Одиночество

               

Стало трудно дышать. Невыносимая тяжесть сдавила грудь, заложило уши. Нет сил пошевелить рукой, повернуться на бок. Что-то тянет за ноги к низу, обкладывает со всех сторон, как ватой. Он, словно рыба без воды, открыв рот, пытается сделать несколько вздохов. Еще секунда, и грудь разорвется на тысячи осколков,  воздуха нет.
-Ну вот и все,- мелькает в мозгу.
-Дяденька, дяденька, дай кусочек хлеба…-кто-то настойчиво трясет его за плечо.  –Я есть хочу…-детский голос прорывается сквозь вату  в ушах. -дяденька…
-О-о-п!- и  старый солдат, лихорадочно хватая ртом воздух,  всплывает из небытия, обезумевший взгляд мечется  по стенам комнаты.
-Про-не-сло,- пытаясь справиться с одышкой, прошептал  он.- Не мой срок, значит…Он еще полежал немного, постепенно приходя в себя. Боль отступила, мотор в груди  заработал  в привычном ритме. Осторожно  встал, оделся , поджарил себе  яичницу. Долго сидел за столом, сложив перед собой руки,  смотрел в окно. Потом вздохнул, встал и,  мягко топая ногами в вязаных шерстяных носках,  стал собираться. Высыпал в мешочек  из вазочки конфеты, слазил в подпол, достал банки с вареньем, целую кошелку яблок, завернутых в газету, большой кусок сала, вышел во двор, все это погрузил на саночки и тронулся в дорогу.
-Здравствуй, Никанорыч,- встретилась на пути соседка.- Что, опять  в гости собрался?- кивнула она на саночки.
-Приветствую,- махнул он рукой  и,  не останавливаясь, потащил свою поклажу дальше.
Соседка посмотрела  вслед, сочувственно покачала головой. Снег приятно скрипел под ногами, саночки весело скользили по наезженной дороге. За высокой оградой детского дома, что расположился на самом краю поселка,  раздавались звонкие  голоса. Никанорыч остановился, распрямил спину и  с улыбкой наблюдал, как с огромной ледяной горы неслась разноцветная  куча –мала. Визг, писк, возня.
Вдруг кто-то  закричал:
-Дедушка приехал! Куча развалилась и к Никанорычу со всех ног бросилась ребятня. Дедушка волчком завертелся на месте. Самые маленькие повисли на руках, те, что постарше, уже тащили по двору саночки.
-Да тише вы,  уроните старика,- улыбаясь, ворчал он.- Всем хватит…
На обратном пути он зашел на кладбище…К знакомой могилке пришлось протаптывать дорогу. Снег белыми шапками лежал на  могильных плитах, было тихо и покойно. Он смахнул  снег с лавочки, сел, долго всматривался в родное лицо на эмалевой фотографии.
-А ведь я , Настя, сегодня, думал , помру…-Опустил низко голову, задумался.-  Знаешь, кто меня вытащил ? Тот пацан,  под Ленинградом. Помнишь, я рассказывал? Ох, тяжело нам тогда  пришлось, -закрутил он головой.- Холод, животы сводит от голода. А костры разводить нельзя, немец заметит. Бомбежка не прекращается. Голову от  болота не поднять. Промокшая шинель ко дну тянет. Ты не поверишь, сегодня точь в точь меня на дно тянуло. А он:
- Дядя, дай  кусочек хлеба! Сколько их тогда бродило по линии фронта, чтобы хоть какой-то хлебушек раздобыть. Солдаты последние крошки отдавали. А как не дашь, когда на тебя голодные детские глаза смотрят. Губы обветренные, под глазами черные круги, а дома, говорят, еще ребятишки ждут. Вот я и пришел в себя!
Он поднял голову. Глаза жены   на фотографии смотрели  с любовью и добротой. Этот взгляд сопровождал его всю жизнь, почитай, полвека, с той самой минуты, как он встретил ее на старой колхозной кузнице. Тогда он первый раз прибыл на побывку домой после ранения. Осколком ему поранило руку, перерезало сухожилия, с тех пор   пальцы на правой руке потеряли чувствительность и не разжимались. Отчим его работал кузнецом, а молотобойцем у него была молодая девчонка, школьница еще - Настя. Больше было некому- война. Хитрый был мужик. Все нахваливает :
-Ай да Настя, ай да молодец. Вон как работает! А та, дурочка, старается изо всех сил, знай, лупит молотом! Вот и ноги свои там покалечила. В старости совсем ходить трудно стало.
-Одиноко мне без тебя, Настенька,- неожиданно вырвалось из груди старика.-Ох, как одиноко…Сегодня, думал , уж свидемся,- он смахнул рукавицей слезы. Потом улыбнулся.
- Опять малец тот  меня выручил, дай, говорит хлеба. Да так настырно в плечо толкает, вот я и очнулся…. Старик умолк. С неба беззвучно падали снежинки. Одинокая ворона  сорвалась с дерева и,  громко хлопая крыльями ,  полетела в сторону поселка. 
-Я ведь   сегодня  снова в детский дом ходил, - заговорил старик.
- Ребятишкам гостинца относил… Рады…Ты знаешь, там нянечка одна работает, старенькая уже, ты не будешь против, Настенька,  если я ей твое пальто отдам и полушалок? Вот и ладно. Ну, так я пойду?
Он сгорбился, взял за веревочку саночки и тихо пошел по  дорожке, боясь оглянуться. Он знал - вслед ему смотрит глазами, полными  любви и жалости,  любимая Настенька. А мороз стал сильнее, и выжимал слезы. Они катились по лицу старика, падали на воротник полушубка и застывали круглыми льдинками.