Когда любишь женщину

Предупреждение: гомосексуальная (лесбийская) тематика, если это каким-то образом Ваше чувство прекрасного, Вы знаете, где выход.

Когда любишь женщину, нужно быть готовой ко многому, если не ко всему. С мужчинами проще, всегда есть десятки причин, почему нельзя найти взаимопонимание. Им можно рассказывать про ПМС, головную боль и ругать за неопущенную седушку унитаза. С женщинами все по-другому. Природа обязывает знать их, как саму себя, и вряд ли удастся использовать гневное «вы, другой пол, такие странные!»

Жизнь с женщиной — колода жанров. Комедия может в секунду превратиться в трагикомедию, та — в трагедию, а заканчивается все непременно чистой драмой. И это в лучшем случае. В худшем, хороший режиссер может поставить на сцене уютной квартиры пьесу из репертуара театра абсурда, а умному актеру останется только быстро убрать со стен все ружья. Но даже тогда все равно прозвучит выстрел.

Жить с коллегой по сцене — весьма забавный опыт, от которого невозможно отказаться. Соблазн слишком велик, и рано или поздно грань между персонажем и собственной личностью сотрется, поэтому лучше сделать первый шаг до того, как в голове поселятся томительно-сладкие слова, а на губах — печальные вздохи. Непрофессионально? Пусть. Зато помогает понять роль, прочувствовать на собственной шкуре каждый жест, каждый взгляд, каждую фразу, да и просто развлечься.

- Не ожидала встретить здесь такую женщину.
- А какую ожидали?
- Проще. Похожую на других. Такую же как я. Обычную.
- Я тоже под маской. На мне тоже корсет. А на носу, видите, пудра.
- Белый цвет вам не идет. Вы знаете? Белый вообще плохо сказывается на картинке.
- Мы не перед камерой. Мне все равно.
- Вы танцуете?
- Я пою.
- Перевираете.
- Импровизирую.

А когда закончится обмен словами, которые кто-то написал, и зрители сбегут к гардеробу, можно будет уединиться в гримерке, снять с лица яркие краски и улыбнуться, какой ужас, бледными губами.

- Тебе помочь?
- Вам.
- Мы не на сцене.
- И все же — вам.
- Вам помочь?
- Только будьте нежной.

Жить с женщиной-актрисой — сущее наказание. Тем более, когда работаешь на одной сцене. Развлечение для истинного мазохиста. Днем спорить за роли под рампой, ночью — под одеялом, и только вечером гармонично делить дорожки на двоих.

- Вы же говорили, белая пудра мне не идет.
- Это ваш стиль, разве я имею право вмешиваться?

Иногда сложно провести четкую грань между работой и домом. Иногда и не хочется. Какая разница, для кого играть: для зала или только для любовницы с белой пудрой на бледном лице? Чувства все равно написаны кем-то другим, главное — вовремя произносить свои реплики. И с правильными интонациями. Интонации дьявольски важны, иначе режиссер не поверит, и главная роль может уплыть в руки конкурентки, которая не моложе, не талантливее, не красивее, такая же, под маской и в корсете, знает все диалоги наперед и в какой момент нужно задохнуться от возмущения.

- Мне кажется, вы сегодня смотрели на другую.
- Вам кажется?
- Мне кажется.
- Побойтесь Бога. Лучше перекреститесь. Мой взор прикован только к вам.
- А в зале?..
- Я не вижу зала. Рампы.
- Вы лжете.
- Я не лгу.
- Нет, лжете.
- Хорошо, я лгу. Я вижу зал. Десятки лиц. Повернитесь к окну, видите? Их миллионы, и они смотрят на нас, а мы — на них. Вы тоже — смотрите, не только я.
- Лишь потому что вы сказали!
- Но смотрите!
- Вы... Вы... Ненавижу!
- Я на диван?
- В постель! Сначала в душ!
- Пора бояться?
- Разговоры!

Так смешно проигрывать в словесной дуэли, подчиняться, отдавать главную роль и не думать о белой пудре на бледной коже, а другим вечером, много часов спустя, затягивать корсет на уязвленном теле и прикалывать шиньон к возмущенным волосам, наслаждаясь гневной дрожью любовницы. Любимой.

- Вы точно знали, что так и будет.
- Роли давно распределены. Мы репетировали. И это не первое выступление.
- Но ты обещала!
- И отдала тебе роль. Дома.
- Вы.
- Обещала.
- Вы обещали.
- И отдала вам роль. Дома.
- Это предательство.
- Это из второго акта. Кларисса возмущена тем, что Дороти все еще номер один на светских раутах. Рекомендую побольше страсти и чуть-чуть ненависти, иначе не дотягиваете.
- Ты... Ты...
- Вы.
- Вы хамка!
- Я просто вас люблю и желаю всяческих благ.
- Акт третий, ближе к финалу, Дороти признается. Неубедительно.
- Спасибо. Постараюсь подтянуть.

Порой кажется, что игра стала жизнью. Или жизнь давно превратилась в игру. Фальшивые чувства, чужие реплики и даже волосы — накладные. Но стоит представить, что женщина-актриса уходит, как сердце сжимается и пересыхает горло. Впереди еще столько белой пудры на бледной коже, что просто невозможно отпустить ни уязвленное тело, ни возмущенные волосы.

- Если вы меня любите, то почему не останетесь дома, не дадите мне блистать? Именно мне?
- А как же я? Я хочу блистать. Рядом с вами.
- Вы свое уже отгорели. Найдите мужа, создайте семью, не мешайте тем, кто моложе...
- Наглее и глупее?
- Я не глупее. А без наглости ничего не добиться.
- Все ложь. Надо слушать сердце.
- Сердце? Какие глупости! Вы слушали сердце, когда покоряли эту сцену?
- Нет. Поэтому точно знаю, какие ошибки совершила.
- Но не можете понять своей самой главной. Вам пора уходить. Вы устарели. Маска больше не скрывает... морщин. А ваша грудь? Она не смотрится даже в корсете. Уйдите с достоинством.
- Без вас?
- Конечно, без меня. Я не попадусь на ваши тонкие уловки. Смутить меня? Как будто мне не рассказали о ваших подлости, и коварстве, и страхе забвения.
- Есть операции. Сейчас не Средние века.
- А вы застряли именно в них.
- Вы оскорбляете женщину.
- Я сделала больно? Простите.

Забавно, что она наслаждается этими репликами. Как будто компенсирует потери в настоящей жизни. Но ведь точно знает, что вернется в наш дом на тех же условиях, на каких ушла сегодня на работу. Снова будет отвоевывать право быть сверху. Будет глубоко затягиваться, размахивать тонкими руками, покрывая пеплом холодную кухню, и продолжать разговор из чужих реплик, изредка импровизируя.

- Если бы вы меня любили...
- Перевираете фразу. В ней сомнение в моих чувствах. А вы уверены, что я люблю. Уверены же? Не задыхайтесь от возмущения. Любите слова, как будто они ваши, родные, а не погибшие под чьим-то пером.
- Это мои слова! А вы!..
- Чуть старше. Чуть больше думаю. Не ношу шиньон, мне и своих волос хватает.
- Смеетесь, да?
- Смеюсь. Так заметно? Ваша сигарета потухла.
- К черту!
- В душ?
- На диван!
- Спокойной ночи.

Смешно спать по отдельности. Смешно и холодно, но жарко. В голове копошатся мысли: как она там на огромной кровати, кто согреет ей ноги, нравится ли ей потолок и далее. Они цепляются друг за друга, спариваются решеткой одного местоимения и щекотят мозг. Так безумно весело любить женщину, тем более актрису. Они играет во всем, даже в неглиже. Ведет себя то гордо и неприступно, то развратно и легкомысленно, зависит от того, какая роль в ее голове, чьи мертвые слова выбивают чечетку эмоций.

- Теперь я уверена, вы меня не любите.
- От чего такой вывод? Кофе?
- Да, спасибо, черный. И сделайте тосты. Если бы вы... Не перебивайте, Бога ради, я помню вашу лекцию о важности слов. Если бы вы меня любили, в чем я очень сильно сомневаюсь... И джем. Смородиновый, пожалуй. Если бы вы любили, то пришли бы в мою постель независимо от того, что я сказала.
- Я всего лишь пытаюсь уважать...
- Вы не любите!
- Осторожнее с чашкой. Это фарфор, а не подвальная керамика.
- Вам чашка дороже?
- Не могу понять, чью роль вы примеряете.
- Не хмурьтесь, морщи... Хмурьтесь.
- Ах, не злорадствуйте. Морщины все равно появятся, как и у вас. Просто потому, что жизнь — самая завистливая конкуретка.
- Вы уводите разговор в сторону.
- Я? А может, все-таки, омлет?
- Издеваетесь? От него пахнет... яйцами. И да, вы.
- Может быть, нам расстаться?

С женщинами нельзя глупо шутить. Они верят каждому слову и начинают задыхаться. Бледнеть, краснеть, зеленеть. А некоторые могут и в обморок упасть. Разбив дорогой фарфор, накрыв пол мягким ковром черных волос и напугав до полусмеха.

- Я всегда завидовала вашим красоте и успеху.
- Кларисса, милая, здесь нечему завидовать. У вас есть юность и потенциал.
- Вы правда заберете меня из этого прогнившего города?
- Подальше от разложения.
- Навсегда?
- Навсегда.
- А наши родители?
- Смирятся. Вам уже есть восемнадцать, мне и вовсе за тридцать. Мы ни от кого не зависим, нам хватит денег на двоих.
- И когда мы уедем?
- Хотите, сегодня?
- Да! Хочу! Сегодня!
- Собирайтесь.
- Что брать?
- Что посчитаете нужным?
- А можно жениха?
- Мо... Кого?
- Жениха. Знаете, руки, ноги, голова и пенис. Конечно, у него и туловище есть.
- Но вы...
- Вы думали, я вам поверю? Вам? Да даже если вы любите, что с того? Сколько вам? Слегка за тридцать? Мне девятнадцать будет в мае. Вы для меня стары... потасканы... бесперспективны. Мне — девятнадцать!
- От силы пять.
- Вы улыбаетесь?
- Конечно. Вы избалованы и капризны, как я когда-то. Наверное, потому и влюбилась, что увидела себя. Я всегда наслаждалась нарциссизмом.
- То есть... вы меня не любите?
- Не бледнейте. Я этого не говорила. Покоряйте высший свет, блистайте бриллиантами, больше нечем, наслаждайтесь.
- То есть... деревни не будет?
- Нет.
- И вечеров у камина?
- Нет.
- А как же?..
- Нет же.

Иногда кажется, что плачет не ее героиня, а она сама. Сердце сжимается, несмотря на гордость (я — ее боль, а она хороша, но я — ее боль). Она бессовестно хороша, ей дают роли девятнадцатилетних, а эта дурочка с белым носом стремится к тем, кому за тридцать. Будет так рваться, перейдет в лигу Дороти, которую ее героиня так любит посылать в деревню, к копошащимся червям.

- Удачное было выступление.
- Вы считаете?
- Ты.
- Ты?
- Да, ты. Эта пьеса в прошлом. Еще один раз. Завтра репетируем новую.
- Так быстро? Я не заметила.
- Ты вообще на мир странно смотришь.
- Как?
- Как будто он сплошной театр...
- А люди в нем актеры...
- Не перебивай и не бубни!
- И не думала.
- И не блещи интеллектом.
- Я не читала пьесу. Я не знаю твою роль. Я сейчас слепец без поводыря, но на автомагистрали.
- Эритроцит, случайно попавший в вену?
- Слишком сложные для меня слова. Какой жанр?
- Как всегда.
- Абсурд, любовь и лесбиянки?
- Вот видишь, а говорила, не читала.
- Мне срочно нужен сценарий! Не смейся. Они хоть любят друг друга?
- Да.
- По-настоящему?
- Да.
- С драками?
- И разбитым фарфором.
- Надо срочно купить подвальной керамики.
- Только фарфор!
- Не топай ножкой. Или вы?
- Ты. Не буду.

Когда любишь женщину-актрису, жизнь протекает совсем по-другому. Ярко, со взрывами написанных эмоций, на крошках чужих мертвых слов, которые покрывают супружескую постель, как ни вытряхивай простыни. Но к этому привыкаешь и подсаживаешься на предсказуемость реплик и жестов, как на белую пудру.

- И не забудь подстричь ногти. Отрастила, понимаете ли.
- Это сейчас?..
- Я.
- Хорошо. И в душ?
- И в койку!
- Мне срочно нужен сценарий! И прекрати хохотать!