Месть

Для продолжения лечения, и для выявления возможных «скрытых дефектов» моего организма, я был отправлен в N-cкий госпиталь.

Палата «попалась» нормальная. Здесь лежали: полковник-строитель, старший лейтенант бортмеханик штурмовика и прапорщик бортстрелок стратегического бомбардировщика. И, добавился я.

Кстати, лёжа как-то на своей койке в палате и просматривая газеты, я наткнулся в одной из них на очень толковое слововыражение в статье характеризующей местный колбасный рынок: «Вкус мяса у колбасы появляется от 250 рублей за килограмм». Во перл!!!

Медсёстры в нашем отделении были нормальные (в смысле умения ставить уколы и капельницы), кроме одной. Естественно, была она блондинкой и заканчивала последний курс мединститута, и в скором времени должна была стать «дипломированным специалистом от медицины».

В надежде, что наконец-то она отсюда скоро «свалит» денно и нощно молился весь сестринско-докторский, а также переменный состав (то бишь мы, болезные) нашего отделения.

Она была из тех, у которых из рук валится всё. И горе было тому, кто становился её «жертвой» в дни её дежурств. В такие минуты, она, с очумелыми глазами со шприцем или иглой от капельницы в дрожащих руках «шла в атаку» на очередного больного. Тот, в ожидании неминуемой смерти (или от страха от её специфических медицинских «приёмчиков» или от инъекции лекарства в самое неподходящее место собственного организма) и завидев её в коридоре с тележкой либо убегал, либо, сознавая, что всё-таки когда-нибудь придётся «отдать концы» (так почему же не сейчас?) - обречённо и покорно ждал её «явления».

В один из таких дней (в выходной), во время её прихода с медицинской тележкой в нашу палату, около койки полковника находились его жена с сыном 15-16 лет. Другая бы медсестра попросту попросила их выйти на время инъекций, но до сознания «нашей» это не дошло.

Взяв иглу от капельницы, как всегда дрожащими руками, она, уже с испариной на лбу, лихорадочно вперившись глазами «обутыми» в очки в локтевой сгиб полковника, очевидно, решала извечную для себя проблему - куда тыкнуть на этот раз?
Мы, зная её возможные медицинские «пируэты», затаив дыхание, молились, чтобы нашего «брата» «пронесло» мимо беды. А его родные, не подозревая о существовании в «недрах» такого прославленного военного госпиталя таких «суперспециалистов», спокойно ожидали завершения этой несложной медицинской процедуры.

Но не тут-то было. В очередной раз сделав неловко-резкое движение, она, как всегда попала или не туда куда нужно, или дальше чем нужно, и видно решив исправить ситуацию - выдернула иглу. В следующий момент струя крови оросила всё вокруг, начиная от стены и кровати, до жены с сыном, не забыв по пути и бело-голубой (очевидно импортный) её халат. Когда она подняла голову, одно из стёкол её очков, также было забрызгано кровью. Ей богу, - Альфред Хичкок с его фильмами ужасов и рядом не валялся!

Гробовая тишина в палате продолжалась 2-3 секунды, после чего заголосила жена полковника, а родное дитё с перекосившимся от ужаса и в крови лицом – бросилось из палаты бежать, куда глаза глядят.

Тем же вечером, бортстрелок стратегического бомбардировщика (не раз летавшего с ядерными бомбами вдоль границ Америки и Японии), поклялся отомстить за пролитую кровь нашей палаты и принялся разрабатывать план действий.

Идея к нему пришла внезапно, со скорой выпиской старлея-бортмеханика и появлением в нашей палате крохотного дедка пенсионера - бывшего пехотного полковника.
Выяснив график дежурства нашей (вернее всего отделения) обидчицы, прапорщик договорился с дедом, что анализы на суточную мочу, он будет сдавать только в её дежурство. Узнав причину столь странной просьбы «пехота» нам не отказал, а наоборот помогал соблюсти конспирацию, симулируя некоторую неподвижность своих старческих суставов и таким образом - невозможность носиться туда-сюда с банками в туалет.

С вечера мы закупили несколько 1,5 литровых бутылок лимонада под цвет мочи и улеглись спать. Утром, бортстрелок долил все банки до верху лимонадом, а отдельно поставил предварительно им же тщательно вымытую банку и также наполненную до верху лимонадом.

Медсестра, как всегда с тележкой в руках «зарулила» к нам в палату и начала готовить дедка-пехоту к инъекции. И только нагнувшись, она сквозь свои очки наконец-то обратила внимание на «дедовские» банки.
Замерев со шприцем в руках и уставившись на море (вернее океан) «мочи», она «прокручивала» в своём сознании возможности восьмидесятилетнего пятидесятикилограммового организма по «писанию» (видно вспоминала теорию из всевозможных медицинских учебников). Наконец-то подняв глаза на деда-конспиратора, она спросила: «Дедушка, а как это вам удалось столько написать?» По заранее разработанному плану, наш дедок что-то пробормотал и затих.
И тут в дело вступила «авиация»! Прапорщик встал с койки, взял «свою» банку и сказал: «Что много написал? Так мы отопьём!»

И медленно, смакуя «дедовскую мочу» выпил литровую банку до дна.

На медсестру напал столбняк. Она не мигая, смотрела на пьющего «мочу» прапора, затем вздрогнула, бросила шприц на пол, закрыла рот двумя руками, согнувшись пополам и споткнувшись по пути о тележку с медикаментами бросилась в конец коридора в женский туалет.

Через час о происшедшем знало всё отделение во главе с его начальником. «Болезные» на секунду заскакивали, показывали большой палец: «Класс!!!», и исчезали.

Начальник, доктора и остальные медсёстры, были, очевидно, тоже довольны происшедшим, потому как серьёзного разговора с нами так и не состоялось.
Месть состоялась.