Глава 4. Повесть

Глова 4

На лугу перед домом  бегал по кругу, привязанный теленок. Ему хотелось освободиться от привязи, он рвался, старался  с разбега порвать веревку. Это ему не удавалось. И он снова и снова продолжал делать попытки.  Всем нужна, свобода.
Небо застилали белые ребристые облака, кружили  стрижи, резвясь, догоняя друг друга. 

Метрах в четырех от  дома  под кроной черемухи стояла лавочка. Мы часто сидели на ней всей семьей,  разговаривали, шутили, обсуждали различные вопросы, иногда играли в карты и пели песни.
Мы с Ксенией проводили на ней большую часть времени. Раскладывали игрушки и играли. В основном это были куклы.
Наряжали их, в различную одежду, иногда приставали  к бабушке и маме, что бы пошили куклам платья.
Они обычно капризничали, но когда мы настойчиво просили, они выполняли нашу просьбу. 
Мы могли пошить и сами, но у нас не получалось. 

А бабушка говорила, что бы мы, не брали иголки и нитки, и что после нас, их тяжело найти. Даже иногда грозила нам пальцем, и обещала наказать. Но почему-то  улыбалась, и  не наказывала.
А мама тоже,  всегда прятала от нас иголки, нитки и даже ножницы. 

И  закрывали сарай на замок, когда уходили, что бы мы, не могли  ничего взять. Если  просили у мамы, и у бабушки ножницы, когда нам надо было, чего ни будь подрезать.
Они давали нам ножницы с тупыми  концами, и мы при них подрезали.
Бабушка и мама  видели, что мы портили платье у куклы, но никогда нас не останавливали, и не ругали. Только  подсказывали, как надо пользоваться ножницами, чтобы получался ровный  срез.
   
*               
  Пообедав, мы вышли на улицу и направились к лавочке, что бы посидеть и обсудить дальнейшие действия. 
Бабушка и мама убирали со стола и мыли посуду и вскоре присоединились к нашей компании.
 
Папа с дедушкой обсуждали заказ Леонидовича. Какие можно сейчас пошить вещи, а какие нельзя. Сколько надо ткани, и какой. Какие надо иголки и нитки. Сколько понадобиться времени на пошив одежды. И  стоит ли вообще браться за этот заказ. 

Папа говорил дедушке, что если бы  Леонидович оплатил бы аванс, хотя бы процентов сорок. То мы смогли бы купить новую машину и все проблемы решились, само собой.  Но даст ли он нам заранее столько денег? Собирается  в  Питер. А в старом мундире ехать не хочет. Можно подумать, что в Питере хуже нас шьют. Мог пошить  мундир и там. А остальное пошили бы здесь. Спешит,  по - видимому, к самому императору  Николаю на прием.

- Я тоже так думаю, - сказал  дедушка, если не идти ему на прием, то зачем ему новый мундир. К себе домой он мог поехать и в старом мундире или в гражданской одежде. - Ты  прав папа. В том году, он так не хлопотал  перед отъездом, уехал  в Питер в чем  был. - Пощеголять   он любит,  Каждый год подавай новое и чтобы по нему шиты. - Что  поделаешь князь, - сказал папа. 
- А сейчас князей этих развелось как собак. В каждом уезде по десятку. И что им дают эти титулы? Раньше давали за заслуги, а сейчас покупают, хотят быть на голову выше, стати, себе подобного. Одно только. Свой герб и королевские балы.
- Когда - то давалось доступность к обучению в высших заведениях. Продвижение по службе. А сейчас, пожалуйста, учись, были бы деньги. А без денег и князю тяжело выучиться, а продвинуться по службе особенно. Кругом одни взятки.

- Да, вся Россия  в зависимости. Деньги есть, нет ума. Есть ум, денег нет. Выбьется мало, мало в люди и давай свои права качать, как будто царь, какой. Редко в наше время сочетаются одно с другим,  достаток, порядочность и честь.
Безусловно, есть такие люди, но где?

- Вероятно, их очень мало и они не рвутся к власти. А может, просто их туда не пускают шуты?
- Может. Все может быть сынок. Только чистому человеку лесть в грязную воду не совсем приятно. Да и влезешь, все равно вымажешься. Так что прежде чем лесть в грязную воду, надо дать ей отстоятся, очистить ее от грязи.
 - Как это сделать? 
- Прежде всего, светлый ум должен быть у людей. Надо искоренить ложь и жить правдой, не лукавить.
- На это папа никто не пойдет, люди делают на обмане, на лукавстве, большие деньги.
- Вот в этом-то вся и суть, каждый хочет стать выше себе подобного, в большей степени в финансовом отношении. Старается верховодить, стать вожаком стаи, больше указывать, как надо делать, а не трудиться самому.
Но в конечном итоге все равны перед смертью, не один еще не откупился, ни лодырь, не вор, ни князь, ни царь. Это  своего рода болезнь такая.  Стремиться иметь власть над другим. Все равно, что выпивка, что табак.
Эти люди наверняка несчастны, так как долго  и счастливо не живут.
И как может руководить человек ничего не сделавший в жизни сам. Волки и те выбирают вожаком стаи опытного зверя.

- Выходит, человек еще не осознал этого, он пока еще недоразвит, что бы понять. Тогда и у вольнодумцев ничего не выйдет? Сейчас одни разговоры про революцию.

- Может чего и получится, кто знает. Может, поднимут страну из руин, если не передерутся из-за власти.
- Власть эта такая штука, как алкоголь затягивает в пучину. И оттуда уже выхода нет. Человек отрывается от земли и пропадает.
- Правильно рассуждаешь сынок.
Может мне поехать одному к князю, потолковать, насчет аванса, не колготиться всей семьей, - сказал дедушка.

- Но  он пригласил всех, обидится.
- Тогда нужно сказать дочке Агнете, присмотреть за домом. Что бы в субботу пришла к нам с ночевкой, с детьми и пожила, денек.  А,  в воскресенье с утра нанесем визит.
- Может папа, не будем беспокоить Агнету, с ребятишками, пусть дома сидит. Сколько мы здесь живем, никто у нас никогда ничего не взял, ни украл. Оставляли и на две, и на три недели помнишь, ездили к бабушке. А тут всего на один день, утром уедем, а вечером вернемся. 
Один замок  у нас есть, сарай можно прикрыть. Чтоб соседская малышня, игры там не устроили.  А дом так прикроем, записку напишем, где мы. Если кто приедет, чтоб не искали нас. 
Сегодня пятница, готовиться надо, девчонкам платья пошить, они у нас голые совсем, бегают кое в чем. Приехал князь, а тут со стыда провалится на месте. Скажут, шьют на всю округу, а для детей клока материи жалко.
- Ты  прав, Агнету беспокоить не будем, а Леонидович ничего  не скажет. Сам видел, в каком он пиджаке приезжал.
- Видеть то я видел, это ведь взрослый  человек, не ребенок. Сказать он в глаза нам,  не сказал, да и не скажет. А подумать наверняка подумал и домашним наверняка расскажет.
- Ты  прав сынок, пошить им платья обязательно надо, откладывать это дело нельзя, дети есть дети. И заказ большой, упускать нельзя. Деньги неплохие, налоги заплатить. А машину купить новую - это вообще хорошо. Тогда дела пойдут, успевай, трудись на здоровье. Будет, обувь, одежда, все что захочешь, даже титул тебе Тихон княжеский можно купить.
Объявим, что ты наследник царя Гвидона. Так, что не грусти. Попросим  наших женщин они, что ни будь,  придумают, пошьют девчонкам платья.  У тебя вроде есть, чего одеть. Сапоги только страшноваты, потертые.  Намажем дегтем, и будут блестеть, как новые. Куда денешься, если нет подходящих.

- Да  я пап о них головы не ломаю, девочек одеть, главное.
- Никогда   такого затруднения не было. Все, эти чертовы налоги,  правители, реформы,  навыдумывали неизвестно что, и сами  никак не разберутся.  И не думают, что с этими налогами и законами им самим жить, если не им, то их детям, внукам. Мы, как-нибудь, переживем. К работе привыкшие, да и ремесло имеется.
Подумать только, сколько войн, на Руси прошло,  сколько нищеты, сколько казней. Кругом одно воровство,  да сплошные обиды. Человек бьет, уничтожает, себе подобного человека. Это безумство, должно же когда-нибудь кончиться? Ведь от этого богаче никто не становится.
Нам только и твердят, соблюдайте заповеди. А где и кто их соблюдает, даже те, кто их придумал, их не соблюдают.

- Ты папа неправ, а наши женщины они у нас соблюдают все заповеди, все праздники знают все посты, бьют поклоны, читают молитвы, молятся.
- Про них я ничего плохого не говорю, они соблюдают. Только толку-то, что? Землицей их батюшка наш обделил, не дал. А это означает, что не пиши у них, ни крова.  Не выйдешь выгодно замуж, иди по миру, помирай с голоду. А ведь они тоже люди, хоть и женщины и родились не на луне, а родились на земле. Значит, обязаны иметь одинаково все права на собственность.
- По вашим словам папа их и в алтарь надо пускать?
- Конечно надо, а то выходит их просто, обделяют не только материальными ценностями, землей, но и уважением со стороны прихода. Где же здесь логика? Женщины больше всего соблюдают законы церкви.
Вот и получается, что придуманы заповеди, законы божьи для тех, у кого воруют, кого обижают.
Обчистили у тебя карман - подставь другой. Забрали душу - молчи. Ударили тебя по щеке - подставь вторую и делай вид, будто ничего не произошло. 
- Здесь же не законы божьи виноваты и не церковь, вся страна наша Россия в каком-то лабиринте. И реформы, ни к чему не ведут. Топчутся на месте, переливают из пустого в порожнее.
- Это все Сатана кружит людей, - сказала мама и перекрестилась, - поэтому и волнения среди народа и правители ничего не могут решить. Он и царя науськал, что бы нам землю не давать, матерей с землей разлучить. 
Дедушка обхватил руками голову. - Как все запутано? Реформы, Бог, царь, церковь, Сатана, правители. Мне кажется, что этот клубок невозможно распутать. Каждый свои неудачи, сваливают друг на друга, и при этом никто не хочет признать себя неспособным. А жить надо. И жить надо хорошо на нашей земле.
Посмотрите вокруг, какая красота.  Кто, это все придумал для нас? Может царь, или проповедник какой?  Как вы думаете?

- Никто из человеческого образа пока не совершенен, создавать ничего подобного. А многие стараются присвоить все это себе, и распоряжаться этим богатством.
И скажи некоторым, это удается, в своей земной жизни.

- Многим мы сами, помогаем. 
Всех царей, и правителей любого ранга,  прежде чем допускать к власти надо, проверять, на, что они способны. Смогут ли создать, хотя бы маленькую часть похожего того, что мы видим!?
  Капельку дождя, или хотя бы вот эту маленькую крохотную песчинку, или травинку.  Или теплый, хотя бы малюсенький светлый лучик, для согрева живой души России? Не может сделать ни чего.  Зачем  тратить на него время, ставить его выше человека, приклоняться, перед бездарью.

- Правильно  пап, если не сможет создать ничего подобного, нечего делать ему у власти.
 
Дедушка показал  на реку, блестевшую на солнце.
По  берегам, ее распустили свои кудри, поклонившись до самой воды, росли плакучие ивы. Поймы, заросшие седым камышом. За речкой,  росли деревья с толстыми стволами и большими зелеными кронами с  пожелтевшей, кое- где листвою. За ними  чистое голубое небо.
- Ради  этой красоты стоит жить. Надо радоваться солнышку,  каждому дуновению ветерка, каждой травке, каждому деревцу, каждому насекомому,  каждому зверьку.
Относиться к себе с любовью, с уважением к своему здоровью и здоровью других. Ставить себя выше денег, выше неприятностей, выше всех невзгод. Это все, приходящие, и не стоит даже капли, вашего волнения.
Трудись на здоровье, развивай мысль. Без труда, человеку нельзя, его тело слабеет, и подвержено различным недугам. А мысль плохо развивается, и он, произвольно возвращается к истокам своего развития. Голова должна мыслить, тело творить, а душа восхищаться. 

А сейчас дорогие, мои, позвольте прервать нашу беседу. После моей краткой речи, прошу обратить ваши внимание на стоящую во дворе здание, мастерскую. Хоть она старовата, может некоторым не нравиться, но дает определенный доход, столько, сколько для нее необходимо.
   
*
Дедушка почему-то сарай, называл мастерская, а бабушка говорила, что это не мастерская, а сарай, причем старый и трухлявый.
Было видно, что от этих слов, дедушка чувствовал себя неловко и говорил, - княжна  нашлась, хоромы ее подавай, шить князю да господам, в этой мастерской хорошо. Там темновато, и не так заметны, ваши мадам, шаловливые глазки.               
- Дедушка, так мы едем в гости на усадьбу к Леонидовичу, или нет? Что-то, я не поняла.
- Конечно, конечно, едем внученька. Вы сейчас пойдете с мамой и бабушкой в мастерскую, кроить платья, а мы с вашим папой подумаем, помозгуем, еще.

Бабушка, подошла к Ксении, взяла ее за руку, - пойдем, моя милая, вон в ту трухлявую сарай - мастерскую. Я тебя обмеряю, и будем, что-нибудь, колдовать.
На, что дедушка ответил, - пошьем твоей мечте одежонку, получим денежки, купим на эти денежки лесу и построим тогда вам хорошую, светлую мастерскую.

Бабушка, ничего не сказала в ответ а, проходя мимо дедушки, опустила ладонь на его голову и потрепала, за волосы.
*    
  Мы расслабились, под теплыми лучами, солнца. Это было заметно, как с большой неохотой вставала бабушка с места и брала за руку Ксению. Папа и дедушка, вытянули вперед ноги, а руки завели за спинку лавочки. Головы откинули назад, а веки закрывали глаза. На щеке у самых губ, появилась чуть заметная, улыбка.
Находясь в такой позе, они медленно разговаривали, обдумывая каждое, сказанное слово.

Мама сидела рядом с папой, также прикрывала глаза.
Как только ушла бабушка с Ксенией, я забралась на лавку и прижалась к маме.
А дедушка говорил, - если так решили, то надо поехать завтра на рынок, вместе с нами и купить нам новые ботинки, а папе новые сапоги.
И женщинам придется тоже, что-то покупать.
Я недослышала, вероятно, то, что не надо мужчинам.
- Надо  выглядеть достаточно хорошо, чтобы не могли, обсудить нас, господа, из высшего общества.
- Завтра с рассвета тебе ехать на базар - давал    наказ дедушка, папе.

Маме, наверное, тоже очень хотелось поехать. Потому, как дедушка говорил, про поездку, а она, радостно, улыбалась, прижимая меня к себе.

- Дедушка, а дедушка, а мама с нами поедет?

- А  ты как думаешь, стоит ли, с вами пускать вашу маму?
- Думаю, дедушка стоит, ведь кто-то должен за нами смотреть, ведь мы еще маленькие.
- А  мне думается, что кто-то за обедом говорил обратное, кто-то убеждал нас, что вырос.
- Нет.  Ты дедушка не понял, мы говорили, что подросли, мысленно, умом, а не ростом. А ростом мы еще маленькие.
 Дедушка, ведь маме, тоже хочется с нами поехать.
- Правда, мам?

Мама прижала меня к себе, - правда, моя хлопотунья.

Все засмеялись.

Разговор, потихоньку стал замолкать.
  Папа вдруг сказал, - как  бы, он, не надул нас. Ведь бывали случаи, что он заманит нас калачом, а как расплачиваться, так задом начинает крутить. И ходишь за ним. Создается такое впечатление, что не он должен, а мы ему. Хотя прекрасно знает, что мастеров своего дела нельзя обижать и обманывать. Не только портных, но и ремесленников, строителей, - всех кто несет людям тепло, свет, радость. Своим трудом, зарабатывая на жизнь. За это он может получить наказание от бога. 

- Что  поделаешь, богатые все жадные, мало порядочных людей. Недаром, существует поговорка - чем  не богаче, тем жадней, - сказала мама.-  А как хочется, что бы все были порядочными людьми, и богатыми.

- Ты сынок прав, во все времена все боги все цари благотворили таких людей - мастеров своего дела. Сам свет - сама природа на их стороне. И может за них жестоко наказать.
Хотя  некоторые люди в это не верят - считают наказание чем-то  обыденным - судьбой что ли. Просто так в свете нечего не бывает, одно всегда заменится другим.

- Даже  мелкие обиды - дедушка?
- Да внученька. Даже мелкие обиды.
- Даже маленькие, маленькие.
- Даже маленькие, но те которые ранят.
- А если я Ксении скажу слово, а она возьмет и обидится. Тогда как? Меня тоже накажут.
- Детские шалости, шутки не принимаются, потому, как у взрослых они вызывают улыбку.
- А когда взрослые шутят, а кто-то из них обиделся - тогда как?
- Шутка внученька есть шутка, а боль есть боль.
- Это когда больно, да деда? Когда вы меня наказываете? Или когда я сама обо что ни будь, ударюсь, мне ведь больно бывает?
- Нет - это немного не так. Когда ударилась сама - подвергла себя опасности. Неосторожно себя вела, не прислушалась к своему хранителю. Когда наказывают - значит, хотят вас отчего-то уберечь - хотят, что бы вы обратили внимание на свое нехорошее поведение по отношению к другим или самому себе - это одинаково плохо и одинаково наказуемо. А когда больно - это подразумевается боль души - эта боль передается свету. Своей семье ведущей тебя по жизни, а там и решают, как поступить с обидчиком, какое вынести наказание.
- И когда же дедушка они решат - эти семьи света.
- Решат внученька, обязательно решат и накажут.
Иногда наказание следует быстро - но иногда на это понадобятся годы. Ведь надо во всем разобраться до маленьких, маленьких мелочей.  Если человек способен ошибиться и часто ошибается, то у семей света этого быть недолжно. Поэтому и разбирательства иногда затягивается на годы.
Ведь иногда человек придумывает себе обиды, от простых ссор или, обижаясь на шутку, а иногда просто так из зависти вызывает боль души. Поэтому человеческие слова, причиненные обиды, плохие поступки  как, к примеру - мяч или скорее обруч. Без конца и без начала, сказал, сделал - это  обязательно вернется назад.
Поэтому очень трудно избавиться от родовых, от семейных болезней и привычек. От наследственности. Жизнь семьи как обруч крутится по земле, по жизни. И налипают на этот обруч различные наказания - за всех живших людей в семье - когда-то ими сделанными плохими поступками.
Многие уже не раз несут наказание, страдают.  А избавится от налипшей грязи, тяжело.

- Дедушка, обруч который крутим?  У нас плохо получается крутить. Мы с Ксенией давно пытаемся это сделать, научиться.
- Научитесь, - сказал папа.
- Всему свое время, - заметил дедушка. - Поэтому когда собираешься,  что-то  сделать, надо подумать не принесет сделанное вреда людям, природе, самому себе и своей семье.  Ведь сотворенное тобой вернется к тебе.
Мы вот простую задачу не можем решить. Как поступить нам более разумно - это всего лишь работа. А - свету - надо  решать человеческие судьбы. Поэтому свету решать такие задачи непросто.
- Не  свет решает, а господь наш, - сказала мама.
- Может для вас, для верующих христиан, ваш господь и распоряжается вами, вашими судьбами, душами. Этого я не могу знать. А для нас важен солнечный свет, земля.  Природа и человек. 
  Даже если бы он мог чего ни будь решать, предположим,  то  без света, без природы, без человека, он никто.
- По вашим словам папенька выходит у вас свой Бог, а у нас свой.
- Выходит так. Только в отличие от вас я не придумывал себе бога распятого на кресте. Я живу в солнечном свете и хочу в нем жить на земле, а может еще где.  

-Может наш господь и не всем нравится, потому, как все милостив, всех прощает. А распятие это совсем не то, что вы думаете? Это напоминание того, что пострадал он за народ.
- Откуда вы знаете, что я думаю про распятие.

- Знаю, я тоже читала эту книгу.

- И что же вы там прочли про крест с Иисусом.
- Про крест ничего такого не написано.  Но там написано, если слепить статуэтку какого, ни будь человека и начать над ней издеваться, то тот человек, с которого взят образ будет испытывать боль. Вы мыслите о том, что мы специально повесили на крест тело нашего спасителя Иисуса Христа  и издеваемся над ним? 
- Вы правы, я так и думаю. Только в этой книге еще написано, что Иисус Христос несчастлив, не хочет он висеть на кресте и быть богом.
- Вы говорите неправду, каждому человеку хочется, что бы ему кланялись. Даже и вам это приятно.
- Конечно, приятно любому человеку, когда его уважают. Поклон это, прежде всего уважение.
- А вот признайте, ведь наша вера дола россиянам христианскую культуру.

- Признаю, конечно, дала, если вы считаете культурой, кланяться повешенному на кресте телу, вы понимаете, что ему больно висеть на распятии, что он страдает и возможно передает свои страдания верующим.

- А ваше солнце тоже вредна для человека, оно может даже и убить. Если много находиться на солнце, голова закружиться и можно получить солнечный удар. Я знала некоторых чиновников, вы помните, они как-то, раз к нам приезжали, заказывали купальные костюмы, с соседнего уезда. Говорят они только и делали, что загорали на солнце, а солнце их в итоге скушала. Умерли они, не дожив, до сорока годков. Вот и верь вашему солнцу.
- Не спорю, на солнце много находиться нельзя, хорошо только в меру. И бездельников солнце не любит, скушать может запросто.

- Я думаю, папа над предложением князя, может он хочет нам предложить поработать на его машинах, у него на усадьбе? Что-то мне не нравится это дело. Уедет в Питер, и поминай, как звали. А, может, и вообще не вернуться. Мало ли, что у него на уме, и, что скажет ему, государь.
- Ладно, сынок, поживем, увидим. Обнову нам все равно покупать.
 Еще поговорим на эту тему. Жаль только заначку тратить. Неприкосновенный запас, хоть не большой, но всегда, должен быть, у мужика. Иначе, теряется в доме, хозяин.
А сейчас, давай заниматься делами.
Не забывай, нам с тобой надо хорошенько потрудиться. И еще, возможно придется готовить, ужин, если ко времени, наши женщины не освободятся. Хотя, это не совсем мужское дело.
Пойду, готовить вам пролетку на завтра, давненько мы никуда не выезжали.
*
Дедушка встал, поправил одежду и собрался идти во двор. Посмотрел в сторону реки и остановился, всматриваясь вдаль.
По дороге у реки ехал всадник. Лошадь шла рысью. Сидевший на ней седок то поднимался, то опускался в седле.
У самой круче она пошла в галоп, чтобы с разбега подняться на бугор. И постепенно исчезла с глаз. Прошло некоторое время, и появилась голова всадника, а затем голова лошади.
Медленно вырастая из земли, появлялся всадник, поднимаясь на высокий берег. 

Наконец, мы увидели во весь рост лошадь, бежавшую галопом, во весь опор, и сидевшего на ней человека.
Поднимавшиеся от земли испарения  закрывало, скачущего, волной миража. По приближавшемуся силуэту видны только движения всадника, старавшегося успокоить лошадь.

Мы внимательно смотрели за ним, стараясь угадать.
 Но расплывчатый силуэт не давал нам возможности. Хотя он был совсем,  рядом.
Лошадь замедляла ход, перешла на бег, затем пошла шагом.

Мы поняли, что всаднику удалось справиться с лошадью. И теперь, она направлялась прямо на нас.

Дедушка стоял в двух метрах от лавочки, и смотрел на приближавшегося всадника.
Лошадь шла прямо на дедушку.
Дедушка стоял неподвижно. Пока ее голова не сравнялась с дедушкиной, тогда она стала.

Он взял одной рукой ее под узци, а другая его рука, опустилась на голову лошади и погладила ее.
          Лошадь начала фырчать, разбрасывая слюной, махать головой вверх вниз и  ржать.
Дедушка, старался успокоить ее. Прижался своей головой, к ее голове, и какое-то время они так стояли, потом он поцеловал несколько раз лошадь, и снова прислонил к ее голове свою голову.

Мне казалось, что они давно знакомы, дедушка и лошадь.
А сидевший на лошади всадник, говорил не то лошади, не то дедушке, - ну, будет, будет, а то и я сейчас, расплачусь. - Соскучился Трофим Терентьевич, давненько вы с ней, со старушкой не виделись. Хочешь, отдам. Она у меня еще в силе.
- А  вы что же Григорий Борисович, вроде не мальчик, верхом.
- Что  поделаешь дорогой мой. Захотелось размяться, товарища проведать, поговорить.
- Давно пора, Григорий Борисович.
- Да, но ты извини меня Трофим, не за горами живешь, мог бы приехать, погостить. Или уже старый стал, руки не слушаются ноги не ходят, на ходу кости гремят.
Я шучу. Думаю рано, нам  записываться в старики.

Говоря эти слова, Григорий Борисович, медленно слезал с лошади, держась за седло. Дедушка отпустил поводья лошади, шагнул навстречу спешившему своему товарищу. Они обняли друг, друга и так стояли, хлопая ладонями по спине.

Лошадь отошла в сторонку, потряхивая головой и потихоньку время от времени, ржала, затем нагнула голову и стала щипать траву.

А мы смотрели на обнимавшихся мужчин и без всякой привязи свободно ходившую лошадь.

*
На Григории Борисовиче, был одет, темно-синий мундир, без погон, и знаков отличия.
На голове форменная фуражка с красным околышем, без кокарды. Сапоги, со шпорами начищенные до блеска, заправленные в них брюки с красными лампасами. Коротко подстриженная с сединой борода, усы торчали в разные стороны. А из под форменной фуражки выглядывали седые кудри волос.

Дедушка и Григорий Борисович перестали обниматься.
          Я подумала, что им уже это надоело, и пошли к нам.
Папа встал с лавочки, поправил сбившуюся одежду и подал руку подошедшему к нему Григорию Борисовичу. Вслед за папой, встала с лавочки и мама, она тоже поправила одежду и смотрела на подходящего к нам гостя.
- Здравствуй, здравствуй Тихон. Давненько мы с тобой не виделись, даже и не могу вспомнить, может год, а может и более. Супругу твою тоже не видел давно, пожалуй, с того момента, когда мы встречались на базаре.

 Он крепко пожал папе руку. Потом протянул руку маме, взял ее ладонь, поднес к своим губам, слегка наклонив голову.

Мамина ладошка утонула в волосах торчавших в разные стороны усов, а снизу прикрывала борода, так, что ладони не было видно.

Я, встала рядом с мамой, и протянула руку, слегка наклонив голову вперед.
Мне тоже хотелось, что бы поцеловали руку.

Похоже, что дедушка Григорий не ожидал этого. Было заметно, его растерянность, но он быстро сообразил. Низко поклонился. Взял мою руку и тихонько прислонил к своим губам.

Было щекотно, я засмеялась и быстро вытащила свою ладошку из его руки, потирая другой ладонью то место, где сильно щекотало. Присев, я сделала реверанс, выставив левое колено вперед, и неуклюжа, сделала поклон, так, что чуть не упала. 

Он, выпрямился, поднял к небу глаза и громко захохотал. Раззадоривая своим свободным смехом всех и даже дедушку.
Стоя рядом с ним, все весело смеялись.
Из двери мастерской выглянула бабушка. Ей было интересно знать, по какому случаю смех. Увидев чужую лошадь и стоявшего с нами, весело смеявшегося Григория Борисовича. Она направилась к нам, ведя Ксению за руку.   

Мы, не могли сдержать смех.
Бабушка, шла и тоже улыбалась, хотя и не знала в чем причина.

Ксения, забежала вперед бабушки и протянула руку.
Григорий Борисович низко поклонился, взял Ксенину руку и тихонько прислонил к губам.

И ей тоже было щекотно, борода и усы кололись, она засмеялась, быстро вытащив ладонь из его руки. И стала потирать другой рукой, ту руку, которую целовали, щекотное место.

Так же, как и я делала реверанс, присела,  выставив  вперед левую ногу.  Склонив голову, поспешила взяться руками за платье, что бы его раздвинуть в стороны.
Так как у нее при этом движении чесались руки. Она растерялась, потеряла равновесие и свалилась на бок. Но тут, же встала и снова присев поклонилась. Взявшись рыками и раздвинув платье.
Теперь это выглядело очень элегантно.

Стоявшие рядом, наблюдали за происходящем, смеялись и хлопали в ладоши. Папа схватился руками за живот, согнувшись, отошел в сторону. И оттуда наблюдал за нами.

Я, попросила маму, чтобы она нагнулась ко мне, и шепнула на ухо, - тебе   тоже было щекотно?   Она мне ничего не ответила, только два раза махнула головой и прижала указательный палец к губам.   

Смех потихоньку замолкал.

Бабушка подошла ближе, подола руку, и когда Григорий Борисович нагнул голову, она, опередив, сама поцеловала его в щеку.
Он тоже поцеловал ее.

Немного растерянный, он стоял и молчал какое - то время.
Потом спросил, обращаясь к бабушке, - как  поживаете  Надежда Петровна, как ваше драгоценное здоровье? Не обижаете моего товарища Трофима Терентьевича?

          И все, троя, засмеялись.
- Вы  сами видите, какая жизнь. Какая я, токая и жизнь. Обычная, в труде да заботах.  Радуемся каждому дню и хотим, чтобы таких дней было больше. Видите, как солнышко греет, хорошо тепло и в дом не хочется заходить, все вокруг живет, не смотря на осень.
А  товарища своего вы Григорий Борисович сами обижаете больше чем я. Вы видите как он рад вашему приезду. Надо почаще видится. Сейчас осень, хлеб убрали, дел почти не каких, взяли бы супругу и погостили у нас денек другой.
Вы простите меня за прямо высказанное слова, если они обидели вас.
- Вы, по-прежнему хороши Надежда Петровна и абсолютно правы. 
Он обнял стоявшего рядом своего товарища, - завидую ему и не хочу скрывать своих  возвышенных  чувств, к Вам.

Дедушка улыбался и молчал.
Я, знала, что бабушка иногда обижала дедушку, ругалась, а иногда даже била по спине и груди, кулаками. А он кричал, - ой  больно, ой больно. И мне было жалко дедушку, и я  заступалась за него.
Но, я промолчала, ничего не стала говорить. Хотя может, поступила глупо? Надо было объяснить, Григорию Борисовичу, что у меня обыкновенная бабушка, и что завидовать, и восхищаться,  нечему.

 Вот мама у меня действительно красивая, об этом все говорят. А бабушка ее не любит, говорит, что она бездарь и лодырь. 
Мне не рас приходилось говорить бабушке, что она не права.
Она соглашалась, но проходило время и мне приходилось повторяться.
Вот и сейчас мне очень хотелось рассказать про бабушку, что он неправ в своих чувствах и словах, она  другая. Вот дедушка, это другое дело, он всегда добрый.

- Мы  пойдем с супругой поставим самовар, и приготовим  чего-нибудь перекусить, а вы пока пообщайтесь. Присаживайтесь Григорий Борисович на лавочку, - сказал  папа. - Вы устали с дороги. Сейчас мы вас покормим, напоим вас чаем,  может чего по крепче, выпьете водочки, или винца, наливочке вишневой.  Отдохнете с дороги. Мы ведь только, что из-за стола.
- От  чая не откажусь, есть не хочу, говорю сразу, чтоб не колготились. А, горького,  напился за сваю жизнь.  Поверите, хлебнул от души так, что посейчас ком в горле.
- Может  Вы и правы, - сказала  бабушка. От горького одна горечь и печаль. У меня  Трофим, тоже не употребляет, считает вино потерей ума.
А Тихон, говорит, что спиртное, это отречение от жизни.
И где они оба, речей таких набрались. Не могу понять. Вроде и в церковь не ходят, крест не носят,  в бога нашего в Иисуса Христа не верят.  А мысли  чистые. 

Мы иногда со снохой выпьем по рюмочке, винца, поговорим по душам, песни по поем. А мужики на сухую разговаривают,  радуются, за самоваром  чаи гоняют, песни поют. 
И главное  внучки больше к ним льнут, с ними шутят, смеются, играют песни.

- Детскую  душу не обманешь, она чувствует у кого чистая душа. Туда и тянутся. У меня дома, похоже, тоже самое.  Мужики, не употребляют спиртного. Только чай, да квас. А как свободное время, так играть в лапту, в городки.
И мы от них не отстаем. 
У меня отцу уже девятый десяток, а он вместе с нами. Играет и бегает, как будто вчера  родился.

Только снег сойдет все на лугу. Делимся на две команды и играем.  Управятся с хозяйством, и гоняют все, как маленькие с утра и до вечера.

А деды, вообще заводные, они еще зимой при деле. Готовят биты, валяют мячи. Плетут верши, корзины. Конечно, им бы сидеть на лавочке, или на завалинке, а они играть хотят.

А как ослушаться, отказать, не взять их в команду? Боязно,  можно получить подзатыльник. Потом будут ребятишки смеяться, скажут, дет, подзатыльник получил.
А главное весь игровой инструмент и мячи и биты все у них, у дедов.
Я  сейчас,  когда уезжал к вам, весь народ на лугу, от мала до велика.  Управились с огородами, спахали зябь, отсеялись. Теперь самое время порезвиться, до зимы.
И женщины  все играют. Юбки подвяжут покороче и бегают, только пятки сверкают.

- Мы  наслышаны про ваше веселое озорство.  И сами тоже иногда играем, вон там у речки. Только по праздникам,  и выходным. 
Тихон ходит играть часто вечерами,  иногда  вместе с семьей.

Может, и мы бы ходили.  Труд у нас, не скажу что тяжелый, не сравнишь с вашим, но без перерыва на отдых, круглый год.
 Занимает много времени.

Иногда конечно так хочется бросить все дела и побегать. И признаюсь, Вам бросаем, и идем играть. Набегаемся от души, так, что ноги болят. И снова трудиться.
А зимой сами знаете, отбегались.

Вам мужчинам круглый год есть увлечения, летом игры вместе с нами, осенью рыбалка, зимой охота.
- Вы, Григорий Борисович увлекаетесь, охотой, рыбалкой?
- Да, иногда, хожу на охоту, хочется  поохотиться, размяться. Вожу  собак.
Скажу вам, что поесть у нас есть, что в доме. Поэтому мы не стараемся убивать.
Охота это можно сказать своеобразный интерес, выследить зверя или дичь.
И сделать это надо так, что бы зверь был взят, живьем.
Основная задача перехитрить зверя.

Это интересно и очень опасно. Все-таки зверь есть зверь.
Я не хочу сказать, что вообще мы не стреляем, зверя или дичь. Убиваем, иначе скажут, что плохие охотники.
Ведь в понятии у человека такое - если некого не застрелил, то плохой охотник.

А в большей части мы отпускаем пойманную добычу.
Как бы даем понять зверю, что человек не убийца. Что человек умнее и выше его на земле.
Настоящий охотник знает, что такое охота,  прежде всего общение, с природой,  с товарищами.
Может, и в этом году поохотимся. Если  найдется возможность, с собачками, погоняем волка,  лису, кабана, зайчишку.  Глухаря много в этом году, куропаток видимо невидимо.
У вас я смотрю, собак нет?

- Чего  нам охранять, Григорий Борисович?  Сколько здесь живем, не чего не пропало. Не одного вора не видели. Цыгане и те не появляются в наших местах. Зачем же собаки? Кормить их только, и по ночам, гавкать будут спать не давать.


Дедушка внимательно слушал разговор, меж бабушкой и Григорием Борисовичем и улыбался.

- Это  не те собаки, которые охраняют дом, а с которыми ездят на охоту, гончие и борзые Надежда Петровна.  Вы,  наверное, не в курсе. Неужели Вам муж ничего не рассказывал про это. Ведь он у вас тоже увлекается охотой?
- Нет, отчего же, я знаю, что такое борзые собаки, у которых,  длинные ноги, и морды.  Их многие водят. Ани обычно не привязанные ходят по дому. Поэтому мне подумалось, что они, прежде всего, охраняют дом. Такие здоровущие. Если они охотничьи, зачем их в доме держать? Ведь от них, запах в доме, псиной.
- Конечно,  Вы правы Надежда Петровна.  Это на любителя.
Вы слышали прошедшей зимой, какой случай был с вашим  родственником, князем, у нас на усадьбе?  Ему чуть волк по самый зад  ногу не отгрыз, а лошадь наверняка испортил.
 Орловского жеребца, говорят, пришлось пристрелить. Дорогая лошадка.

- О, вы меня пугаете, Григорий Борисович, ничего подобного не слышала. К нам князь  заезжал этим летом часто и  ничего подобного  не рассказывал.  Он только сегодня у нас был. А с чего вы взяли, что Леонидович нам родственник?
- Как, это с чего? Все говорят, у кого не спроси. Если мне не верите, спросите у кого угодно еще. А вы, что не знали, что он ваша родня?

- Трафим, ты слышишь, что Григорий Борисович говорит? Что ни будь, подобное слышал?
- Надя, ничего не знаю, ничего не слышал,  но хотел бы выслушать Григория. Скорее это очередная выдумка, какого ни будь остряка.
- Так  вам рассказать историю с охотой о князе, или легенду о вашем родстве с ним?
- Желательно  то и другое Григорий Борисович. Только все по порядку, хорошо.
- Хорошо, хорошо, слушайте: