Нижегородская история

Из воспоминаний моей мамы

Я родилась в рабочем общежитии. Это длинная комната  в том самом доме на Пушной набережной,  называемым «медведем», где еще до революции располагалась гостиница для приезжающих на Нижегородскую ярмарку купцов, теперь на его месте унылая серая пятиэтажка. В этой гостинице работал мой прадед; он размещал постояльцев по номерам. Во времена моего детства  дом принадлежал трамвайному депо, и там для рабочих семей устроили общежитие.  В комнатах семьи разделялись, вернее их койки, ситцевыми занавесками. В нашей комнате в основном жили женщины, у которых мужья крепко пили, или их вообще не было. Помню себя трех лет, бегущей мимо череды коек, откидываю занавеску с красными цветочками и попадаю под высокую кровать. Сестра сидит в уголке на табуретке и учит немецкий язык, рядом ходит женщина в нижнем белье (дома она так всегда ходила)- это Тамара - наша соседка, очень бойкая и шумная женщина, одинокая мать. Сестра произносит -Bleistift (карандаш), и Тамара тут же  дает свой перевод  непечатным русским словом. Грубая  и крикливая Тамара, все же,  была справедливым человеком, и не раз от нее попадало пьяным мужьям, обижающим своих жен  и детей.

Женщины  много и тяжело работали. Платили им очень мало и обманывали во всем. Та самая Тамара, будучи беременной уже на довольно большом  сроке, в ночную смену уснув в кабине трамвая, задавила пьяного мужчину, лежащего на рельсах. Дело быстро замяли: вина лежала на руководстве...

Теперь о руководстве. Высокое вальяжное начальство, сидевшее в трехэтажном здании на «гребешке», не часто удостаивало своими визитами трамвайный парк. В далекие пятидесятые годы его задача состояла в отчетах перед Москвой, причем, позитивных.
Так называемое, среднее звено  руководства несло на себе самую  большую нагрузку по организации производства, здесь встречались в то время хорошие люди, старые коммунисты. Был такой начальник парка Тепляков; ездил на работу  на трамвае, жил в коммунальной квартире  по соседству с семьей кондуктора...

Вот уж мелкие начальники что хотели, то и делали. Самыми «хлебными» должностями были начальники маршрутов. В их руках  графики работ, премии, тринадцатые зарплаты. Известно, что  там, где распределяют, разрешают, запрещают- там и коррупция. Зародилась она, конечно, не во времена моего детства, так как еще министры Екатерины Великой ходили с полными карманами денег и содержали дворцы с наложницами. Наши же , начальники просто собирали подношения в виде деревенского творога, дорогих подарков к празднику от круга "любимцев" и т. д. ... Те, кто не входил в круг  "любимцев", после ночной смены, заканчивающейся в два часа ночи, выходили на работу в восемь утра. Работницы не особо с начальниками спорили. Свое недовольство положением дел они почему-то компенсировали недоброжелательным отношением  друг к другу.  Серые одежды, серые лица, грубые голоса...  Эти голоса вспоминаю до сих пор, а так же одно собрание,  на котором мне привелось присутствовать. 

Я любила с мамой ходить к ней на работу за зарплатой: только в этот день  мне покупалось  мороженое. Помню как-то, когда мне было лет 10-11, в депо устроили общее собрание в день получки, в повестке дня которого,  последним пунктом значилось выступление одного контролера, видевшего в двадцатые годы самого Ленина. Кстати, контролер - была также хлебной должностью; он брал с каждого кондуктора по рублю, потому - что все знали: последние продавали одни и те же билеты несколько раз. Мы с мамой и с ее кондуктором Зиной устроились в последнем ряду. После обсуждения производственных проблем, гвалта,  дикого хохота на сцену вышел дядечка невысокого роста, в пиджачке   и начал рассказывать, что в двадцатые он служил в кремлевском гарнизоне и видел самого Ленина. Зал притих.  А потом посыпались вопросы ; а какой он, а с кем он был, что говорил, а была ли Надежда Константиновна с ним.  Потом  кто-то заявил, что Ленин-посланец бога, и будь он жив, такого безобразия бы не было, которое творится вокруг, не было бы и войны, или она закончилась бы небольшим столкновением  у границы страны.

 После собрания мы шли к проходной, перешагивая сплетения рельс. Неожиданно Зина сказала – "Он говорит, что видел Ленина, а сам по рублю берет".

Вспоминая это собрание и всю тогдашнюю нашу жизнь, прихожу к выводу, что люди верили и надеялись, пусть не в бога, пусть в коммунизм или Ленина, но ведь желали лучшего и верили. Они плохо жили, не любили друг друга, но верили в будущее. . .  Отчего сегодня мы ни во что не верим? 
.