Не-эгалите

Пивнушка. Злачное место. Кабачок. Всегда низкие своды потолка. Освещение даже не приглушенное, а скудное. Как будто экономят средства. И не понять, что есть источник света — лампы, свечи или газовые рожки. Это портал в прошлое, где нравы, поведение и обычаи были грубее.

Сводящая с ума возня, звон посуды, грохот о стол осушенных до дна пивных бокалов. Громкий бас доказывает обладателю более высокого голоса о неправомерности выселения его семьи из муниципальной каморки. Второй что-то проблеял в ответ. Из дальнего конца зала устремляется волна одобряющих возгласов. Это был тост за расторжение гражданских отношений одного из завсегдатаев со своей пассией. Но сюда долетели лишь бессмысленные отрывки фраз, которые там имели шанс быть воздвигнутыми в абсолют.

Стол, конечно, деревянный, коричневого цвета. Местами блестит – то ли лужа пролитого алкоголя, то ли участок стола с сохранившимся лаковым покрытием. Позовем обслугу и узнаем, Вопросительно привстав, отправляем свое немое желание сделать заказ. И вот уже перед нами невысокий худой человек, который спешно, широкими взмахами, протирает столешницу. Это было пиво. И мы тоже выпьем сегодня чего-нибудь попроще. Бокалы повыше, напиток попрохладнее. Очень жарко. Рядом окно, из которого торчит кондиционер. Большая белая коробка. Сейчас такие, наверное, не выпускают. Он работает на пределе: охлаждает воздух из последних сил, а сам горячий, как песок Сахары. Не взорвался бы снопом искр, пока мы тут. Одно дело напиться, а другое дело — попасть в больницу, будучи вдрабадан пьяным и изливающим струи крови на обычную – не обетованную – землю.

Официант уже принес три настолько одинаковых, что их впору назвать безликими, бокала. И поехало-полилось. Нетерпеливо сдув пену, алчущие до холодного напитка посетители, вливают его в себя. Спохватившись где-то на половине бокала они унисонно заржали. Сконфуженно. Еще не совсем потеряли остатки разума. Да и рано еще – вся ночь впереди.

Ему постоянно не хватает денег. Он тратит и свои, и чужие, данные ему в долг. Назанимал у всех друзей – и у тех, с которыми он сейчас в забегаловке, и у парней, и у девушек. Круг общения сузился – не хочется встречаться с кредиторами, когда карманы пусты. Остались только самые близкие – они вдвоем сидят напротив него. Нерегулярно питается, под глазами лиловые мешки; с работой, понятное дело, не ладится: опоздания, раздражительность, как у пятидесятилетней тетки, которая ждет того страшного часа, когда она лишится праздной утехи. А девушка оказалась с нами совершенно случайно. Мы видели ее и раньше на встречах наших общих знакомых. Толком не разузнав ничего о друг друге, решили сделать это в местечке, где можно порешить всеми правилами приличия. Стыдно признать, но ее дела куда лучше наших. У нее есть тот, кто ее содержит. Стена, заградительный ров, бронежилет – называйте как угодно. И можно предположить, что мы по сравнению с ее «стеной» жалки. Слепые щенята, семенящие в конце очереди за молоком ощенившейся суки. Хочется свеженького, теплого. А иначе – марш на помойку… там полно помоев, среди которых можно найти бутылку с молоком, прокисшим только вчера — кто-то решил не рисковать.

Пьяные голоса вокруг уже воспринимаются, как единый поток звуков, который сливается с музыкой, которая поначалу была оглушающей, а теперь сонно-убаюкивающей. Однако, Китайская стена, господи, еще бы сказал Кремль! нашей спутницы сейчас в отъезде. Девочке скучно со своими подружками цвета волос золотистого. О том и речь – никогда бы она здесь при иных обстоятельствах не оказалась бы. А мы пьем уже по второму разу. Заказали, как и в первый раз, «Старопрамен». Сильно повеселели и, кажется, подзабыли свое жалкое место в этой жизни. Пустой желудок не в силах сдерживать напор алкоголя и пускает его гулять по всему организму. Контролировать себя уже сложнее, но ты и не печалишься по этому поводу. Здесь нет места судьям. Все равны друг другу. Эгалите! Разговор состоит из малоинформативных фраз, скрепленных личными местоимениями, а на конце имеющих повышенные тона, которые, однако лишь свидетельствуют о неподдельной вовлеченности в сие действо. Можно взять чего и покрепче, чтобы жизнь сахаром не казалась… Ха, давайте соль попросим! И чо с ней делать?! Гы, так с текилой и лимончиком! О, другое дело. Похлопывания по плечу и неестественный искренний смех. Но это в порядке вещей.

Кто-то поспорил и вот-вот начнется драка, а до нас никому дела нет. Хорошо ведь. Мы ведь не такие. Мы лучше. Нам бы в ресторан с хрустальными люстрами от «Baccarat», но мы намеренно пошли туда, где мысли о высоком не будут беспокоить нас. Мечты, искренность, то самое высокое стоит поодаль от таких мест. Свободны от них наконец-то, черт их дери! Никаких режущих слух «Вы»; не «пожалуйста», а приказным тоном да пожестче, чтобы понимали, кто тут хозяин. Хотя, оказывается, даже здесь производишь деление по уровню. Есть барин, а есть обслуга. Давайте уже собирайте остатки себя, пойдем к барной стойке – обслужим кого-нибудь на прощание.