Мой сон

До сих пор не знаю, что он мог обозначать или от чего предостерегать. Ничего подобного в жизни не происходило и не происходит. Но так детально все увидел, что не забывается…
(перенесено) Ириш, ну как писать-то? Весь сон на мате, фене и приколах идет. Напрямую – жестко, сгладить – атмосфера пропадет. Задала задачку… Ну, как выйдет. Буду точки ставить.
МОЙ СОН.
Я вошел в сон, как зек на химии. И странно - почему-то нет ни мыслей о несправедливом приговоре или судьбе-злодейке, закинувшей меня сюда, ни тоскливо-сопливых воспоминаний о жизни на свободе... Судя по всему, уже освоился, притерся, по фене ботаю. Возраст, кажется, около 40, вес поменьше, но точно я. Воспринимаю все адекватно, спокоен и в хорошем настроении. Роба не старая, темно-серая, зоновская кепочка с козырьком, шильдик на груди. Кореш есть – Витьком зовут. Моего же возраста, ниже меня ростом, нормального (скорее худого)  телосложения, голова большая, вытянутая, такая же кепка. Лицо желтоватое, вытянутое, серые глаза ввалились, крупные морщины, щербатый, узкий мясистый подбородок. Голос не хриплый, высокий. Странно, зачем были подробности, потому что роли во сне он не сыграл (?). Место работы представляет собой безлюдный, недавно заброшенный завод, который мы все то ли утилизируем, то ли перепрофилируем. Все так реально – до неправдоподобия.
Идем, болтаем ни о чем. Витек о матери и доме рассказывает. Смотрим: вдали возня, шум, крики – другой отряд «химиков» огромный кран ставит. Он как две П-образных скобы, которые в центре соединяются и сверху выглядят крестом. Вес всей конструкции - несколько сот тонн. Чудовищные опоры-ступни из отливок металла – метра по три и с зубцами, все в засохшей глине. И его нужно поставить, смонтировать и запустить в ход. А ставят его рядом с большим зданием заброшенного цеха.
Подходим, спрашиваем, что будет. Говорят, дачу куму (или начальнику зоны?) ставить будут. «Зачем ему дача на промплощадке?» «Не ваше собачье дело… И не наше. Сказали – делаем...» - это какой-то из рядовых. Тут Витек вылез – мол, чего вы х.…й маетесь, сам цех поставлен чуть не на русле подземного ручья, а кран точно на русло попадает, рухнет все на… ! Нас посылают куда подальше, мы на обострение не лезем: их больше (человек 20) и они правы. Отходим в сторонку, смотрим. Слаженная возня, матерки, шум техники, рычание дизелей… Все так и происходит – когда кран подымается и встает, земля уходит вниз и проваливается под одной опорой, все рушится с грохотом и пылью.
Пыль осела, вроде жертв и крови нет. Огромное русло ручья, как и сказал Витек, прошло под краном (он почти ушел в провал) и уходит наискосок под угол цеха (видно как с высоты птичьего полета).
Бугор (бригадир) в бешенстве, кроет всех и вся, кому по морде дает, кого сбивает с ног – рука тяжелая, здоровенный шкаф, метра под два. Попадаемся ему на глаза. «С…! Бл…! Кто за язык тянул! Урою п…..! Живо цех осматривать! Х… стоишь, смотришь, г….!» Витек: «Ну ты чё? Рухнуть же все может…»  Я: «Х… ты раскомандовался? На своих гавриков ори!!!» Он: «Я сказал!!! С…! Козлы! Сам не сдохнешь – похороню на…!!!» В истерике мужик…
Короче, пошли мы в полутемный цех. Цех как цех, огромный, несколько старых станков осталось, кучи мусора – запустенье и хламовка. Стеновые плиты похрустывают – земля осаживается. Витек говорит, мол, надо по верху лезть, а то похоронит на… . Пробираемся наверх, лезем где-то под крышей, трещины считаем. Вдруг шум нарастает, грохот, я понимаю – рушится все. Витек срывается и улетает вниз – вижу его летящим вниз спиной. Больше я его никогда не видел. Через несколько секунд за ним падаю и я. Теряю сознание (во сне).
* * * *
Очнулся. Лежу спиной на немного наклоненной плите, все тело болит от удара, но кости целы. Еще несколько плит так удачно улеглись, что оказался как бы в центре шалаша. Откуда-то падает свет, полумрак, и совершенно нет пыли. Короче, в рубашке родился. Лежу, и двигаться совсем не хочется – шок, наверное. А видимо – давно лежу, потому что слышу крики – нас ищут. Голоса мужские и женские – видно, согнали всех на поиски. Вот один женский голос приближается, шорохи, и из-за косо упавшей плиты появляется женская голова. Волосы особенно хорошо запомнились: густая грива каштаново-зеленоватого цвета (явно крашеных), дня три немытых волос, никакой прически – как косу отрезала. Я лежу, как будто меня не касается.
- О, нашла… Лежит один, - негромко так, для себя.
- Не ори, не дома, - отзываюсь.
- Ты че?! Ты, б…., живой?!
- А что, это тебя так удивило? Живого зека не видела?
- И чего ты разлегся? Вставай, я ж тебя запарюсь тащить… Нет, погоди. Двигаться можешь?
- Могу. Да брось, пролезай сюда, объясню…
- Нет, подожди, не шевелись, я сейчас сама спущусь.
И исчезла: шуршит где-то, пробирается, чертыхается. Голоса вдали стихли. Через некоторое время выбирается чуть не ползком, встает. Коричневые брюки мешком, куртка такая же – хэбэ, в общем (надо полагать, не зима… Я так же был одет, только в темно-серое). Ростом мне где-то до носа, личико неброское, глаза темно-серые, лет 35-37. Запахов косметики не учуял – обычный женский. Голос? Давай я не буду говорить, на чей он похож был? Только без акцента. Фигура в своем роде уникальная – ширококостая такая, но плоская. Склоняется надо мной, осторожно ощупывает – повреждения ищет.
- Вроде и вправду живой, чертяка. Ну, поднимайся, выбираться будем.
- А чем мне тут плохо? И тебе, кстати…
- Тебя же ищут все... Не, ты точно башку стрёс себе.
- Вот смотри, меня там считают погибшим, и значит, уже не зеком, а покойником. А я живой… И это как будто свобода, понимаешь?
- Ты головой сильно долбанулся? Шок?
- Нет, я всегда такой. И смотри, ты ведь рядом, тебя там пока не хватились - это же тоже как бы свобода для тебя? Ну...
Прилегла рядом с левой стороны, подсунула какую-то тряпку мне под голову.
- Ты забавный…
- Ууу, я знаю…
Немножко отдаленная, как и положено в жизни – мы же совсем не знакомы. И еще удивлена моей реакцией на происходящее – тут чудом спасся, и никакого изумления или вздоха облегчения: как будто каждый день в рушащемся цехе без травм или смерти обходился. Дальнейший треп немного стерся из памяти, но был обычным и обыденным – бытовуха. Только постепенно руки в ход пошли: двое взрослых людей, изголодавшихся, никого рядом (спасателей не слышно совсем). Она так лукаво посмотрела, быстренько и ловко скинула все с себя, подстелила вниз и легла справа от меня, под наклонившейся плитой. Ничего она не плоская, все на своих местах. Цвет ее тела запомнился, ног особенно – нежная такая кожа, не загорелая, и как будто изнутри розовым светится. И не худая совсем – килограмм 75, может, немного меньше: явно не модель, обычная женщина.
- Ну, я же мерзну…
Ну, не дам же я своей спасительнице замерзнуть… Правда, прелюдию по причине свежести окружающего воздуха отменить пришлось…
Поза по-миссионерски, и никакого страха – а вдруг плиты поползут? А вдруг кто заглянет? Тепло ее тела… Ее груди под моей… Ритм такой… размеренный… И не на локтях держусь – всем телом прижимаюсь… Ее ноги не задраны, не обнимают меня – без изысков, обычный секс. Руки на моей шее, и губы что-то негромко и неразборчиво шепчут… Краем сознания успеваю оценить – ничего, опытная, но не проститутка… Никаких притворств или прибабахов. И дело уже вроде бы к финишу движется, чувствую…
Как вдруг она ужом вывертывается из-под меня, сбрасывает, выхватывает смятую одежду и начинает торопливо одеваться, как на пожар спешит. Я в непонятках – «Что за дела?! Ты что? Что-то не так?!»
- Нет, все было нормально, но все, мне бежать надо, - и лихорадочно с пуговками возится.
- Ну ты, бл… ! Я же не кончил!!!
- Нет, все, извиняй, ты не поймешь, но мне нужно!
- Дак ты сама-то?! Тоже ведь не успела?
- Да это неважно! – и с этими словами искусительница исчезает…
* * * *
… И я просыпаюсь… Резко, как от толчка. И начинаю медленно прифигевать…
Лежу с краю кровати. Там, где была она – кровать примята и еще теплая: успел пощупать. Одеяло все на мне, как будто кто-то и впрямь только что пулей выскочил из постели. Вторая подушка будто хранит отпечаток ее головы – жаль только, не догадался поискать волосы на ней. Хм, а что было бы, если бы и нашел? Тогда не жаль… Самое интересное: включен ночник над головой в режиме «малый свет», а я его никогда не забываю на ночь выключать… Дома тишина… Четвертый час ночи…
Заснул снова на удивление быстро, но без снов до утра.
И никогда больше во сне ее не видел. Даже наяву похожих не видел. Нет, не то, чтобы красавица была или еще что: лицо как лицо, тело как тело… А забыть просто не получается… И что еще обидно – имени ее так и не узнал. Не познакомились просто, а потом она так быстро исчезла… Убежала… Смылась… Скрылась… А я тут остался. Вот такой сон был.
Синий Лис.
Вот такие сны снятся средь недели одиноким мужчинам. Честно постарался все как можно точнее вспомнить, поэтому и задержался. Ириш, ты просила что-нибудь про любовь и еще про эротику? Это, конечно, ни то, не другое, а может – и все вместе… Это просто сон.