Учитель рисования

Он появился в нашей школе в самый разгар учебного года.
Его пригласила к нам наша учительница, вести у нас кружок рисования.
Он согласился.
Это был совершенно седой седой человек, и трудно было сказать наверняка, сколько ему лет.
Лицо еще не старое , движения энергичные, взгляд внимательный, цепкий.
 Но на лбу глубокие морщины, которые его очень старили.
 И глаза у него были задумчиво-печальные, как-будто он прожил не одну, а по меньшей мере десять жизней.
О нем говорили, что он был летчиком и воевал.
Но в отличие от других ветеранов войны , которые всегда носили на своих пиджаках либо орденские планки, либо ордена и медали,  никто ни разу не видел у него никаких наград.
Еще говорили, что он сидел в тюрьме.
Говорить о том , за что он сидел, соседи избегали.За редким исключением, его все недолюбливали.  Может быть потому, что он никак не вписывался в привычную для всех жизнь.
Жил он в районе , который считался одним из самых элитных по тем временам и никто из соседей не понимал, как он здесь оказался.
Соседями его были  в основном  офицеры-отставники в высоких званиях, партийные и государственные чиновники,  представители местной торговой элиты города.
А он не принадлежал ни к одному из этих сословий.
Жены ответственных работников  живших здесь были полны достоинства, но все-таки не изменяли старой деревенской традиции, и по вечерам , рассевшись на скамейках в садике возле дома, обсуждали светские новости элитного дома и перемывали кости странному соседу и его маленькой семье.
Странный сосед постоянно давал им пищу для оживленных пересудов именно тем, что был очень замкнут и подчеркнутой вежливостью эффективно пресекал любые попытки вторгнуться в его жизнь.
Соседки между тем недоумевали, как он попал в это привелигированное место  и что он вообще тут делает.
Другой, не менее значительной причиной для нелюбви к учителю рисования, был его сын, который учился в нашей школе.
Ребенок, как в те времена называли таких детей, был «трудным»- упрямым, задиристым и не любил учиться.
С соседскими детьми он был заносчив и несмотря на все наказания и угрозы, не задумываясь пускал в ход кулаки, если сверстники хоть намеком задевали его достоинство.
Мальчик очень болезненно реагировал на любые колкости в свой адрес и еще болезненее - в адрес родителей.
Драться этот ребенок умел. У него вообще был врожденный талант к кулачным боям.
Соседские дети его сторонились, потому что встреча с Артемом- так звали мальчика, не сулила им ничего хорошего.
Говорили, что ребенок этот вовсе не учителя, что они с женой взяли его из детского дома. Скорее всего это было правдой, потому что и учитель и его жена были людьми уже совсем не молодыми.
Они были чем-то похожи друг на друга даже внешне.
Она была такая же седая как и он.  В отличие от других женщин, она никогда не прятала свою седину и волосы не красила.
Лицо у нее было такое  суровое как и у ее мужа и она так же мало говорила как и он. Жили они по соседству с нами , и встречая их , я ни разу не видел, чтобы они улыбались.
Шли они по улице всегда молча.
Но по их движениям и по  взглядам, которыми они обменивались , можно было легко догадаться, что слова им не нужны и они отлично понимают друг друга без всяких слов.
Лишь спустя годы я узнал историю учителя.
О нем мне рассказала моя бывшая учительница младших классов, которую мне удалось найти.
Много, очень много лет прошло со времени моего детства.
Кажется, целая вечность.
И столько же я не был дома.
За это время я как-будто прожил еще одну жизнь в которой было все , кроме дома.
Наверное поэтому я всегда стремился домой, сам себе не признаваясь в этом стремлении.
Может я стыдился своего неосознанного желания снова почувствовать себя ребенком, а может быть просто старался избавиться от тоски по дому.
Не знаю.
Единственное, что я знал совершенно точно, это то, что должен вернуться домой.
Что-то внутри меня требовало вернуться.
И я вернулся, еще толком не понимая зачем.
С тех пор , как я уехал, жизнь в моем родном краю стала совершенно другой и первое , что я почувствовал вернувшись, это то, что я совершенно чужой здесь.
От этого ощущения я совершенно расстерялся.
Все  кого я знал  либо умерли, либо уехали, либо стали совершенно чужими. И от дома , где я жил, остались одни стены.
Единственным близким человеком на моей бывшей Родине была теперь учительница младших классов.
Есть очень точное выражение: Друзья познаются в беде.
Почему-то о самых близких и дорогих сердцу людях мы вспоминаем лишь тогда, когда нам плохо, а лучшие минуты, часы , дни и годы своей жизни мы делим совсем с другими.
Но может это только у меня так?
Я по-настоящему задумался об этом именно тогда , когда большая часть жизни была уже позади.
 Нашел я свою учительницу легко, ведь она жила, точнее, доживала, все в том же доме, еще с тех пор, когда я только пошел в школу.
Пока  был жив ее отец, они вместе жили в их старом доме.
Теперь, когда ее отец умер, она осталась совершенно одна.
Почему эта умная и когда-то очень симпатичная женщина осталась одна никто не знал.
Она ни с кем и никогда не обсуждала эту тему.
Возможно причиной тому была несчастная любовь.
Во всяком случае, сейчас она осталась совершенно одна.
У бывших учеников, которым она отдала всю свою жизнь, времени для нее не было. Хотя дело даже не во времени. Просто ни у кого не нашлось в жизни места для нее.
Это родители должны своим детям, а дети-родителям.
А учителям никто ничего не должен.
Они как звезды- светят , ничего не требуя взамен.
Я вспомнил, как много лет назад, на встрече одноклассников, она с гордостью показывала нам свои классы для первоклашек.
В то время они были оборудованы по последнему слову техники и она этим очень гордилась.
Она тогда была завучем младших классов – Была и такая должность в нашей школе, специально для нее,  и все что было в этих классах, было ее заслугой.
Я вспомнил, как она учила нас пропускать девочек первыми в класс, когда мы возвращались с перерыва, как прививала нам умение слушать друг друга, не позволяя перебивать и помню как  гневно сверкали ее глаза, когда одноклассники смеялись надо мной из-за моей неуклюжести на уроках физкультуры.
Я был очень толстым, неловким и из-за этого не участвовал в играх сверстников.
Боясь насмешек я никогда даже не приближался к чужим играм.
Заметив это, она однажды взяла руководство игрой в свои руки и стала распределять детей по командам.
И вдруг, она назначила меня капитаном одной из команд и поручила выбрать игроков .
Одноклассники кривлялись , всем своим видом выражая нежелание идти ко мне в команду. Я помню как побледнело ее лицо.
Она посадила всех на скамейки в спортзале . Остались стоять лишь мы- капитаны несостоявшихся команд и она.
Учительница долго молчала, глядя на своих детей. Притихли и дети. А потом она сказала. Тихо сказала: -А ведь он ваш товарищ и ему трудно. Только что, вы его предали.
С тех пор, надо мной никто не смеялся и я играл вместе со всеми.
Когда я забил свой первый гол, одноклассники из обеих команд в восторге набросились на меня обнимая.
Еще, она стыдила нас за ложь, отучая врать.
Она не терпела лжи, как не терпела и хамства.
Я помню, как грозилась она зашить нам карманы- Ее выводила из равновесия  наша жлобская привычка, держать руки в брюках.
И разве можно забыть, как сидела она после уроков до сумерек  с такими же балбесами как я, и без устали разжевывала нам правила грамматики и математики.
Как кричала от досады и плакала из-за наших провалов на всевозможных соревнованиях и смотрах, как искренне радовалась нашим успехам.
Как ставила с нами настоящие театральные сцены в самодеятельном театре,
где она  была режиссером , а мы- актерами.
Я вспомнил, как зажигала она нас своим азартом во время  сбора мукулатуры или металлолома.
Как весело было нам с ней  и какими  счастливыми мы были, когда она водила нас в театры и музеи , приобщая к искусству.
Она была нашим тренером, режиссером и Учителем
Кто из нас, ее учеников помнит сегодня то, чему она нас учила? Осталось ли у кого-то из нас хоть что-то из того, что она тогда вложила в нас?
Ведь она видела в нас своих детей и отдавала нам всю свою жизнь.
Но обо всем этом , я вспомнил только сейчас.
Помнит ли она меня?
Оказалось, что помнит, как помнила каждого из нас.
Каким-то образом мы все умещались в ее сердце и памяти.
И спустя целую вечность, она снова нужна была мне. Я о-прежнему был учеником, а она-Учителем.
Она не ждала меня, но ей было приятно, что я о ней все-таки вспомнил.
Она сильно постарела, но глаза были все такие же и иногда в них даже появлялись иногда искорки  юношеского задора. Но взгляд изменился.
Это был  взгляд человека умудренного жизнью настолько, что он научился   прощать.
Я не смог сдержать удивления, когда она узнала меня.
В ответ, учительница лишь лишь усмехнулась.
Она по-прежнему была мудрей и все такая же добрая.
-Где ж ты свои кудри-то оставил?- спросила учительница, увидев мою лысину.
Я тоже улыбнулся.- В молодости,- ответил я.
Доброй шуткой, она  как-будто пригласила меня войти.
Я не смог обойтись без банального вопроса: как вы?
-Как все- ответила учительница. Нашу школу переделали под лицей … Не знаю, лучше ли от этого стало обучение…. Я ведь давно уже не у дел. Жизнь совсем другая теперь . Чужая. Все чужое.
Школа была ее жизнью. И теперь, она смотрела на жизнь как-будто со стороны.

А что Матвей Иванович?-спросил я ее, боясь произнести слово "жив".
-Ты опоздал почти на год,-просто ответила учительница. Они ведь с моим отцом были ровесники. И ушли почти в одно время- отец два года назад, а вот Матвей Иванович- в прошлом году.
Мне стало тоскливо.
-Я ведь толком о нем ничего и не знал,- сказал я.
-О нем мало кто знал,- подтвердила учительница. Они с моим отцом после войны познакомились. И я Матвея Ивановича хорошо знала. Они с отцом были очень дружны. Матвей Иванович для меня как родной был.
-Мой отец в начале войны партизанское движение на Брянщине организовывал, -продолжала она,- Воевал в партизанах, а когда немцев обратно погнали, против бандеровцев на Западной Украине пошел. Ну а после войны в органах служил.
Он ведь с самого начала был уверен, что Матвей Иванович ни в чем не виноват.
Был один негодяй из власовцев...До войны он был партийным деятелем, а как началась война, так к немцам пошел служить, полицией из местных командовал.
А война закончилась, он вновь в органах оказался- Оправдался , мол он по заданию партизан к немцам пошел. Партизан –то всех еще в сорок втором немцы всех выбили в том районе-предатель навел, никого не осталось. И в деревнях, что полицаи жгли, тоже никого. Вот и повезло этому мерзавцу, что свидетелей нет.
Он ведь , когда немцев назад погнали , со своими полицаями вдруг партизаном стал и от немцев оставшиеся деревни освобождал.
Ему поверили, а Матвею Ивановичу- нет.
И вот этот то бывший полицай и вел дела таких как Матвей Иванович, что в плену были. Отец мой долго доказывал невиновность Матвея Ивановича. Отец если в чем был уверен, всегда шел до конца, чего бы это ему ни стоило и меня так воспитывал.
В конце-концов, отец добился, что Матвея Ивановича оправдали.
Но этого дня пришлось ждать долгих десять лет!
А его девушка все эти годы ждала его. Сначала с фронта, а потом из лагеря.
И дождалась. Они друг друга чуть ли ни с детства знали, а поженились, лишь когда молодость уже почти прошла. До войны Матвей  мечтал стать художником, а Ольга его- врачом.
Перед самой войной он собрался поступать в институт, но тут началась война и вместо института, Матвей поступил в летное училище.
После  училища он сразу  на фронт попал  и на его счету был не один сбитый немецкий самолет. Но однажды в бою, он сам  был сбит и раненный попал в плен.
Остаток войны он провел в плену. Пытался бежать, немцы его за это в лагерь смерти отправили, так он там умудрился группу сопротивления собрать.
Выжил.  Но вернуться домой ему было не суждено- его сразу в фильтрационный лагерь отправили по доносу провокатора. Мол выжил, потому что с немцами сотрудничал.
Следствие длилось долго- несколько лет и все это время он находился в тюрьме.
Своей вины он так и не признал, но в тюрьме провел долгих 10 лет.
Лишь спустя десять лет, его дело было пересмотрено, с него и его товарищей сняли обвинение в измене Родине и  выпустили. Все это время она ждала его. Когда они снова встретились, оба были еще не старые, но совсем седые. И все-таки, несмотря ни на что, они были счастливы!  Спустя несколько месяцев, они поженились.
Врачом его жена не стала и работала медсестрой в роддоме, а он, начал маляром в строительной бригаде, потом однажды, после пожара в оперном театре , он вызвался восстановить поврежденные огнем росписи на стенах и потолках.
Театр был построен еще до революции, в прошлом веке и был гордостью всей страны. Его стены и потолки расписывали лучшие художники.
Специалистов умеющих восстановить поврежденные огнем рисунки было найти не просто и поэтому, ему доверили «попробовать» и не пожалели.
Его дед Храмы расписывал, и отец тоже. Видимо с генами ему передалось.
Вот с тех пор, на все большие праздники- Первое Мая, День Победы, Седьмого Ноября- именно он оформлял и трибуны и вообще все праздничное убранство в центре города .
Мало кто об этом знал, а сам Учитель молчал. «Для себя»- как он сам называл свое творчество , Матвей Иванович писал картины в свободное время.
Он почему-то никогда и нигде не выставлял своих картин.
Отец добился, чтобы ему квартиру дали, как участнику войны, именно в нашем районе.
Ну а к нам в школу я его тогда пригласила. Родители и школьное начальство учителя были против. Им не нравилось, что он сидел. Матвей Иванович казался им человеком опасным и непредсказуемым- они считали, что таких к детям и близко подпускать нельзя. Но меня разве переспоришь.-Учительница усмехнулась.
-А я всегда знала, что никто лучше чем он не научит вас рисовать… -продолжала она.
-Ты ведь уже тогда подавал надежды.- она улыбнулась. Завуч и директор требовали, чтобы я его прогнала. Многие родители тоже не хотели, чтобы он учил детей. А я упертая,- ее глаза снова заискрились юношеским задором,-  отказывалась прогнать художника. Наконец, однажды в школу пришел мой отец. Бывший офицер госбезопасности умел убеждать. Он ведь совсем не соответствовал образу хладнокровных убийц и садистов какими потом изображали сотрудников органов. Человек он был кристально честный и добрый.
Многим в это трудно поверить, но отец  именно таким и был!
Он о чем-то поговорил с директоршой, и после этого, Матвея Ивановича оставили в покое. Так он стал вести у нас кружок рисования.
Я хорошо помнил свою первую встречу с учителем рисования. Детей, пожелавших учиться у него было немного- человек семь.
Пришел и я.
До сих пор, я был единственным из всех учеников нашего класса, кто ни в каких кружках и секциях не участвовал.
Учился я из рук вон плохо. В старших классах я  доводил учителей едва ли не до бешенства. Как-то раз, в течение одной недели я умудрился получить пять единиц по разным предметам.
Помню как бабушка выпучила глаза увидев мой дневник: -Это ж надо так уметь!
Действительно, это был своеобразный рекорд, который на моей памяти, никто так и не смог повергнуть.
Единственное что получалось у меня хорошо- это было как раз рисование.
Способность к живописи была у меня врожденной, хотя до меня художников в нашем роду не было.
Я не говорил до самой школы и все, что хотел сказать, рисовал на бумаге.
Я вообще тогда не расставался с карандашами и бумагой, как сейчас со своим ноутбуком. Рисовал  я так, что взрослым все было понятно. Мама была в отчаянии и водила меня по разным врачам. Те хмурились и искали причины моего отставания в развитии. Кто-то посоветовал маме отвести меня к моей будущей учительнице.
Учительница с интересом рассматривала мои рисунки и спрашивала, почему дерево у меня сиреневое, почему отец такой маленький, а мама наоборот , такая большая…
 К изумлению матери, я отвечал на все ее вопросы.
Почему же ты все это время молчал?! – придя в себя спросила мать.
-Зачем говорить,- ответил я, -Если все можно нарисовать?
Мама была в шоке, а учительница  весело рассмеялась.
-Почему у всех дети как дети, а у меня нет?!- воскликнула тогда мать,- Чем я провинилась перед Господом?!
-Может это награда вам, а не кара,- загадочно произнесла моя будущая  учительница.
Сколько терпения ей понадобилось со мной!
Я ненавидел математику, не хотел учить правила граматики и она каждый день сидела со мной и еще двумя двоечниками допоздна, заставляя нас решать задачи по математике и писать без ошибок.
Но в рисунке мне не было равных!
Рисовал я все время, чаще всего во время уроков , прямо в школьных тетрадях , где вместо задач и примеров красовались мои рисунки.
Я пришел в кружок к Учителю рисования больше из любопытства и принес ему целый альбом, состоявший из нескольких тетрадей.
Учитель долго разглядывал мои рисунки и наконец улыбнулся.
Я впервые видел его улыбающимся.
-Очень интересное сочетание красок,-наконец произнес он.- Если хочешь, приходи к нам в кружок,- сказал он.
Он никогда и никого к себе не звал, а тех , кто приходили, долго отговаривал.
-Научиться рисовать можно. Но хватит ли у тебя терпения?- спрашивал он желающего присоединиться к кружку.
А тут он вдруг сам меня позвал.
Но я лишь пожал плечами в ответ. – Рисовать я и так умею,- ответил я ему не без самодовольства.
Он внимательно посмотрел на меня.
-А что по-твоему значит, рисовать?-спросил он меня.
В ответ, я снова пожал плечами. –Не знаю. Рисовать-значит рисовать.-ответил я.
Он снова улыбнулся.
-Приходи, -сказал он мне,- Ты умный мальчик и многое знаешь,- продолжал он.
-Но я все-таки, я попробую тебя удивить и расскажу тебе то , чего ты еще не знаешь.
И я пришел.
Я думал, что он будет учить нас азам- для тех, кто вообще ничего не умеет.
Но вместо этого, он стал рассказывать нам удивительную историю о художнике, который спас умирающую девочку. Он рассказывал ее по-своему, не так, как я потом читал и сотни раз перечитывал у О.Генри. Но от этого история не становилась менее прекрасной.
Я до сих пор помню то, как рассказывал ее Учитель, помню каждую его интонацию, каждый его жест…
Историю о девочке, которой  оставалось жить совсем недолго. Она умирала от воспаления легких  и врач сказал, что она умрет, как только с дерева упадет последний лист.
Девочка слышала слова врача и ждала, когда ветер сорвет с дерева последний лист.
Была поздняя осень. На дереве уже совсем не осталось листьев.
И вот уже остался последний лист который все не падал . Вот уже зима, а последний лист все не падает…..
И произошло чудо- девочка пошла на поправку и вскоре выздоровела.
А позже она увидела, что тот последний  лист, который так и не упал был нарисован на стекле.
Его нарисовал сосед девочки-художник, услышавший слова доктора.
Дождливой холодной ночью, он забрался на окно где жила девочка и краской нарисовал этот заветный лист.
После этого, сам художник заболел воспалением легких и умер.
При жизни, он мечтал нарисовать картину, которая бы прославила его и сделала бы богатым.
-Тогда мы все переедем в большой светлый дом!- мечтал он.
Свою картину он так и не написал, но он создал другую, не менее величественную картину. Картину, которая спасла жизнь маленькой девочки.
Все мы слушали рассказ учителя как зачарованные.
-Вот , что значит рисовать, заключил учитель свой рассказ и внимательно посмотрел на каждого из нас.
Учитель не обманул меня , когда обещал рассказать что-то очень важное. В тот день я понял, что оначает настоящее искусство.
Раньше я никому не рассказывал эту историю и вот теперь поведал своей Учительнице.
-Знаешь,-сказала она мне, -Он ведь тоже хотел создать шедевр.
-То чем я занимаюсь, это скорее ремесло,- иногда говорил он нам с отцом,- Хотя я и вкладываю в него часть души. –А настоящее искусство мне еще только предстоит создать.
Он ведь до последнего дня работал и всегда смотрел вперед, в будущее, верил, что создаст то, о чем так мечтает. И судя по твоему рассказу, ему все-таки удалось создать искусство. По крайней мере, заветный лист ему удался, если хоть один ученик его помнит…. Значит, он все-таки воплотил свою мечту, раз остались ученики. Он ведь когда умер, то квартиру его выкупили совершенно чужие люди и картины его тогда же бесследно исчезли.
Я думала , что все пропало, но теперь вижу, что настоящие картины, как и рукописи не пропадают. Она внимательно посмотрела на меня.
В ее взгляде был вопрос адресованный мне.
И я понял этот вопрос, обращенный ко мне.
-Да, конечно,-подтвердил я,- Ему удалось создать тот заветный лист.
В ответ, учительница лишь кивнула.
После длинной паузы, она сказала всего одну фразу.
-Жаль, что не нашлось художника, который бы нарисовал этот заветный лист для Матвея Ивановича и его Ольги.
При этих словах меня как пламя охватил стыд.
-Смерть сына их буквально подкосила, -продолжала учительница. -Сын их стал известным боксером, потом в армии служил… Погиб в Чечне. Жена не пережила, вскоре после этого умерла. А Матвей Иванович долго держался , все пытался работать. Ну а остальное, ты уже знаешь.
Теперь я знал зачем вернулся-Мне нужно было вспомнить то, чему меня учили мои учителя.
Вспомнить и понять чем же настоящее искусство отличается от простого ремесла, которым я зарабатываю себе на жизнь.
Я многое успел сделать за эти годы, но все это было не главным. До сих пор я был востребованным художником-  художником-оформителем.
Чего только я не оформлял за эти годы. Мне завидовали, восхищались мной, не подозревая , что меня непрерывно терзают амбиции. Мне хотелось создать что-то грандиозное, великое.
И никто вокруг не подозревал, что ничего из этого у меня так и не вышло.
Сотни, тысячи раз я начинал полотна, которые поставят меня в один ряд с величайшими художниками всех времен. Но все эти полотна хранили лишь следы моих невоплощенных амбиций.
Времени на реализацию своей мечты у меня оставалось все меньше и меньше.
И лишь вернувшись снова домой, я наконец понял, что настоящий шедевр можно создать, лишь научив кого-то чему-нибудь хорошему, помогая тем , кто нуждается в помощи, защищая тех, кто нуждается в защите, спасая жизнь тех, кто в опасности….
И для этого не нужно большое полотно. Порой достаточно лишь заветного листа или слова, но чтобы они были подлинными.
В этом и есть настоящее искусство.
Учителю рисования удалось создать такой шедевр, возможно и не один.
Тот его рассказ и стал для меня тем самым, спасительным, заветным листом, о котором я к сожалению забыл за суетой.
А я за всю свою жизнь ни для кого такой лист не нарисовал….
Выйдя от учительницы, я увидел прямо на двери отпечатанный список с именами жильцов , которым грозило выселение за долги. В то время, это было очень модно- выселять за долги, особенно стариков, которым нечем было платить.
Среди имен должников, я увидел и ее имя….
На следующий день я отправился в жилищную контору, которая как паук все плела свои сети вокруг таких вот стариков как Учительница.
Заплатив долг, я отправился в знаменитую адвокатскую контору, чтобы те взялись защищать и Учительницу и ее соседей-стариков от заимодавцев, давно облизывавшихся на их квартиры.
«Еще один листок, еще один заветный листок»,- все время вертелась у меня в голове все одна и та же мысль.
-Здесь у меня еще две недели»- тщательно расчитывал я свои силы и время. –Потом придется снова возвращаться в ту, другую жизнь из которой уже не вырваться.
Но ведь две недели- это целая вечность! За это время я смогу помочь очень многим!
А впереди  , еще целая жизнь. Значит, мне удастся нарисовать в этой жизни еще не один спасительный для кого-то лист»,- лихорадочно думал я  , спохватившись, лишь когда жизнь стала клониться к закату.