Притворщик. ч. 5. гл. 10

           Оставшись один, Крапивин долго ещё ходил как неприкаянный. Голова у него горела, а тело изнывало так, точно его метелили целые сутки. Он прибрал на столе, помыл стаканы и, не раздеваясь, лёг на кровать и забылся. 

           Однако не прошло и получаса, как его разбудил телефонный звонок. Кое-как дотянувшись до телефона, он снял трубку. Голова по-прежнему была, как чугунная. Звонила администратор, спрашивала о какой-то женщине. Крапивин слушал и не мог понять, о чём она толкует. Из всего он разобрал только два слова - это «в гости» и «женщина». В ответ он что-то буркнул и хотел повесить трубку, но та соскользнула с аппарата и упала на пол. Чертыхаясь, он стал искать её под кроватью, наконец, дотянулся и водворил её на место. Однако потраченные при этом усилия несколько привели его в чувства. И вдруг его точно подбросило. Роза!

           Он вскочил и заметался по номеру. Потом бросился в ванную, включил холодную воду. Он успел умыться, ополоснуть голову и даже наспех почистить зубы. В дверь постучали, когда он причёсывался у зеркала. Правду сказать, вид у него был неважный: глаза ввалились, а кожа на лице имела какой-то матовый, нездоровый оттенок. Он усмехнулся своему отражению, вздохнул и пошёл открывать.

           - Вы?! – Не поверил он. Лицо его вытянулось. Вот уж воистину, не ночь, а сплошной аттракцион сюрпризов.

           На этот раз это была Альбина. Всё такая же холёная, вальяжная, в тёмно-синем вечернем наряде. Она прямо-таки искрилась от золотых украшений. Роскошная причёска венчала её голову, а в руке у неё была дамская сумочка. Помахивая ею, она разглядывала Крапивина почти с исследовательским любопытством. На губах её блуждала переменчивая улыбка.

           - Вы как здесь? – выдохнул он после минутного замешательства.

           - А что, вы мне не рады? – Губы её сложились в капризное выражение. – Так я могу и уйти.

           - Я не то, чтобы, но...  - Он запнулся и смущённо почесал затылок. – Я просто подумал... Да, но, как вы надумали?

           - Да вот надумала, - усмехнулась она, продолжая его разглядывать. – А мы тут сидели с компанией, и вдруг, даже сама не знаю, почему вспомнила про вас... Вы что, так и будете держать меня в дверях?

           Крапивин молча отступил, и гостья проплыла мимо, обдав его запахом духов. Он запер за нею дверь и поплёлся следом. Чёрт бы её побрал, думал он, хмуро поглядывая на её пышные бёдра, только мне этого ещё не доставало – для полного счастья. Он глянул на часы – была половина первого ночи.

           - Ну что ж,  располагайтесь, раз уж пришли, - проговорил он, указывая гостье на кресло. – Но предупреждаю, угощать мне вас нечем.

           - А вы никак уже спали? И это в такую-то рань. Ну как вам не стыдно. – Она уселась в кресло и, поддёрнув платье, положила ногу на ногу.

           - Стыдно? А почему мне должно быть стыдно? Чёрт, голова как раскалывается... Схожу-ка я за кипятком. - Он взял чайник и отправился к дежурной.

           Вернувшись, он заварил кофе и разлил его по стаканам. Альбина сидела, откинувшись на спинку кресла, и покуривала сигаретку. На холёном её лице застыла маска разочарования.

           - Вы пейте, отличный кофе, - сказал Крапивин, подвигая к ней стакан. Сам он сделал несколько глотков и блаженно зажмурился.

           Альбина надменно усмехнулась, но на кофе даже не посмотрела.

           – Послушайте, Крапивин, я ведь всё понимаю.

           - Да-а? И что же вы такое понимаете? – поинтересовался он. 

           - Вы не можете мне простить той дурацкой истории... - Она дёрнула губами и покосилась на измятую его постель. – Но вы сами были во всём виноваты, разве нет?

           - Не пойму, о какой «истории» вы толкуете?

           - Да всё вы понимаете, - поморщилась Альбина. – Так вот, а не пришла я к вам в ту ночь потому, что была на вас обижена. Да, да, обижена. И вы сами знаете, за что. Впрочем, я вас давно уже простила, хотя и не следовало бы. 

           - Очень великодушно с вашей стороны. – Он глотнул ещё кофе и закурил.

           - Да, простила. Но это вовсе не значит, что я буду прощать вас бесконечно. Иногда мне кажется, что вы нарочно испытываете моё терпение. Только не пойму, зачем вам это понадобилось. Разве я не права? Ну, скажите, хоть что-нибудь?

           - А что бы вы хотели услышать?

           - Я? Ну, я... – Альбина потрогала свою грудь, потом погладила себя по ноге и посмотрела на него с укоризной. – И всё-таки вы неисправимый. Ну откуда, скажите, в вас эта... как бы это сказать?.. эта грубость? «Чего хотите». Да ничего я не хочу... То есть я, может быть, и хочу, но кто же об этом так спрашивает? Побойтесь бога, наконец.   

           - Ну вот что, - Крапивин встал и потушил окурок. – Давайте, хоть бога оставим в покое. Или вы пришли ко мне исповедоваться? И что это сегодня за вечер такой? - Он холодно усмехнулся и вышел на балкон.   

           На улице стояла промозглая сырость, но ветер стих. Через минуту Крапивин вернулся и, как ни в чём не бывало, уселся в кресло.

           - А знаете, я вас, кажется, разгадала, - сказала Альбина, переменяя позу. Теперь она повернулась к нему всем телом.

           - Меня? – небрежно отвечал Крапивин. – Это уже любопытно. Только, зачем вам это понадобилось?

           - А так. Характер у меня такой – люблю до всего докапываться. Только вы ничего не подумайте, а то возомните о себе бог знает что... Так вот, я всё пыталась понять, и что в вас такого странного.

           - Ну и как? Докопались?

           - Думаю, что да. Да, докопалась. И всё оказалось гораздо проще, чем я сначала подумала.

           - Неужели?

           - Да, представьте вы... Я поняла, что в сущности, вы самый обыкновенный бабник... Только не перебивайте, дайте досказать. О, да ещё какой! Я ведь заметила, как вы там, в ресторане, на меня смотрели – меня не проведёшь. А вот эта ваша грубость, эти попытки что-то из себя изображать... Кстати, это тоже не ново. Но и это ещё не всё.

           - Как! Вы меня ещё чем-то хотите огорошить? – притворившись испуганным, усмехнулся Крапивин.

           - Вот вы опять разыгрываете комедию, - с укором заметила гостья. – А ведь я вполне серьёзно.

           - Хорошо, хорошо, продолжайте.

           - А что продолжать... Да, но я вот, что хотела сказать. Я, кажется, поняла, почему вы такой. Вы просто мстите нам, женщинам, за что-то, а вот, за что... Впрочем, я, кажется, догадываюсь.

           - Я мщу?! Да вы с ума сошли!

           - Не думаю. Да и с головой у меня всё в порядке. Просто я думаю, что вам однажды крупно не повезло, вот и всё. Что, скажете, не так? Небось, нарвались на какую-нибудь соплячку... О, эти сегодняшние... они ведь не то, что мы в своё время... хвостами вертят так, что и не уследишь. Ага, вот вы и нахмурились. Значит, я попала в точку? Не надо, не отвечайте – я всё прекрасно понимаю. Кстати, скажу вам по секрету, я и сама ненавижу женщин. Нет, правда, они все такие мелочные и такие зануды... А этих современных, я вообще презираю. Мерзкие твари! И ведь что интересно, не успеют ещё опериться, а туда же – так и поглядывают, кому бы повыгоднее себя продать. Нет, мы такими не были. Ну а что вы думаете обо мне? Как говорится, откровенность за откровенность. 

           - О вас? - задумчиво пробормотал Крапивин. Он встал, взял со стола пепельницу и отправился в ванную вытряхнуть окурки. Вернувшись, он поправил на кровати одеяло и опять сел на своё место. В голове у него немного прояснилось, но всё ещё оставалась какая-то тяжесть.

           - Так вы всё-таки не ответили, - напомнила Альбина.

           - Хотите услышать ответ? Что ж, извольте. Так вот, будь я на месте вашего мужа («Боже меня сохрани от такого счастья!»), то я бы...

           - Ну, и что бы вы сделали? – Подавшись вперёд, Альбина облизнула губы.

           - Что? Ну, во-первых, я посадил бы вас на цепь. Да, да. Да ещё бы надел на вас строгий... ошейник. - Он хотел сказать "намордник", но вовремя одумался.

           Глаза Альбины мгновенно сузились.

           - Как я понимаю, - сказала она, отваливаясь на спинку кресла. - Костик успел уже насплетничать. Ну да, в этом он весь.

           - В общем, не так много, лишь самую малость.    

           - Однако достаточно, чтобы вы сделали для себя некоторые выводы, не так ли?
 
           Крапивин пожал плечами.

           - А впрочем, - заметила она, - это даже и к лучшему. Да, я бываю здесь иногда и, скажу прямо, ничуть об этом не жалею. И ещё, случается, я знакомлюсь с мужчинами. Вот, как с вами, например. А муж?.. Так вот, чтоб вы знали, я не вижу его по полгода. И что? А потом он заявляется и весь месяц, а то и два, почти не просыхает. Ну и как вам это понравится? Потом он опять исчезает. Так, и что же вы мне прикажете делать? Ведь мне не двадцать, и годы мои уходят. А я – женщина, и женщина, как вы сами видите, в самом соку... Вот вам и ответ, и можете осуждать меня сколько угодно. – Она выпила немного кофе и поставила стакан.

           - Вообще-то, я и не думал вас осуждать, – проговорил Крапивин, закуривая новую сигарету.

           - Перестаньте, не надо со мной играть. – поморщилась Альбина. Она вынула из сумочки зеркальце и кончиком платочка поправила на губах помаду. – Я ведь не девочка, - продолжала она, засовывая зеркальце и платочек обратно, - и не первый день замужем. – Она закурила сигарету и, глянув на Крапивина, криво усмехнулась. -  Вы, мужчины, странный народ, - заметила она, - и по-другому вы, видно, не умеете. Вы всегда нас осуждали и всегда будете осуждать. Вам, видите ли, не нравится, что мы наставляем вам рога. И вы нас за это презираете, даже если это лично вас не касается. Мол, раз она кому-то изменяет, то, возможно, и моя делает то же самое. Это у вас называется «мужской солидарностью» - так, кажется? А вам бы хотелось, чтоб мы заглядывали вам в рот, и принадлежали бы только вам. Вам и никому больше. Но при этом, - она опустила ногу и потянулась, – но при этом вы ни в чём себе не отказываете и с удовольствием пользуетесь нами. Нами, такими всякими. И к чёрту вся ваша хвалёная солидарность. Забавно, правда? Так, кто же из нас хуже? Мы, покорно удовлетворяющие ваши желания, или вы, пользующиеся нами, и за это же нас презирающие?

           Выпад был настолько неожиданным, что Крапивин даже на секунду смешался. А Альбина откинулась на спинку кресла и беззвучно рассмеялась.

           - А знаете, - отпив кофе, проговорил Крапивин, - меня всегда забавляла и забавляет эта устоявшаяся привычка женщин выставлять себя на роль вечной жертвы...

           - Так, так, это уже любопытно, – поглаживая коленку, усмехнулась Альбина. – Вы продолжайте, прошу вас.

           - Можно подумать, что вы только то и делаете, что жертвуете собой... не получая при этом никакого удовольствия. Но ведь это нелепо, и всякий понимает, что это абсолютнейший вздор. Вы нуждаетесь в мужчинах ничуть не меньше, а подчас и больше, чем мужчины нуждаются в вас. Или я не прав?

           - Вы говорите, говорите, – небрежно поморщилась Альбина.    

           - И потом, в отличие от женщин, мужчины чаще и серьёзней увлекаются... ну, скажем, каким-нибудь делом... Разумеется, я сейчас говорю не об этих жесткошёрстных существах, которые только с виду мужчины, а о мужчинах определенного уровня… Так вот, в такие моменты... то есть, когда они заняты... им женщины и вовсе бывают не нужны. Даже напротив, их мелькание, эти навязчивые попытки отвлечь на себя внимание, даже очень раздражает. Да, да, не удивляйтесь, всё обстоит именно так. Поэтому...

           - И вы, конечно, из таких мужчин? – надменно усмехнулась Альбина. – Такой, по крайней мере, напрашивается вывод.

           - Во всяком случае, я на это надеюсь. А, кроме того, - прибавил он холодно, - если уж вы действительно такие жертвы... как вы кричите на каждом углу... то тогда сам собой напрашивается вопрос. А, в самом деле, если всё обстоит именно так, как вы рисуете, то чем тогда объяснить это ваше упорство, эту навязчивую страсть, с какими вы мозолите нам, мужчинами, глаза, выставляя напоказ своё тело? Надо отдать вам должное, вы в этом безгранично изобретательны. – Он усмехнулся и красноречиво посмотрел на оголённые её ноги и грудь.

           Лицо Альбины покрылось пятнами, глаза подёрнулись морозной дымкой. Назревал конфликт. Впрочем, его это ничуть не заботило. Даже напротив, ему вдруг сделалось весело. С невозмутимым видом, он взял со стола чайник и навёл себе ещё кофе.

                Продолжение: http://proza.ru/2010/07/20/160