Зубная боль

               
     Для пущего ощущения жизненных коллизий подобные неприятности, как правило, происходят в пятницу. Так и у меня, с утра в пятницу разболелся передний зуб. Ничего смертельного, тем более, когда есть своя санчасть в дивизионе. Зубной врач быстренько удалил старую пломбу, положил мышьяк и назначил приём на понедельник. Но лишь только за автобусом, увозившим всех служивых и служащих в город на выходные дни, улеглась пыль, зуб снова дал о себе знать. Для тех, у кого зубы никогда не болели, бессмысленно рассказывать, что это такое, а тем, кто с подобной напастью сталкивался хоть однажды, объяснять ничего не нужно. Из ужина только и смог, что кружку чая выпить. Готов был свой язык вырвать, который без всякой надобности прикасался, казалось, к оголённому нерву. Ночь кое-как промаялся, под утро лишь забылся тяжким сном. После утренней кружки чая побрёл в медсанчасть. А там медбрат, на своём посту, из сыра  и масла. Был он таким же служивым, как и я, с той лишь разницей, что успел до армии окончить какое-то начальное медицинское заведение, может даже ветеринарное, но, благодаря этому, неплохо коротал свои армейские будни в медсанчасти. Родом был он из Казахстана, его скуластое лицо украшали чёрные усики, а всё остальное было как у нормальных людей, за исключением раскосых глаз, напоминавших восточного человека. Служил он уже третий год, так что  чувства собственного достоинства было ему не занимать.
       - Так и так, - говорю ему, - болит, сил нет. Что делать, до понедельника не дотерплю?
- Еслы мышяк не помогает, рват нада.
- А ты умеешь?
- Конэчно.
     Боль не тётка, не до выбору, подумал я обалделой от боли головой. Тем более он всё время врачу помогает, наверное, не только насмотрелся, но кое-что и сам умеет. Может, и мне поможет? А боль уже череп раскалывает. Деваться некуда, сел я безропотно в кресло и отдался в руки новоиспеченному эскулапу. Как положено, сделал он мне обезболивающий укол, подложил всякие тампончики, видать, наблюдательным был, но не до конца, это я уже потом понял, потому что когда удаляют зуб, никаких тампончиков не подкладывают. Выждал положенное время, чтобы анестезия подействовала, взял со столика, на котором на любой вкус были разложены до боли в глазах блестящие инструменты, соответствующие щипцы, несколько раз примерился, перед тем, как захватить зуб, да как дёрнет! Но не тут-то было. По всей видимости, практики у него не было соответствующей, если вообще она была, потому что зуб просто отломался. Но мне он популярно объяснил, что зуб внутри был уже полым, даже показал его для убедительности, поэтому, мол, и произошла такая осечка. Я ему поверил, потому что, на свою беду, к этому времени ещё не удосужился прочесть рассказ Чехова, где был описан аналогичный случай. А если бы и прочёл, кто же внемлет к чужому даже горькому опыту? И потому я смиренно позволил ему и дальше практиковаться над моей плотью. Нужно же было довести дело до логического конца, избавиться  от маленького корешка, который остался торчать в десне, я его еле языком нащупывал. Кое-как раза с третьего ухватился, сын бескрайних степей, за этот злополучный корешок, немного разворотив при этом десну, дёрнул, но и он обломался. Попыток ухватиться, и выдернуть засевшего монстра, было предпринято столько, что я потерял им счёт. А обезболивающее потихоньку оставляло моё тело, потому что эта экзекуция продолжалась уже около часа.
     А теперь отвлечёмся на секунду, а  заодно, и от нестерпимой боли. Попробуйте, допустим,  из дуба вытащить гвоздь, у которого нет шляпки. Намучаетесь, да ещё как, невзирая на обилие различного инструмента. Сколько придется приложить сноровки, упорства, обматерить всё и вся, чтобы его всё-таки выдрать. А мой эскулап только сопел и пыхтел, как старый паровоз на крутом подъеме. Мне на него даже жалко было смотреть. Он, бедняга, аж взопрел. Но я ничем ему не мог помочь, даже советом, мой рот был полностью нейтрализован. А что я? Я себя не видел, только обонял, после того, как начал испускать дух нижней частью тела. Хорошо, что желудок был пустым, а то, не ровен час, мог бы и опростоволоситься. К концу второго часа я уже полулежал в кресле без каких-либо эмоций. Глядя со стороны, можно было подумать, что меня разморило после сытного обеда и обильного виновозлияния. Одним словом, впал я в полнейшую прострацию. Заморозка давно закончилась, ощущение было такое, что разворотил он мне не только десну, но и часть носа.  Парнем он был щуплым, но настырным, впрочем, они все такие, и он всё-таки умудрился ухватиться за непонятно что и выдернуть злополучный остаток. Освобождая мою грудь от своего острого колена, и торжественно держа щипцами, злосчастный корень над головой, джигит, уставшим от продолжительного усердия голосом сказал, что вот так же до армии он однажды с овцой намучился, которая, к тому же, ещё и брыкалась.