Тот самый маршрут

Михаилу Зверькову было уже больше тридцати. У него не было семьи, детей, а так же не было и любимой профессии. Он работал водителем маршрутного такси, хотя никогда и не мечтал об этом. С утра до вечера каждый день он возил пассажиров по одному и тому же маршруту, который, по-видимому, и был главным маршрутом его жизни. А по вечерам, приходя домой, Михаил снимал куртку и в грязных ботинках входил в кухню, где его ждали грязная посуда, старенький телевизор и полупустой холодильник. Наскоро мужчина готовил себе незамысловатое блюдо из всего, что оставалось в холодильнике. Частенько блюдо подгорало, однако Зверьков, казалось, не уделял этому должного внимания, и наверняка даже не расстраивался. Миша был одинок. Каждый день его окружали толпы запихивающихся в маршрутку людей. Они кричали, ругались, а иногда даже очень мило обращались друг с другом, заботливо передавая сдачу, улыбаясь, говоря «спасибо» и «пожалуйста». Но это случалось довольно редко. В доме Зверькова почти никогда не было гостей. За словом «почти» подразумевается брат Борис, который изредка навещал его и всегда привозил ему коробки элитного чая с завода, где он работал. А также частыми гостями были соседи, которые жаловались на то, что Миша затапливает их. Обычно такие «соседские» визиты заканчивались дружеским чаепитием, где и соседи, и Миша сидели с натянутыми улыбками, он извинялся, льстиво говоря комплименты, а они прощали его, так же лицемерно. У Зверькова не было друзей. Он считал, что всем людям что-то от него нужно, но что именно – не понимал.  Зверьков не признавал хорошего, искреннего разговора,  ему казалось, что все люди – лицемеры и лжецы. Наверное, поэтому водитель всегда кричал на беззащитных детей, которые просили его отдать сдачу, ведь Зверьков-то действительно «забыл» её отдать. И не важно, происходило ли это случайно или водитель специально делал так - стремление к «лёгким» деньгам всегда отмечали соседи и брат Борис.
     Как никогда ждал Зверьков четверга, а вместе с ним и выпуск телевизионной игры, где победивший выигрывал миллион рублей. Путём различных уловок по отношению к другим игрокам он должен был разоблачить обманщиков, а сам остаться неразоблачённым. Эта игра воодушевляла Зверькова. Он смеялся каждый раз, когда угадывали лжеца. Какие нелепые штуки тот выкидывал!
     И вот очередной четверг настал, ведь время летит быстро, словно капли с дождливого неба, которое как раз нависло над городом. Дождь лил с самого утра. Водитель завёл маршрутку и отправился в первый рейс. Народу было немного. Никто не пихался, не ругался, мало того, в салоне стояла гробовая тишина. Серые промокшие люди с зонтами в руках молча передавали деньги, входили и выходили из маршрутки. Все походили друг на друга, будто мир вовсе стал чёрно-белым кино, а эти люди всего лишь  были массовкой в нём. И всё оставалось бы так, если бы не солнце, внезапно выглянувшее из-за туч и добавившее несколько яркости в этот необычайно тусклый и серый день. Словно то спасительное солнце, зашла в немое кино маршрутного такси девушка. Она была одета в ярко-жёлтую футболку, красные клетчатые штаны и, что удивительно, у неё совсем не было зонта. На плече новой пассажирки висела сумка-почтальонка, а голову украшали большие чёрные наушники, из которых просачивалась в чёрно-белый мир разного рода электронная музыка, наполняя душу каждого некоторой необъяснимой жизненной теплотой. Она остановилась перед водителем, плотно закрыв за собой дверь, отдала за проезд и внезапно с загадочной улыбкой произнесла: «С Днём Ангела!». Зверьков обомлел. Он обернулся и посмотрел в глаза незнакомке. «Спасибо», - только и смог прошептать он. Но мысли уносили Михаила гораздо глубже…
     «Откуда она узнала? Откуда?» На самом деле, ответа на этот вопрос никто и никогда ему не ответит. Быть может, кого-то из друзей девушки зовут Михаилом или же у неё есть брат, отец, дядя или какой-нибудь другой родственник с этим именем. Одно  было ясно: абсолютного точно девушка знала, как зовут водителя. Прямо на стекле, рядом с небольшой иконкой, был приклеен бейджик с его именем, отчеством и фамилией. Но почему она подумала, что именины у Миши именно сегодня? Ведь, как известно, именины у Михаила могут быть и пятого декабря, и даже в августе…. А сейчас сентябрь, восемнадцатое…
     Водитель был удивлён. Он глубоко задумался. Крайняя степень удивления  Зверькова  была вызвана ещё и тем, что до сегодняшнего дня никто не поздравлял  его с Днём Ангела. Из родственников, как мы помним, у него был только брат Борис – заядлый атеист, который, по всей видимости, и не знал о таком празднике, а друзей у Миши не было. И вот в глубоком забытьи  Зверьков нажал на газ и повёл свой экипаж дальше. Всё время  водитель невольно всматривался в зеркало, чтоб рассмотреть яркую девушку у него в салоне.  Он не мог оторвать от неё глаз. Что-то в ней так притягивало,  заряжало энергией, радовала душу… Но что же было  в ней такого, чего раньше Зверьков не встречал в людях? Об этом Михаил   и размышлял, всю дорогу посматривая на незнакомку. И вот водитель увидел, что приближается к пробке. Мысленно обрадовавшись, Зверьков уставился в зеркало, оглядел салон, и будто никого кроме неё не нашёл – только она приковывала его взгляд. Опомнившись, Зверьков трезво оценил ситуацию, ещё раз взглянул на пробку, и вдруг до его ушей донеслись звуки музыки, которые за эти несколько минут стали для него такими же привычными, как рёв мотора или сигнал автомобиля. Мужчина вслушался и, через некоторое время, уже мыслями подпевал песням из плеера девушки, он так же почти незаметно двигал головой и стучал ногами в такт играющей музыки. В общем, чувствовал Зверьков себя так радостно, как ни разу за всю свою сознательную жизнь. Далее водитель поймал себя на мысли, что уже в третий раз поёт одно и ту же песню, и, кажется, выучил наизусть её слова. На протяжении всего дня они невольно звучали в его голове.
     Пробка рассосалась. Словно в забытьи едет Зверьков, на его лице мечтательная улыбка. И не удивительно, что в таком состоянии он врезался в машину, которая пыталась его обогнать. Несмотря на то, что обычно Михаил Зверьков, водитель со стажем, множество раз мог превысить допустимую скорость, поскольку постоянно пытался проехать маршрут как можно быстрее, чтобы подольше постоять на стоянке перед следующим рейсом или наоборот сделать пару лишних маршрутов за сокращённое время. Ведь всё-таки, как говорится, «время – деньги», чем больше километров ты проедешь, тем соответственно больше денег заработаешь, пускай порой и не совсем честно. Хотя, спрашивается, зачем Зверькову лишние деньги? Ведь он не балует себя деликатесами, да и обычными продуктами не объедается, техникой не интересуется, автомобилей не имеет, за исключением казённой маршрутки, семьи и детей у него тоже нет… Зачем? Ответа на этот вопрос, кажется, не знает никто… И может быть, сам Зверьков тоже ещё не спешит определить их судьбу… Он просто складывает деньги в огромный почтовый конверт, а когда понадобится, вытаскивает оттуда некоторую сумму и тратит её, а остальные так и лежат в ящике с постельным бельём.
     Итак, Михаил врезался в другую машину. Надо сказать, такое происшествие случилось  с ним впервые, хотя на дорогах он уже свыше десятка лет. Бывали, конечно, случаи, когда у него заканчивался раньше времени бензин, так как даже на нём он пытался заработать, его зимой заносило на обочину из-за того, что зимнюю резину Зверьков надевал только к концу января, если вообще надевал, но чтобы врезаться в автомобиль – такого ещё не случалось. И, что удивительно, пассажиры никак не отреагировали на происходящее. Обычно при малейшей задержке рейса или других непредвиденных обстоятельствах люди поднимали панику, орали на водителя, жаловались, а водитель же в свою очередь огрызался на них – в общем, в небольшом салоне маршрутки наступал хаос, а сегодня никто не обратил и внимания. Зверьков вышел из маршрутки, и сразу же на него посыпались обвинения от другого не менее опытного водителя. Тот обвинял Михаила во всех смертных грехах: что тот разбил только что купленную машину, что из-за него он теперь точно опоздает, а ведь мог бы ещё успеть,  что теперь его сократят или, что ещё хуже, уволят, потеряют веру в его порядочность, что жена очень расстроится, что придётся кому-то в чём-то признаться и многое другое. Стоит отметить, что аргументов в пользу виновности маршрутчика у него было предостаточно. Тем временем Зверьков с той же мечтательной улыбкой мягко поприветствовал мужчину и извинился за неприятный инцидент, произошедший с ним и его новым знакомым. Водитель автомобиля, фамилия которого Беднягин, прямо остолбенел, услышав такой ответ вместо потока брани, которую готов был услышать. Глаза Беднягина округлились, рот открылся. Он замолчал. К счастью или к сожаленью, но ему не пригодились те сто оправданий и обвинений, которые он судорожно составлял в своих мыслях. Зверьков же принялся объяснять Беднягину, что с собой деньги он не взял, но если тот не против, то при следующей встрече  ему обязательно возместят убытки, а сейчас ему, честному водителю, нельзя оставить своих пассажиров без транспорта. Далее всё пошло как полагается: приехала ДПС, составили протокол… Описывать эту картину нет смысла, хотелось только добавить, что Зверькову разрешили встретиться с потерпевшим позже и оплатить ремонт его машины. А Беднягин, как бы нелепо это ни выглядело, пытался защитить Зверькова, объясняя, что это он сам выскочил вперёд, вот поэтому-то маршрутка и врезалась в его новенький автомобиль.
     И вот, закончив дискуссию, Михаил вновь сел за руль своей маршрутки и продолжил этот бесконечно-долгий первый маршрут. Причём на редкость рад был  Зверьков тому, что рейс затянулся. В его голове всё ещё играли победные строчки той песни:
«Посмотри на друзей и на незнакомых, на звёздное небо, вереницы огней, и может среди шести миллиардов станет поменьше одиноких людей»
Где-то  в самой глубине его существа что-то необратимо наполнялось чем-то тёплым, давило в грудь, пытаясь  вырваться наружу. Но что это было, Михаил не понимал. Он тихо наслаждался приятным жжением и мысленно подпевал чуть слышной музыке и девушке. «И казалось, что из салона исчезла серая массовка, и осталось только она. Ах, нет, они все ещё сидят на своих местах, ждут своей остановки. Они – безразличные существа, до них, кажется, не долетело ни одной ноты из плеера. Они просто не способны услышать их…», - так рассуждал Зверьков, одинокий водитель маршрутки с чистой, как лёд, новорождённой душой.
     А рейс всё продолжался и уже близился к концу. Маршрутка пустела и пустела… Серые тучи растворились, над  ним засиял ясно-голубой небосвод. И в чистом безоблачном небе нежно светило  лучами сонное осеннее солнце. А вот и Зверьков остановил свой автомобиль. Последняя остановка. Девушка  встала и направилась прямиком к двери маршрутного такси. Погрустнел Михаил. Глаза его наполнились слезами. Дальше нет остановок. Она выходит, и будто бы само счастье навсегда покидает его жизнь. Водитель взглянул на часы. Рейс длился около сорока минут, а казалось, что  пролетела вся его жизнь. Сорок минут… это так много для рейса и ничтожно мало для целой жизни. Однако это время было настоящей, абсолютно счастливой жизнью Зверькова. Но ведь в конце-концов жизнь сменяется смертью… Так неужели с её уходом и придёт смерть? Девушка обернулась, словно прочитав мысли Михаила. Она сняла наушники и произнесла:
- Извините, но, насколько я помню, Вы не отдали мне сдачу.
Зверьков моментально влюбился в этот нежный и лёгкий, словно ангельский, голос.
- Ах, правда? Извините, ей Богу, не со зла… Задумался, видимо. Позвольте узнать, что за музыка играла у Вас в плеере? – и он процитировал несколько строк, навсегда врезавшихся в память.
Девушка засмеялась.
- Вы даже выучили слова? Это Lumen. И кстати, спасибо Вам за честность, Вы лучший представитель своей профессии. А впрочем, уже и до свидания, мне нужно лететь.
- До свидания…
     Михаил мечтательно улыбался, а девушка положила сдачу в кошелёк и выбежала из маршрутного такси. «До свидания…, - размышлял Зверьков. – Это же почти как «до встречи», значит, быть может, я ещё увижу её…хотя бы один раз…» Миша оглянулся. Он заметил на полу возле двери маленький кусочек картона.  А возле него лежали белые перья, они словно устилали девушке дорогу. Зверьков  зачарованно глядел ей вслед. Она шла как раз в ту сторону, где было солнце, которое нимбом озаряло её силуэт. Водитель нагнулся и поднял с пола кусок картона. Перевернув его, Михаил увидел изображение той девушки, которая только что вышла из его маршрутного такси. Незнакомка приветливо улыбалась. Затем водитель собрал перья. Он положил фотографию и перья в кошелёк для мелочи, предварительно высыпав из него деньги, и засунул его во внутренний карман куртки с левой стороны.
     Дальше всё было как и прежде. Бесконечные рейсы, беспокойные люди, звон передаваемых денег… Единственное, что изменилось – это отношение ко всему этому Михаила Зверькова. Он ехал по своему маршруту с включенным радио, что-то радостно напевал и, улыбаясь, отшучивался вечно ругающимся пассажирам. Рабочий день закончился, и Михаил, как обычно отправился домой. «Ночные жители», прогуливающиеся по улицам, могли заметить единственное окно, в котором до поздней ночи не выключался свет, и поэтому оно ярко выделялось на фоне других тёмных окон, как солнечная девушка среди толпы невзрачных пассажиров. Беспокойные соседи в течении долгих ночных часов сетовали на тихое пение, доносившиеся из квартиры Миши. А его совершенно не клонило ко сну. Он просто писал…и писал… думал… мечтал… размышлял о чём-то… и снова писал… Зверьков смотрел на потерянную пассажиркой фотографию, он видел в окнах месяц, звёзды, ему открылось иное неведомое  пространство, о котором никогда  раньше не думал… Он водил ручкой в старой толстой тетради с пожелтевшими от времени листами… Михаил писал стихи…