Другой гранью. Режущие инструменты. По моим стопам

Меня это всегда удивляло, как и то, почему хотя бы древесину и всякую гнилую фанеру не колупают однозубыми свёрлами (то есть уже не свёрлами, а такими фрезами).
Это один из первых вопросов, из которых 20 лет назад родилась буквально революционизирующая всю мировую технологию машиностроения моя «Смешная Идея».
Лишь сравнительно недавно стали применять эти инструменты. Автором этих однозубых «свёрл» величает себя на самых первых же страницах в своих толстых каталогах некая торговая фирма нашей маленькой страны.
Оказалось, что именно такие «свёрла» прекрасно режут и материалы очень прочные, вообще-то трудно обрабатываемые. (См. по поводу указаний именно на моё имя в Российском Промышленном Портале мою заметку «ПОНЯЛИ ПРАВИЛЬНО»).
Близко к затронутой теме мне, спустя не один и не два десятка лет, есть что сказать и о режущих инструментах для трудно обрабатываемых сплавов, - нечто по простоте технического решения почти анекдотичное, но, во всяком случае, меня впечатляющее.

Меня и сейчас удивляет, почему вообще свёрла всё ещё не зажимают за их спиральные канавки, - например, так, как я показывал. Почему так уж обязательно необходимы хвостовики для любых свёрл?

_________

Другая тема.
Вспоминаются приблизительно такие слова из задачника по расчету режимов резания для токарных работ:
Возьмем резец со стандартной пластинкой попрочнее, - толщиной такой-то…

Это значит, что стандартная пластинка меньшей толщины может оказаться недостаточно прочной в своем сопротивлении на ИЗГИБ. Опора державки токарного резца под его режущей пластинкой твёрдого сплава, конечно же, необходима, но в сравнении с твёрдостью карбида вольфрама даже калёная сталь державки мягка, как колбаса. Она, постепенно, незаметно для глаза, чуть деформируясь, становится ненадежной.

А на тяжёлых токарных станках,  - в частности, при обточке железнодорожных колес, - силы резания столь велики, что режущие пластинки в резцах устанавливают так, чтобы передней поверхностью резца служила боковая грань пластинки твёрдого сплава. Тогда отпадает вопрос прочности пластинки на изгиб.

То же самое относится и к фрезам.

Спрашивается: а почему бы вообще – типичным образом -  в режущих инструментах и на фрезерных, и на токарных станках, не только тяжёлых, пластинки именно так и не использовать, – узкими гранями в качестве передней поверхности резания. Тогда бы и на станках типичной, а не только большой мощности не стоял бы вопрос о достаточной толщине пластинки и, соответственно, о её прочности на изгиб.  Толщина стружки всегда меньше толщины режущей пластинки.

С какого-то момента, здесь уж без всяких подсказок с моей стороны, подобный вопрос появился, наконец-то, и у «ISCAR».
Она начала производить фрезы, обложенные накладными пластинками твёрдого сплава подобно  чешуе на рыбе.

Заклиниваемая пластинка канавочного и отрезного резца (вообще-то давным-давно известная, однако на развёртывании массового производства которой именно ISCAR с 1978 года обрела известность в мире и даже удивительно быстро стала миллиардером) тоже, как и любая пластинка любого отрезного резца, работает своей узкой гранью в качестве передней поверхности.

Когда во всём мире в режущих инструментах вместо наплавок твёрдого сплава стали широко применять быстросменные режущие элементы с резьбовым креплением, они почти всегда имели форму каких-либо пластинок, потому их так, в основном, и называли, - пластинками.

Со временем так расширилось многообразие форм быстросменных режущих вставок, что вместо слова пластинка всё чаще стали употреблять слово вставка, или, на манер терминологии по-английски, - инсерт.

Казалось бы, попытки поворачивать как-нибудь по-новому разными гранями всяческие инсерты, - это вроде бы должно было становится обычным приёмом в поисках  чего-либо полезного при разработках последующих форм инсертов, да и просто в расширении многообразия пропорций и конкретных размеров режущих вставок.

Казалось бы, первое,  о чём могли бы догадаться первыми именно на ISCAR – это повернуть иной гранью их же столь хвалёную режущая пластинку (всего лишь развёртывание массового производство которой сделало эту фирму известной и столь процветающей).

Для этого и не надо было бы иметь много ума.
В своих заявлениях я ведь им почти всё показал хотя бы графически, - что именно их пластинку следует закрепить как-то иначе.

Почти четверть века назад им оставалось догадаться всего лишь сразу увидеть, что на присланной к ним в моём письме ксерокопии  их же основной схемки (из их каталогов) надо всего только провести под другим углом лишь  одну линию на этой их же схемке, состоящей всего-то из нескольких линий.

И это была не единственная моя им подсказка, и не только в том письме.

Ни на одно из нескольких моих писем на имя владельца  именно эта фирма мне не ответила. Хозяин меня «не помнил». И мне понятно почему. Возможно, я ещё об этом расскажу.

Это не значит, что мои письма оставались там не замеченными.

Однажды мне позвонил какой-то незнакомый мне туземец и зачем-то предложил мне где-нибудь с ним встретиться по поводу каких-то моих материалов, лежащих на столе главного инженера. Там могло быть что-либо и вовсе не из моих писем к ним.

Встретились.  Конфиденциально.
Чуть позже я позвонил по данному мне номеру телефона, изъявив не ожидавшему ничего подобного их главному инженеру свою готовность лично ответить на имеющиеся у него вопросы по поводу моих материалов, лежавших у него на столе. (Его фамилия – Вертхайм. Фамилия основателя и хозяина фирмы, пожалуй, уже тогда миллиардера, ныне главного миллиардера страны – Вертхаймер. Не иначе как родственники).

"Да, встретится надо" - по телефону произнёс он вроде как с перепугу на неожиданный ему мой звонок.
Но в тот день он готовился к деловой поездке за границу. А потом он, то приезжал, то уезжал, – всё был жутко как занят.

Наконец, мне было назначено - устно, чьим-то голосом – день и время встречи, у них на заводе.
 
Встретил меня не сам (аж!) гл. инженер фамилии В., а некий плюгавый г-нчик Г., получивший от того соответствующие указания, - так и написанные в крысиных глазах той нагловатой физиономии. (Сразу подумалось, - "Это ещё что за Г....").

О подробностях соблюдения церемониала той встречи стоит рассказать отдельно, - возможно, как нибудь в другой раз. Шутить была моя очередь. А сегодня, через столько лет, как результат, там уже вовсе не до улыбок. Без меня, оставшегося тогда при своих секретах, дела у них в конце концов теперь круто пошли вниз.


Уже сколько месяцев я публикуюсь в Интернете теперь всё больше  по тематике режущих инструментов, отложенной, было, надолго.
Один из основных мотивов этой тематики – резать иными гранями, по большей части, узкой гранью, торцом длинной пластинки.  Сколько десятков или уже даже сотен этих картинок касаются именно отрезных фрез.

Это уже не подсказки, а явное раскрытие того, что мне теперь уже поэтому стало смешно считать технологическим секретом.

Еще не увидев в Интернете обложку и весь внешний вид главного каталога Искар, показанного в  заметке «ПО МОИМ СТОПАМ», я успел выдать, что мой не раскрытый почти 20 лет назад и японцам («ИЗ ЯПОНИИ») секрет крепления их пластинки, которую я предлагал использовать им в циркулярной пиле, стоит больше, чем вся ныне уже индустриальная империя  ISCAR. Мне уже не имело смысла скрывать подробности. Я показал, как именно пластинку ISCAR закреплять в отрезной пиле, - то, что я имел в виду уже четверть века тому назад.

Стоило мне за много лет впервые заглянуть в Интернет на слово ISCAR, и я там сразу же увидел прежде всего то, что показал в заметке «ПО МОИМ СТОПАМ».

Сами ли, наконец-то, догадались на Искар всего-то повернуть другой гранью их же пластинку - лишь через четверть века после моих настоятельных подсказок! - или взяли это решение из моих же картинок (публикуемых теперь открыто, вот уже в течение стольких месяцев)?!

__________________

Мои находки и в близких, и в очень далёких даже вообще от какой-либо техники самых разных темах («Смешная Идея», Новая Машинопись, квазары, хазары, живая вода, необычные механизмы, скоростные вертолёты, сравнительное языкознание, философия естествознания, прикладная математика, этнография и письменность, этимология и топонимика) стоят не меньше вот этой идеи: ПОВЕРНУТЬ ИМЕННО ЭТУ ПЛАСТИНКУ ДРУГОЙ ГРАНЬЮ.
 
Однако, анекдотичность простоты, столь конкретная значимость (в явных, невообразимо больших деньгах) и столь продолжительная история сохранения этого моего такого детского секрета производят впечатление даже на меня самого.