Запоздалая месть

Александр Сергеевич Баринов
1979 - ….






Запоздалая месть.

Повесть.





























                «Месть - это блюдо, которое нужно подавать холодным».
                Сталин Иосиф Виссарионович.

Маршрутный автобус «ПАЗ» медленно пробирался по разбитой дороге Богом забытого сибирского поселка городского типа. В салоне, несмотря на ранний час, толкался разночинный народ: кто, уже изрядно выпив, крепко сжимал потертую засаленную сумку, напевая себе под нос популярную мелодию, доносившуюся из хриплых динамиков, а кто-то оживленно разговаривал по мобильному телефону, объясняя причину своего опоздания на работу. В автобусе было не продохнуть от запаха спиртного, поэтому все окна были полностью открыты, однако набегающий встречный  теплый майский ветер не мог обеспечить пассажирам и глотка свежего воздуха: некоторые из них даже высовывали наружу свои  головы.
Я проснулся на заднем сиденье автобуса оттого, что по лбу и вискам струился тоненькими ручейками пот; чувствовал себя неважно: в теле чувствовалась слабость, ладони вспотели, а к горлу подвалил ком. Причинами  такого физического состояния были не только долгий перелет из Москвы, смена климата и другие аспекты, а также цель, или точнее выразиться – миссия, с которой я прибыл сюда за тысячи километров от дома.
Мне приснился неприятный сон: как будто бы  я находился на броне БТРа, мчавшегося по безлюдным дорогам Грозного, колеса которого были от ступицы до протектора залиты ярко красной, артериальной кровью. Мое прошлое не давало мне покоя. Говорят, время лечит, но что оно лечит? С момента моей демобилизации со срочной службы в Чеченской республике прошло, по меньшей мере, пятнадцать лет, а душевные переживания до сих пор свежи как запах перегара в автобусе. Война помимо психологической травмы нанесла и вполне ощутимую физическую – легкое огнестрельное ранение верхней трети левого бедра.
Водитель – сын великого узбекского народа, переключил волну своей магнитолы и слуху пассажиров предстал выпуск новостей, из которого стало ясно, что мораторий на смертную казнь в российской федерации продлен Конституционным судом на неопределенное время. Судя по  реакции в салоне автобуса большинство было против такого решения. Данная новость только укрепила мою убежденность в пребывании в этой дыре со своей непростой и тяжкой миссией – восстановлением справедливости, которую будет трудно снискать после продления моратория на смертную казнь.
Общество России разбилось в отношении смертной казни на два противоборствующих лагеря: одни – за, другие против. Аргументами за применение смертной казни на всей территории российской федерации являются переполненные тюрьмы, растущее число особо тяжких преступлений, необходимость материального  содержания заключенных и многое другое. Против применения смертной казни выступают те, кто считает, что зло обязательно  породит зло, да и мера явно не соответствует статусу демократического государства и не приемлема вообще. В каждом аргументе можно найти разумное зерно, но принять окончательное волевое решение государственная машина пока не в силах.
Ситуацию права как социального института в России сильно осложняет коррупция. Любой гражданин, обладающий властью или определенной суммой денег, вполне может избежать заслуженного наказания. Другая сторона медали – подготовка юристов, которая, как известно, оставляет желать лучшего. Некомпетентный юрист, как и хирург, одним неосторожным деянием может перечеркнуть жизнь человека раз и навсегда.
Я часто задаю себе вопрос: кто задает морально-нравственные нормы поведения в обществе и кто вправе устанавливать законы согласно им? Неужели все депутаты нижней палаты Федерального собрания достойны своей должности? Является ли их законодательная инициатива сугубо объективной или купленной лоббистами? В последнее время кумиром для нашего многонационального народа является материальное благосостояние, а все духовное на последних местах. Стремление к деньгам затмило разум и развязало руки индивидам с низкими морально-деловыми качествами, и теперь цена есть не только у неодушевленных товаров. В сложившихся обстоятельствах тема справедливости особенно актуальна: простые люди не защищены ни от распоясавшегося сотрудника силовых структур, ни от состоятельного конкурента во всех проявлениях общественной жизни.
Вывод, который можно сделать, переосмыслив все вышеперечисленное, что такая важнейшая функция государства как безопасность граждан теперь полностью им же и делегирована, правда в рамках непроработанного и малопонятного для большинства уголовного кодекса РФ и других нормативно-правовых актов.



Моя миссия – восстановление справедливости. Пусть и средства запредельно жестоки и время прошло уже не мало с момента преступления – не важно. Каждый преступник должен всегда испытывать страх перед наказанием, которое неминуемо его достигнет даже после срока исковой давности. Я так решил для себя еще со времен службы на Северном Кавказе во время проведения контртеррористической операции. Для преступников, совершивших тяжкие преступления, наказание может быть только одно – смерть.


История,  без преувеличения перевернувшая всю мою жизнь, произошла за пятнадцать лет до того, как я о ней узнал из средств массовой информации. Суть ее такова: трое подростков один тринадцати и двое двенадцати лет от роду совершили тяжкое преступление – убийство с особой жестокостью сопряженное с изнасилованием девятилетней девочки в сибирском поселке. Это резонансное преступление стало достоянием всероссийской общественности только после того, как прошло уже пятнадцать лет со дня совершения преступления. Привлечь подонков к ответственности не представлялось возможным и на момент совершения преступления, так как возраст преступников был меньше, чем четырнадцать лет.
Родители молодых убийц и насильников сделали все возможное, чтобы их чада в кратчайшие сроки были освобождены от опеки сотрудников правоохранительных органов (детской комнаты милиции). Сотрудники по работе с несовершеннолетними при встрече с журналистами пожимали плечами: «А что вы хотели? Ведь они еще дети…». Старания родителей не прошли даром и уголовное дело по факту насильственной смерти школьницы вскоре закрыли. Только у  родителей изнасилованной и убитой девочки с того момента не было покоя и по сей день, так как повзрослевшие изверги до сих пор живут в этом поселке городского типа, даже своим присутствием напоминая о трагедии.
Мать девочки, Антонина Ивановна, через год не выдержала мучений и умерла. Из некогда счастливой семьи в живых остался лишь отец Григорий Ефимович, поседевший от горя не по годам  работник лесного хозяйства, которым так богата Сибирь. Отец Насти, так звали убитую девочку, топил свое горе в вине и, так необщительный, превратился в затворника. На звонки не отвечал, с журналистами общался только по настроению и то очень вяло, с неохотой. Говорят, время лечит…
После просмотра по телевизору программы повествующей о вышеперечисленных событиях я пришел в ярость по отношению к этим трем животным, которые нагло улыбались в камеру зная, что де-юре их свободе ничего не угрожает. За истекшие пятнадцать лет после убийства душегубы и насильники успели получить образование, двое женились, то бишь живут полноценной жизнью и на общественное осуждение плевать хотели. Не исключено, что у кого из них родится дочка, а может быть еще, и назовут ее Анастасией. Осознают ли они свою вину и не мучает ли их совесть?
 Как бывший сотрудник уголовного розыска знаю, что все эти вопросы относятся к разряду риторических. Психически больные люди не ведают, что творят, поэтому если судебно-медицинская психиатрическая комиссия установит какое-либо у кого-либо отклонение и признает невменяемым – преступник тот час освобождается от лишения свободы  и направляется на принудительное лечение в больницу. Отсюда возникает вопрос: были ли подростки вменяемы на момент совершения преступления? На этот вопрос утвердительно ответил мой бывший коллега, майор уголовного розыска Владимир Требухов, согласившийся предоставить мне все исчерпывающие сведения по данному уголовному делу, которые он смог достать.
С Володей я знаком еще со службы в армии, после которой вместе решили пойти на другую службу -  в московскую милицию. После центра подготовки нас двоих выпускников не престижных ВУЗов определили на офицерские должности в уголовный розыск. Идея служить на благо народа возникла не спонтанно: найти хорошую работу за соответствующие деньги ветеранам-чеченцам было непросто. Честно говоря, непросто было и служить в милиции на данной должности: бесконечные неоплачиваемые переработки, маленькая зарплата, большая физическая и моральная нагрузка, в конце концов, через три года меня доконали и я уволился. Володя же, напротив, дослужился до майора и на данный момент увольняться не собирается. Пользуясь  старыми дружескими связями, я получил в распоряжение все необходимые материалы  по интересующему меня уголовному делу вдобавок обновленные сведения о месте жительства и номерах телефонов убийц. К ним я приложил самодельный видеофайл с репортажем журналистов, фотографиями жертвы и подозреваемых пятнадцатилетней давности.
Внимательно изучив материалы уголовного дела, я в письменной форме сделал набросок в хронологическом порядке всех событий, касающихся данного тяжкого преступления совершенного группой лиц по предварительному сговору тремя подростками 8 марта 1995 года. Таким образом, трое учеников средней школы Егор Пухов, Андрей Ермолин и Константин Семенов сбежав с урока физической культуры, оказались неподалеку от автобусной остановки, на которой заметили третьеклассницу Анастасию Соболеву беззаботно сидящую на скамейке. Будучи в нетрезвом состоянии, несмотря на свой юный возраст, троица решила проследить, куда направится ученица и решили сесть вслед за ней в автобус. В тот солнечный женский день, как выяснило следствие, возлюбленная самого старшего – Пухова, отказала ему в физической близости, тем самым, оскорбив его честь и достоинство. Пухов подговорил своих приятелей отомстить всей женской половине в этот торжественный день.
Из показаний Ермолина следует, что четкого плана мести женской половины был до последнего момента не ясен. После того, как они сели в автобус, Пухов указал указательным пальцем на школьницу и предложил приятелям просто пошутить: высадить  ее на следующей остановке из автобуса. По мере всасывания алкоголя в неокрепшие организмы план корректировался: порешили, что мстить так мстить -  сорвать всю одежду  и отправить школьницу домой голой. Таким образом, уязвленное самолюбие главаря  было бы компенсировано.
Семенов поведал дознавателям о том, что сценарий изнасилования главарь предложил еще во время распития после уроков слабоалкогольных коктейлей, так популярных у старшеклассников. В автобус они вошли с умыслом вытащить на первой же остановке Настю и, укрывшись в лесополосе, совершить задуманное изнасилование. Компания не зря при выборе жертвы остановилась на Насте, так как она была выходцем из бедной и неблагополучной семьи. Отец девочки, рабочий лесопилки Григорий Ефимович Соболев имел пристрастие к крепким алкогольным напиткам и в глазах соседей и друзей был безвольным, мягкотелым человеком неспособным постоять за себя и свою семью.
На следующей же остановке трое пьяных подростков, взяв под мышки школьницу, ссадили ее с автобуса и, несмотря на крики помощи и физическое  сопротивление, поволокли втроем с автобусной остановки в сторону леса через глубокие сугробы. Опуская подробности изнасилования, кстати, группового, замечу только то, что, испугавшись последствий, протрезвевшие подростки убили Настю.
Подонки по очереди душили брючными ремнями девочку до тех пор, пока она, посиневшая от холода, не испустила последний вздох. Затем троица спокойно удалилась с места преступления, оставив в снегу тело Насти Соболевой в ста метрах от автобусной остановки. Тело мертвой девочки через несколько дней обнаружит житель поселка, выгуливавший своего пса.
По факту обнаружения трупа с насильственными признаками смерти было возбуждено уголовное дело. Благодаря показаниям пассажиров того злополучного  автобуса следователи быстро вышли на след подростков, которые даже не пытались скрываться.
Пухов, будучи отпрыском юриста, прекрасно знал, что дети, не достигшие возрастного порога ответственности, не подлежат лишению свободы. Ответственность грозила только родителям и то – административная  за ненадлежащее воспитание.
 Проведенная судебно-медицинская экспертиза показала, что все трое подростков вменяемы. Характеризовались они по месту учебы в средней школе положительно, все из интеллигентных семей с достатком выше среднего. На учете в милиции не состояли; не были замечены курящими или употребляющими алкоголь. Можно было подумать, что эти трое просто ангелы во плоти, а не какие там насильники и убийцы.
Финал этой истории банален. Уголовное дело было вскоре закрыто, подростки на незначительный срок встали на учет в детскую комнату милиции, а родителям убитой девочки была выделена значительная сумма на похороны из местного бюджета. Родители виновных подростков не остались в стороне и собрали часть денежных средств, которые в последствии покрыли стоимость похорон. Все было сделано для того, чтобы слухи об этом ужасном преступлении не распространились за пределы захолустного поселка городского типа.


- Молодой человек, - дотронувшись до меня рукой, проговорила пожилая дама, сидящая рядом на сиденье автобуса. – Ваша остановка.
- Спасибо, - поблагодарил я и заспешил к выходу, на ходу доставая портмоне из нагрудного кармана при этом другой рукой придерживая спортивную сумку. 
Расплатившись с водителем, я, наконец-то, полной грудью вдохнул свежий весенний воздух. На юге Западной Сибири в это время обычно дневная температура не превышает 10 градусов по Цельсию, но мне показалось, что на улице не более 0 градусов.

Чехов в своем очерке «Из Сибири» описал эти суровые края и, видя представшую  передо мной картину, с ним молча соглашаюсь. Дремучие хвойные насаждения южной тайги, разнообразие фауны поражают человека, приехавшего из мегаполиса. Несмотря на плюсовую температуру, снег в лесу, как и серый лед на лужах в оврагах  еще не до конца растаяли.
 Поселок городского типа с населением около двух тысяч человек расположился на территории напоминающей проплешину в бескрайнем пространстве зеленой тайги. Серые пятиэтажные здания полувековой давности удручали и так унылый пейзаж, выстроившись в ряд, словно на параде. Зданий выше пятого этажа в поселке не построено - он скрыт от окружающего мира высокими стволами и дремучими лапами хвойного леса.
Население поселка в основном задействовано не только в лесном, но и в  охотничьем хозяйствах, правда, Садовничий Петр, у которого я остановился погостить по профессии журналист, переехавший сюда из Омска, до которого отсюда всего несколько часов езды автомобильным транспортом.  Я нашел этого человека не без информационной помощи моего друга майора Володи Требухова.
Садовничий именно тот журналист, который поделился со своими коллегами из центральных средств массовой информации материалами своего расследования в отношении убийства подростками Анастасии Соболевой. В те лихие годы редакция провинциальной газеты дала задание успешному специальному корреспонденту пролить свет на историю с резонансным убийством. Садовничий безукоризненно выполнил свою работу, правда, результаты журналистского расследования так и не были опубликованы в связи с угрозами в адрес редакции сибирского таблоида.
Не так давно Петр похоронил свою мать, жившую в серой пятиэтажке, в двухкомнатной квартире которой он и живет в данный момент один одинешенек. В виду того, что заработок провинциального, пусть и спецкора, не высок, Садовничий с радостью согласился сдать свою вторую комнату за скромные по московским меркам деньгам на неделю. По моим расчетам этого времени пребывания в поселке вполне хватит для выполнения моей миссии.
Подойдя к двери квартиры журналиста, я нажал на звонок, издавший протяжную соловьиную трель, на которую тут же отреагировал хозяин квартиры и отворил. Передо мной на пороге стоял худощавый среднего роста человек, лет сорока, с большими залысинами на голове, хищными чертами лица и маленькими серыми глазами.
- Доброе утро, Петр, - протянул мне свою сухую ладонь Садовничий. – Прошу, располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
- Доброе утро, очень приятно, Иван, - я прошел в маленькую прихожую и принялся разуваться.
Садовничий в теплом махровом халате цвета хаки и тапках с меховой оторочкой заспешил на кухню и оттуда громко предложил мне сваренный кофе, как и полагается хозяину по этикету при встрече гостей, на что я утвердительно пробормотал: «не откажусь».
- Как добрались? – и тут же, не дождавшись ответа, посоветовал. – Вам следует отдохнуть с дороги.
- С удовольствием, - согласился я, глотая крепкий черный кофе. – Плату за комнату вношу за неделю вперед.
Петр одобрительно закивал и, взяв у меня деньги, исчез из кухни на какое-то мгновение и тут же вернулся, но уже без халата в брюках и джемпере, чем немало меня удивив.   
Спешка Садовничева была обусловлена тем, что он собирался на работу в редакцию газеты города (Омск), до которого путь не близкий, да еще и машина сломалась. Он быстро продемонстрировал как пользоваться туалетом, душем и газовой плитой, а затем показал мне мою комнату с большим  красным ковром на стене, старой еще советской мебелью из ДСП и дешевым цветным китайским телевизором. На полу у диван-кровати работал масляный обогреватель, наполняя воздух в комнате специфическим запахом. Старые выцветшие обои, потрескавшийся потолок и оконные деревянные рамы, обшарпанные радиаторы водяного отопления, темный подгнивший паркет – все вокруг нуждалось в ремонте.
- Ну, все, я побежал, - Садовничий взял сумку для ноутбука и открыл дверь. – До вечера.
После того, как дверь за ним закрылась, я неторопливо начал раскладывать свои вещи из спортивной сумки в шкаф со скрипучими петлями. Затем определил место в ванной для зубной пасты, щетки и бритвенных принадлежностей и другого нехитрого скарба, который можно отнести к предметам личной гигиены.

Встав под горячий душ и подставив лицо под струи воды, подумал о том, что первая часть плана уже позади. Впереди самая ответственная и трудная составляющая моей миссии. Для меня самым главным было преодолеть психологический барьер, то есть не позволить эмоциям взять над собой верх и действовать расчетливо и наверняка, не проявляя и доли малодушия. Недельного срока по моим расчетам вполне должно хватить, если все пойдет по плану. По имеющимся у меня данными все трое проходившие по уголовному делу проживали на территории поселка либо имели там регистрацию. Осталось только собрать недостающую информацию о месте  нахождения, работы, досуга и так далее при содействии Садовничего.  Как бывший сотрудник МВД я четко представлял, как именно воздействовать на журналиста, зная о том, что он не равнодушен к алкоголю: для этой цели дорогая бутылка коньяка, привезенная мной  из Москвы, была очень кстати.   
Растерев свое разгоряченное тело полотенцем я почувствовал приятную усталость, которая побудила меня приготовится ко сну. Удобно расположившись на старой проваленной диван-кровати через несколько минут после того, как закрыл глаза, полностью физически расслабился.
Усталость от долгой дороги дали о себе знать. Погружение в сон произошло почти сразу – яркие образы из прошлой жизни один за другим, сменяя друг друга, появлялись и также внезапно исчезали. Трудно передать ту гамму чувств, которую испытываешь во сне, еще не осознавая, что спишь. Мысли о расправе над преступниками не давали расслабиться: нечеткие лики всех троих так и не выходили из головы. Только спустя некоторое время, которое не поддается исчислению, тревожные образы сна  сменились на позитивные, связанные с природным богатством Сибири.



После службы в рядах вооруженных сил будущее, особенно если учесть опыт боевых действий в Чеченской республике, казалось мне совсем безоблачным – какие еще испытания предоставит мне судьба? Жизнь начиналась с белого листа. Нерешенной проблемой оставалось только трудоустройство – найти хорошую работу  во всех смыслах этого слова было в девяностые не просто даже в Москве, особенно гражданам, отслужившим в горячих точках.

Личная жизнь сложилась неожиданно быстро – через три месяца после демобилизации в моем паспорте появился штамп на странице семейное положение, на которой черным по белому было написано, что моей законной супругой является Екатерина Таранова (в девичестве Руденко).  Старая боевая подруга в одночасье превратилась в жену, вместе с которой я перебрался в съемную однокомнатную квартиру на окраине Москвы.
Отдел кадров МВД  мне настойчиво предлагал сотрудничество, то есть вступить в ряды московской милиции в качестве офицера (у меня был закончен МГГУ имени Шолохова, журфак).  На все звонки сначала отвечал, что «подумаю», но, столкнувшись с трудностями при трудоустройстве по профессии, не отверг этот вариант окончательно. Мой сослуживец Владимир Требухов  выпускник Московского института коммунального хозяйства и строительства также потерпел фиаско в поиске работы. Вместе, не долго подумав, решили попробовать себя в качестве стражей порядка, у которых есть возможность быстрого карьерного роста, льготы, маленькая, но без задержек зарплата и другие блага. В любом случае деньги надо было как то зарабатывать, поэтому эта идея не показалась нам авантюрной или романтической, к тому же не пропадать же диплому о высшем образовании, который к слову дает возможность занять офицерскую должность. Скорее последнее нас и подкупало, ведь по службе в армии мы оба прекрасно знали о том, что при нехватке офицерского состава нередко присваивали очередное звание досрочно.
Быстро пролетели месяцы в центре подготовки сотрудников милиции, после которых нас обоих определили в отделение милиции оперативными уполномоченными уголовного розыска или попросту операми. Через считанные месяцы службы окончательно стало ясно – никакой романтики в милицейской службе и рядом нет. Все образы, навеянные героями фильмов и другими художественными произведениями, пропагандирующими службу в милиции, ни в какое сравнение не шли с реальным положением вещей. В тяжелое время для России во всех отношениях ряды правоохранительных органов пополнялись теми, кто по каким либо причинам остался не у дел: флегматичными студентами ВУЗов, демобилизовавшимися юнцами, как я, и другим людом, не нашедшим работу по профессии. Начальники и командиры заманивали кадры льготами, карьерным ростом и другими благами, распространяющимися на сотрудников, а о качествах соискателей не особо беспокоились, так как вакантных мест было в избытке практически в любом отделении милиции.

Много желающих из тех, кто поступал на службу, рассчитывали в основном на доход с простых граждан, предпринимателей и преступных группировок, тем самым, пополняя ряды коррумпированных милиционеров, которых позже назовут «оборотнями» в погонах. Сотрудников, служивших по призванию и честно, я знал только несколько человек, от которых положение дел в органах  никак не менялось в лучшую сторону. Индивиды с низкими морально-деловыми качествами постепенно вытесняли порядочных и принципиальных старожил, с уходом которых образовывались так называемые милицейские «крыши» - посредничество между правоохранительными органами и преступниками всех мастей, которое выражалось в покровительстве и взаимном сотрудничестве.
У каждого человека есть свой предел прочности. Бесконечные  неоплачиваемые переработки, нищенское существование и чувство разочарования рано или поздно дадут знать о себе. Усугубляло положение злоупотребление алкоголем, без которого трудно представить среднестатистического милиционера и рвущаяся по швам семейная жизнь, начавшаяся всего год назад. Жена бесконечно сокрушалась по поводу копеечной заработной платы, отсутствия дома в силу большой занятости и употребления всего, что горит. Катя выходила замуж за будущего блестящего, высокооплачиваемого специалиста своего дела, а в итоге перед ней хронически не высыпающийся, с темными кругами под красными глазами, небритый и с запахом перегара старший лейтенант, уполномоченный уголовного розыска Иван Таранов. Нередко от нее я слышал упреки в неспособности найти самого себя в этой жизни, слабости характера и отсутствии стремления наладить личную жизнь в плане детей.
После череды острых ссор по поводу и без него Катя забрала вещи, переехала к своим родителям в центр Москвы и снова стала Руденко, а в моем паспорте появился штамп, уведомляющий о том, что теперь я разведен. Свобода на личном фронте совсем не опьяняла, а скорее наоборот. Моральная и физическая нагрузка подтолкнула меня искать себя на другом поприще. Служба в милиции – не мое, решил я однажды и написал рапорт на увольнение, который мне долго не хотели подписывать, аргументируя тем, что служить некому.
Второй раз начинать с чистого листа тяжело. Приобретенные качества и навыки в милиции в гражданской жизни не столь востребованы, а моральный облик в глазах сотрудников отделов кадров не подобающий. Деньги имеют особенность  заканчиваться, поэтому, не мудрствуя лукаво, после месяца безуспешного поиска я остановил свой выбор на работе в частной охране, главной  предпосылкой образования которой была неспособность МВД качественно выполнять свои обязанности.
Непыльная, скучная, монотонная работа со сменным графиком на первое время меня устраивала. Бывшему сотруднику милиции легче получить разрешение на занятие частной охранной и детективной деятельностью, поэтому я и остановил свой выбор именно в той сфере, где наиболее полно смогу реализовать все то, чему научился за время службы, как в армии, так и в органах. Качественный состав работников в основном был набран из уволившихся в запас военнослужащих и сотрудников милиции, а также молодых людей от 21 до 30 лет. Заработная плата для такой работы была вполне соответствующей: а сколько вы хотите за просиживание штанов за стойкой рядом с администратором в бизнес центре или за бесцельное брожение вдоль охраняемого имущества собственника? Миллионы молодых в расцвете сил людей тратят по напрасно свое время, которое они могли бы использовать для работы в других наиболее интересных и необходимых для государства отраслях. Практически в каждом магазине, клубе, кафе за посетителями и персоналом наблюдают гладковыбритые, одетые в униформу или в засаленные синтетические костюмы несбывшиеся врачи, менеджеры, юристы. Их смирная стойка напоминает оловянного солдатика или суслика, а приветствия знакомых лиц легким кивком головы на контрольно-пропускном пункте напоминает китайских болванчиков. Теперь и я один из этой серой массы неудачников, спящих ночью на составленных вместе стульях и отзванивающихся дежурному заспанным голосом, с нетерпением ждущим конца суточной смены по утрам, переодевающимся ночью в спортивный костюм, чтобы не помять черный деловой из полиэстера. Во внутреннем кармане рубашки постоянно находится удостоверение частного охранника, без которого начальство не допускает до работы на объекте и которое необходимо предъявить любому проверяющему лицу от начальника смены до сотрудника лицензионно разрешительного отдела ГУВД.


Видели бы меня мои одноклассники, однокашники или сослуживцы наверняка бы осудили мой выбор вступить в ряды охранников. Хуже унижения придумать было сложно. Если у офицера столичной милиции есть возможность выстроить неплохую карьеру, то у частного охранника такая перспектива априори отсутствовала, так как профессией назвать охранное дело язык не поворачивается. Именно бесперспективность и низкая общественная значимость выбранной «профессии» не позволяли мне знакомым и близким людям признаться, где я работаю. Чувство, что я в глазах большинства неудачник не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Денежных средств еще как-то хватало на пропитание, но не более, хотя работы по совмещению (дополнительные смены) было хоть отбавляй. Такая работа довольно быстро затягивает, как топкое болото, то есть отпадает желание совершенствоваться либо учиться, а лень с каждым днем прогрессирует. Через определенное время работы может возникнуть нарушение режима сна: ночью спать не хочется, а днем даже очень, особенно если на смене.
Время летело незаметно. Через год после трудоустройства в частное охранное предприятие (ЧОП) чувство стыда за выбранное поприще притупилось, жизненные запросы корректировались исходя из сложившихся обстоятельств – смирился. Мысли о своей социальной ущербности при высоком потенциале возможностей уже не так терзали мою душу и, можно было подумать, что жизнь налаживается.
Все действительно сложилось бы иначе, если бы не резонансный сюжет об убийстве и изнасиловании Анастасии Соболевой  по телевизору в прайм тайм на выходных в обзорной передаче, потрясший многих до глубины души своей жестокостью. Записав сюжет программы в Интернете на жесткий диск компьютера, я, пересмотрев его десятки раз, не только потерял спокойный сон, но и поймал себя на мысли после долгих раздумий, что поставить точку в данном деле, возможно, придется мне. Это единственный шанс для меня доказать самому себе, что я не ничтожество с бэйджем в черном костюме, а личность, вершившая правосудие уничтожая живую силу противника в Чечне собственными руками во имя России. Подготовить план действий по отмщению, собрав всю необходимую информацию о преступниках используя личные связи в милиции, скопить деньги на дорогу – все это было сделать не сложно, главное – справиться с эмоциями, которые, образно выражаясь, били ключом.


- Давай, Ваня, - произнес заплетающимся языком Садовничий, держа в одной руке рюмку с коньяком. – За журналистику!
Как я и предполагал, спецкор не откажется от хорошего коньяка, который уже изрядно опьянил и тем самым склонил к откровенному разговору между нами. Мы уже перешли на «ты» и я рассказал о своем образовании, таким образом, намекнув Садовничеву о том, что мы в какой-то степени коллеги, а затем плавно перевел тему разговора в нужное мне русло – резонансное убийство школьницы.
Выпив до дна и закусив долькой шоколада, алкогольный напиток янтарного цвета снова наполнил наши рюмки до краев. Нарезанный ломтями лимон на блюдце дополнял нехитрую закуску на кухонном столе. Содержимое бутылки таяло на глазах.
- Хочешь узнать подробности? – спросил Садовничий, смотря на меня своими маленькими серыми глазами, которые уже успели слегка затуманиться. – В телевизионном сюжете не разрешили показать всю правду, Ваня. Если бы ты знал, какое давление на себе я испытал со стороны родственников и администрации поселка.
- Как удалось склонить к сотрудничеству всех троих преступников?
- Нет. Не преступников. На момент совершения общественно опасного деяния им не исполнилось и четырнадцати лет, поэтому деяние не квалифицируется как преступление. Сам ведь ты бывший сотрудник милиции и прекрасно все знаешь. Я думаю, что они хотели снять грех с души, покаяться, что ли. С тех пор немало утекло воды, поэтому эмоции местных жителей поутихли.
- Родители душегубов не предлагали денег в обмен на твое молчание?
- Безрезультатно. Я пошел на принцип, да и с москалями, извини, договорился о сотрудничестве. – Садовничий наполнил рюмки коньяком. -  Был бы я на месте отца Насти, не раздумывая, перестрелял всех троих, а дальше, черт с ним, отсидел бы срок. Сейчас бы совесть не мучила.
Мы снова выпили, закусив дольками лимона. Тепло приятно разлилось по всему телу. Вновь захотелось спать, но я волевым усилием заставлял себя выуживать из Садовничева  информацию, так необходимую мне для продолжения моей миссии. Журналист был уже, как говориться, в кондиции для продолжения разговора по данной теме.
- Петь, - продолжая тему разговора, обратился к опьяневшему журналисту, - Неужели все трое до сих пор живут в поселке?

- Де-юре, друг мой. Пухов, например, живет у жены в Омске, хотя регистрация в поселке, как у Ермолина, в свою очередь живущего в новосибирской квартире тещи. Семенов живет на два дома: здесь с родителями и в Омске с подругой в съемной квартире. Авторы  сюжета представили такую, понимаешь, драматичную картину: убийцы и насильники своим ненадлежащим поведением выводят убитого горем отца  на глазах всего поселка в течение пятнадцати лет изо дня в день. Не исключено, что всем троим заплатили за съемки в сюжете – я только поделился с москалями некоторым количеством материала своего журналистского расследования на возмездной основе. Кстати после убийства всех троих родственники надежно укрыли от суда Линча жителями поселка не без помощи правоохранительных органов.
«Хорошо хоть кто-то отреагировал» - подумал я, внимательно слушая рассказ Садовничева. Сохранилось в Сибири чувство справедливости.
- Например, в Панаме, - продолжал спецкор, - субъект преступления – достигший двенадцати лет отроду. В России – матушке не за каждое преступление и в шестнадцать посадят. Давно пора снизить возраст, с которого человека можно осудить и лишить свободы. В последнее время количество преступлений совершенных несовершеннолетними в России растет.
- Я читал открытое письмо Президенту Российской Федерации, в котором группа известных юристов призывает к снижению возраста признания субъектом преступления, то есть к снижению возраста наступления уголовной ответственности за тяжкие преступления с тринадцати лет. – Поделился я информацией. – Воз и ныне там.
Мы допили коньяк, после чего Садовничий намекнул на то, что неплохо бы продолжить и, хитро улыбнувшись, начал поиски в кухонной мебели спиртного. После примерно трех минут поисков на кухонном столе гордо стояла бутылка, отражая тусклые лучи люстры своей золотистой этикеткой «Метакса».
- Пятизвездочная, - Садовничий презентовал дорогую бутылку коньяка, потирая ладони. – Для особых случаев, так сказать. Полгода ждала своего часа. Был недавно в Афинах, в командировке и не устоял перед местной достопримечательностью. Ее фирма-изготовитель являлась официальным поставщиком двора его императорского величества Александра III, а в настоящее время руководствуется рекламным лозунгом: Метакса - всегда Метакса.
- Спасибо, - поблагодарил я гостеприимного хозяина, залпом опрокидывая содержимое рюмки в рот.
- Похоже, Ваня тебя сильно задела наша провинциальная история убийства. Ну, хорошо, помогу, чем смогу. Отличный коньяк, не правда ли?
Я утвердительно мотнул головой в знак согласия, отмечая про себя, что мне удалось склонить к сотрудничеству журналиста. Предваряя наш разговор на кухне, Садовничий узнал из моего рассказа о том, что в данных обстоятельствах мне приходится менять поприще со службы на журналистику и, поэтому, увидев резонансное журналистское расследование по телевизору, решил самостоятельно провести свое независимое. Ему я не рассказал  о том, что мой друг Требухов помог мне с информацией и дал адрес журналиста, который пятнадцать лет назад вел расследование – его адрес. Получалось, что наша встреча носит некоторый мистический характер в плане совпадения моих интересов с Садовничим. Выставленная на стол дорогая во всех отношениях бутылка только подтверждала мои выводы.
- Что касается первого отморозка, - продолжая рассказ, Садовничий разливал благородный напиток по рюмкам, - то он относится к эпилиптоидному типу. Другими словами, любитель обижать слабых, мучить животных и так далее по списку. В просторечии таких называют садистами. Ермолин и Семенов не пользовались авторитетом в коллективе, как говорится тише воды и ниже травы, по сути попавшие под влияние более сильного  во всех отношениях старшего товарища. Оба хотели доказать себе и окружающим, что они способны на большее, чем о них думают. Подростковое самоутверждение и не более того. В наши годы подростки спортом занимались, самодеятельностью, а современное поколение либо алкоголики-наркоманы, либо с рождения с физическими отклонениями – редко кто рождается здоровым на сто процентов. Молодежь брошена государством. Большинство секций на коммерческой основе, образование не исключение, а алкоголь и табачные изделия – вот парадокс – доступны детям как никогда!
- Согласен, - ответил я, - против нас идет необъявленная война.
- За Россию! – Садовничий поднял рюмку и залпом выпил.
Мой визави из за большого количества выпитого им алкоголя все меньше меня интересовал в плане источника ценной информации, поэтому, сославшись на усталость и позднее время (как никак два часа ночи!) предложил перенести разговор на завтра. Утро вечера мудренее, как гласит русская пословица.
- Не вопрос, Ваня. Завтра вместе поедем в редакцию, где  на своем рабочем месте более подробно тебе все объясню.
Нам потребовалось еще, как минимум пятнадцать минут, для того чтобы прибраться на кухне, умыться и, наконец, лечь в постель. Уснуть сразу мне не удалось в отличие от соседа по комнате, храп которого разносился по всей квартире практически сразу после того, как он лег. «Завтра вместе поедем в редакцию» - запомнил я обещание Садовничева. Действительно, если утром он протрезвеет, и мы поедем, тогда это будет очень полезно для пополнения информационных пробелов, коих предостаточно.
В моей голове мысли роились как пчелы в улее. Все-таки, первый день моего путешествия уже подошел к концу, а решительности явно не хватало: этого больше всего я и боялся. Лишние эмоции всегда создают неуверенность тогда, когда требуется сосредоточенность, ясность ума и твердая рука. Пока черта еще не пройдена и можно мирно вернуться домой,  не причинив вреда никому.   Что изменится с того, что вся троица отправится к праотцам в течение недели? Будет ли их смерть показательной для других, если убить демонстративно, напоказ, дабы предостеречь окружающих в неотвратимости наказания? Моя миссия, прежде всего – наполнить свою жизнь новым смыслом, то есть совершить такое деяние, которое изменит мой статус: народный мститель лучше простого неудачника. Адреналин, вырабатываемый только при мысли, что я стану автором тройного убийства, щекотал мне нервы.
Похожее психофизиологическое состояние испытывал я еще в Чечне, перед первым своим убийством человека. В тот день мне пришлось добивать боевика, приставив к его голове ствол АК – 74М и нажав на спусковой крючок. Бандит успел что-то крикнуть напоследок. Когда пороховой дым рассеялся, моему взору предстала залитая кровью голова с небольшим входным отверстием от пули в области виска и растекающаяся под ней лужа.  На примятых стеблях сочной зеленой травы отчетливо были видны частицы мозгового вещества. Данная картина поначалу стала элементом моих ночных кошмаров и, даже спустя годы, иногда освежается в очередном сновидении. 
Заснуть удалось только под утро, когда за окном уже   расцвело.


 
Главный редактор газеты Иосиф Дрябкин в своем кабинете с широкой улыбкой на лице рассказывал мне об истории создания газеты, достижениях коллектива и так далее, что и полагается в таких случаях при встрече гостей из столицы нашей страны. Его расположило то, что гость имел журналистское московское высшее образование. Его субтильная сутулая фигура в темном потертом костюме и внешность махрового еврея напоминала мне карикатуру с агитационного плаката  «Бей жидов, спасай Россию». Поинтересовавшись целью моего визита и не получив вразумительного от меня ответа намекнул об открывшейся вакансии журналиста.
Садовничий не упустил случая продемонстрировать и свое рабочее место у окна редакции после того, как Иосиф Венедиктович провел мне ознакомительную  «экскурсию». Помещение редакции было отделано по стандартам евроремонта, т. е. перегородки из гипрока, на полу ламинат, пластиковые плинтусы, а на потолке светлые панели.   Офисная недорогая мебель и такая же компьютерная техника без изысков. На белых широких подоконниках пластиковых окон расположились небольшие горшки с кактусами и цветами. Недурно для глубинки!
Вернувшись в кабинет, Иосиф Венедиктович предложил нам крепкого кофе, услужливо сваренный секретаршей Варей и по желанию с дорогим коньяком «Hennessy», правда тому, кто не за рулем, то есть мне. Садовничий нарочито завистливым взглядом посмотрел на меня и развел плечами, мол, в следующий раз приеду на общественном транспорте.
- Иван, Вы уже посмотрели достопримечательности Омска? – спросил глухим голосом Дрябкин.
- Не успел. Сегодня, надеюсь, исправлю это положение.
- Советую Вам начать с наших известнейших соборов: Успенского и Христорождественского и Свято-Никольского Казачьего.
- Непременно воспользуюсь Вашим советом.
Выпив по чашечке, стоит отметить хорошего кофе, я засобирался воспользоваться советом главного редактора и поспешил попрощаться с Дрябкиным и Садовничим с той разницей, что с последним до вечера. В дверном проеме Петр вручил мне в руки небольшой блокнот, в котором с его слов была представлена необходимая мне информация по делу об убийстве, и хитро подмигнул.



Правда, информация, предоставленная мне на бумажном носителе, больше волновала, чем достопримечательности города, поэтому я выбрал для изучения блокнота кафе и удобно расположился на открытой террасе. Заказав кружку темного пива, я принялся изучать содержимое бумажного носителя информации. 
Журналист в первой части своих записей кратко описывает характеры убийц. По мнению Садовничева старший из троицы Егор Пухов является лидером банды с ярко выраженным эпилептоидным типом характера. Рядом с научным термином небольшое пояснение: «…Главной чертой является склонность к состояниям злобно-тоскливого настроения с постепенно накипающим раздражением и поиском объекта, на котором можно было бы сорвать зло. В этими состояниями обычно связана аффективная взрывчатость. Аффекты не только сильны, но и продолжительны. Большим напряжением отличается инстинктивная жизнь. Любовь почти всегда окрашена ревностью. Алкогольные опьянения часто протекают тяжело - с гневом и агрессией. Лидерство проявляется стремлением властвовать над сверстниками. Неплохо адаптируются в условиях строгого дисциплинарного режима, где стараются подольститься к начальству показной исполнительностью и завладеть положением, дающим власть над другими подростками».
Ермолина и Семенова, если верить записям в блокноте журналиста, можно смело отнести к зависимым личностям, которым присуща подобная характеристика: «…инфантильны, часто не могут самостоятельно отвечать за собственную жизнь, нести ответственности за свои поступки. Имеют очень низкий уровень самооценки. Испытывают чувство внутреннего дискомфорта, внутренней тревоги, которую снимают потреблением аддикта (своего для каждого вида зависимости – еда, никотин, алкоголь…), этот способ улучшения самочувствия становится привычным, а затем ощущается как единственно возможный и самый легкий, стремятся закрепить порочный круг удовлетворения».
Как следует из записей, Садовничий потрудился на поприще психологии для составления психологического портрета преступников довольно успешно. Во всяком случае, очень похоже на правду. Обычно по таким характеристикам участников и образуются группы лиц и довольно часто – по предварительному сговору. Сколько таких групп по всей стране совершают особо тяжкие преступления изо дня в день, в надежде избежать наказания или вовсе равнодушных.

Ход моих мыслей внезапно нарушила официантка, принесшее кружку темного немецкого (судя по меню) пива:
- Что-нибудь еще? – спросила она прокуренным голосом улыбаясь обнажая желтые зубы.
- Нет, спасибо.
Когда официантка удаляется от стола на почтительное расстояние, я снова открываю блокнот и продолжаю изучать его содержимое.
Во второй части достаточно подробно описывалось само преступление (по видимому материал статьи), которое чуть ли не поминутно мне уже известно, поэтому быстро просматриваю испещренные мелким почерком страницы в поиске новой для меня информации. Все это необходимо только для одного – убедиться в правоте следствия, что особенно важно для принятия таких сложных решений как покушение на убийство человека. Если троица действительно виновна по всем пунктам обвинения, тогда миссия в полном объеме ложится на мои плечи и, отбросив все сомнения, я, беря на себя тяжкий грех, выступаю в новом амплуа палача.
Похожую социальную роль я выполнял в республике Чечня на государственной службе, будучи солдатом российской армии. На момент инициирования порохового заряда патрона автомата мало думаешь, куда попадет пуля, или точнее в кого при условии команды «огонь». Ответственность за содеянное больше лежит на самой организации – армии, которая думает, отдает приказы, кормит и т.д. Военнослужащий всего лишь винтик в механизме этого института и за его деяния несут ответственность командиры различных подразделений помимо его самого. Другое дело – гражданская жизнь, в которой сам себе кузнец счастья. Даже убийство из чувства мести самых отъявленных  преступников воспринимаются обществом неоднозначно, не говоря уже о букве закона и религии.
Внезапно порыв весеннего ветра растрепал страницы изучаемого блокнота и швырнул его со стола. Выругавшись про себя, я поднял его с дощатого пола террасы, и он неожиданно открылся у меня в руках в самом его конце с аккуратно срезанным листом у корешка. После внимательного изучения обложки я отчетливо увидел следы оставленные шариковой ручкой в виде оттисков от ее  нажима пальцами.




Посмотрев на узор миниатюрных борозд на картонной обложке, я  пришел к выводу, что вполне можно восстановить то, что было написано на последней странице блокнота. Для восстановления данных необязательно  отдавать его в криминалистическую лабораторию, а достаточно расположить его  под определенным углом к источнику света. Затратив порядка пятнадцати минут на реставрацию и перепись полученной информации с чувством выполненного долга и заинтригованный результатами (т.е. текстом)  заказал еще одну кружку пива.
Полученный текст состоял из тезисов, правда, которые можно объединить по смыслу. Судя по всему, речь идет о народных средствах защиты растений. Упоминается растение Болиголов пятнистый, которое растет вдоль дорог и источает неприятный мышиный запах. Далее рецепт настоя из листьев, соцветий и незрелых плодов, а после интересная приписка: «…смерть наступает в течение 3-6 часов, зрачки расширены, зрение неясно, лицо бледно». Потом неразборчиво: « …смерть Сократа, алкалоид». Другими словами инструкция по технике безопасности при изготовлении настоя ядовитого растения.
Количество выпитого пива вскоре дало о себе знать и я, отправляясь к зеленому биотуалету справить естественные надобности, неожиданно для себя сделал вывод: Садовничий в блокноте писал сценарий покушения на убийство! Несмотря на алкогольное опьянение от этой мысли почувствовал дрожь по всему телу. Неужели за столько лет он так и не воспользовался случаем отравить? Сколько было желающих, таких как он народных мстителей на самом деле? Правда, воз и ныне там. Видно не хватило решительности для убийства. Получается не я первый и, возможно, не последний.
Вернувшись за стол, я еще раз перечитал получившийся текст и подумал о том, как воспримет данную информацию сам журналист: признается или нет. Конечно, доказать причастность к покушению на убийство или его планирование не входит в мои планы, но заполучить союзника, а тем более возможного соучастника – большая удача. Теперь моя задача попробовать расспросить журналиста и выяснить его отношение к самосуду над убийцами, а потом склонить к сотрудничеству. Сделать что-то подобное за дружеским разговором на кухне за несколько дней практически не реально, поэтому необходим особый подход, который используется на допросах в силовых министерствах для получения достоверной информации в кратчайшее время.


  Арсенал методов допроса, которые я мог бы применить к Садовничеву сужаются до тактических основанных на психологии. По понятным причинам физическое воздействие, использование полиграфа или инъекции вещества типа пентотала натрия я не мог себе позволить. Время еще есть, по крайней мере, до вечера необходимо составить план допроса, а для снятия напряжения во время него добыть бутылку алкоголя (желательно хорошего коньяка). Не зря Плиний Старший говорил: «In vino veritas (истина в вине)».
Другой момент, который меня особенно тревожил – способен ли журналист обратиться за помощью в случае вербовки к сотрудникам милиции или к другим силам. На его месте я бы записал разговор на диктофон, который присутствует почти в каждом современном мобильном телефоне и, связавшись с  редакцией газеты, попросил бы убежища у главного редактора в обмен на новый сенсационный материал, а меня, шантажиста и подстрекателя сдал местным властям с потрохами. Именно этого развития сценария мне бы меньше всего хотелось, ведь моя миссия – кара за совершенные деяния анонима, а не банальное убийство на почве бытовых отношений. Попасться с поличным не входит в мои планы и при завершении финальной части миссии, поэтому разговор на кухне сегодня вечером может стать роковым. На кон поставлена моя, пусть и безалаберная жизнь.
Садовничий с точки зрения психологии крепкий орешек. Не без тени гордости он рассказывал об оказываемом на него давлении при подготовке материала к печати. Вспоминая свой боевой опыт, не могу не отметить мужество и самоотверженность специальных корреспондентов в Чеченской республике, которые ради поставленных перед ними редакцией задач готовы были работать под пулями и артобстрелом боевиков. После такой закалки не страшны такие психологические методы, которыми я собирался воспользоваться при встрече с Садовничевым. Необходимо точно вывести своего визави из равновесия и в этот самый момент попытаться получить его согласие стать соучастником будущей расправы. Если я не ошибся с выводом о том, что журналист готовил покушение – дело в шляпе.
- Вам повторить пиво? – спросила официантка, проходя мимо столика.
- Да, будьте добры.



Третий бокал хорошего пива не помешает в составлении плана, впрочем, и экскурсия в храм тоже, где бы я поставил бы свечки за здравие себя и упокой  трех ублюдков.





 В жизни часто бывает так, что ничто не предвещает беды. Вроде бы все идет своим чередом и не противится законам природы, как говориться – затишье перед бурей. Вот если бы знать, когда стихия грянет, но не тут то было: извольте получить под дых. Все вышеперечисленное мне навеяло то, что я увидел в глазах Садовничева после того, как придвинул к нему блокнот с расшифрованным мной текстом на досуге в кафе. Отдать его нервной системе должное, даже если он и занервничал, то по виду не определишь.
Мы сидим уже второй час на кухне журналиста и обсуждаем проблемы, связанные с применением смертной казни либо с отсутствием таковой. Этот разговор я затеял не случайно, так как после употребления  двух – трех рюмок купленного мной коньяка «Лезгинка» Садовничий раскрепостился и, по-моему, был уже готов к откровениям. Тон и манера разговора вполне дружелюбная, атмосфера располагающая к общению и тайным признаниям.
- Вот видишь, Петь, - начал я, - нашли бы сотрудники милиции у тебя на рабочем месте такой артефакт, ты уже был бы главным подозреваемым, при условии, если кто-то погиб при отравлении от Болиголова пятнистого. Косвенные доказательства, но все же следствие на верном пути и тебя пытают дальше до тех пор, пока не сознаешься. Для этих целей хороша ПР 80 (палка резиновая), противогаз и так далее. Сам знаешь…
 - Да брось ты свои ментовские штучки! – обиженно бросает Садовничий и, как бы отстраняясь от блокнота, отодвигает от себя на середину стола. – Похожие настои на рынке бабки продают как лекарственное средство.
- Да не злись. Тебе добра желают!
- К чему ты клонишь, Вань? Кто тебе сказал, что кто-то умер от отравления в поселке, неужели бы мне и Сократа пришили!? Ведь он в Греции до нашей эры, причем сам принял яд то ли цикуты, то ли Болиголова пятнистого.

- Допустим, ты решил отомстить трем насильникам и убийцам девочки. После успешного отравления все следы заметены, по-твоему, но ведь нет! Помнишь наш с тобой разговор, в котором ты разоткровенничался и готов был расстрелять всех троих?
 - Минуточку, - возразил Садовничий, - я сказал, если бы я был на месте отца…
- На диктофоне, который имеется в моем мобильном телефоне сотрудники милиции этого слова «отец» не услышали бы, следовательно, еще одно косвенное доказательство. Весь этот разговор к тому, что большинство россиян беззащитно перед произволом властей. На этом простом примере четко мной проиллюстрирован возможный вариант событий – как бывший сотрудник милиции говорю. Поверь мне, если бы я узнал о том, что ты убил тех троих – не сдал бы! Для них только смертная казнь! Никакой пощады!
Рука журналиста потянулась к бутылке коньяка, сначала неуверенно, но, усмотрев в моем взгляде и речи иронию, быстро разлил содержимое по рюмкам. Очередь говорить тост была моей. После простого до примитивности «за справедливость» про себя отметил, что градус разговора снизился и, возможным вариантом могло быть обсуждение другой темы, поэтому, не дождавшись пока коньяк достигнет желудка продолжил мозговой штурм.
- Представим следующую ситуацию, в которой в роли убийцы выступаю я. Следствие располагает сведениями, что все время пребывания в поселке гражданин Иван Таранов проживал у гражданина Садовничева, почерк которого согласно полученным данным экспертизы совпадает с образцами, взятыми на анализ из блокнота.  Вывод: группа лиц по предварительному сговору отправила в мир иной троих замечательных парней в расцвете сил! Даже если докажут, что убийца – ты, я буду проходить по делу, скорее всего соучастником, а не свидетелем. Соседи могут подтвердить, что в ночных разговорах неоднократно упоминались фамилии убитых и так далее. Кстати, Дрябкин тоже может помочь следствию и  расскажет, как приезжий Иван Таранов приходил в редакцию интересоваться личными данными убитых.
Судя по позе, которую принял Садовничий, откинувшись на спинку стула, разговор его не так беспокоит. Он понял, что опасность быть обвиненным миновала. По-моему, он боялся увидеть у себя перед носом мое удостоверение и слова: «Вы обвиняетесь в убийстве…», но все обошлось и можно пить дальше.

- И что теперь делать? Охранять  троих от несчастных случаев до гробовой доски? Например, я вижу ситуацию под другим ракурсом. Допустим, одного из троих действительно убили, тогда на первое место в списке подозреваемых выходит отец убитой. Мотив, понимаете!
- Не спорю, - согласился я, - но отрабатываться будут сразу несколько версий, как это обычно происходит в таких случаях. Петр, разве отец способен…
- Не-а! – перебил меня Садовничий махнув рукой. - Григорий Ефимович и муху не обидит. Мягкотелый тип. Слабохарактерный. После смерти жены совсем сник. Понимаю, конечно, что на его месте многие бы так, но и до трагедии в героях не ходил. Может быть, сейчас он бы и собрался с духом, правда прошло не мало лет. Наверное, перегорел.
- Ты говорил, что они, по сути, скрываются сейчас в разных городах. Неужели совесть проснулась или они просто боятся мести?
- Как я уже сказал в прошлом разговоре, реакция жителей поселка была решительной – разорвать на части! Сотрудники милиции укрыли мерзавцев, правда, не знаю где от расправы. -  Садовничий пододвинулся вплотную к столу и продолжил более тихим голосом. – Гостил у меня приехавший через год после убийства дальний родственник Соболевых. То ли троюродный, то ли двоюродный брат.  Сидел здесь на кухне за этим столом и строил планы мести!
Теперь моя очередь пришла волноваться. То ли журналист хочет мне поведать что-то новое, или уже догадался с какой целью я приехал в  здешние места за тысячи километров. В любом случае информация полезная. Не смотря на количество выпитого голова моя по прежнему была ясной.
- Готовя сенсационный, по тем меркам, материал я пригласил паренька к себе домой. – Петр продолжал свой интригующий рассказ. – В первый же вечер он мне выдал план мщения: отравить настоем Болиголова парней и дело с концом. Тогда меня интересовал вопрос, собственно каким образом? Неужели поместить в пищу или питье? Тогда возникает второй вопрос: как преодолеть милицейскую охрану и осторожность убийц, войдя с ними в контакт, если это вообще возможно? Просил меня помочь свести его с ними. Это было не просто. В те времена многие проблемы решались не без вмешательства «братков», вот их я ему и посоветовал. Что было дальше – не знаю, как уехал он от меня с тех пор ни слова, ни духу. Выпьем!
На этот раз молча опрокинули содержимое рюмок в рот.




- Недавно, после показа по телевидению сюжета, вспомнил про того паренька мстителя, Колей его кажется, звали, и решил во всемирной паутине  поискать про Болиголов пятнистый. Результат исследований попал в блокнот, который я тебе отдал сегодня в редакции. Кстати, здорово ты восстановил запись, Шерлок Холмс хренов!
- Кто на что учился, - пробурчал я.
Нетвердым шагом журналист отправился в туалет для справления естественных надобностей, а я тем временем размышлял на тему разговора: врет он или нет? Учитывая его опыт работы в профессии за небольшой промежуток времени придумать убедительную  историю совсем не сложно. Узнать подробнее об этом типе, Коле, было бы недурно, если, конечно, журналист не ломает комедию. Может быть, с другой стороны, рассказ о неком  Коле предупреждение: не лезь в это дело, а то пропадешь как он.  Страх того, что Садовничий может меня заподозрить в намерениях покуситься  на здоровье и жизнь обсуждаемых граждан с каждой минутой разговора, рассеивался, как туман. Мне импонировала позиция журналиста как человека и профессионала во многих жизненных аспектах: социальных, правовых, бытовых. Теперь можно уверенно сказать - Петр Садовничий определенно мне нравится.
- Контакты Коли еще актуальны? – спросил я когда вернулся за стол журналист прикинув сколько лет прошло с момента их встречи.
- Не знаю. Можно узнать у Григория Ефимовича. Коля первый год после гибели 8 марта навещал могилу сестры. В этом году было пятнадцать лет как произошло убийство, поэтому очень вероятно, что он навестил и дядю Гришу. Если хочешь, могу познакомить со старшим Соболевым хоть завтра.
- Не возражаю. Сегодня пятница, следовательно, завтра суббота. Выходные пройдут не напрасно. Григорий Ефимович употребляет спиртное?
- После всех вышеперечисленных событий дядя Гриша употребляет все, что горит, особенно на халяву. Мой тебе совет: купи ему такую же бутылку коньяка и это поможет развязать ему язык. Сам по себе человек он не общительный, можно сказать, замкнутый. Вспоминать прошлое не любит, а алкоголь, что елей на душу.
Мне показалось, когда произносились слова «поможет развязать язык» Садовничий чуть не добавил «как  мне».
- Сама идея возмездия мне очень близка, - продолжил журналист, - но исключительно на законных основаниях, то есть осуществляемая силовыми ведомствами, надзорными  организациями и учреждениями. Трудно себе представить, что произойдет, если каждый будет решать и соответственно поступать в такой ситуации, когда просыпается в человеке древний инстинкт хищника.  Одним словом – беспредел. Согласен, на данный момент в стране чиновничий беспредел, но полный беспредел – еще хуже! Из двух зол нужно выбирать меньшее.
- Я согласен с тем, что в стране чиновники разных мастей и рангов правят бал, но в том, что ты сказал, Петр, есть небольшое противоречие: как с ними бороться законными способами? Проблема России – коррупция – номер один. Пока никто не может одолеть и две русские беды: дураки и дороги. Я глубоко уверен в том, что каждый, не зависимо от занимаемой должности и финансового достатка, кто задумывается о последствиях своих деяний либо вообще не совершит ничего плохого в этой жизни, либо сведет к минимуму.  Верующие меня поймут, но ведь хочется, чтобы и все остальные понимали и ощущали морально-этическую нагрузку.
- Все это вздор! – возразил Садовничий. – О какой этике и морали может идти речь, если большинство наших соотечественников списывают  уже в первом классе и не считают это зазорным. Поступить в ВУЗ, получить водительские права, защитить диссертацию, получить продвижение по службе – везде можно, а порой и нужно платить! Не находишь, что наши дети с детства привыкают к коррупции, а затем ее и культивируют. Этот разговор можно продолжать до бесконечности, как и на любую философскую тему.   
Трудно не согласиться с такими выводами, особенно когда подтверждений этих слов с лихвой хватает в жизни любого гражданина необъятной и многострадальной страны. Проблематика справедливости преследовала Россию на всем ее нелегком, а порой и тяжком пути. По моему глубокому убеждению, не было в истории государства такого периода, когда большинство могло назвать его счастливым. Кому на Руси жить хорошо?
Мои размышления прервал Садовничий, гремя стеклянным горлышком бутылки о стенки рюмки, наливая трясущимися руками остатки коньяка. Убрав пустую бутылку со стола, журналист напомнил мне о возможности хорошо выспаться в выходной день и на трезвую голову познакомиться с Соболевым в гостях, куда мы решили отправиться ближе к обеду.
После водных процедур, с удовольствием растянувшись на кровати, провалился в глубокий сон, в котором я встретился с невинно убиенной Настей в белой длинной сорочке в открытом поле собиравшей цветы, напевая под нос до боли знакомую мелодию. Я смотрю на нее со спины и медленно подхожу на расстояние вытянутой руки и, вдруг, она резко оборачивается ко мне лицом синего цвета с кровоподтеками на шее от ремней. Протянув ко мне тонкие синие кисти, тоненьким голосом она  произнесла: «Отомсти за меня». По мере приближения ее ко мне, я отступаю назад спиной и чувствую, как ноги медленно увязают в чем-то липком и вязком. Ситуация вызывает у меня панику особенно после того, как я проваливаюсь по пояс не чувствуя уже ног, не то, чтобы ими пошевелить. Увидев на горизонте человека с непонятным предметом в руке, начинаю истошно орать, пытаясь проснуться, но не тут то было. Настя поворачивается в сторону приближающейся фигуры и, увидев в руках у человека нож, начинает истошно кричать, оглушая меня. К тому времени, когда незнакомец подошел вплотную, в землю я ушел по самое горло. Присмотревшись к лицу человека, узнал в нем Пухова, который, склонившись надо мной проговорил мне в ухо что-то наподобие «тебе и девке конец» резко провел по моему горлу ножом.
Я мгновенно проснулся и резко сел в кровати, да так, что одеяло оказалось у самых моих ног, хотя до этого было натянуто до груди.
- Кошмары? – в дверном проеме показалась голова журналиста.
- Приснится же такое, - вставая с кровати, я взглянул на часы.
- Девять часов, - зевая, проговорил Садовничий и потянулся. – Пора готовить завтрак.
Проведя рукой по лбу, я смахнул крупные капли холодного липкого пота и провел тыльной стороной ладони по горлу, которое во сне мне успел перерезать Пухов. Еще какое-то время мне понадобилось для того, чтобы прийти в себя. Сердцебиение успокоилось, пот частично испарился и ко мне постепенно начала возвращаться бодрость.
После утреннего душа почувствовал себя еще лучше, на пару лет моложе из за легкости во всем теле. Теперь не хватало только подкрепиться, и о ночном кошмаре можно было забыть раз и навсегда, за исключением только одного момента: впервые приснились участники преступления. Раньше меня беспокоили персонажи сугубо военного прошлого. Действительно, если так будет продолжаться дальше вполне можно оказаться на лечении в психиатрической больнице.


Насухо вытершись полотенцем, я проследовал на кухню, где журналист на скорую руку приготовил яичницу глазунью из трех яиц и натуральный кофе, который он уже успел разлить в маленькие белые кружки. Нехитрое меню дополняли несколько кусков ржаного хлеба с маслом. «Что Бог послал»: подумал я про себя, приступая к завтраку.

__________________________________________________________



Григорий Ефимович Соболев с потухшими глазами шаркал в коридоре своей квартиры войлочными тапками по полу, как побитая собака, другого и не скажешь при виде высокого сутулого мужчины с посеребренными сединой висками. На его лице с крупным мясистым носом отображалось некоторое удивление при виде моей персоны, особенно когда его глаза остановились на пакете в моей руке, где находилась бутылка коньяка, которую легко обнаружит любитель выпить по характерному очертанию донышка, натянутого полиэтиленом под действием веса бутылки. Через некоторое время, сглотнув и почесав голову своими крупными пальцами, Соболев одобрительно про себя пробормотал что-то нечленораздельное и, как бы взмахом руки, одобрил наш с Садовничевым визит.
Старый засаленный халат синего цвета очень плохо сидел на худощавой фигуре Григория Ефимовича, грозя упасть с острых плеч. По его лицу можно было безошибочно утвердительно сказать, что человек злоупотребляет алкоголем: отвисшие щеки, ярко красные прожилки на крыльях носа. Трехдневная щетина дополняла картину типичного пьяницы, которого мы привыкли видеть в различных художественных произведениях.
- Знакомьтесь, - торжественно проговорил Садовничий, представляя нас друг другу. – Григорий Ефимович, Иван прибыл в наши края из далекой Москвы. Мой, так сказать, коллега.
Мы обменялись рукопожатием с обязательным, как в таких случаях полагается по этикету «очень приятно», после чего хозяин пригласил нас в комнату, в которой ремонт не производился лет пятнадцать, если не больше. Мое внимание сразу привлек крупный портрет Насти на стене и ее, по всей видимости, наряженные куклы на подоконнике.



Перед посещением Соболева, журналист проконсультировал меня как себя вести в гостях: какие вопросы задавать и какие лучше не стоит. Трагическая смерть дочери очень сильно повлияла на психику Григория Ефимовича, а смерть жены сделала жизнь его простым существованием без всякого смысла. Даже трудно себе представить, что пережил этот человек.   
После дарения долгожданной бутылки коньяка Соболев заметно оживился, глаза его заблестели от предчувствия скорого подпития.
- Чувствуйте себя как дома, - с хрипотцой в голосе произнес хозяин квартиры, жестами показывая Садовничему о необходимости сразу выпить. – Сегодня вечером ко мне приезжает племянник Николай помочь поправить могилку Насти, а то ограда некрашеная который год, скамья вся сгнила.
После этих слов мы с Садовничевым многозначительно переглянулись. Это шанс для меня сегодня познакомится, возможно, с моим единомышленником и партнером. Почувствовав легкое волнение от предвкушения полезного знакомства, я  предложил, не раздумывая, приступить к распитию спиртного напитка хозяину квартиры.
Все события, которые произошли с момента моего приезда в поселок, сложились на удивление очень удачно. Мне на мгновение показалось, что сама судьба ведет меня навстречу к наиболее необходимым людям, которые помогут в дальнейшем в разрешении моей миссии. Еще чуть-чуть и виновники зверского убийства предстанут перед лицом самосуда, в некоторых случаях наиболее справедливого, чем государственного правового, от которого, как известно, можно откупиться.
На крохотной кухне, где едва поместились три мужчины, быстро накрыли на стол. Садовничий предусмотрительно захватил из дома закуску, зная о непростом материальном положении хозяина квартиры. Порезав свежие овощи и колбасу, аккуратно разложили на одноразовых пластиковых тарелках на старом облезлом, покрытым клеенкой столе. В то же мгновение на стол были выставлены граненые с замутненным стеклом рюмки, которые со слов Соболева достались ему еще от отца. После того как пробка бутылки с характерным звуком была скручена, на кухне приятно запахло коньяком.
- Хорошая вещь, - со знанием дела произнес Соболев, принюхиваясь к срезу горлышка.
- Первый тост, как всегда, за гостеприимного  хозяина квартиры, - произнес журналист. 
- Будем! – хором проговорили мы, и выпили залпом содержимое.
Разговаривали на кухне велись на нейтральные темы, такие как социально-экономическое положение граждан в непростые времена, произвол чиновников и неспособность государственных мужей справится с большим количеством проблем, охвативших нашу страну. Соболев особенно рьяно критиковал силовые министерства (было за что) и законодателей, то есть государственную думу, в которую, по его словам если и попадет бомба, то ни одного честного человека не пострадает. Мне неоднократно приходилось слышать подобные заявления, но если честно, по-моему, проблема не только в чиновниках. Граждане зачастую сами готовы дать взятку представителю закона для предотвращения процедуры оформления административного, а иногда и уголовного дела. В современной России коррупция поразила все уровни и слои общества, стала неотъемленной частью жизни.
Незаметно время близилось к вечеру и, когда бутылка опустела, встал вопрос: ждать Николая или отправиться самим в магазин.  Посовещавшись минуту, было решено, что в этом нет необходимости, так как со слов хозяина квартиры племянник  не приходит в гости с пустыми руками и всегда радует своего дядю спиртным. Единственное, что осталось сделать – предупредить Николая заранее по телефону о гостях у Соболева и, опять же, если верить словам хозяина, интуиция племянника подскажет ему об увеличении количества переносимого спиртного. 
- Коля, у меня гости, так что купи по пути еще. А, ну хорошо, ждем. – Григорий Ефимович с трудом нажал кнопку разъединения звонка на мобильном телефоне и одобрительно нам кивнул. – Еще возьмет.
Не прошло и пятнадцати минут, как звонок залился соловьиной трелью и Соболев в своих тапках, словно на лыжах, засеменил в прихожую открывать дверь. Защелкал старый замок и на пороге квартиры появился среднего роста плотный молодой человек с намечающейся лысиной и пивным брюшком на вид лет тридцати пяти. Его редкие светлые волосы были зачесаны назад, скрывая проплешину. Он был одет в синий мешковатый спортивный костюм и белые кроссовки. Соболев по-отечески обнял племянника и, взяв из его рук спортивный рюкзак, жестом пригласил в комнату.
Увидев Садовничего, Николай расплылся в широкой улыбке, обнажая ряд желтых прокуренных зубов:
- Петр Валентинович, какими судьбами?
- Здравствуй, Николай. Знакомься, мой коллега из Москвы Иван.
- Николай.
- Очень приятно, Иван.
На кухне было слышно как Соболев расставляет бутылки на столе, которые извлек из рюкзака племянника оценивающе их рассматривая. Через мгновение три бутылки виски, выставленные строго в ряд красовались в центре стола, маня своими этикетками, на которых было написано: «Jameson».
Николай оказался общительным, таким рубахой-парнем, душой кампании, как еще про таких говорят. Поведал нам с Садовничим о непростой судьбе системного администратора, которым он на данный момент является, а также о незаметно приближающемся кризисе среднего возраста, достаточно актуальной для меня проблеме. Как я понял из нашего разговора, который сразу завязался после первого тоста за знакомство, Николай приходился Насте двоюродным братом, поэтому он очень переживал эту трагедию. Тогда еще только демобилизовавшийся из армии он вместе с радостью получения долгожданной свободы ощутил горькое чувство потери близкого человека. В таких случаях говорят: как обухом по голове ударила новость о гибели двоюродной сестры.
- Григорий Ефимович помнит, как отговаривал меня от самосуда над Пуховым и компанией.- Николай кивнул в сторону Соболева.
- Жаль, Тоня не дожила, - Соболев потер нос ладонью. – Не выдержала такого горя и в результате инфаркт.
Садовничий тут же предложил тост за тех, кого с нами рядом нет, то есть за умерших. Как известно, после этого тоста не чокаются.
Хозяин квартиры, выпив до дна, отправился на поиски старого семейного альбома по квартире. Пересмотрев все ящики, полки в комнате наконец-то нашел его и аккуратно, трясущимися руками протянул мне. Быстро просмотрев в начале альбома фотографии четы Соболевых, я устремил свой взгляд на образ их дочери Анастасии. Фотографий совсем не много – от яслей до школы, но на всех Настя очень хорошо получилась и, теперь совсем как живая смотрела на меня из альбома. Поблагодарив Соболева, я вернул ему альбом.
- Каждый год 8 марта я созваниваюсь с  Григорием Ефимовичем, - сказал Николай. – Для меня этот праздник теперь вовек печальный. День гибели моей сестры. Вот и сегодня приехал помочь дяде могилку в порядок привести, а то уже пятнадцать лет прошло, а капитального ремонта так и не сделано. Жена в этом году в марте не отпустила, вот и пришлось в отпуске ехать. Кстати, вы, наверное, в курсе событий, по телевизору видели?
- В смысле? – не понял я.
- Я про события, которые только что рассказал. Пятнадцать лет назад было дело. 
- Ах, да. Сам я из Москвы и приехал сюда по своей воле с целью разобраться в ситуации.
- Хм, в ситуации. Да вы понимаете, что милиция не смогла разобраться в этой ситуацией вкупе с прокуратурой. Местная округа хотела вообще самосуд устроить. Вот только спрятали их очень быстро и надежно, поэтому и живы до сих пор. Хотели с Григорием Ефимовичем бандитов подключить, но те затребовали много денег, которых у нас отродясь не было. Предлагали продать эту квартиру в обмен на головы троих малолетних извергов, но мы отказались, так как надежд на то, что все пройдет благополучно для нас, не было.
- Извините, Николай, - спросил я его, перебивая, - осталась ли злость и чувства нереализованной мести? Прошло ведь столько времени.
- Да-а-а,- на выдохе произнес Николай, после небольшой паузы. – Слышали такую поговорку: время лечит. В глубине души я уже смирился с тем фактом, что их уже никогда по этому делу не привлечь, но я желаю им почувствовать такую же боль сопоставимую с моей. Была бы моя воля – давно бы их троих со свету сжил.
Задав острый для Николая вопрос, я, тем не менее, ощутил ослабевшие чувства к сведению счетов. Со слов племянника его не покидают мысли мести, но по внешнему виду, интонации и поведению этого сказать нельзя и это меня немного разочаровало. Строить отношения с человеком, для которого честь убитой и изнасилованной  пусть и двоюродной сестры превыше всего – одно, а бередить воспоминания – совсем другое. Горели бы в его глазах искры мести, то только упоминание о помощи в разрешении столь щекотливой проблемы превратили бы нас сначала в единомышленников, а затем и в соучастников. Надежды таяли также быстро, как приближалась ночь, и при этом пустели бутылки виски. 
- Давайте сменим тему, - предложил Соболев, - хватит с нас горя. Поговорим лучше, о чем-нибудь приятном. Включишь телевизор – там убийства, перестрелки, погони. Откуда детям черпать позитивную информацию?  В наше время хоть и была пропаганда социализма и коммунизма, но морально-нравственное воспитание не страдало. На каких фильмах и программах воспитывалось поколение того же Пухова? Наверное, не на мультиках из  «Спокойной ночи малыши».
- Поколение девяностых – брошенное поколение, - поддержал Садовничий. – Воспитано на примерах произвола, халатности, бездарности и всеобщей коммерциализации ценностей.  Ждать от него нечего.
Под всеобщее одобрение кампания допила последнее и Соболев, сославшись на то, что завтра рано вставать, таким образом, намекал нам с журналистом, что мы не дома. Проговорив что-то вроде «в гостях хорошо, а дома лучше» мы засобирались.
Садовничий, словно читая мои мысли, отвел в сторону Николая и чем-то с ним заговорил, оглядываясь на меня. «Хорошо бы по делу говорили», подумал я, помогая Соболеву убрать со стола на кухне, который и трезвый с трудом справлялся с домашними обязанностями. По сосредоточенному лицу Николая стало понятно, о чем они говорят: ни много, ни мало о части моей миссии, роль в которой племянника Соболева может стать ключевой, поэтому, несмотря на алкогольное опьянение заметно нервничал. Когда их беседа закончилась, Садовничий уже в коридоре подошел ко мне, и я не выдержал:
- О чем вы говорили?
Маленькие серые глаза журналиста хитро смотрели на меня, как бы спрашивая: «сам не догадываешься»?
- Николай будет тебя ждать на кладбище в десять часов утра у могилы сестры.
_________________________________________________________

 

Утро следующего дня выдалось хмурым. Небо, затянутое облаками навивала тоску, придавая моему настроению лирический оттенок. Классик Александр Блок описал такое настроение, как: «достать чернил и плакать».
Не часто мне назначали встречу на кладбище. Одну из них я запомнил, как мне кажется на всю оставшуюся жизнь – похороны моего одноклассника, пришедшего из Чечни в цинковом гробу. Спустя пару лет я и сам мог вернуться домой подобным образом, но судьба распорядилась иначе и теперь я, с одной стороны уже готов сам вершить правосудие над группой лиц, совершивших преступление и ушедших от ответственности, а с другой прекрасно понимаю возможность оказаться на скамье подсудимых.


 Я поймал себя на мысли, что не представляю себя после расправы над убийцами, и не просчитал пути возможного ухода от преследования силовых структур или других лиц, заинтересованных в моей поимке.  В буквальном смысле оказаться на грани в считанные дни – большая нагрузка на психику. Находясь в трезвом уме и твердой памяти, прекрасно осознаю необходимость плана, которого пока у меня нет. План на жизнь после выполнения моей миссии, если конечно это можно назвать жизнью. Существует ли нормальная жизнь после таких деяний? Все начать с чистого листа? На состояние сегодняшнего дня вопросов больше чем ответов, но я твердо уверен в другом – назад дороги нет! Такой уж у меня характер: если взялся, то иди до конца и не оборачивайся, а потом будь что будет. Да и как я могу, проведя такую работу по сбору информации и завязыванию отношений с нужными мне людьми бросить все к черту и вернуться в Москву несолоно хлебавши. Снова нацепить скоморошью форму охранника и бдеть за имуществом собственника за жалкие гроши!? Хватит! Пора заставить себя уважать пусть и незаконными способами.
Чем ближе я подходил к месту встречи, тем чаще  у меня становился пульс. Того гляди вырвется сердце из груди. Перед серьезным разговором необходимо успокоиться. Попытался сделать дыхательные упражнения для успокоения как после кросса, но не помогло. Ситуацию с самочувствием ухудшала головная боль – отголосок вчерашнего бурного вечера. Вот показалась среди оград светлая голова Николая, сосредоточенно разглядывающего что-то на земле и, увидев меня, жестом поднятой развернутой тыльной стороной ко мне ладонью поприветствовал. Я ответил взаимно и почувствовал, что внутренне напряжение постепенно уходит.
- Доброе утро, Иван, - произнес Николай, когда расстояние между нами достигло метров пять.
- Доброе, Николай.
Племянник Соболева разложил на земле кисточки, окунутые в банку с растворителем и банки с краской. На нем теперь была другая, рабочая одежда: старый потертый камуфляж и дополняла стиль «милитари» такая же кепка, только вот совсем не сочетались с х/б резиновые темно синие  сапоги.
- Григорий Ефимович не переносит запах краски из за аллергии, - продолжал он. – Вы, случайно, не аллергик?
- Нет. Аллергических реакций на краску не выявлено, - по-армейски отрапортовал я.

Мне хотелось, чтобы разговор с Николаем как можно быстрее перешел в конструктивное русло. С любезностями было пора заканчивать, поэтому я начал по существу:
- Петр Валентинович вчера передал мне на словах, что могу быть вам полезен.
- Возможно, - улыбнулся Николай. – Все зависит от ваших возможностей и желания. Пришли мне помочь покрасить ограду?  Ладно, шучу. Петр Валентинович прозрачно намекнул, что вы мне могли бы помочь в одном личном деликатном деле. Понимаете, о чем я?
Я кивнул в сторону могилы Насти. Неухоженная и облупившаяся раковина, покосившийся крест с мутной фотографией и полусгнившая скамейка с неокрашенной оградой неприятно меня удивили. С одной стороны и кладбище недалеко от дома, а с другой пьяница Соболев, который пропьет последнюю копейку.
Николай перехватил мой взгляд и подтвердил мои догадки:
- Да. Дело напрямую связано с Настей. Итак, чем конкретно можете помочь?
- Информацией, - немного неуверенно начал я, - поделюсь своим опытом сотрудника милиции.
- Интересно, чем этот опыт ценен. В моем случае милиция мне точно не поможет, ведь то, что я задумал еще пятнадцать лет назад тянет на пожизненное заключение. Кто бы мне сейчас помог советом так это только убийца с опытом работы. Так что, увы.
Николай обмакнул край кисти в краску и неспеша начал красить ограду, чем инициировал мое раздражение. Если Николай выносит планы уже больше 15 лет, то почему тогда результат откровенно нулевой. Неужели за эти годы так никто и не смог стать соучастником в расправе над убийцами.
- Болиголов пятнистый – не самый лучший выбор, хотя естественный для данных мест. – Я решил взять бразды правления разговором в свои руки. – Для начала необходимо создать летальную концентрацию, а уже потом добавить в питье или пищу жертвы либо насильно запихнуть в глотку. Яд хорош только в тех случаях, когда до жертвы рукой подать, и она не о чем не подозревает. Если объект охоты удален, то совершить покушение с помощью яда можно только отравленными стрелами или пулями. Как вы планировали действовать, Николай?


- Молод был, - после небольшой паузы ответил он, - вот и наговорил глупостей Петру Валентиновичу. Как показало время, кишка у меня тонка, а заказать – денег нет.
- Я денег не возьму.
Николай на мгновение перестал красить, посмотрел на меня с ухмылкой с корточек снизу вверх и произнес тихо:
- И это говорит бывший сотрудник милиции России. Честь и хвала защитникам…
- Не ерничайте, Николай, - раздраженно начал я, - приехал в эту глушь за тысячи километров из Москвы не ради забавы. Вам помощь предлагают и, возможно, я пока единственный в этом мире, который безвозмездно это сделает. По прошествии пятнадцати лет никто из родственников даже не пытается, наконец, разобраться с троицей убийц, которые все еще живут на белом свете.
- Вот видишь, Настя, - произнес брат своей двоюродной сестре, повернувшись к фото на кресте, - наш мститель уже здесь. Полюбуйся на него! Уже ничто, не то чтобы месть, не сможет тебя воскресить. Может он маньяк, а Насть? Григорий Грабовой здесь бессилен, а Иван продолжает меня уговаривать помочь прикончить твоих убийц.
Еще раз, присмотревшись к фотографии Анастасии, мне показалось, что она мне улыбается. На могиле Николай расставил кукол в нарядных платьях, пару конфет у изголовья.
- Николай, а в театральный ВУЗ не пробовали поступать? – я спросил его в ответ на монолог у могилы Насти.
- В ГИТИС поступал, но по конкурсу не прошел. По существу в свое оправдание могу добавить, что организация чего бы то ни было не мой конек. Желание покарать во мне существенно угасло, но все еще теплится, поэтому предлагаю вам  подождать.
- Как долго?
- Видите ли, отравить всех троих можно было, только войдя к ним в доверие и собрав воедино. У меня такой перспективы не было, так как они знают, что я двоюродный брат Насти. Появилось еще одно затруднение: собрать всех вместе теперь проблема, так как живут в разных городах и редко между собой общаются, а к чужакам очень подозрительно относятся и мы не исключение. Похоже, это живет с ними, и будет жить до гроба, до их кончины.
- Аминь! – я неожиданно для себя произнес вслух.
- Аминь. Иван, а собственно как вы сможете помочь по существу в этом деле? Какую скрипку хотите сыграть?

Вполне ожидаемый вопрос не застал меня врасплох:
- Я «чеченец», Николай, поэтому могу играть, как вы выразились любую скрипку: от планирования до физического уничтожения (компрометации).
- Звучит заманчиво.  Первоначальная задача, как мне кажется – застать всех троих врасплох в одном месте, согласны? Для этого необходимо либо проделать большую работу, либо располагать соответствующей информацией. Второй вариант  мне гораздо ближе, так как я планирую нанять частного детектива, в прошлом сотрудника ФСБ, услуги которого я вполне смогу оплатить. После получения необходимой информации уже ваш выход.
- Допустим, детектив добыл необходимую нам информацию. Кто будет решать, как именно поступить дальше? Необходимо разработать гибкий план, как по бюджету, так и по ситуации. Предположу, что ваши признания в отношении организаторских способностей подвигли меня на мысль возложить их на себя. По ходу разговора у меня возник еще вопрос: ваш детектив не станет третьим лишним, когда дойдет до дела?
- Иван, вы прекрасно понимаете риск, на который мы идем, поэтому все опасения, связанные с возможными трудностями после выполнения нами этой работы разделим пополам. Раз уж вы решились совершить тройное убийство, осведомленность детектива некоторой информацией может быть опасным, но, уверяю вас, его услугами пользовались многие проходимцы и авантюристы и он прекрасно понимает меру ответственности. Шансы выйти сухим из воды существуют, если это вас беспокоит.
Николай затронул, если честно признаться самому себе, очень важную проблему. Я до сих пор не определился с жизнью или существованием после тех событий в будущем, которые без сомнения изменят все, и не определился с дальнейшими действиями. Готов ли я предстать перед судом мирским и принять для себя возможность содержания под стражей на всю оставшуюся жизнь? Насколько сильно я хочу замести следы преступления и надо ли это вообще, с точки зрения моей миссии каждый преступник, ушедший от правосудия должен знать, что возмездие достигнет его в любой точке земного шара и в любое время суток независимо от его статуса. Окружающие обязательно должны узнать о свершении правосудия иначе нет смысла в каре. Садиться до конца своей жизни тоже страшно, но есть всегда шанс, что тебя не поймают, особенно в нашей стране.

Другой момент, который меня волновал – возможность того, что пострадают другие люди, не Николай как соучастник, а Садовничий и Соболев. Ведь убийство, еще и тройное наверняка станет резонансным, да еще и на всю страну. Отрабатываться станут множества версий и все лица, которые могут быть причастны к данному делу, будут опрашиваться, а возможно и задерживаться. Хотя, лес рубят – щепки летят.
- Извините за любопытство, - прервал паузу Николай, - а какими методами вы собрались устранять? Неужели как в американских боевиках? Выбрали уже оружие?
Честно говоря, об этом я решил подумать уже после того, как получу согласие Николая на сотрудничество. Навскидку мог бы назвать и нож, хотя близкий контакт – удел профессионалов. В нашем случае все решал бюджет операции, поэтому я уклончиво ответил:
- Для того, чтобы планировать заранее мне необходимы гарантии на сотрудничество, а уже потом, после утверждения бюджета, начнется фаза подготовки к устранению. Будут хорошие деньги, я за ответом в карман не полезу. Оружием я владею уверенно. 
- Добро Иван. Насчет бюджета немного повременю. В свое время специально для этого открыл счет в банке. Самому даже смешно, так как некоторые заводят счет для накопления на старость, машину, яхту, наконец, а тут.
- Если не секрет, много скопили?
- Достаточно, для того чтобы купить перочинный ножик. – Николай усмехнулся. – Порядка пяти тысяч долларов США. Немного, но вполне осуществимо, Иван. Вспоминая слова Майкла Корлеоне из фильма «Крестный отец», что история учит только лишь одному – убить можно любого, чувствуешь надежду.
Николай опустил кисть в емкость с растворителем и, нагнувшись к спортивному рюкзаку, достал из него банку пива. Открыв ее одним движением указательного пальца, он совершил плавное движение к могиле, как бы чокаясь с сестрой, и большими глотками пригубил содержимое. Судя по всему, наступил перерыв в работе, и мы вдвоем разместились на той старой  гнилой скамье возле могилы. Такими же шаткими показались мне и наши судьбы, но пока ситуация не вышла из под контроля мы отдыхаем на могиле убитой сестры Николая за которую готовы продать душу дьяволу. Вот как здесь теперь не стать поэтом?


Помолчав с несколько минут, Николай допил пиво и снова приступил к работе, а я, как завороженный, продолжал сидеть и смотреть в землю, по которой строем двигались муравьи. Из-за облаков показалось солнце, пригрев меня весенними теплыми лучами.
- Долго еще будете гостить у Петра Валентиновича? – Неожиданно спросил Николай.
- Планировал неделю. Хорошо здесь у вас, тишина и покой, не то, что в мегаполисе, где темп жизни совершенно иной – бешеный. Куда не глянь – везде машины да армия приезжих, снующих в поиске заработка, развлечений, знаний. Покоряющих Москву с каждым годом становится все больше и больше, а она, как известно, не резиновая.
- Давно я там не был, - начал вспоминать Николай, - с моего поступления в ВУЗ. Экзамены я тогда провалил, зато все скопленные деньги вместе с друзьями промотал по злачным местам столицы, правда, давно это было. Сейчас, просматривая в Интернете фотографии Москву просто не узнать: чего стоит Москва-Сити! На улицах паркуются машины, которые я раньше видел только в гламурных американских фильмах, а на обед в рестораны заходят звезды первой величины мирового масштаба, уже не говоря о живущих там олигархах.
- Богатым везде легче, - прервал я лирический настрой Николая, - не важно Лондон или Москва, но не стоит забывать, что ни с чем в этот мир пришли и ни с чем уйдем из этого мира, поэтому в землю мы не заберем ничего. Богатому попасть в рай сложнее, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко – эту библейскую мудрость я неустанно повторяю всем, кто думает, что все продается и покупается.
Николай, сидя на корточках в голос рассмеялся:
- Со стороны и не скажешь, что заговорщики, поди, ангелы беседуют. Перед тем, как пойти на дело, свечку поставите?
- Да, Николай. Поставлю. За упокой.
Николай пододвинул к себе рюкзак, достал из него авторучку и блокнот:
- Черканите свои координаты. Вскоре они могут понадобиться.
Написав в блокноте номера своих телефонов, электронной почты и адрес предостерег Николая о компрометации информации. Назначать встречу только по электронной почте и не произносить в режиме разговора по мобильному телефону фамилий, имен или другой информации, по которой можно было бы нас отследить. Другими словами – соблюдать конспирацию.
 
После так называемого инструктажа мы попрощались, даже скорее сказали друг другу «до скорого», ведь оба мы верили в скорую встречу и наше сотрудничество. Впереди нас ждала полная неопределенность в действиях. Со слов Николая я понял, что действовать он будет по ситуации, поэтому даже приблизительной даты быть не может. Быть постоянно в режиме ожидания, в неком подвешенном состоянии мне тоже не хотелось. В какой-то момент мне показалось, что зря вообще с ним связался: нерешительный, флегматичный, и, по-моему, трусливый. С таким человеком в разведку идти опасно, но здесь совершенно другая ситуация, ведь найти за столь короткое время единомышленника не представляется возможным.
Уже вечером за ужином я рассказал Садовничему в краткой отредактированной мной форме без подробностей о своем визите. Журналисту я рассказал, что Николай в письменной форме уведомит меня, когда эссе о той истории будет готово. По понятным причинам весь разговор, в особенности наши намерения с Николаем я раскрывать ему не стал, пусть думает, что обошлось обычной трескотней ни о чем.  Оставшиеся дни в поселке я решил провести исключительно в пассивном стиле отдыха. Силы в скором времени мне понадобятся.




Невероятная июльская жара в Москве била все рекорды. Раскаленный воздух от асфальта поднимался вверх и со стороны был похож на жидкое стекло, которое колебалось и волнами подбиралось к москвичам и гостям столицы, живущим на верхних этажах своих домов, доводя их до безумия жарой и духотой. Москвичи кто как мог, спасались от жары в водоемах, фонтанах, тени деревьев. Лица, страдающие сердечно-сосудистыми заболеваниями молились Богу, как в давние времена для ниспослания им дождей и снижения температуры воздуха. Из новостей страна узнала, что из-за жары погибло достаточное количество урожая, начались лесные пожары. Едкий пот разъедал глаза, насквозь пропитывал одежду, ручьем лился по вискам. Те, кто сэкономил на данный момент на кондиционерах, покупали в магазинах вентиляторы, веры, все то, что могло как-то сгладить это природное явление. Продажи прохладительных напитков и мороженого оказались на высоте.



В эту жаркую пору я получил письмо по электронной почте от Николая, в котором он подробно рассказывает о проделанной работе и назначает дату предполагаемой расправы  - 15 июля, то есть завтра. Такой ход событий меня явно не устраивал по ряду причин: во-первых, я еще морально не готов, во-вторых, времени для планирования очень мало, в-третьих, орудие убийства не определено и план, соответственно.
Из его письма ясно следует, что детектив по его словам поработал на славу и оправдал высокое доверие и гонорар. По достоверной информации Пухов, Ермолин и Семенов приглашены на свадьбу общего знакомого Олега, которая состоится 16 июля сего года в Москве! Детективу удалось мастерски проделать трюк с размещением всех троих в съемной квартире в Москве по известному адресу! Просто невероятно! Николай сегодня вечером прибывает в Москву и убедительно просит его не встречать на вокзале и немедленно после прочтения удалить письмо, написанное им с украденного ноутбука в поезде.
Если сказать, что я был в полной прострации – значит, ничего не сказать. Мои мысли спутались, движения стали резкими, и все мое поведение попало под определение неадекватности. Мне казалось, что сегодняшний день последний в моей жизни, ведь завтра либо мы, либо нас. Дата расправы – финальная в выполнении моей миссии – разделит мою жизнь до и после этого события. Теперь мне действительно стало страшно за свое будущее. Принимать решения в условиях неопределенности не мой конек, поэтому, как мне кажется, ошибок будет не избежать. Черт меня побрал связаться с этим Колей!
Встав под прохладный душ, я немного успокоился и постарался предугадать ход наших действий с момента приезда напарника. Отсутствие организационного опыта у Николая сейчас меня волновало больше всего. Не уверен я также в его практичности на момент операции, если что-то пойдет не так, как планировалось заранее. В атаку с этим человеком я не ходил, поэтому представления об его умениях у меня были расплывчатыми, но больше меня сейчас бесило – стиль, в котором было написано письмо. Сложилось такое впечатление, что его написал не системный администратор, а как минимум офицер Спецназа ГРУ прошедший горячие точки.




Сварив себе крепкого кофе, заодно проверил, чем мне угостить гостя и вспомнил, что не ходил в магазин два дня. Из продовольствия остались только пельмени с макаронами. «Не жрать он сюда приехал» - подумал я, ставя на плиту кастрюлю с водой, предназначенную для варки пельменей. Из спиртного был только початый коньяк пятилетней выдержки, который я предпочитаю пить с кофе.
Время незаметно приближалось к вечеру и, когда часовая стрелка достигла отметки пяти вечера, в дверь позвонили. Сомнений быть уже не может – это Николай. Открыв дверь, я увидел загорелого и отдохнувшего сибиряка с рюкзаком на перевес широко мне улыбающегося в дверном проеме.
- Здорово, напарник, - Николай осмотрелся в квартире, разуваясь. – Перейду с дороги сразу к делу, если ты не возражаешь.
- Валяй, - согласно кивнул я головой.
- Времени у нас в обрез, поэтому постараюсь рассказать всю суть операции и ответить на вопросы. Как уже было сказано в письме,  детектив выполнил работу на пять баллов и теперь мы имеем всех троих по одному адресу в городской черте Москвы. Завтра в полдень они уже приедут. Вместе давно не встречались, но свадьба Олега их объединила удачным для нас способом. Есть с дороги что-нибудь перекусить?
- Да, пельмени на кухне посмотри.
Николай прошел на кухню и, положив на тарелку еще теплые пельмени без хлеба и начал  их поглощать, прерываясь на разговор:
- Адрес у меня естественно есть, вот как поступим с ними. Пока в поезде ехал много вариантов рассмотрел от банальной поножовщины до интеллектуальных мер по устранению.
- Интересно, это как? Умное оружие самонаведения как у американцев и израильтян?  Бюджет разве позволяет купить нам кассетную бомбу?  До завершения миссии меньше девятнадцати часов, если не ошибаюсь, а тут ты начинаешь рассуждать вслух какой метод лучше. Тебе не кажется, что все давно должно было быть готово еще вчера?
- Время есть, - перебил меня Николай, - просто надо провести его с пользой. Необходимо определить наши роли и разработать план к отступлению. Обратный билет на поезд у меня уже в кармане на завтра в 15 часов. Как ты собираешься уходить?


- Пока не решил. Твердо могу сказать, что за меня переживать не надо.
- Хорошо, Иван, с твоего позволения продолжу. Для того, чтобы выполнить задачу нам необходимо присутствие всех троих в одном месте и в одно время – непременное условие. Какой вывод из этого можно сделать: валить всех по приезду в квартиру, пока они проституток не вызвали или друзей не пригласили. Другой вопрос как это сделать?
- Рассуждаем вслух. Огнестрельное – не годится. В Москве в полдень и громко и в такую жару не скроешь. Холодное – очень рискованно, так как их трое. Остается либо отравляющее средство, либо нанесение тяжких телесных повреждений приведших к смерти.
- Не знаю про тебя, но я не занимался боевыми единоборствами, поэтому  последний пункт явно лишний. Огнестрельное оружие, на мой взгляд, самое эффективное средство для уничтожения. Пару секунд – и дело сделано.
В таком духе мы спорили еще несколько добрых часов и, наконец, пришли к одному знаменателю. Нехитрый план был таков: организовать коварную засаду на сдаваемой квартире и совершить  нападение, используя спортивный инвентарь, то есть бейсбольные биты и гантели. Детектив, к моему счастью, уже расплатился с хозяином квартиры через подставное лицо и передал ключ от нее Николаю через камеру хранения на вокзале. Тройка гостей предполагает принять ключи у хозяина приехав в однокомнатную квартиру, то есть однозначно попадут в ловушку. Время предполагаемой встречи пополудни время московское. После совершения нападения предполагалось инсценировать пьяную драку между молодчиками, для чего были закуплены две литровые бутылки водки, которые по сценарию могут сбить следствие с толка. Чего здесь особенного, когда в такую жару молодежь пьет, а потом в пьяном угаре убивает друг друга в драке. Финальная стадия – поджог квартиры как результат неосторожного обращения с огнем. Практическое значения поджога для нас – уничтожить все следы пребывания в квартире. На сегодняшний момент двое из них курили, поэтому версия для прокуратуры и милиции очень правдоподобная. Дело осталось за малым – осуществить задуманное на практике.
Николай предлагал уже рано утром закупить реквизит: биты и гантели и сразу же отправиться  на дежурство в квартиру, ключи от которой он уже забрал из камеры хранения. Деньги, оставшиеся у племянника Анастасии было решено отдать мне на дорогу в известном только мне направлении пятьдесят тысяч.
До утра мы оба не могли заснуть, обсуждая подробности уничтожения в контексте нанесения телесных повреждений тяжелыми тупыми предметами троице убийц и насильников, а также проблемы гуманизма, ведь после того, как мы подожжем квартиру, могут пострадать третьи лица. На что Николай меня заверил, мол, сигнализация сработает, пожарные приедут, а наши голубчики недобитые По-любому отравятся угарным газом. Вскроют квартиру, а там жуткая история: трое идиотов в жару напились, подрались меж собой и сгорели. Обычная бытовуха! Сколько таких случаев было и будет в Москве, да не сосчитаешь.
Засыпая под утро, я отчетливо себе представил окончание, финал моей миссии и последующее моральное очищение. Завтра буду уже другим человеком. Жизни тех троих ничтожеств уже обречены, без сомнения.
Да пребудет с нами сила!




                Январь – июль 2010 года, Санкт-Петербург