Семейно-исторический конфуз

     Было позднее утро 01 марта 1881 года. Павел Васильевич Шиянов, в благообразном котелке, в пенсне и тростью прогуливался по набережной Мойки. Настроение было благодушное. Было свежо, в воздухе еще не пахло весной, легкий морозец то и дело давал о себе знать, легонько пощипывая за нос. Дамы прогуливались под ручку с кавалерами, какой-то барчонок, с прутиком бегал за редкими голубями. Со стороны Невского проспекта слышалось цоканье экипажей и скрипы несмазанных рессор.
Павел Васильевич имел милейшую женушку 23 лет отроду, которую он намедни отправил в Павловск к тетушке Софье Константиновне. Ах, это тетушка! Такая болтушка, все пренепременно расспросит, обо всей челяди все знает, последние светские сплетни Петербурга также можно узнать у тетушки. Времени скучать жене не будет, они обещались вернуться сегодня к вечеру. В связи с временным отсутствием жены, у Павла Васильевича время от времени начали проскальзывать шальные мысли. Он решил наведаться к своему старому приятелю, большому любителю выпивки, женщин, званых ужинов и рестораций - Алексею Семеновичу Предеину, сыну купца первой гильдии, прожигающему отцовское наследство.
      Алексей Семенович был дома и в весьма скверном расположении духа. Встретил его в домашнем халате с лицом со следами вчерашних возлияний.
Уже через час наши герои сидели в уютном месте недалеко от Староконюшенного моста.
Выпив крепкую яблочную наливку, Алексей Семенович довольно крякнул, протер усы и самодовольно изрек - Да, нынче, я думаю дела пойдут в гору, деньги от продажи лавки, я вложил паем в ювелирный салон Коцманов, изрядная грозится прибыль, довольно хохотнул Предеин.
Весьма удачное вложение, да и Коцманы в плохом незамечены... А что, давно ли они берут паи? - наивно спросил Шиянов.
- Эээ...Кхм... - Предеин густо покраснел, явно не ожидая, от своего далекого от финансовых дел товарища, столь простого и явного вопроса, - Недавно, - сказав как-то неубедительно, схватился за графин с наливкой.
Павел Васильевич поняв, что поставил товарища в неудобное положение, решив исправить ситуацию, как можно непринужденнее сказал - Поди, разберись, где повезет, где не повезет. В прошлом году отдыхали в Ливадии с Настюшей, так она на второй день приезда заболела ангиной и весь отдых, о котором так долго мечтали, провела в постели.
Мдаа... - театрально посочувствовал Алексей Семенович, -на все воля Божья! - и выпив опять довольно крякнул, теперь уже веселее.
Около часу пополудни, наши герои отправились в сторону Апраксина двора, как выразился Предеин - в срамное место, с вывеской для конспирации, обозначенной как «Скобяная лавка». Не вдаваясь в подробности дальнейшего времяпрепровождения двух подвыпивших мужчин, скажем лишь то, что вечером, в шестом часу оба были доставлены в полицейский участок «из нумеров», где были подвергнуты жесточайшему допросу.
Полицию интересовало, где они находились между часом и четырьмя часами дня. На вопрос о том, где он находился,Шиянов с перепугу выпалил, что прогуливался по набережной Екатерининского канала, никого не трогал, ничего не видел, а в нумерах оказался по чистейшему недоразумению, буквально за четверть часа до задержания, поскольку искал скобянщика для        заказа костылей  тетушке. Выпалив
вышеобозначенную тираду, он сам себя слегка удивил своей находчивостью и безупречным выходом из щекотливой ситуации. Но вместо извинений и отпуска его восвояси, он получил довольно крепкую затрещину, с одновременным емким комментарием допрашивающего - Врешь пес! - чего уж точно благообразный Павел Васильевич никак не ожидал.
- Врешь пес! Говори правду, где был!
- Позвольте! - чуть ли не со слезами на глазах взвизгнул Шиянов - Что вы себе позволяете, я с прошением и до Сената дойду! Хватают граждан, бьют! Почем зря... - неубедительно закончил фразу Шиянов.
Около полуночи, Шиянова отпустили домой без всякого объяснения причин, но впрочем он догадывался что задержание связано с пребыванием его в «срамном месте». Дома ждали супруга и тетушка, обе были бледны.
- Что же это такое делается! - с порога стал кричать Павел Васильевич, искренне возмущаясь до глубины души - Вы знаете, что я был в участке, где подвергся гнуснейшему избиению! Шел мимо Апраксина двора где меня хватают! Обвиняют в похождении к продажным девицам, к коим я не имею малейшего отношения! Понимаете, - заглядывая в глаза тетушке, убедительно продолжал - отобедали с Предеиным в трактире на Староконюшенном, затем прогуливались недалеко по набережной, обсуждая финансы и на тебе - участок! Ну сволочи, я до Сената дойду!
- Стало быть, вы гуляли по набережной Екатерининского канала? - уточнила тетушка, как-то суховато.
- Так и я о том же! Вот те крест - и тут Шиянов перекрестился, чего обычно никогда не делал и преданно посмотрел в глаза жены, - говорю же, обсуждали с Предеиным финансы, шли, никого не трогали... - тут он осекся, поскольку лицо жены сморщилось, она вскрикнула и убежала в спальню.
- Что с ней? - удивленно спросил он у тетушки, мысленно кляня себя за то, что упомянул продажных девиц, - Ей-богу, был в участке, а если вы про проституток, то Предеин перепутал их со скобяной лавкой!  - понес околесицу Шиянов.
- Мерзко, Павел Васильевич, - зло и тихо промолвила тетушка и пошла успокаивать жену.
- Ему надо было костыли дядюшке заказать! -крикнул он ей вслед.
      Утро следующего дня выдалось хмурым, холодным. Россия встречала первый день без императора Александра второго, убитого накануне неким Игнатием Гриневицким, народовольцем, около двух часов пополудни недалеко от Староконюшенного моста на набережной Екатерининского канала.
       Еще не знавший об этом, проснувшийся в гостиной Шиянов строил планы своего дальнейшего поведения и твердо решил ни в коем случае не признаваться и стоять до конца, а ежели тетушке и жене кто-то что-то рассказал о нем и о «скобяной лавке», то это гнуснейшие инсинуации. Отобедали, гуляли, ничего не видели, никого не трогали... Да, пожалуй так и было, - улыбнулся своим мыслям Павел Васильевич и сам уже поверил в нерушимую версию своего благообразного поведения, - а в Сенат пожалуй напишу! - и искорки праведного гнева промелькнули в его глазах...