Eggs

               

  Мексиканец, не торопясь, копался в сумке Петровича. Вынимал одну за другой вещи, щупал их, встряхивал, клал на стол. Достал носки, вывернул каждый наизнанку, понюхал, положил на стол.
  Петрович зверел.
  Мексиканец заглянул в опустевшую сумку, пошарил для верности рукой, стал запихивать все назад без разбора.
 Давление в котелке Петровича достигло красной отметки.
 Мексиканец перевел томный взгляд на Петровича, вздохнул и сказал: «Покет».
  «Карманы?» - переспросил Петрович жутко спокойно. «Вот. Кошелек. Расческа. Носовой платок. Сопли вытирать, чтобы, а не так как ты, макака мексиканская, рукавом».
  Мексиканец взял платок Петровича за уголки, стал поворачивать его взад-вперед, покачивая головой.
 Петровича прорвало. «А здесь у меня глаза, зенки! По 96 карат каждый! А во рту зубы, тиис! Тридцать два! Все золотые! Белилами замазал! Показать тебе тиис, сука?»
  «Не надо тиис» - махнул доверчиво рукой мексиканец. «Еще что-нибудь есть?»
  «Есть!» - взревел Петрович радостно. «Еще у меня яйца есть!Eggs! Я в них героин зашил! Показать?»
  «Eggs?» - насторожился мексиканец.
  «Да, твою мать! Eggs» - оскалился Петрович.
  Мексиканец подозвал второго мексиканца, и они долго кричали друг на друга, размахивая пальцами.
 Второй мексиканец повернулся к Петровичу и сказал вежливо: «Ай эм сори, синьор. В Мексику запрещен ввоз яиц».
  «Да!?»- восхитился Петрович. «Значит все. Поворачивай назад! Янки, гоу хоум?»
 Мексиканцы позвали третьего мексиканца, и был снова крик и мелькание пальцев.
 Третий мексиканец сказал Петровичу: «Не надо «янки гоу хоум». Сдайте ваши яйца на склад. На обратном пути вам их вернут, синьор».
  «Вы вернете мне мои яйца на обратном пути!» - голос Петровича звенел тонко. «Благодарствую. А сейчас вы, значит, предлагаете мне кастрировать самого себя, блин?!»
  Мексиканцы закричали друг на друга еще громче, повторяя часто-часто: «Кастрировать? Вот есть «кастрировать»?!»               

  Подошел четвертый мексиканец. Самый умный. Он слушал молча. Потом показал коротким жестом «вот есть кастрировать».
  Мексиканцы застыли в недоумении, сжав губы и наморщив лбы.
 Четвертый мексиканец снял трубку и позвонил.
  Через три минуты напряженнейшей тишины появился пятый мексиканец. Толстый, в фуражке, с трубкой в зубах. Кэптан.
  Кэптан вникал в ситуацию, не вынимая трубку из-за рта. Слово «eggs» металось между мексиканцами, как пинг-понговый шарик.
  Кэптан вынул трубку, воздел руки вверх, сказал Петровичу твердо: «Сэр! Постановлением 1891 Мексиканского правительства в Мексику запрещен импорт яиц».
 «Каких?» - прошептал Петрович.
  «Любых» - отрубил Кэптан и сунул трубку в рот.
  Петрович смотрел в глаза Кэптану, Кэптан смотрел в глаза Петровичу.
  Через три минуты Кэптан второй раз вынул трубку из-за рта, в глазах его появилось что-то человеческое. Кэптан спросил мягко: «Сколько у вас яиц, сэр?»
  «Два» - пискнул Петрович.
  «Сэр, вы уверены, что не больше?» - голос Кэптана был строг.
  «Два» - пискнул Петрович.
  Кэптан закричал на своих мексиканцев, кулак с зажатой трубкой резал воздух. Кэптан повернулся и ушел.
  Первый мексиканец перевел Петровичу: «Синьор, он разрешил два».
  «Спасибо» - прошелестел Петрович и сделал шаг вперед.
  «Уан момент» - придержал его второй мексиканец. «Впишите их, пожалуйста, в декларацию».
  Только в дверях аэропорта Петрович передернул плечом и щекой. «Вы видели?» - сказал он пожилому невозмутимому американцу.
  «О, не надо обижаться» - ответил невозмутимо невозмутимый американец. «Мексиканцы не любят работать. Мексиканцы любят развлекаться. Сейчас, наверное, хохочут, как сумасшедшие. «Впишите их в декларацию» - и он захохотал, как сумасшедший.