Сак-проказник и малак-простак

Эти истории я слышал от аксакала Сартая в ауле Каражар, в котором мне довелось учительствовать сразу по окончании института. Словоохотливый и остроумный Сартай-ата был желанным гостем в домах аулчан и постоянно веселил всех своими рассказами о Саке и Малаке из аула Баганалы кочевавшего на рубеже XIX-XX веков между Иртышом и озером Большой Ажбулат. А ему рассказывал сам Малак, надолго переживший Сака и умерший перед самой Великой Отечественной войной. «Сак мог бы тебе лучше меня рассказать, - говорил Сартаю Малак со вздохом и вытирал слезы, - если бы не простудился и не умер так рано. Весь кипел он от своих затей, сухая палка могла зазеленеть рядом с ним».
Очень жалею теперь, что не догадался тогда сразу записывать вслед за Сартаем-атой. Многое забылось. Да простит мне покойный Сартай, что пересказываю на память, своими словами. Как говаривал каражарский острослов, что-то было, чего-то не было, а кто не верит, пусть оглянется вокруг - везде есть такие люди, как Сак и Малак, без которых жить просто неинтересно.

Чай с баурсаками
Шел Сак по своим делам мимо юрты Малака. Видит: Малак собирается завтракать, прямо на траве перед юртой. Самовар кипит, дымом исходит. Малак одеяло возле самовара постелил, баурсаки вынес, а бабка его Катира-апа пиалы поставила и уже ложкой молоко плескает. "Подойду, - думает Сак, - пригласят чаю попить".
Повернул Сак к юрте, вежливо и почтительно с бабушкой поздоровался. К Малаку обниматься полез. А Малак как раз воду из самовара в пиалу наливал. Выбил Сак нечаянно пиалу из рук, и Малак сильно кипятком обжегся.
- Ой-бой, - кричит от боли Малак, - дурак паршивый, уходи, не дам тебе чаю. Пей воду из собачьей плошки. Ой-бой, ой-бой!
А бабушка Катира заулыбалась - Сак и Малак обнимаются, вот хорошо! Сама глухая, не слышит, что кричит Малак; думает, что он радуется приходу Сака. И поковыляла в юрту, чтобы принести пиалу для гостя. Зашла в юрту и забыла, зачем пришла, решила прилечь и вздремнуть.
Сак обиделся.
- Подумаешь, какой бай выискался! Не нужен мне твой чай. Захочу - буду бараниной лакомиться.
Отошел в сторону, сел на землю, отвернулся. А прямо перед ним суек - баранья косточка лежит. Тут же придумал Сак, что ему нужно сделать. Вытащил из-за пояса синий лоскут, положил на траву, а сверху на тряпку косточку. Сложил вместе ладони и запел, медленно раскачиваясь.
Малак сначала делал вид, что это его не интересует, дулся на Сака. Но потом не выдержал, подошел ближе, заглянул за плечо:
- Ты что, решил в бахсы податься? Куда тебе! Таких тощих бахсы не бывает!
- Не мешай, толстяк! Сейчас косточка в ягненка превратится, я его зарежу и сварю себе мяса и сорпы.
- Э-эй, заболел ты, Сак! Разве может мертвая кость живым бараном стать?
 - Может-не может, мне лучше знать. Не хочешь сорпы и мяса - не мешай.
Как услышал второй раз про сорпу и мясо Малак, не устоял, слюнки потекли. К тому же слышал он, как бабушка Катира однажды сказала, что Сак с шайтаном дружит, потому такой тощий. Раз дружит, значит у него получится.
- А что надо делать?
- Как только я кончу петь, полезай на юрту и кричи в шанырак всю тысячу имен Аллаха.
Как только Сак допел свою тарабарщину, Малак полез на юрту, уцепился за веревки, чтобы не скатиться, и стал выкрикивать.
А тощий хитрец тем временем собрал с одеяла еду, спрятал в сурчиной норе за юртой, снова сел перед косточкой и запел: "Суек, суек, превратись в живого ягненка!"
Малак кричит - на всю степь слышно. Катира-апа проснулась, увидела над собой круглое лицо с открытым ртом и начала громким голосом прогонять нечистую силу. Потом вылезла из юрты, увидела внука и причитает:
- Малак, цыпленок мой, зачем ты на юрту залез? Упадешь, убьешься!
Сак поет, Малак кричит. Собака прибежала, носится вокруг юрты, лает. На весь аул шум стоит. Люди стали из юрт выглядывать: "Это Сак что-то придумал. Ну и ну!"
Охрип Малак. Слез с юрты, пыхтит. Не смог до конца докричать. Сак бросил косточку собаке незаметно от Малака, сидит молча. Посмотрел Малак на тряпку - нет ягненка, посмотрел на одеяло - нет еды.
- Эх, Малак, - сокрушенно сказал Сак, - плохо выучил имена Аллаха. Вот и превратился суек в собаку. Все съела собака.
- Что ж теперь делать? - жалобно говорит Малак.
- Не горюй, - утешил Сак простака. Тут где-то мой знакомый сурок живет, возьмем из его запасов, он не обидится.
Принес Сак баурсаки, налил всем чаю. Очень обрадовался Малак угощению, в юрту за маслом сбегал. И не догадывается, что Сак своего друга за его же счет угощает.
- Вот видишь, Малак, что бы ты без меня делал?
- Да, Сак, голодным бы остался, - отвечает довольный Малак и масло с губ вытирает. Очень уж любил Малак поесть, даже про обиду забыл.
Сладкий сон
Однажды возвращался Сак из волости пешком. Зачем-то посылал его туда бий - аульный старшина. То ли письмо отнести, то ли приглашение волостному передать. А лошадь не дал, пожадничал. Хорошо хоть турсучок с айраном Сак у него прихватил, легче было в дороге перебиваться.
Уморился Сак, ног не чувствует. Слава Аллаху, аул уже близко, а с краю юрта Малака стоит. Ну как мимо пройдешь! Вот и повернул к ней Сак. Издали видно было - много вещей перед юртой разбросано. Это бабушка Катира весь день одеяла, подушки, тюфяки проветривала, пыль из ковриков выколачивала. Вот она с палкой, бьет по белой кошме, да так сильно, будто это ее самый заклятый враг. И Малак рядом трудится - пальцем показывает бабушке, где еще пыль осталась. Как же ему не заботиться - он ведь на этой кошме спит! Кошма толстая, пушистая и мягкая.
Солнце зашло, первые звезды показались, темно стало. И захотелось Саку поспать на этой кошме, которую Малак никому никогда не уступал. Поприветствовал Сак Катиру-апу, хлопнул Малака по спине. Но обоим не до него: бабка добро в юрту таскает, Малак со своей любимой кошмой возится. Мокрый, как тушкан.
- Приходи завтра, Сак, видишь, некогда, спать пора ложиться.
А Сак уже соображает, как бы ему кошмой завладеть.
- Зачем тебе, Малак, туда-сюда кошму таскать. Ложись прямо тут, на свежем воздухе, ночь теплая.
- И правда, - заулыбался Малак, - лягу прямо под звездами.
- Только вот как же заснешь...
- Не бойся за меня, Сак. Я так устал - свалюсь и захраплю.
- И даже не подождешь?
- Кого еще ждать?
- Да того, кто сонную повязку на глаза надевает, чтобы сон крепче и слаще был.
Задумался Малак.
- А он скоро придет?
- По-разному бывает.
- А что надо сделать, чтобы он быстрее пришел?
- Давай, Малак, огонь между камней разведем; будем смотреть на него. Как засмотримся, тут он придет и завяжет нам глаза.
Притащил Малак прутьев, кизяка, развел кострище, первым уселся возле огня и стал смотреть на него. Сак посидел-посидел рядом, видит Малака уже сон сморил. Хитрец тихонько подтолкнул друга в плечо, тот свалился и захрапел. Сак подложил под его голову турсук, а сам на кошме растянулся, в одеяло завернулся.
Утром Сак проснулся первым и скорей с кошмы на траву переполз, поближе к костру. Раздул угольки, кизяку подбросил, чайник поставил на камни. Утренний ветерок налетел, и дымок от костра окутал Малака. Малак зашевелился, протирая глаза, зачихал. Сак быстро достал свою синюю тряпку, завязал себе глаза, лег и притворился спящим. Тут Катира-апа вышла, увидела их и заохала:
- Самат, Марат, верблюжата мои, что это вы на земле разлеглись? 
Их так на самом деле звали, а Сак и Малак это детские прозвища, так они свои имена произносили, когда совсем маленькими были.
 Малак приподнялся на локте, ничего понять не может, растолкал Сака. Тот стал сладко зевать и потягиваться:
- Как хорошо я поспал! Эй, Малак, а где твоя повязка?
- Не дождался я, Сак когда придут ко мне с повязкой. Спать захотел.
Перебрался Малак на кошму и снова захрапел. Ну и засоня Малак !

Рыбалка под домбру
Сидит аульный старшина бий - возле своей юрты, вяленую конину со скуки жует. Идет мимо двоюродный брат Темирбек, здоровается:
- Что, конину пробуешь?
Кивнул в ответ бий. Рот занят, язык занят - вот и кивает. Немного погодя идет племянница Маржан, потом - сват Омарбек. За ним - Сартай, Жунус, Сапар, тоже родня. (В аулах ведь все родственники). И каждый спрашивает, словно все сговорились:
- Что, конину жуешь?
Кивал, кивал бий - даже шея заболела. Еще бы, ведь она у него толстая.
И вот идет мимо него бабушка Катира. Поравнялась с бием и пожелала ему здоровья. А бий не расслышал, что там старуха шамкает; послышалось про конину. Обозлился бий, раскричался, обозвал Катиру-апу обидными словами. Хорошо, что старуха глухая, не обратила внимания на слова и пошла себе дальше.
Уже и нет Катиры-апы, а бий все выходит из себя, ругает ее так и этак. Отпихнул блюдо с кониной:
- Пойду лучше рыбу ловить, скоро волостной старшина приедет, угощу его.
Взял снасти и пошел на реку. А Сак случайно услышал, как бий бабушку Катиру обругал. Рассердился Сак, решил досадить бию. И пошел вслед за ним.
Бий тем временем нашел упавшее в воду дерево, расположился на нем и закинул удочку с наживкой. Сидит, ждет, когда рыба начнет клевать. Хорошо! Кругом тихо, никто не надоедает.
А Сак с обрыва наблюдает за ним. Что бы такое придумать? Посмотрел по сторонам и увидел Малака - идет Малак с домброй, из гостей возвращается. Помахал ему Сак рукой - мол, иди сюда, дело есть. Подошел Малак.
- Выручай, Малак! Бий рыбу ловит, велел найти домбриста.
- Зачем ему? - удивился Малак.
- Понимаешь, рыба плохо клюет. Надо поиграть и попеть немного, чтобы рыба собралась вокруг его крючка. Помогай, Малак, бий нам рыбы даст.
Малака долго упрашивать не надо.
- Конечно, помогу. - Сел на край обрыва и запел-заиграл. Далеко его слышно стало.
Бий как услышал - рассвирепел. Бросил удочку, кинулся к Малаку, стоит под обрывом и орет на Малака. А тот глаза зажмурил, поет от души. Любит петь Малак!
Сак тихонько пробрался к удочке, вытащил леску с крючком и прицепил к нему рваный пайпак. Привязал к пайпаку ниточку и опустил его в воду. Спрятался поблизости в зарослях краснотала и дергает за ниточку.
Малак допел до конца, открыл глаза.
- Что вы ругаетесь, ага? Если бы я не спел, у вас рыба не стала бы ловиться. Смотрите, как поплавок прыгает.
Бий обернулся - и правда: поплавок вовсю пляшет. Большая рыбина, видать, клюнула. Забыл он про Малака, давай скорей рыбу вытаскивать. Тащил, тащил, потом как дернет изо всей силы. Пайпак вылетел из воды - и прямо в лоб бию. А Малак, как нарочно, сверху ему говорит:
- Не забудьте, бий-ага, нам с Саком рыбы дать. Мы же вам помогали!
А Сак уже лежит позади Малака, за чапан его дергает, шепчет.
- Бежим, Малак, пока нам не попало!
Бий, весь красный от злости, на обрыв взбирается с пайпаком в руке, чтобы отлупить им "помощников". Сак и Малак побежали, затаились в кустах, А по дороге вдоль обрыва тарантас едет, лошадью сам волостной правит. В гости к аульному старшине едет.
Вылез аульный старшина наверх, разбушевался совсем, когда Малака не обнаружил. Раскрутил он пайпак в руке, как пращу, и бросил не глядя. Мокрый пайпак так и влепился в лицо волостному. Волостной сначала остолбенел, потом соскочил с тарантаса и начал аульного камчой лупить:
- Вот как ты гостей встречаешь!
Потом, конечно, они помирились. Но долго еще дулся волостной на бия. Угостил, называется, рыбкой!


Бабушкины очки
Большим человеком был племянник бабушки Катиры Кабиден. Жил он в городе Кереку, но не забывал родной аул. Весной всегда приезжал на праздник Наурыз. Кумыс пил, согум-жеребятину ел, беседы вел с аулчанами. Целыми днями, бывало, по гостям ходит, о городской жизни рассказывает. Сажают его на почетное место, угощают бараньей головой, смотрят вовсе глаза, слушают во все уши. Еще бы - Кабиден на пристани служит, чапан с галунами на рукавах носит (китель называется).
Важный, строгий Кабиден, за порядком смотрит, людей на пароход пропускает. Захочет - не пустит, если кто-нибудь специальную бумагу - билет - не покажет. За это ему жалованье платят - полтора рубля в месяц. Так рассказывает о себе Кабиден.
В этот раз Кабиден привез бабушке Катире особенный подарок - очки. Их отдал ему старый даригер-доктор за то, что Кабиден помог ему покрасить забор в больнице и крыльцо.
Очки тогда были большой редкостью в степных аулах. Сам бий стал уважать Катиру-апу, как увидит - первый здоровается.
Зачастили в юрту к бабушке Катире все аульные женщины и старухи. Битком набьются в юрту, очки по очереди надевают и нахвалиться на подарок не могут; видно в них близко-близко. А Катира-апа всем показывает, как она теперь ловко нитку в иголку вдевает. Раньше без очков никак не могла кончиком нитки в игольное ушко попасть. И другие вещи плохо видела. То кесе мимо ставила и роняла, то на казан с кеспе натыкалась и опрокидывала.
Пришел как-то Малак домой после игры в бабки. Наелся кеспе, спать захотел. Сунулся в юрту - а там женщин полно. Вытащил Малак свою любимую кошму, расстелил под ивовым кустом, недалеко от юрты, улегся и заснул.
Солнце за реку опускается. Разошлись женщины. Катира-апа пошла корову из степи встречать. Вечерний ветер подул, несколько сухих шаров курая пригнал. С веточки над головой Малака паучок на паутинке повис, лапками шевелит.
Мимо Сак идет, к своей юрте ягнят подгоняет. Увидел спящего Малака, вздумал подшутить над ним. Побыстрей загнал ягнят в загородку, вернулся и в юрту Малака заглянул. Никого там нет, только очки на видном месте лежат. Взял их, надел их Малаку на нос и для верности нитками к голове привязал, а сам спрятался за куст и начал гукать и подвывать.
Малак услышал - проснулся, перевернулся на спину, открыл глаза, а перед ним чудище многоглазое волосатыми лапами машет. Заорал Малак спросонок, вскочил и побежал, не разбирая дороги, А ветер опять подул. Оглянулся Малак - а за ним уже три чудища гонятся. Не разобрал, что это курай за ним вслед несется.
От страха Малак еще громче завопил, побежал еще быстрей и налетел на тополь. Ствол у тополя высокий, гладкий, ни одного сучка, толстые ветки высоко от земли. Сак догнал Малака, но удержать его не успел. Тот так проворно влез на тополь, что Саку оставалось только удивляться.
Тут Катира-апа с коровой возвращается. Заметила, что кто-то возле дерева вертится, обняла корову за шею (не так страшно) и подошла с ней к тополю. Видит: это Сак стоит, задрал голову вверх. Бабушка Катира тоже подняла глаза к небу - а там Малак сидит.
- Как ты туда попал, айналайн? Слезай, Маратик! Помоги ему, Саматик!
Хорошо, что Сак аркан прихватил. Бросил Малаку конец веревки. Тот перекинул аркан через ветку и обвязался. Так Сак спустил Малака прямо на коровью спину, потом снял с него очки и отдал бабушке Катире.
Едет Малак на корове домой, Сака благодарит:
- Никогда не буду больше спать после обеда, а то такие страшные сны снятся. Надо же - спал на кошме, а на дереве оказался!