   - Чего  тут  объяснять, - пробурчал  недовольно  Женька. - Меня  вот-вот  в  армию  заберут.

   - И ?.. Какая  же  тут  связь?

   - А  такая. Если  бы  она  согласилась, то  полгода  можно  было  бы  со  службой  потянуть, а  там.. ребёнок  родится  и  тогда  вообще  в  армию  могут  не  взять.

   - Ребёнок! - отчего-то  испуганно  всплеснула  руками  Лариса. - Лилечка, так  ты  беременна?!

   - Да  нет! - с  досадой  поморщилась  Лиля. – Это  Женька  хочет, чтобы  была... Ну, скажи  ты  ему, Лариса, что  он  с а м  ещё  ребёнок! И  жениться  ему  рано! И  детей  нянчить – тоже!

   - Ничего  мне  не  рано!- запальчиво  возразил  Женька. - Почему  ты  за  меня  всё  решаешь?!

   - Что  я  решаю?! Я  только  п о п ы т а л а с ь  тебя  вразумить, а  ты  сразу  же  начал  кричать!..

   - Та-а-к... - решительно  встряла  в  их  возобновившуюся  перепалку  Лариса. -Погодите  вы, тише, тише, постойте!.. Значит, как  я  поняла, дело  обстоит  так. Женеч- ка  считает, что  если  ты, Лиля, выйдешь  за  него  замуж, родишь  ему  ребёночка, - все  его  проблемы  решаться  сами  собой. Так... А  ты, Лиля, говоришь  ему, что  замуж  за  него  не  пойдёшь, потому  что  ему  ещё  рано. Так, да?.. А  вообще-то, Лиля, ты  обещала  ему  выйти  за  него  замуж  или... как?

   - Она  сказала, что  когда  я  вернусь  со  службы, мои  взгляды  на  жизнь  могут  с у щ е с т в е н н о   п о м е н я т ь с я, представляешь?!. Такое  мне  сказать?!. Что  мне  оставалось  делать?

   - Ага. И  ты, значит, принялся  на  неё  кричать. Ну, и  как, переубедил?

   - Как  видишь...

     Женька  набычился. Лиля  снова  обиженно  отвернулась.

   - Вот  что, дорогие  мои, - сказала  тогда  Лариса. Она  переводила  оценивающий  взгляд  с одного  на  другого  и  в  недоумении  качала  головой. Д е т и! Какие  же  они  ещё  о б а  дети. - Вы  как  хотите, а  я  объявляю  в  вашем  доме  перемирие. До  завтра. Ничего  не  буду  сейчас  обещать, но  завтра... посмотрим, что  можно  будет  сделать.

     И  Женька, и  Лиля – оба  настороженно  вопросительно  посмотрели  на  неё, потом  исподволь  переглянулись. А  Лариса  примиряющее  им  обоим  улыбнулась  и  сказала:

   - Я  пожалуй, пойду  на  кухню, займусь  ужином, а  ты, Женя, приводи  Лилечку  в  чувство, смотри, до  чего  ты  её  довёл. Я  бы  на  её  месте  хорошенько  подумала, - она  снова  улыбнулась, - позволить  тебе  на  ней  жениться  или  нет.

     Когда  мать  скрылась  в  кухне, плотно  прикрыв  за  собой  дверь, Женька  опустился  перед  Лилей  на  пол, обнял  её  поджатые  ноги, склонил  голову  на  её  колени  и  замер... Какое-то  время  они  согласно  молчали, потом  Лиля  провела  рукой  по  Женькиным  волосам  и  тихо  сказала:

   - Ну, что, перемирие?

     Он  поднял  на  неё  глаза, и  Лиля  увидела  блеснувшие  в  них  слезинки. Она  наклонилась  к  нему, осторожно  смакнула  губами  эту  влагу, а  Женька  привлёк  её  к  себе  и  с  нежностью  поцеловал.

   - Прости  меня, - прошептал  он  ей  потом  на  ухо. - Я  же  просто  представить  себе  не  могу, как  я  буду  без  тебя... Ты  же  знаешь, я  уже  почти  решился  идти  служить, но  как  подумаю, что  ты  здесь  останешься  одна...

     Лиля  смотрела  на  него  с  такой  нежностью, что  никаких  слов  было  бы  не  нужно, но  она  сказала:

   - Я  же  л ю б л ю  тебя, глупыш!.. И, потом, со  мной  остаётся  твоя  мама. Она  не  даст  мне  скучать. И  у  неё  не  забалуешь... - Лиля  тихонечко  рассмеялась.

    Женька  сначала  кривовато  улыбнулся, глядя  на  неё, потом  с  облегчением  рассмеялся  следом.


     На  другой  день, вечером, Лариса  снова  зашла  к  ним  и  прямо  с  порога  торжественно  объявила:

   - Ну, Женя, я  думаю, я  смогла  кое-что  для  тебя  сделать. Ты  будешь  проходить  военную  службу  почти  по  месту  жительства - в  нашем  гарнизоне. А? Ну, как  тебе?.. Совсем  скоро  этот  вопрос  будет  утрясён  окончательно - я  думаю, мне  пойдут  навстречу - и  тогда... А  что  вы  молчите? Будто  и  не  рады, а?

   - Не  знаю, ма... - нехотя  откликнулся  Женька. - Просто  пока  не  верится.

   - Должно  вериться, сын! - Лариса, очень  довольная  собой, подошла  к  нему  и  приобняла. - Я  бы  не  стала  браться  за  дело, которое  мне  не  под  силу, так  что... уверена, всё  будет  хорошо!

     Женьке  сегодня  надо  было  на  работу, поэтому  он  вскоре  собрался  и  ушёл  в  бар, на  прощанье  поцеловав  Лилю  и  в  щёку  чмокнув  мать.

     Женщины  остались  одни. Они  по-семейному  поужинали, потом  перебрались  на  террасу  и  какое-то  время  молча  любовались  угасающим  днём, а  потом  Лариса  вдруг  спросила:

   - Скажи, Лиля... хотя  Женя  строго-настрого  запретил  мне  совать  свой  нос  в  ваши  с  ним  дела, но  так  уж  получается... Я  не  могу  отделаться  от  мыслей  о  том, как  же  так  случилось, что  вы  с  ним... ну, ты  понимаешь?.. Как  вышло  так, что  вы  стали  с  ним  ж и т ь  вместе? Впрочем, если  тебе  моё  любопытство  тебе  неприятно, я  пойму.

   - Я  тоже  могу  тебя  понять, - со  смущённой  улыбкой  отозвалась  Лиля, не  сразу  правда. - Могу  себе  представить  твоё  состояние, когда  ты  об  этом  узнала, - она  ненадолго  умолкла, собираясь  с  мыслями, потом  заговорила: - Знаешь, я  ведь  всегда  его  любила, только  со  временем  это  чувство  стало... более  полным, что  ли. Если  бы  не  умер  Павел, кто  знает, как  бы  мы  сейчас  жили... Честное  слово, я  даже  иногда  думаю, что  именно  т а к  всё  когда-нибудь  и  должно  было  бы  случиться. От  этого  мне  и  страшно  бывает  и...

     Когда  Лиля  закончила  свой  неторопливый  рассказ, на  темнеющем  бархате  неба  уже  высыпали  первые  звёзды, тоненький  серпик  луны  покачивался  среди  них. Воздух, густо  настоянный  за  день  на  ароматах  цветущих  растений, был  неподвижным, теплым, обволакивающим  своим  покоем  и  умиротворением. Не  было  слышно  ни  птиц, угомонившихся  с  заходом  солнца, ни  стрекота  кузнечиков, ни  жужжания  шмелей  и  пчёл.

     Лиля  чуть  слышно  вздохнула, и  напоследок  добавила:

   - Мне  не  о  чем  жалеть. Я  ещё  никогда  не  была  так  счастлива. Но  и  иллюзий  не  питаю. Я  просто  очень  хочу, что  бы  Женя  был  счастлив. Я  не  буду  стоять  у  него  на  пути, если  он... вдруг... - в  волнении  она  не  смогла  договорить, но  Лариса  очень  хорошо  её  поняла.

   - Значит, - осторожно  предположила  она, находясь  под  сильным  впечатлением  от  Лилиной  исповеди, - если  мой  сын  в д р у г  сделает  какую-нибудь... глупость - по  молодости  своей! - увлечётся, например, какой-нибудь... вертихвосткой, ты... не  станешь  ему  мешать?

   - Даже  пальцем  не  шевельну... Как  бы  больно  мне  это  не  было. Но, знаешь, в  его  характере  есть  одна  черта, благодаря  которой  он  просто  н е   с п о с о б е н   на  подлость  и  малодушие  по  отношению  к  кому  бы  то  ни  было...

     Женщины  помолчали, задумавшись  каждая  о  своём.

   - Да-а... - протянула  Лариса, нарушив  тишину. - Я  наверное, ещё  плохо  знаю  своего  сына. А  мне  бы  так  хотелось  понянчить  внучат, кажется  я  до  этого  уже  дозрела. И  я  была  бы  совсем  не  против, если  бы  это  были   в а ш и  с  Женечкой  дети. Ведь  ты  ещё  так  молода, Лилечка, и  всё  ещё  может  устроиться  как  нельзя  лучше.

    Лиля  добродушно  рассмеялась.

  - Да  что  ты, Лариса! - она  ласково  тронула  её  руку, - Не  переживай  раньше  времени! Ну, скажи, куда  деваться  н а ш ем у  Женьке  от  двух  т а к  любящих  его  женщин?

   - Ты  права, - повеселев, в  ответ  ей  охотно  рассмеялась  Лариса.

     21.

     Как же  долго  она  не  подходит  к  телефону! Женька  нервно  теребил  телефонный  провод  в  ожидании, когда  там, куда  он  попал, наконец-то  отыщут  Лилю, и  она  возьмет  трубку, откликнется  на  его  немой  призыв: «Быстрей  же! Быстрей, Лиля!» Пока  он  полон  решимости, пока  готов  сказать  ей  то, что  давно  должен  был...

   - Алло?

   - Лиля!!! Наконец-то!

   - Женя, ты? Что  случилось? Что  у  тебя  с  голосом?

     Он  вибрирует  от  того  напряжения, в  котором  я  нахожусь!

   - Лиля! Лилечка... - умоляюще  протянул  Женька  и  запальчиво  протараторил: - Ты  мне  нужна! Очень  нужна! Прямо  сейчас! Немедленно! Ты  можешь?..

   - Да  что  случилось-то, ты  можешь  мне  сказать?! Ты  меня  пугаешь!

   - Нет-нет, что  ты! Ничего  не  случилось, не  волнуйся  только, Лилечка!

   - Женька, быстро  говори!.. - в  нетерпении  выкрикнула  Лиля.

   - Лиля, я  люблю  тебя.

   - Женя!!!- уже  взмолилась  Лиля.

   - И  я... у  меня  теперь... новая  причёска...

   - Что  у  тебя?... Женя, что  за?... - Лиля  хотела  было  возмутиться, но  тут  её  словно  прострелило. - П-причёска, говоришь... Причёска... - вмиг  севшим  голосом  пробормотала  она. - Женька! Я  сейчас!.. Отпрошусь  только.

     Едва  сдерживая  себя, чтобы  не  побежать, с  бешено  колотящимся  в  груди  сердцем  Лиля  рывком  распахнула  дверь  приёмного  покоя  и  рванулась  туда, где  в  горячечном  нетерпении  ожидал  её  Женька.

     Он  увидел  её  издалека  и  тоже  рванулся  было  ей  навстречу, но  отчего-то  удержался. Он  стал  как  вкопанный  в  двух  шагах  от  своей  "явы"  и  с  напряжением  всматривался  в  такое  дорогое, но  так  медленно  приближающееся  лицо. Боже, как  же  м е д л е н н о  она  движется!..

      Как  в  замедленной  съёмке  Женька  увидел  вдруг  приближение  Лили  и  словно  сфотографировал  её  всю  разом - мгновенно  запечатлел  в  памяти, как  на  фотоплёнке, её  вспыхнувшие  щёки, удивлённо  и  радостно  вспорхнувшие  ресницы, губы, готовые  вот-вот  расплыться  в  желанной  улыбке, волосы, развевающиеся  на  ветру, взметнувшийся  подол  длинной  цветастой  юбки, побелевшие  пальцы  рук, судорожно  сжавшие  ручку  сумки!.. Сердце  его  е щ ё   более  гулко  и  больно  бухнуло  о  рёбра - так, что  дыхание  перехватило.

   - Женька!.. - тихо  охнула  Лиля, оказавшись  с  ним  рядом.

     А  Женька  медленно  стащил  с  головы  своей  шлем, и  Лиля  не  смогла  сдержать  вырвавшийся  из  горла  вскрик. Она  даже  сперва  зажмурилась, ослеплённая  видом  его  коротко  остриженной  головы, такой  сейчас  по-детски  б е з з а щ и т н о й  в  отсутствии  привычно-буйной  шевелюры, которая   Лиле  так  нравилась! Она  прижала  к  груди  руки  в  попытке  сдержать  кажется  готовое  вот-вот  выпрыгнуть  из  груди  сердце. Женька  склонился  к  ней, взял  её  за  плечи  и  с  тревогой  всматривался  в  её  совершенно  потерянное  лицо. Лиля  не  сумела  скрыть  своей  горечи  при  виде  того, как  сразу  неузнаваемо  изменился  Женька, и  своей  боли  при  так  близко  подступившей  к  ним  разлуке. Женька  смотрел  на  неё  во  все  глаза. Без  слов. И  так  всё  было  ясно.

     Когда  Женька  сел  на  мотоцикл, Лиля  устроилась  сзади, крепко-крепко  обняла  его  и  припала  к  его  широкой  спине  так, словно  хотела  удержать  его  возле  себя  навсегда. Они  не  проехали  и  полквартала, как  Женька  вдруг  притормозил  у  обочины, снова  сорвал  с  себя  шлем, подхватил  Лилю  с  мотоцикла, порывисто  обнял  её  и  принялся  безудержно  целовать.

   - Сумасшедший!.. - тихонько  счастливо  смеялась  Лиля, когда  её  губы  оказывались  на  свободе.

   - Я  просто  не  мог  больше  ждать, - с  упоением  припав  к  ней, бормотал  Женька. - Лилечка, милая  моя...

     На  другой  стороне  оживлённой  дороги  остановилась  серебристая  «Дэу», водительское  стекло  плавно  съехало  вниз, и  в  окне  показалось  бледное  лицо  девушки. Она  подняла  на  лоб  солнцезащитные  очки  и  очень  внимательно, заинтересованно  смотрела  на  парочку  возле  мотоцикла. «Женька!» - тихо  охнула  она  удивлённо, с  лёгкой  горечью  узнав  в  рослом  бритом  парне  бармена  из «Страуса», которого  она  не  видела  уже  очень  давно. Она  не  без  грусти  и  сожаления, даже  где-то  с  лёгкой  завистью  взирала  на  то, как  парочка  упивалась  друг  другом, не  замечая  никого  и  ничего  вокруг  себя. А  когда  они  наконец-то  нацеловались  вволю  и  отправились  туда, куда  им  было  нужно, она  ещё  какое-то  время  задумчиво  посидела  в  машине  там, где  вовсе  не  было  знака  разрешённой  стоянки, а  потом, вздохнув, словно  нехотя, тронулась  с  места...


     Солнечные  зайчики, высушивая  влажную  кожу, беззастенчиво  прыгали  по  обнажённым  телам.
 
     Позади  был  безудержный  любовный  вихрь - тайфун – торнадо  и  цунами  вместе  взятые - подхвативший  их  едва  они  переступили  порог  дома; позади  было  лёгкое  безумие, охватившее  их, словно  они  не  были  вместе  уже  Бог  знает  сколько  времени  и  успели  невообразимо  истосковаться  друг  по  другу. Но  усталости, как  таковой, не  было, и  спать  совсем  не  хотелось - просто  не  было  ни  какой  возможности  пошевелиться. Они  просто  тихо  лежали  рядышком, припав  друг  к  другу, медленно  приходя  в  себя, молчаливые, вновь  потрясённые  силой  своей  страсти  и  до  краёв  наполненные  невыразимой  нежностью.

     Когда  их  разгорячённые  тела  стали  остывать, Лиля  шевельнулась, зябко  поёжилась. Женька  тут  же  ожил, заботливо  прикрыл  её  простынёй, затем  ласкаясь, потёрся  стриженной  головой  о  её  плечо.

   - Колючий-то  какой! - со  смехом  недовольно  отодвинулась  от  него  Лиля. - Словно  с  ёжиком  лежу.

     Женька  приподнялся  на  локте, с  улыбкой  посмотрел  на  неё  и, немного  помолчав, нехотя  сказал:

   - Лиль... Мне  надо  тебе  что-то сказать.

     Она  оторвала  голову  от  подушки, внимательно  взглянула  на  него, и  продолжая  улыбаться, удивленно  проговорила:
   
   - Ты  разве  ещё  не  всё  сказал? Что-то  оставил  на  десерт, да?

   - Лиль,- со  вздохом  сожаленья  продолжал  Женька. - То, что  я  хочу  тебе  сказать – серьёзно. Ты  готова  выслушать  меня?

    Лиля  тоже  приподнялась  на  постели, чтобы  лучше  видеть  его.

   - Это  что-то  очень  неприятное, да?... - осторожно  предположила  она.

   - Нет, не  думаю, - Женька  пожал  плечами. - Нет. Скорее, это  что-то  очень  важное... именно  для  меня.

     Лиля  не  торопила  Женьку, видя, что  ему  нелегко  сообщить  ей  это  «что-то», Ждала, пока  он  соберётся  с  духом. Ох, что-то  подсказывало  ей, что  всё-таки  новость  будет  для  неё  неприятной.

   - Понимаешь, повестка... Завтра  с  утра  мне  надо  быть  на  призывном  пункте.

   - Да, я  помню.

   - Знаешь, Лиль, я  отказался  служить  в  нашем  гарнизоне. Вот.

     Он  сказал  ей  это. Гром  не  прогремел. Не  разверзлись  Небеса. Просто  жизнь  остановилась, вот  и  всё.

   - Я  не  понимаю... - Лиля  действительно  непонимающе  смотрела  на  него.

   - Ну... я  решил  пройти  н а с т о я щ у ю  службу, а  не  быть... вообщем, не  держаться  за  материнскую  юбку. Ты  понимаешь?.. То, что  мать  договорилась... это, конечно, наверное, здорово. Я  мог  бы  всякий  раз  приходить  домой  в  увольнительную, но... Я  подумал, что  это  будет  нечестно.

     Лиля  со  всё  возрастающим  удивлением, не  мигая, смотрела  на  Женьку  и  грустнела, грустнела  с  каждым  его  словом.

   - Я  понял  тебя, когда  ты  сказала, что  два  года  могут  многое  изменить. Только  я  не  сразу  принял  это, а  потом  подумал  и...  Вообщем, ты  права  была, когда  сказала, что  нельзя  быть  мужественным  наполовину.

   - Я  такое  говорила? - искренне  удивилась  Лиля. Она  была  растеряна.

   - Да. Когда  мы  тогда  ссорились... Наверное, мне  это  нужно - оторваться  от  дома. Чтобы  п о в з р о с л е т ь  как  следует. Как  ты  думаешь? Хотя, честно  сказать, я  этого  немножко  боюсь, то  есть  боюсь  разлуки... боюсь, что  будет  с  тобой...

   - Ох, Женька!.. ( Что  же  ты  наделал?!.) - Лиля  с  нежностью  обняла  его, с  любовью  поцеловала  и  понимающе  смотрела  в  его  распахнутые  ей  навстречу  глаза. - Это  твоё  самостоятельное  решение, - очень-очень  тихо, но  проникновенно  сказала  она. - Несмотря  ни  на  что, я  рада, что  ты  его  принял... Я  даже  понимаю, каково  тебе  сейчас. Но  ты  можешь  не  переживать  за  меня - только  не  это! Главное, чтобы  теперь  у  т е б я   всё  было  хорошо.

   - Ты... не  очень  расстроилась, Лиль? - Женька  с  тревогой  взирал  на  то, как  печально  смотрит  на  него  Лиля. Жалел  ли  он  о  своём  решении?..

   - Я  расстроилась, конечно... - пересилив  себя, Лиля  ободряюще  улыбнулась  и  как  можно  мягче  проговорила: - Но  это  ничего. Это  нормально. Ведь  разлука  для  всех – испытание, верно?.. И  это  не  навсегда. Я  люблю  тебя, малыш, ты  только  помни  об  этом.

     Взволнованный  Женька  притянул  Лилю  к  себе, они  поудобней  устроились  на  постели  и  надолго  умолкли, задумавшись  о  будущем.

      Очень, очень  грустно, конечно, но  ничего  не  поделаешь... Хотя  бедное  сердце  с  головой  не  дружит, не  понимает  того, что  происходит  и  ему  сейчас  очень, очень  плохо!

     Женька. Её  мужчина. Он  сделал  свой  выбор - неожиданно, правда, но  достойно  понимания  и  уважения, и  Лилина  поддержка  ему  сейчас  просто  необходима. Кто  если  не  она  поймёт  его  и  поддержит? А  он  вот-вот  покинет  её  т а к  надолго! Уедет  Бог  знает  как  д а л е к о... Что  с  ними  будет?!. Но  значит  они  должны  и  через  э т о  пройти, хотя, видит  Бог, как  им  обоим  будет  непросто  преодолеть  е щ ё  одну  преграду  на  пути  своей  любви...

     Лиля  ласково  прошлась  ладонью  по  Женькиной  груди, поцеловала  его  куда-то  под  рёбра  и  припала  щекой  к  тому  месту, где  неровно  и  неспокойно  билось  его  горячее  любящее  сердце...



                ******************************************


                1990-2000гг.