Целинное лето Глава 1. Горная дорога

     …Дорога из горного городка Ахалкалаки, что на границе Грузии с Арменией, шла всё время под уклон. Тяжело груженые военные машины из автобата двигались своим ходом, колонна держала путь сперва в Ставрополье, помогать сельчанам вывезти с полей богатый  урожай. Армия помогала селу, так называлась эта помощь в СССР, тришкин кафтан экономики развитого социализма, доведенного лидерами-геронтами до полного маразма. Путь был неблизкий, дорога тяжёлая, восстановленная техника, грузовые машины ЗИЛ-157, ЗИЛ-162, ГАЗ-51, были рассчитаны на перевозку зерна насыпью, кузова законопачены, затворные замки отремонтированы. Водителями были опытные шоферы-солдаты из старослужащих, попадались даже дембеля осеннего призыва. Командир взвода второй автороты лейтенант-двухгодичник Александр Лихваренко ехал старшим в машине ЗИЛ-162 с водителем из Украины Николаем Стороженко. Александр служил уже второй год, командовал взводом в зенитно-артиллерийском дивизионе, и вот теперь угодил в «целинный» автобат, которым в их гарнизоне обычно командовал опытный подполковник Степаков, зампотех полка. Однако, в этот раз Степаков не смог возглавить «целинный» автомобильный батальон, и его вёл пока батальонный начальник штаба  майор Саркисян. В прежние годы Степаков принимал технику из разных подразделений лично, все эти устаревшие, отслужившие свой основной срок тягачи военной техники, грузовые машины снабжения дивизии, которые ему пытались «втюрить», браковал негодные автомобили, которые бы не «пережили» тяжёлого бездорожья целины, грунтовых дорог села, в лучшем случае грейдерных путей со множеством выбоин. Да и командиров подразделений Степаков набирал лично, боролся с желанием командиров части сбагрить ему негодных офицеров,  пьяниц, нерадивых военнослужащих. Лейтенант Лихваренко, сидя в кабине, вспоминал беседу с подполковником Степаковым, свои сомнения, выдержит ли он эти полгода на целине, ведь он ничего не смыслит в машинах, да и шофёры – сплошные дембеля. Но Степаков оказался знающим, опытным человеком, быстро увидевшим суть собеседника, с которым он обычно вёл как бы не относящийся к делу разговор, и затем делал заключение, подойдёт ли его визави для намеченной должности. Он отметил честность Александра, то, что тот не пьёт, находится здесь, в дивизии, без семьи, и решил, что кандидатура, несмотря на то, что Александр – новичок, не кадровый военный, на целине не бывал, всё же подходит. Он дал собеседнику многие напутствия: не давать спуску солдатам, держать дисциплину на высоте, и много другого, что Александр пропустил мимо ушей. Отказаться от поездки на целину лейтенант Лихваренко всё равно не мог, уже был  написан приказ по части о направлении его на полгода в целинный автобат, но были свои плюсы в этой длительной командировке: обещали давать ежемесячные командировочные 80 рублей, поставить на бесплатное котловое довольствие, жильё в палатках, которые везли с собой в кузовах грузовиков, тоже бесплатное. Денежное довольствие военнослужащих тем временем накапливалось бы в части, и получить его можно было бы после возвращения с целины.  Конечно, положенную в Ахалкалаки горную надбавку (высота свыше 2000 метров над уровнем моря) примерно в 30 рублей Александр бы терял, зато сохранялся оклад в 180 рублей, что позволило бы скопить за 6 месяцев свыше тысячи рублей. Приятные мысли прервал водитель, резко затормозивший – колонна остановилась, не доезжая немного до железнодорожной станции Ахалцихе. Отсюда начиналась железная дорога вниз, а вверх, в сторону Ахалкалаки, вело ущелье, и шоссейная дорога, по которой их батальон спустился сегодня, выехав из дивизии в 8 часов утра. Выйдя из машины, Александр увидал ротного командира, старшего лейтенанта Стародубцева, скомандовавшего:
 
-Короткий перекур 10 минут. Оправиться, перекурить, далеко не уходить.-
К длинному, худому и сутулому комроты подошёл капитан Сиротенко, зампотех роты, коренастый, уверенный в движениях, они сходили в кусты через дорогу, вернулись, затем закурили. Взводные после того, как отметились в кустах, собрались около командира и зампотеха. Лейтенанты Каплан, худой и рыжий, и сутулый высокий Чава закурили, Александр не курил, прислушивался к разговору офицеров. Два часа назад на построении в дивизии Александр представился командиру роты, и близоруко прищуривавшийся старший лейтенант Стародубцев цепко вгляделся в лицо Саши своими выцветшими бледно-голубыми глазами. Там же он познакомился с зампотехом Сиротенко, поручкался с командирами взводов Капланом, широко разбрасывавшим свои длинные руки, которые никак не хотели находиться в покое, и Чавой, посмотревшего на Сашу чуть издевательски, как на новичка, не кадровика. Теперь офицеры вышли размять ноги, к ним присоединился замполит роты старший лейтенант Ненашвили. Похоже было на то, что эти командиры были опытными «целинниками», не раз ездили с автобатом, состояние техники находили удовлетворительным, хотя оно могло быть и получше. Ну, а солдаты, конечно, были сплошными «хачиками», или армянами из близлежащих к Ахалкалаки сёл, в основном армянских, хотя формально Ахалкалаки был грузинским городом, ведь даже его название означало «Новый город». А название Ахалцихе переводилось, как «Новая деревня». Александр осмотрелся; место, где они остановились, было пыльное, придорожные кусты, куда офицеры и шофёры сходили первым делом, состояли из колючих неприхотливых растений, окрестные горы уже успели выположиться, Ахалцихе находилось на высоте около 850 метров над уровнем моря, по дну ущелья текла река, но шума не было слышно, так как река была закрыта станционными постройками.
 
     Время перекура окончилось, начальник штаба батальона майор Саркисян скомандовал «По машинам!», пора было забираться в горячую кабину, и ехать дальше. Все разобрались по своим машинам, головная машина колонны, ГАЗ-69, тронулась, и колонна снова запетляла вниз по ущелью. Водитель Стороженко оказался немногословным, и не отвлекал своего лейтенанта от его мыслей. Александр вспоминал, как жил в гарнизонном общежитии, расположенном в штабном городке дивизии, где в комнате с тремя рядами кроватей, стоящих на чистом деревянном полу, проживало ещё несколько офицеров. Плата за общежитие была чисто символическая, около 3 рублей в месяц. В корпусе неподалёку находилась гарнизонная столовая, где он и другие офицеры питались. Получил обмундирование, принадлежности командира Александр не сразу по прибытии в часть, а в течение нескольких дней в дивизионной вещевой каптёрке. Его дивизион располагался отдельно от дивизии, вверх по ущелью от центра Ахалкалаки, как раз под нависавшей горой Абул. Так что от общежития, расположенного почти в центре города, до службы лейтенанту, да и всем остальным офицерам их части приходилось добираться пешком, и, выбравшись за окраину города, они шли всё в гору, сопровождаемые стаей собак, лаявших, преследовавших особенно нервных или пьяных офицеров. Удивительно для Саши было то, что собаки пропускали его всегда мирно, даже не трогаясь с места. С детства напуганный мелкой злобной шавкой, в подростковом возрасте Александр выработал свою методу обращения с четвероногими кусаками, а именно, он шёл всегда спокойно и не обращал внимания на животное, недоверчиво следившее за ним, и  примеряющееся, за что его следует ухватить, чтобы победить. Ибо в единоборстве человека с собакой в конечном итоге идёт речь только о победе одного над другим, пусть даже и без схватки, а лишь в приготовлении к ней. Главное было, по мнению Саши, не смотреть животному в глаза, делать вид, что оно вовсе не существует. И заставлять себя не ускорять шаг, как тогда, в детстве, когда он побежал от дворняжки, считавшей себя большой начальницей во дворе автомастерской, где работал отец.
 
     -Товарищ лейтенант, а у вас семья, дети есть?- спросил Николай Стороженко сидящего в кабине, угревшегося и погружённого в свои мысли Александра. Лейтенант Александр Лихваренко вынырнул из своих воспоминаний, заведших его вон куда, аж в детство, и там  тоже, кстати, были автомобили, ведь его отец был автомобилистом, кончал автодорожный институт, а его, своего сына, так и не научил своему знанию машин, и водить не давал ни разу, хотя у самого была машина «Запорожец», хоть и не за Дунаем. –Да, мысию по древу,- подумал лейтенант, отвлекаясь и на этот раз от уже наплывших других кусочков жизни, мерно текущих через его мозг помимо воли.
–О чём меня спрашивал Николай? Ах, да, о семье, о детях,- подумал он, и наконец ответил немного расслабившемуся после горного серпантина на пологой, ровной шоссейке водителю, решившемуся побеспокоить своего командира вопросом:
-Семья – это я и моя жена,- произнёс наконец Саша, страдая оттого, что вечно с ответами задерживается, как бы выныривая из вязких, засасывающих мыслей о своей нескладной жизни, не задавшейся с детства. И дальше он рассказал, что жена оканчивает учёбу в университете, на днях получает диплом, и вскоре поступит на работу.
-А дети будут позже, как из армии вернусь,- заключил лейтенант, снова собираясь подумать, подремать, а то и соснуть пару часиков.
-А что ещё здесь можно делать?- произнёс он мысленно, понимая, что в такой тряске ни почитать, ни порешать задачки из книжки Ландау по теорфизике не удастся. Александр захватил с собой в целинный поход учебник «Механика» из курса «Теоретическая физика» Ландау и Лифшица, зная, что при поступлении в аспирантуру ему придётся сдавать этот курс. В армию он угодил сразу после окончания университета, был страшно недоволен пробелами в знаниях, которые так и не смог устранить в университете, и пытался в армии в свободное время продолжать заниматься  физикой. Но заниматься в общежитии было сложно, там шла другая жизнь, вечеринки и попойки занимали своей лихорадкой младших офицеров. Снять отдельное жильё было сложно и дорого, и Александр урывками пытался работать, даже статью написал, и переслал своей жене. Соседи по общежитию вначале пытались приглашать Сашу на свои торжества, но он для себя постановил не пить, и не материться в армии, и пока держался. В самом начале из-за его некоммуникабельности с товарищами-офицерами случались неприятные случаи, один такой всплыл в памяти. Кадровый офицер в звании младшего лейтенанта, по фамилии Хрусталёв, в первые дни пребывания Александра в общежитии, на обеде в столовой, пока Александр ходил за едой, украл его бинокль, только что полученный в части, и оставленный им висеть на спинке стула, о чём ему сообщили сидящие за соседним столом ребята. Александр нашёл Хрусталёва, и поговорил с ним, но тот отрицал свою вину в пропаже, и откровенно насмехался над щуплым Александром, хотя сам был ещё меньше, смотрелся прямо котом в сапогах. Александр вспоминал, как пошёл к замполиту дивизии полковнику Мелкумяну, и беседовал с ним о краже. Тот пообещал лейтенанту, что решит  его вопрос, и предложил Саше поступить в вечерний университет марксизма-ленинизма. Разумеется, это предложение уже отклонить было нельзя, и Александр стал посещать занятия, получая отчасти даже удовольствие от учебного процесса, так напоминавшего ему учёбу в университете. Правда, тема была «вечно живое учение Маркса-Ленина», которое тогда по всей стране активно загнивало. Но это была уже реальная причина для отказа от участия в пьянках с офицерами, срабатывала безотказно, и не оставляла у них неудовлетворённости. Бинокль с извинениями принёс туда же в столовую Хрусталёв на следующий день, видимо, не успел ещё пропить. Кстати, господа-товарищи офицеры пили горькую, пьянствовали, бухали, закладывали за воротничок, опохмелялись, выпивали, распивали, запивали, словом, иногда на жизнь, то есть на выпивку, не хватало должностного оклада, надбавки за звание, за высокогорность, и бог весть каких ещё накоплений, премий, заёмов, и господа офицеры крали. Да-с, представьте себе, крали имущество части, своих товарищей-офицеров, доверивших им вольно или невольно свои вещи. Вот в самом начале службы, на учениях в Очамчири командир батареи капитан Кочкин украл у Александра плащ-накидку, брезентовый военный аналог гражданского плаща, и хотя Александру намекали, кто украл, но доказать этого он не смог, капитан поступил совершенно в духе Ноздрёва из произведения Гоголя, хорошо ещё не поколотил молодого лейтенанта. Ведь украсть у молодого офицера как бы входило в посвящение его, принятие в корпус офицеров. А пьянка была венцом сближения офицеров, братания их, и обмытие погон, должности, очередного звания, рождения у него детей.