Propositions. Part 1. Science Development Analysis

В мире все повторяется. Повторяется по своей сути, но внешняя форма может измениться до неузнаваемости. В античные времена существовала школа философа Платона. Тогда еще не было ни физики, ни математики, ни химии, ни биологии. А философия была. Она одна охватывала все знание, включая поэзию.

Был Аристотель и Ксенократ. Первый известен, второй практически нет. Про них говаривал Платон: «Дал же бог ученичков. Одному нужна узда, чтобы умерить ретивый бег, другому плетка, чтобы подгонять». О всех них  можно написать  отдельную историю, но сейчас важно отметить следующее. Именно с этих людей начинается дифференциация знания – разделение на различные науки-дисциплины. Естественно началось это не от хорошей жизни (от добра добра не ищут), а для преодоления недостатка школы Платона, которое одновременно являлось достоинством. Это Универсальное Знание. Не все ученики в школе Платона могли видеть также широко как сам Учитель, не все могли слышать музыку сфер.

Универсальное знание – это круг, это сфера. В них можно проникнуть с любой точки и бесконечно блуждать в ученых беседах по любой траектории. А если взять целый арбуз, разрезать его на части, то можно съесть арбуз аккуратно кусок за куском, долька за долькой.  При этом нужно сделать сильное допущение, что разрезанный арбуз это тоже самое что и целый. Но этот недостаток компенсируется тем преимуществом, что учеников теперь можно штамповать как на конвейере. Ведь отдельной наукой становится и сама наука излагать знание – логика.
Начиная с Александра Македонского, известного ученика Аристотеля, через эпоху Ренесанса до наших дней безличь людей может считать себя учениками Аристотеля. Magister lexus!

Немного смещенное в сторону магии чисел проповедовал в своей школе другой известный философ Пифагор. «Идеализация» философии чисел логически привела в последующем ее апологетов к каббалистике с одной стороны и к профанизации по многим жизненным вопросам, например по биологии, с другой. Об этом забывать не следует.

Вплоть до Возрождения Наука и Образование жили по заветам Аристотеля: искали философский камень и чашу Грааля, спорили о том, сколько чертей можно посадить на острие булавки, выводили гомункулуса, пытались трансмутировать различные вещества в золото. Связывая свое личное превосходство с решением подобных задач, сильные мира того времени обеспечивали финансирование ученых-фанатиков и шарлатанов. В силу своей разобщенности и кулуарности научный прогресс, постоянно буксуя,  продвигался очень медленно. Естественно, знание рассматривалось как некий «капитал», который можно спрятать в сундук рядом с золотом и пользоваться им единолично. Образцом такого «капитала» являлись тайные книги, содержание которых больше походило на записки сумашедшего, чем на источник знаний.

Однако с легкой руки Гуттенберга (именно его следует считать творцом революции, похоронившей мрачное средневековье) именно с книгопечатания представляется широкий доступ к знаниям и их воспроизводству. Переписка как основной способ научного общения уступает место публикациям в научных изданиях: трактатах, записках или трудах королевских научных обществ. Благодаря этому также осуществляется регуляризация научного труда в виде докладов, диспутов, лекций, публичных демонстраций опытов и создания государственных институтов типа научных обществ и академий.
Научная специализация приобретает законченную форму и, начиная с времен Ньютона, наука постепенно отходит от решения архаических задач   и переходит к решению задач,  результаты которых связаны с практической деятельностью, одновременно поднимая уровень образования. Наука становится ключевым фактором экономического развития в промышленности в свой Золотой XIX век.

XX век –это век кризисов. Теория относительности, квантовая механика и теоремы Геделя-Тарского. Помимо перестройки фундаментальных представлений в науке начались вторичные процессы – наряду с продолжающимся процессом углубления и специализации возникли междисциплинарные связи физиология, биохимия, биофизика физическая химия и т.д. и т.п. Но только философия продолжает как бы оставаться на другом материке.

Время от времени идеи, основанные на более-менее целостном видении мира, самопроизвольно проявляются в головах отдельных ученых. При удачном стечении обстоятельств идеи становятся плодотворными, превращая их обладателей в родоначальников научных школ. Правда век научной школы короткий – во втором поколении учеников она полностью вырождается. А виной этому не то, что ученики бездарные, а то что отсутствует основная традиция античной школы – отсутствует развитие целостного восприятия мира. Этому как раз не учат в современных школах.

Более того по инерции идет дальнейшее расщепление кусков арбуза и превращение их в составляющие: воду, сахар, витамины изучение их физических и химических свойств. Процесс детализации знания можно продолжать до бесконечности, до абсурда. Будем ли мы в результате него лучше воспринимать арбуз целиком?  Именно этой однобокостью страдает современная наука. Наука из помощника индустрии в нашу постиндустриальную эпоху сама превратила себя в индустрию, штампуя как на конвейере многочисленные, но малозначимые работы. Выходит колоссальное количество научных журналов, число публикаций растет почти по экспоненте. Информационные технологии совершенствуются, но избыток информации не компенсирует недостаток глубокого понимания взаимосвязей в природе.
 
Многие интуитивно начинают понимать бесполезность этой гонки и находят альтернативу – уходят в научный андеграунд, в мистику или просто теряются из виду. Сейчас мы переживаем вторую со времен Гуттенберга важнейшую революцию в сфере телекоммуникации. Глобальная сеть имеет неоспоримые преимущества для научной общественности по сравнению с традиционной печатью научных журналов в силу своей динамичности, широкого вещания и интерактивности.

Следует иметь в виду, что эти плюсы могут иметь отрицательные последствия, выплескивая фальсифицированные результаты и мистификации в виртуальную среду.