Erinnerungen-xxix

ПУТЕШЕСТВЕННИК НА ГРАНИ ФОЛА

   Спасибо т. Люсе, это она посоветовала мне отдежурить с журналом очередников в той «круглосуточной очереди», после того, как в «обычном режиме» я пару раз из нее вылетел… Дежурные, выстояв шестичасовую смену, получали следующие привилегии: во-первых, они могли купить билет в любой день; во-вторых, в этот «любой день» первыми брали билеты дежурные, а уж после них вся остальная очередь…
   Я отдежурил и успокоился, теперь я мог купить билет, когда угодно. И вдруг, бац! И я обнаруживаю, что до 1 августа осталась неделя! А через неделю моя виза «сгорит»! Тут уж я бросаю все дела и утром мчусь в кассы!
   В комнате за высокой стойкой сидели  две женщины-кассиры, а комнатка как раз и была той «заветной кассой». Войти  в нее имели право только два клиента, остальным строго приходилось ждать снаружи.
   В то утро дежурных, желающих купить билеты, оказалось четверо, включая меня. В этой мини-очереди я был последним, и , благодаря этому стал свидетелем замечательной сцены,  демонстрирующей «готовность СССР вступить в ХХ; век».
   У одного мужчины из макси-очереди сдали нервы, он не мог понять, почему на обслуживание одного человека уходило до получаса. Обращаясь к очереди, он возмущался: «Что это такое?! В космос летаем, а билет быстро продать не можем! Как можно билет продавать полчаса?!»
   Очередь не кричала : «Бис! Браво!» Кто-то сонно клевал носом, кто-то испуганно отодвигался от бунтаря, кто-то…
   Вдруг из кассы вышла кассирша: монументальная женщина, перед которой толпа таяла, как снег под раскаленным утюгом. Недовольный кинулся к ней:
- Что это такое?! Почему вы так медленно работаете?!
- Мужчина, - важно изрекла дама-кассир, - ну что вы кричите! Да, мы работаем медленно, но вы поймите, у нас…компьютер!
   Это сразило человека напрочь! Конечно, что толку кричать на компьютер!? Железка она и есть железка.
   Наконец и я попал в «заветную комнату»! Брякнул локти на стойку, выдал приветствие. Легкие кивки в ответ не нарушили «священной тишины»…
   Моя визави священнодействовала над бумагами, а мне оставалось только ждать…
- Что у вас? – наконец-то она удостоила меня взглядом.
- Билет до Турина, пожалуйста! На послезавтра или на послепослезавтра.
- Билетов в Италию нет на 2 недели вперед, молодой человек.
- Как нет?! Если я через два дня не уеду, то и смысла нет ехать, виза закроется!
- Ничем не могу помочь, молодой человек. Скажите там, в коридоре, пусть следующий заходит.
   Но я стоял и чего-то ждал. Честно говоря, мне почему-то казалось, что стоит только попасть в эту «чудесную комнату», а уж в ней тебя ждут билеты во все стороны света и на любой день! Оказалось – ошибся. Сильно. Я не расстроился («легко пришло – легко ушло»), но все же сделал последнюю попытку:
- Значит, ничего нельзя придумать?
- Вы знаете, - «нарушая инструкцию», вдруг обратилась ко мне другая кассирша, - моя соседка по подъезду должна была сдать билет как раз, кстати, до Турина. Но он на завтра.
- Здорово! – воскликнул я. – На завтра так на завтра! Я беру!
   Для всех моих, особенно для «Симы – Цусимы» это оказалось шоком: «Как, уже завтра?!» Для меня тоже. Все-таки я рассчитывал на пару дней для сборов. И, самое главное, я так и не поменял валюту, потому что из «валютной очереди» тоже пару раз вылетел.
   Смысла ехать в банк не было никакого, но я поперся и смешил там людей, прося уступить мне очередь, потому что…
   «Что ж, - решил я, - поеду без валюты, а там видно будет!»
- О, Алекс, привет! – вдруг возник из ниоткуда знакомый портретист. – Ты что здесь делаешь?
- Да вот, пытался валюту получить…- рассказал я ему свою ситуацию.
- А как ты думаешь, я здесь зачем?
- Наверное, за тем же, что и я. Валюту получить?
- Не угадал. Я пришел очередь сдать! Представляешь, отстоял сюда очередь, а оказалось, мне надо в другой банк, где вообще очереди нет! Вот так!
- Ничего себе!
- Да! Слушай, так давай я впишу тебя вместо себя! Я, кажется, уже третий, так что стоять тебе от силы полчаса.
- Дай я тебя обниму! Ты спас мое путешествие!
   Вскоре я попал внутрь банка, где получил положенные 400.000 лир; десятитысячными купюрами, составлявшими весьма толстую пачку…
   Из-за этих хлопот на сборы оставалось всего полдня, даже меньше. Впрочем, долго ли нам, «цыганам», собираться! Засунул кое-что в рюкзак, а портфель уже давно готов, стоит набит русскими сувенирами…
   Вечером началась пьянка. Было много водки, мало еды и практически не было сигарет. (Кто помнит «табачный голод» этого года, тот поймет!) И вот, когда курильщики стали падать духом, Потапыч выудил из кармана запечатанную пачку сигарет! Это было такое событие, что ему даже зааплодировали!
   Время пролетело так незаметно, что когда кто-то заорал: «Елы-палы, Алекс, а не пора ли уже ехать на вокзал?!» я даже растерялся…
   Всей оравой двинулись на вокзал («Симсон – добрая душа» прямо-таки вырвал у меня из рук портфель, мол, «успеешь еще натаскаться») и приехали в обрез к отправлению, но такого поезда уже (или еще?!) не было около платформ! Бросаюсь к милиционеру:
- А что «Ленинград – Будапешт» уже ушел?!
- Нет, но вы можете опоздать.
- А где же он?!
- А вон, видите слева канаву и насыпь?
- Ну да.
- Так вот за этой насыпью он и стоит.
   Все кинулись вниз, потом наверх и с вершины насыпи увидели нужный поезд! Добежав до первого вагона и взглянув на номер, я понял, что мой вагон в другом конце. Тут поезд вздрогнул и потянулся вперед; я вскочил на подножку второго вагона. Проводница кричит:
- Какой у вас вагон?!
- ***…!
- Идите в свой вагон! – с неженским напором выпихивает меня из тамбура…
   Тем временем поезд снова вздрогнул, потянулся и прямо-таки тронулся. В свой вагон вскакиваю уже на ходу, а проводница выпихивает: «Билет покажите!»
   Тут соображаю, что билет в паспорте, паспорт между «царапок», «царапки» в портфеле, а портфель у Симы! Все мои уже отстают, а Сима и подавно дальше всех… Кричу: «Портфель! Портфель!» Кто-то из мобильных догадывается, вырывает его у Симы, мчится за поездом из последних сил… Бросок! Портфель, чуть не сбив проводницу, влетает в тамбур! Все! Мы с ним! Мы едем!

;;

   У меня замечательные соседи: две молодые преподавательницы итальянского и югослав-строитель, который едет в отпуск, ударно отработав год на ленинградской стройке.
   У нас полно тем для разговоров, домашней еды и хорошей выпивки. Меня сразу окружают заботой: закармливают вкусностями, учат итальянскому и сербскому, обещают помощь, как только я заикаюсь о пересадке в Будапеште и т.д. и т.п.
   Еще один сюрприз ждал меня в вагоне-ресторане: там варили отменный кофе! А на внутренних маршрутах тогда даже растворимого не было. К тому же в вагоне-ресторане разрешалось курить, так что я не спешил обратно. Вскоре подсела молоденькая официантка; мы мгновенно познакомились и проболтали с ней до позднего вечера, благо ее не особо беспокоили…
   Возвращаясь в свое купе, я понял, как нелегко было буриданову ослу; так трудно выбирать между хорошим и хорошим.
   Соседи мои спали, и сам я, несмотря на хорошую дозу кофе, мгновенно отключился…
   Спал крепко и долго. Тактичные соседи разговаривали шепотом, хотя меня и «Караул!» не разбудил бы.
   Есть у позднего пробуждения в «микромире» купе что-то слегка постыдное; все уже на ногах, умытые, свежие, а ты весь такой помятый, весь такой голый и беззащитный под тоненьким одеялом, нехотя открываешь глаза и слегка удивленно и смущенно выдавливаешь: «Доброе утро»…
   Ну вот я и умыт, и свеж, и меня тут же начинают кормить завтраком. Проходит не так уж много времени, и снова трапеза, теперь, видимо, обед. После обеда зову всех на кофе в вагон-ресторан. Женщины сразу же отказываются, а югослав после некоторого колебания; приходится идти одному…
   Знакомая очень рада моему появлению, когда ей удается освободиться, она, как и прежде, присоединяется ко мне…
   Вечереет. Поезд останавливается. Стоит довольно долго, и у меня вдруг появляется какая-то тревога на сердце. Извиняюсь и иду к себе. В это время поезд трогается, а тревога возрастает… Прохожу уже соседний с нашим вагон и, думая, как обрадуются соседи, что я наконец-то вернулся, открываю дверь в тамбур… Опа! А нашего-то вагона нет! Какое-то время смотрю на убегающие рельсы, потом разворачиваюсь и иду обратно. Навстречу проводник и мне как раз приходит в голову дернуть стоп-кран! Тянусь к ручке, но проводник бросается на меня, как гончар на падающий кувшин и цепко хватает за руку:
- Зачем?!
- Мой вагон пропал!
- Как это пропал?!
- Это третий?
- Третий.
- А где второй?!
- Второй! Так вы из второго?!
- Ну да!
- Ого! А разве…,  ваша проводница вам ничего не говорила?!
- Вроде нет. А что она должна была сказать?
- Первый и второй вагон едут в Будапешт, а весь остальной состав в Софию.
- В Софию мне не надо!
- Я понимаю! Но стоп-краном тут не поможешь! Вам должна была сказать проводница, что во Львове ваш вагон прицепят к составу «Москва – Будапешт» и что лучше… Мы же там почти час стояли! А вы где были?
- В вагоне-ресторане.
- Ага, значит, отстали от поезда, не выходя из поезда!
- Получается, так. И что мне теперь делать?
   А я стою перед ним почти в чем мать родила, т.е. на мне шорты и футболка; в кармане шортов немного рублей и все! Остальное в купе!
- Ну что, - оглядывает меня проводник, - идемте-ка к начальнику поезда. Он позвонит во Львов, ваши вещи снимут и оставят у дежурного по вокзалу, а мы отправим вас из  Ивано-Франковска до Львова бесплатно.
   Этот план был приведен в действие; через несколько часов я прибыл во Львов, описал дежурному свои вещи и поинтересовался, как же мне теперь попасть в Будапешт…
- Завтра будет поезд, - сообщила мне дежурная, - под вечер.
- И вы меня на нем отправите?
- Как мы вас отправим?! Вам до Будапешта теперь новый билет нужен!
- А сколько он стоит?
- О-о-о! Сколько стоит! – дежурная и ее гость засмеялись. – Да вы до Будапешта ни за какие деньги билет не купите! Люди по три месяца стоят в очереди! Что вы! Билет на Будапешт!
   Под массой краха еще пищала мышка-надежда, так что покинув кабинет дежурного по вокзалу, я кинулся на перрон «полечиться» сигареткой…
   О, ужас! Лишь там я обнаружил, что у меня кончились сигареты! Я делал нычку в портфеле, но куда она делась?!
   Обошел все буфеты и киоски – ни табачной крошки! Осталось одно – искать курильщиков. Снова вышел на перрон – ни одного курящего! Как будто счастливые обладатели сигарет прятались, чтобы им никто не завидовал, а главное, не стрелял.
   Подошел к двум молоденьким парнишкам и прямо спросил:
- Закурить не будет?
- Закурить? – переглянулись они с улыбкой. – Смешной вопрос!
- А мне уже плакать охота! Что, и у цыган не продают курево?
- А где они, цыгане?
   Отчаявшись, я присел рядом и пересказал им свою историю. Они посочувствовали.
- Ладно, - поднялся я, - попробую потолкаться у касс.
- Не-е, дежурная правильно сказала, до Будапешта ни за какие деньги не купишь.
- Все равно попробую!
- Ну, если что, мы тут. Нам тут всю ночь сидеть. Удачи!
   У международных касс на втором этаже темнелась человеческая масса; подошел поближе, спросил кого-то:
- До Будапешта никто билет не продает?
- Може якый совсим дурний, - грустно пошутили в ответ, - так исли побачишь такого, так и мы б зараз побачили!
   Я собирался объяснять свою ситуацию, но увидев вблизи этих уставших людей, передумал и вернулся к новым знакомым…
   Они здорово помогли мне скоротать ночь, даже курить почти не хотелось. Утром мы распрощались, и я снова поднялся на второй этаж посмотреть на очередь. Посмотрел!
   Позавтракал в одном из буфетов и направился к расписанию поездов, узнать, когда поезд на Ленинград; узнал, время до отправления имелось…
   Поболтался по перрону: «Курильщики, ау!» Никого. Снова взглянул на очередь; ничего.
   Посидел на перроне, решил последний раз взглянуть на очередь, а потом покупать билет до Ленинграда…
   Поднялся на второй этаж, но к очереди не стал подходить, встал у противоположной стены, на приличном от нее расстоянии и какое-то время за ней наблюдал…
   Наконец «медитация» закончилась. Я поднял портфель с пола и прежде, чем уйти, приподняв голову к небу, сказал про себя: «Ну, спасибо Тебе, Господи, за поездку! Поеду-ка я обратно в Ленинград!»
   При этом я был абсолютно спокоен! По принципу  «раз так, значит, так»! То, что я услышал сразу же после этого, заставило меня бросить портфель на пол и кинуться вперед! А услышал я: «Кому билет до Будапешта?»
   Сказал это предпенсионного возраста мужчина; стоял он ко мне задом, а к очереди передом, но очередь была далеко, а я рядом, поэтому первый и заявил: «Мне!»
- Ой, перепугал! – воскликнул мужчина, обернувшись.
- Извините, не хотел! А сколько стоит?
- Стоит? Да тут, понимаешь, такое дело; билета, его как бы и нет, есть место.
- Без разницы, хоть на крыше поеду!
- Та ну зачем на крыше! Купе!
- Так это еще лучше!
- Тогда пойдем, я тебе свою родственницу покажу; она здесь парикмахершей работает. Понимаешь, ее муж, по обстоятельствам семейным, не может сегодня поехать, а билет один на четверых. Там все работники вокзала.
- Вы, наверное, тоже работник вокзала?
- Да, я начальник парикмахерской.
- Что ж у вас так плохо с куревом на вокзале?
   В этот момент мы уже вошли в парикмахерскую и подошли к стригущей кого-то женщине…
- Вот, - обрадовал ее начальник парикмахерской, - этот парень поедет.
- Отлично, - кивнула она, - щас я закончу и расскажу, что к чему…
- Да, - вернулся он к прежнему разговору, - папиросы ты куришь?
- Ох; я бы сейчас и чай курил!
- Ну, пачку папирос я тебе найду.
- Здорово!
- Ну пойдем, они у меня на втором этаже. ***, - крикнул он парикмахерше, - сейчас он подойдет!
- Хорошо, хорошо, не к спеху.
   Таких папирос я никогда не видел. Они казались старинными; такие только в немом кино курить. Все это я высказал вслух.
- Та ты прав, - подтвердил мой благодетель, - они и есть старинные; со старинной одесской табачной фабрики. Завалялись после революции, а щас все в дело пошло!
   Когда я спустился к своей новой знакомой, у нее уже стригся другой клиент.
- Придется ще подождать, - известила она меня.
- Ничего, ничего, пойду пока покурю на перроне…
   Освободилась она нескоро, поэтому затараторила, шустро вводя в курс дела…
- Все ясно, - заверил я ее, - да, а сколько я вам должен?
   Она назвала сумму, и я понял, что мне не хватит примерно половины, как-то не подумал взять побольше рублей…
- Вот, - я выудил всю рублевую наличность и сунул ей в руку, - правда, здесь не хватает… Подождите…
   Запустив руку в чрево портфеля, я вытащил пачку лир, отсчитал несколько купюр и тоже вручил их даме.
-Ой! Шо це такэ?! – изумилась она.
- Это – лиры. Валюта!
- Не, такой валюты мы не разумиим! Ладно бы доллари! Не, це не годиться! – и она сунула мне все «добро» обратно.
- Вы именно не разумиити! – начал я убеждение, суя ей деньги. – Это же валюта! Такая же, как доллары, как английские фунты или немецкие марки! Вы поменяете их в Будапеште с большой выгодой! Здесь ведь больше, чем рублями!
- Ну, я не знаю, - стала она уступать потихоньку. – Як тут быть?
   Долго пришлось эту «крепость штурмовать», но все же она сдалась, и я получил место до Будапешта…

ВЕЛИКОГЛАЗЫЕ ЛЬВОВЧАНЕ

   Наконец-то этот «офигаренный»  день начал сдавать дела вечеру. В парикмахерской собрались все мои будущие соседи по купе: двое молодых мужчин и женщина. Парикмахерша нас познакомила, и я стал помогать им таскать сумки на перрон…
   Только мы управились, подполз поезд. Сумки, сумки, сумки! Те, кого в будущем назовут «челноками», пока без всяких названий забивали вагоны товарами народного потребления. Конечно, на их фоне я смотрелся заправским туристом!
   Мои соседи держались напряженно. Мужчины бегали со мной курить, но это им мало помогало. Оказалось, я видел «цветочки», а вот когда прозвучало «таможенный досмотр», показались «ягодки». Соседей стало просто колотить от страха, пока они снимали, доставали сумки и ждали… На их страх страшно было смотреть…
   И вот в купе вошли «страшные-страшные» таможенники; первым декларацию подал я…
- Что такое «царапки»? – спросил читающий ее служивый.
- А вот, - протянул ему пачку, - картинки такие.
- О, забавные! – просматривая их, заулыбались люди в форме. – Счастливого пути! – (со следами улыбок на лицах) пожелали нам таможенники и ушли, больше ничего в нашем купе они смотреть не стали.
   Они-то ушли, а улыбки остались. Теперь они засияли на лицах соседей.
- Ой, как повезло! – приговаривали они радостно. – Пронесло, пронесло!
- С чем повезло? – озадачился я.
- Ты понимаешь, у нас много лишнего товара! Скажем, положено по одной электродрели на человека, а у нас по три! Ну и так далее! Так что повезло нам, что досматривать не стали!
   В честь такого дела закатили пир! Сначала на столик шлепнулся увесистый шмат сала! Да какого сала! От одного его вида слюнки превращались в «Ниагару»! Потом посыпались яйца, жареные курицы, пирожки с печенкой, с капустой, пирожки сладкие и прочия-прочия-прочия! Под конец из сумки с трудом выбрался грузный «распорядитель пира»: бутыль горилки!
   Но несмотря на горилку, страхи вернулись, ночью, на будапештском вокзале. Ярко освещенный в центре, по краям он был окружен мраком. Кто там таился во мраке? Куда деться с этого света? Куда деться чужим, заметным, незащищенным? Я-то не боялся, но чувствовал и понимал страх моих соседей, здесь, в их баулах, таились их надежды…
   Вообще-то нас было много; почти половина нашего вагона держалась вместе; сумки в центре, а хозяева вокруг. Вдруг кто-то из наших подошел с новостью: «Тут рядом стоит электричка, в ней можно переночевать!» Все, недолго думая, кинулись туда…
   И вот мы разместились на мягких диванах и вроде бы все хорошо, как вдруг по коридорам и купе поползли, противно шипя, «гадины» новых страхов; кто-то запустил слух, что на нас собираются напасть цыгане! Бедные мои соседи!
   Все мои попытки отвлечь их; все мои шутки, анекдоты, байки исчезали, как слепой дождик в высохшей земле… Они прислушивались к каждому шуму вокруг и, видимо, каждый по-своему представлял нападение этой ужасной банды! Да, такие длинные ночи запоминаются на всю жизнь!
   Ну, наконец-то и над Будапештом встало солнце! Солнечный свет менял людей на глазах. Вскоре мы распрощались, и я отправился в «одиночное плавание»…
   В справочной мне сообщили, что до Триеста я могу выехать через полчаса, но с тремя пересадками; через два часа с двумя пересадками или примерно в 15.00 без пересадок. Я выбрал последний вариант.
   У меня оказалась уйма свободного времени, но ни копейки в кармане, вернее, ни форинта. Лиры никто из торговцев не брал, так что пришлось, глотая слюнки, ждать открытия банка.
   Получив наконец форинты, первым делом бросился к табачному киоску; изобилие забило мне голову, и я сделал «классический ковбойский» выбор…
   «В кармане была пачка сигарет», теперь кофе! Первое свое «эспрессо» попробовал ни в Италии, а на Будапештском вокзале. Видимо, оно пользовалось спросом, потому что вдоль стены стояло около 10 маленьких киосков, торговавших только «эспрессо»…
   Два союзника: сигарета и кофе моментально изгнали из меня «остатки ночи» и, вскоре, сдав вещи в К.Х., я отправился в город…
   Собственно, далеко от вокзала я уходить не решился; от поезда отстал, не хватало еще и заблудиться. Потолкался в громадном подземном переходе около вокзала, поглазел на витрины, а потом вышел на какую-то улицу; ее прямота гарантировала легкое возвращение, и я тронулся в путь. По своей атмосфере: уличные кафе, магазины без очередей, но забитые всевозможными товарами и т.п. это уже было похоже на Запад, но по своей архитектуре не похоже ни на что. Своеобразные дома казались слегка мрачноватыми, преобладали темные тона, но вдруг эта мрачноватость ухнула в светлую бездну распахнувшегося простора… Ох, не зря появилосьвыражение «голубой Дунай»! Таким и открылась передо мной даль Дуная, «прирученная» длиннющим мостом!
   На той стороне темнела заросшая лесом скала с замком на склоне. Вот когда я пожалел, что не ношу часы, с ними можно было рассчитать время и, возможно, успеть на ту сторону!  Но часов не было, и я повернул обратно…
   Посмотрев время на вокзале, обрадовался, что еще успеваю поесть. Сухомятка иссушила; хотелось чего-нибудь горячего, с парком; ароматного, наваристого! Нашел поблизости тихое кафе, кое-как объяснил, что хочу супа и вскоре передо мной дымилось что-то аппетитное в глубокой большой тарелке; будь бы я ньюфаундлендом, залил бы слюной весь стол! Но в самый последний момент какой-то «подлый враг гастрономии» подтолкнул меня сыпнуть в суп перца! Ведь не вспомнил, что венгерская кухня и без того острая! И за свою амнезию поплатился! Отведал «супа с лезвиями»! и есть было тяжело и «жаба душила» не есть, так что полтарелки все-таки осилил…
   Но вот снова в пути! Поезд мчится  по прекрасной Венгрии и как-то быстро проезжает ее, вот уже и Югославия. Она, в отличие от Венгрии, не показалась такой прекрасной: все было каким-то запущенным, и в людях чувствовалась напряженность; от этого порой возникало чувство дискомфорта. Благо, ее тоже проскочили по-быстрому и поздним вечером, когда уже стемнело, прибыли в Триест…
  В дороге я познакомился с группой будапештских школьников с огромными рюкзаками. Мне они показались хорошими ребятами и, хоть на плохом английском, но все же мы общались. Узнав, что в Триесте мне ждать поезд до утра, они предложили пойти с ними ночевать на пляж, но я отказался, уже хватало приключений…
 Нереально чистый вокзал оказался практически пустым. Ломаный английский помог и на этот раз, когда ко мне, улегшемуся на газоне неподалеку, подошел мужчина и попросил огонька. Он пристроился рядом и мы проговорили всю ночь, чем изрядно ее сократили. Это был югослав из приграничного города, он тоже ждал утренний поезд, только в другом направлении…
   Когда утром открылись кафе, я сказал своему знакомому:
- Пойду-ка выпью кофе!
- Я, пожалуй, тоже, - поднялся он вслед за мной.
- Нет, нет, - схватил он меня за руку, когда я брякнулся за один из столиков перед кафе, - здесь дороже, чем у стойки!
   Покончив с кофе, мы почти сразу же и распрощались, подошел его поезд. Чуть позже появился и мой, путешествие продолжалось…
   Не открою Америку, если к миллиону комплиментов в адрес Италии прибавлю свои, пусть даже ее большую часть я видел из окна вагона; хорошо, что поезд был дневной, хуже то, что в Турин я прибыл почти ночью, не лучшее время для слегка уставшего чужестранца…
   Увидев ночной вокзал в Триесте, я решил, что по ночам все итальянские вокзалы пустые, тихие и даже замкнутые, не тут-то было! На туринском «Porto novo» гудел «карнавал»! Разношерстные толпы бродили по ярко освещенному вокзалу и вокруг; кричали, размахивали флагами, дудели, барабанили, трещали и т.п. За пределами вокзала тоже бурлила жизнь; чувствовалось, что город еще и не собирался спать, что казалось весьма удивительно для меня, потому что советские города в это время уже видели седьмой сон…
   Я брел по «бесконечному» вокзалу и, после трех бесконечных ночей, весьма туго соображал, что делать дальше. Хотелось курить, но сигареты кончились, а ничего торгующего вокруг не наблюдалось, и я брел по «бесконечному»…
- Inglese? – откуда ни возьмись, передо мной возникли два ярко одетых подростка.
- No, - отказался я, догадавшись, что inglese значит англичанин.
- Tedesco? – подключился второй.
- No, - покачал я головой, даже не зная, что это такое Tedesco; но я ведь знал, кто я по-итальянски и озвучил это:
- Russo.
- Ragazzi, ragazzi! (ребята, ребята!) – подзывали они своих друзей. – Russo, russo!
   Меня обступила толпа молодежи; начали о чем-то расспрашивать на плохом английском; протянули банку пива; сигарет, когда я попросил закурить. Где-то поблизости должен был начаться концерт «Rolling stones» и они звали  с собой, только мне было не до концертов, а хотелось в постельку, в темноту, в тишину…
   Расставшись с ребятишками и взбодренный ими, я наконец решил действовать: нашел блокнот с адресами и телефонами друзей Потапыча; разменял купюру и начал обзвон. Первым делом, конечно, позвонил его жене; увы, тишина. Далее Дуди, Сережин агент; тишина. Набрал еще несколько номеров, где-то откликнулся автоответчик, но он не пустил бы меня ночевать…
   Попался еще адрес его хорошей знакомой, но почему-то без телефона, зато жила она недалеко от вокзала.
   Я давно обратил внимание на целый ряд такси, которыми почти никто не пользовался и решил рискнуть, подошел к первой машине, показал водителю адрес.
- Prego (пожалуйста), - кивнул он на пустые сиденья.
- А сколько? В оба конца?
- 10 тысяч лир, - для большей доходчивости он растопырил обе пятерни.
- Стоит рискнуть, - решился я, - если она дома, так и не десять, а пять!
   И мы поехали. Увы, этой знакомой тоже не было дома. Значит, назад на вокзал! «Мой таксист» стал в хвост очереди и мы с ним долго болтали…
   Я пожаловался, что не смог ни до кого дозвониться, на что он заметил:
- Естественно – вечер пятницы! И к тому же август, кто-то уехал из города на выходные, а кто-то и совсем в отпуск.
- Да-а-а, - протянул я, - похоже, еще одна ночь на вокзале.
- А зачем на вокзале? – изумился таксист. – Вокруг полно гостиниц, пасионатов!
- А сколько стоит самое дешевое место?
- Примерно тысяч сорок.
- О, нет! Это дорого!
- Извини, я бы взял тебя к себе, но дома сейчас проблемы!
- Да ничего, - махнул я, - не беспокойтесь! Я уже привык к вокзалам. Ночью больше, ночью меньше…
   Ночь я провел на лавочке, в скверике  неподалеку, потому что, несмотря на бахвальство, вокзалы меня достали!
   Утром повторил обзвон, облом! Был еще один адрес без телефона, Сережиного приятеля-фотографа, по словам Потапыча, этот фотограф тоже жил рядом с вокзалом. Осталось найти эту улицу…
   Я шел к вокзалу с блокнотом наготове, ожидая озарения, к кому подойти; озарило к двум солдатам.
- Извините, - протянул им блокнот, - мне нужно найти эту улицу; мне говорили, она рядом с вокзалом.
- Да, она действительно рядом. Знаете, у нас еще есть время до поезда, мы вас отведем.
   По дороге узнал, что они служат рядом с домом и возвращаются в свою часть из увольнения и это обычная практика: праздники, выходные – дома.
- Вот эта улица, - указали мои провожатые на табличку на углу дома. Мы распрощались, и я двинулся искать нужный дом; дом нашел, человека нет; так что снова мне пришлось «восхищаться красотами» Porta nova.
   Торча на «любимом» вокзале, я вспомнил, что Потапыч рассказывал о магазинчике в их с женой доме и что его хозяин может, если что, помочь; решил попробовать…
   Стефани жила сравнительно недалеко от центра, на via***, в общем, на набережной речки По. Пару дней назад я отправился бы туда пешком, но на этот раз силы были на исходе, и я воспользовался городским автобусом…
   Найдя ее дом,поднялся на третий этаж, настойчиво потрезвонил в Стешкину дверь, а потом уселся на лестнице для восстановления сил. Стешки явно не было, магазинчик внизу не работал, но идти никуда не хотелось, в парадном было прохладно и чисто…
   Вдруг сверху раздались громкие голоса (итальянцы!) и хлопнула дверь. По лестнице спускалась молодая пара; увидев меня, они слегка испугались и чуть-чуть удивились, но я им быстро все объяснил и они успокоились.
- Кажется, Стефани на выходные собиралась к родителям, - сообщил мне парень, - в другой город.
- Но в любом случае, - подхватила девушка, - вечером она должна вернуться. А вообще вы выбрали неудачное время…
- Знаю, все в отпусках!
- Ну да, - засмеялась она, а потом обратилась к другу: - Слушай, принеси ему пива и бутербродов.
- Да не надо! – засмущался я.
- Нет, нет, - кричал парень, скинув рюкзак и поскакав наверх, - это мелочи!
   Он принес огромную бутылку пива, прямо из холодильника, и увесистый сверток бутербродов, которые меня весьма поддержали. А к пиву я не притронулся (кому-то его подарил), терпеть его не мог в то время.
   Больше никто не проходил мимо, хотя просидел я там до вечера, который взял и напомнил мне, что я в Италии, потому что в этом пятиэтажном доме двор опоясывали балконы типа галерей, такие я видел в старых итальянских фильмах; а еще на них выходили и кричали друг другу о том, о сем, и тут повторилось подобное… А еще в квартирах стал загораться свет, и из открытых окон и балконных дверей потянуло вкусными запахами домашней стряпни…
   Мое терпение иссякло, надо было подвигаться. Проезжая на автобусе, я обратил внимание на кафе неподалеку, вот и решил пройтись до него и съесть самое дешевое мороженое. А потом, на законных правах, воспользоваться их туалетом!
   Держа в уме наставления югослава, гордо прошел мимо столиков прямиком внутрь. В центре, за составленными столами, что-то отмечала шумная компания. Компании принесли огромное мороженое (тогда я не знал, что бывает торт-мороженое) с итальянским флагом сверху, а я тупо смотрел в меню, соображая, где здесь самое дешевое мороженое.
   Слова мне ничего не говорили, а из цифр понравились 3.500, кажется, ниже не было; так что когда подошел официант, я уверенно ткнул в эти цифры…
   Трудно представить мое горе, когда он поставил на мой столик стакан и…маленькую бутылку пива! Я так отупел за эти дни, что почему-то решил, будто все указанное в меню – мороженое! Я сидел, давился ненавистным пивом, радуясь тому, что я все-таки не на вокзале и не на лестнице…
   Когда поплелся обратно, уже стемнело, хотя, видимо, в центре жизнь только начиналась, где-то там сияло, шумело, а иногда и ревело: сиренами скорой помощи или полиции…
   Двор притих; «желтый» свет уступил место «голубому», и вместо женщин в открытые окна и двери бубнили телевизоры. Я представил белоснежные прохладные постели, которые ждут своих утомленных хозяев, и начал зевать… Впервые за все безумное путешествие вдруг понял, что мой «лимит бодрствования» окончательно исчерпан; тогда я решил забросить вещи на Стешкин балкон (он упирался углом в начало галереи и это было возможно), а потом перелезть, все-таки ночь очень теплая, так что и на балконе вполне можно выспаться…
   Сначала я зашвырнул рюкзак; он приземлился мягко и шума не наделал. Зато портфель громыхнул о что-то на весь двор! И, о чудо! В Стешкиной квартире вспыхнул свет!
- Кто это? – закричала Стефани испуганно и почему-то по-русски.
- Стефани, это Алекс! Друг Сергея! – заорал я в ответ, где-то загорелся свет, кого-то мы разбудили…
   Она приоткрыла на цепочку дверь, и мы какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом она кивнула:
- Заходи.
- Добрый вечер, - поприветствовал я хозяйку, переступив порог.
- Ошень добрий! Так ты Сережин друг?! А почему я тебя не знаю?!
- Я новый друг. Вообще-то мы собирались вместе приехать.
- А почему же ти приезжаль один?
- Он запил.
- А-а-а! Это для него нормально.
- А у меня заканчивался срок въезда, вот он и предложил: «Алекс, поезжай один, а я позже приеду».
- Аха! И когда его ждать?!
- Не знаю. Я сам недавно приехал.
- Ну харашо! Давай спать. Как у вас говорят, «утро умнее вечера».
- Ага, - поправлять я ее не стал, потому что предложение спать превышало на тот момент и «златые горы» и «реки, полные молока», - давай!
- Мне завтра рано вставать, - рассказывала Стефани, застилая бельем диван, - уезжаю в командировку. Ты, кстати, просто  чудом меня застал; я собиралась ехать прямо от родителей, но пришлось вернуться, кое-что забыла. Доброй ночи.
   «О, счастье! Каким простым ты иногда бываешь!» - думало мое тело, растворяясь в прохладных белоснежных простынях…
- Алекс, Алекс, вставай! Нам пора!
   Пусть счастье длилось лишь мгновенье, все равно мир уже воспринимался по-другому и хотя Стешка будила меня зверски рано, все равно жизнь была прекрасна!
- Одевайся, - сказала она, покидая комнату, - позавтракаем в кафе.
   Мы молча сбежали по лестнице, проехали на ее авто метров сто-двести и остановились около кафе.
   Кафе читало. Итальянский пролетариат «прятался за ширмами» развернутых во всю ширь газет, а «официантский пролетариат» носился между столиков с подносами…
   Давно я не ел так горячо и сытно! Стефани оказалась умницей: это себе она заказала кофе с булочкой, а мне настоящий плотный завтрак!
- Сейчас я завезу тебя к Дуди с Анной, - продолжила она в машине. – Сначала мы снимем тебе комнату в пансионате рядом с их домом, а потом я познакомлю вас, и они подумают, что делать дальше. У тебя деньги есть?
- Да.
- Сколько?
- Около 350.000.
- Это мало. Вот возьми 50.000 на первое время, а там, может, какая работа найдется.
- Спасибо.
   Мы приехали в центр и остановились около современной пятиэтажки среди старинных домов.
- В этом доме, - кивнула Стефани, - живут Дуди с Анной.
   Потом направились в соседний дом, где Стефани оплатила комнату в пансионате, и я оставил свои вещи.
   Дуди с Анной нас уже ждали. Стефани что-то протараторила им по-итальянски, а потом мне по-русски:
- Все хорошо! Они тебе помогуть! А я побежала. Ciao.
   У супругов тоже были дела, так что мы, позавтракав вместе, расстались, договорившись, что встретимся у них вечером.
   В моей комнате находилась душевая кабина, где я наконец-то помылся от души. Потом посидел на кухне и «поиграл» с 30 каналами стоявшего там телевизора. Затем решил пройтись по городу.
   Жару на улице компенсировало обилие проходов-галерей, по ним можно было пройти с полгорода, укрывшись хоть от жары, хоть от дождя…
   Я пошлялся, поглазел на редких прохожих, на витрины, а прежде, чем возвращаться в пансионат, надумал купить что-нибудь перекусить, сигарет и, главное, молока! Всю эту безумную неделю я не пил молока! И меня уже трясло, как и любого молокоголика в данной ситуации.
   Завидев в витрине коробки с коровами, я вошел в прохладный пустой магазинчик.
- Si, segnor? (Что желаете, господин?) – поинтересовался вынырнувший из подсобки пожилой продавец.
- One milk, please! (Молоко, пожалуйста).
- Io non parlo inglese! Scusi, pardon!
- Пакет молока, пожалуйста, - дал я волю родному языку.
- Scusi, - развел он руками, мол, «бачу, шо москаль, та мову ни розумию».
   Продавец явно не являлся полиглотом. Пришлось приставить кулаки к голове, вытянуть указательные пальцы, грозно наклонить голову и сказать: «Му-у-у!» А чтобы он не принял меня за быка, еще и изобразить процесс дойки.
- O! Si, si! Latti! ( О, да, да, молоко!)
- Si, si! – согласился я и тут же получил заветную коробочку с «коровой». Прикупив еще и маленькую пиццу, я вернулся в пансионат. Молоко понравилось, а пицца нет, как позже выяснилось, ее еще надо было разжарить в духовке…
   Вечером мы смотрели телевизор с 15-летним сыном Дуди, хозяин говорил по телефону, а Анна собирала ужин…
   Итальянская квартира – это «крепость от жары». На окнах жалюзи; полы мраморные, и летом на них ни паласов, ни ковров; конечно, кондиционер и еда из холодильника, как и на нашем ужине. В центре стола стояла огромная салатница с очень вкусным салатом. Он слегка напоминал «Оливье», только зелени было больше и вместо колбасы белое куриное мясо, но слегка странного вкуса; оказалось, это тунец, как-никак Средиземноморье…
   За это время успело проявиться их отношение ко мне.
   Не очень дружелюбное, но не враждебное со стороны Дуди и прямо-таки «материнское» (что позже подтверждалось не раз) со стороны Анны. Она же объявила в конце ужина:
- Алекс, сейчас поедем в ресторан, встретимся там с нашими друзьями и узнаем, кто мог бы тебе помочь! Дело в том, что мы уезжаем…
- В отпуск!
- Точно!
   В ресторан ехали уже по ночному Турину; такому же оживленному, несмотря на будни. Еще более оживленным оказался парк, где на двухэтажной барже, качавшейся на водах По и располагался ресторан. Ньютону там не понравилось бы, зато лесорубам было где развесить инструмент…
   Анна с Дуди знали большую часть посетителей; они кивали, жали руки, обнимались, целовались, попутно объясняя, кто я такой…
   Наконец нам нашлось местечко за столом, где я увидел девушку с такими глазами!
- Алекс, это – Эмилиана.
- Эмилиана, это – Алекс.
- Мне есть, как это? Piacere…
- Приятно? – догадался я.
- Si! Прыятна! Я учить русский! В универ-м-м-м-ситет!
   А уж как приятно было мне! Давно я не видел таких глаз и не слышал такого русского. Ломать ее русский дальше было некуда, тем не менее, я готов был ломать его с ней всю ночь!
   Красивые глаза могут искупить многие недостатки внешности, но тут не было недостатков. Тогда почему весь ресторан не влюблен в эту девушку?! И даже весь Турин?!
   И вот я не свожу с нее глаз, а она вдруг «выходит» из оживленной беседы на итальянском и на своем неподражаемом русском предлагает:
- Они говорить, твои есть проблемы, жить где! Ты умел бы жить со мной! Первый время! Какой-то…
   Я чуть со стула не упал! Не знаю, отразились ли мои чувства на моем лице, но голос я попытался сделать поравнодушнее, говоря:
- Спасибо, Емельяна. Это было бы здорово.
   Оказалось, эта оживленная дискуссия вокруг велась о моей судьбе; все решали, как со мной быть, где поселить и т.п. Эмилиана поставила точку своим предложением, и моя персона вышла из центра внимания. Позже она написала свой адрес, и мы условились, что примерно к полудню я приеду к ней…
   Естественно, ночь в пансионате была проведена на подоконнике; с видом на ночные огни, с огнем в сердце… В такие моменты слагаются стихи, и возможно, тогда я и написал:
Эмилиане Армани
В глазах Италии горячих я растаю;
легчайшей нежной стаей мину, стаю…
В твоих краях снег слишком редкий гость
И я не удержусь…
Не надо!
Брось!
Бесплодны все попытки быть нам вместе;
мы просто оказались в нужном месте
и в нужный час
и видно он лишь наш,
а большее…
Не больше, чем мираж;
чем белый снег в твоих краях горячих;
чем красота рассвета для незрячих…
P.S. – 2008. В письме Тютчева (к И. Н., Е. Л. Тютчевым и Эл.Тютчевой; от 13/25 декабря 1837г.) замечательно описан Турин (хотя он изменился в лучшую сторону – А.Е.) и тамошние отношения между полами; во всяком случае, к Эмилиане это подошло бы на 100%.
Турин. 8.8.90.

Я ПОПАДАЮ В… СУМАСШЕДШИЙ ДОМ

    Утром, перед тем, как идти к Эмилиане, заглянул к Дуди с Анной. Они в этот день уезжали в отпуск, и надо было поблагодарить их и попрощаться.
   Анна, конечно, не отпустила меня без завтрака, а когда я уже стоял у входных дверей, зазвонил телефон…
- Pronto (слушаю), - сказала Анна, - Алекс? Si…
   Опустив трубку, она сообщила мне ужасное известие:
- Алекс, планы меняются. Сейчас за тобой заедет наш друг и тебе придется поехать в другое место!
- Да?! А куда?!
- Недалеко от Турина; хорошее место. Да сам увидишь. Он будет с минуты на минуту.
   Действительно, вскоре их друг уже трезвонил в дверь. Полный, румяный парень явно спешил, так что мы быстро распрощались с отпускниками, бегом спустились вниз, залетели в микроавтобус и помчались вон из Турина…
   Примерно на полпути я поинтересовался, куда мы едем.
- Ну, - пояснил парень, - в сумасшедший дом как бы. Это ферма, где держат более-менее нормальных сумасшедших из городской лечебницы.
   Ха! Невероятная перспектива! Логическое завершение безумной поездки! Меня даже виды за окном вдруг стали меньше интересовать.
   Тем временем  проехали городок Кивассо и помчались по трассе, ведущей в Альпы, правда, недолго. Мой «Вергилий» вскоре свернул налево.
   По извилистой дороге, среди полулеса, мы выехали на открытое пространство холма, обсаженного разными овощами. У первых же грядок, наклонившись, что-то собирала девушка. «Вот и первая сумасшедшая!» - подумал я. Девушка, услышав шум автобуса, повернулась, наши взгляды встретились, и она мне тут же улыбнулась. «А может и не сумасшедшая, - засомневался я, - может, это нянечка».
- Ну вот, приехали, - сказал парень, когда мы остановились у старинного двухэтажного дома на вершине холма. Нас вышел встречать молодой человек с очень обаятельной внешностью.
- Это Роберто, - представил его парень, - он здесь поваром работает. Роберто, это Алекс. Он поживет у вас какое-то время.
- Без проблем, - улыбнулся Роберто, - ты как раз попал на лазанью. Любишь лазанью, Алекс?
- Надеюсь полюбить, но я ее ни разу не пробовал. А если честно, то даже не слышал, что это такое!
- Серьезно?! – удивились оба.
- Считай, Алекс, тебе повезло, - заявил «мой водитель», - я не знаю человека, который бы готовил лазанью лучше Роберто.
   Пока Роберто скромничал, подошла та «сомнительная» девушка.
- Элизабет, - обрадовал ее Роберто, - это Алекс! Он будет жить у нас.
- Здорово! – просияла Элизабет. – А откуда ты, Алекс?
- Из России.
- Вау! Ты первый русский, которого я вижу!
- А ты откуда?
- Я из Англии.
- А я уже увидел англичанок.
- А я не англичанка. Я только учусь в Англии, в Кэмбридже. А на самом деле я – немка.
- Тогда ты тоже первая.
   Это безумно обрадовало мою новую знакомую и, поскольку Роберто надо было заниматься кухней, я оказался полностью в ее распоряжении.
   Напротив старинного двухэтажного дома стоял дом с иголочки или «с мастерка», в него меня привела Элизабет и показала комнату, где я могу расположиться. Потом она стала вводить меня в курс дела. В этом доме жили студенты, которые сегодня уехали в Турин, а в старинном жили сумасшедшие. Оказалось, туринские власти финансируют некую программу расселения умеренных сумасшедших из гор.лечебниц на такие вот фермы. Фермой владеет молодежный кооператив, помимо фермы они содержат ресторан в Турине (ту самую баржу!), овощи для которого выращивают здесь. Кооператив также включился в международную студенческую программу «рабочих лагерей»: студент из любой страны мог приехать сюда на лето и иметь бесплатное жилье и трехразовое питание, за что он должен был отработать 2-3 часа в день, кроме выходных, разумеется. Все это себя оправдывало финансово, доказательством чему служил еще один строящийся дом, чуть пониже нашего…
   Увы, как только я услышал «Work camp» (рабочий лагерь), я немного пал духом! Просто вспомнил «лагерь труда и отдыха»: побудка горном, обязательная зарядка, строем в столовую… Бр-р-р!
   Ближе к вечеру подкатили два микроавтобуса – это пациенты и студенты прибыли из Турина. Сразу стало шумно и буйно-весело. Стали знакомиться. Сильное впечатление (после Элизабет) на меня произвела Минна. Мы ведь выросли на индийском кино (отчасти), а тут молодая индианка, которая по своим внешним данным вполне годилась бы в актрисы. Правда, она не носила сари и, скорее всего, не говорила по-индийски, поскольку родилась и выросла, да и жила в Лондоне.
   Истинной англичанкой, откуда-то из глубинки, оказалась Микаэла, но она как раз ничем не выделялась.
   Как и голландка***; впрочем, она запомнилась умением делать самокрутки: ее пальцы мелькали, как у фокусника, и через пару секунд из них выскакивала сигаретка, как настоящая…
   На тот момент «студенчество женского пола» представляли лишь эти четыре девушки. Что касается «студенчества мужского пола», то его не было совсем, но присутствовали три итальянца, которые тоже жили в «студенческом» доме.
   Антонио Т. молодой, типичный североитальянец по внешнему виду, работал сезонным рабочим на  этой ферме. В доме у него была отдельная комната, даже с телевизором.
   Антонио И. совсем молоденький парнишка, жил в общей мужской комнате, но не был ни рабочим, ни студентом, а был он «возможным» пациентом; суицидальные настроения и т.п. Впрочем, если бы об этом не рассказали, внешне это не замечалось.
   Джованни – юноша южного вида и темперамента, непонятно, что делал там вообще.
   Когда из старого дома кто-то крикнул: «Mangare!» (кушать!), я впервые в жизни отведал лазанью. По-моему, это лучшее из итальянских блюд! Но этим дело не ограничилось: в мою честь устроили вечеринку!
   Сидели мы допоздна; выпили изрядно, так что, когда я проснулся, солнце уже сияло во всю свою итальянскую и полуденную силу…
- Ни фига себе, - думаю, сползая с кровати, - проспал построение! Даже горна не слышал! Вот будет…
   Умывшись, выползаю на улицу и вижу, что все копошатся на грядках. Чувствую себя по-идиотски и, чтобы потянуть время, закуриваю. Тут кто-то замечает меня, и все, разогнувшись, радостно орут: «Доброе утро, Алекс!» Кричу им в ответ и тут, на мою радость, из старого дома показывается Роберто и зовет меня…
- Кажется, я проспал, - виновато выдавливаю из себя, входя на кухню, где запахи назревающего обеда радуют обоняние…
- Да нет, -  успокаивает меня Роберто, наливая кофе и меча на стол снедь, - ребята специально не стали тебя будить, чтобы ты выспался с дороги.
   И тут мне сразу стало легче на душе (а позже я понял, что советское стремление все укрупнить, из всего сделать «фабрику», это потребность из всего «вытравить душу», а в таком маленьком, как семья, лагере,  она была , к  счастью…), я быстро покончил с завтраком и, пылая энтузиазмом, спросил:
- А мне что делать, Роберто?
- Можешь помочь мне с обедом.
- С удовольствием!
                Продолжение следует…