Наитие

Лучший сиреневый цвет – это черная смородина. Вареньем рисовать не пробовал, ягодой с куста – тоже. Но свежемороженная ложится на бумагу так гладко, что никакой акварели не надо…

  Меня пригласила на день рожденья подруга. А девушка она утонченная. Музыкантка. Чепуху всякую такой не подаришь. Да и по магазинам бегать не было времени. Не оказалось  также у меня, бедного студента, и денег. И тогда меня осенило: подарю картину, которую сам же и нарисую.
Пошарился в письменном столе. Нашел там старые засохшие акварельные краски. Но рисовать ими было невозможно. Пластмассовые лунки были уже пусты, от красок остались лишь разноцветные разводы.
Что делать? Время-то идет, до вечера не успею.
Пошарился в столе еще раз, нашел какие-то таблетки, похожие на уголь. Углем, конечно, можно что-нибудь изобразить, но это всего лишь таблетки. Впрочем… Может,  попробовать?...
И попробовал… И получилось! Потом в ванной, отмываясь от аптечной сажи, обратил внимание, что засохшая зубная паста похожа на гуашь. Ведь это тоже краска!
Еще спустя какое-то время мне на глаза попалась плошка с раскисшей черной смородиной, которую когда-то заморозили, потом купили в магазине и принесли мне в благодарность за помощь в подготовке курсовой. Наивные! Не смородину надо нести в таких случаях. Ну да ладно! В данной ситуации – кстати. Обмакнул кисть в мутную водянистую жижу, мазнул по бумаге…Ух ты! Приличный сиреневый цвет! Ткнул кистью в саму ягоду – получил фиолетовый!
Я бегал по общежитию и собирал всякий хлам: банки с синькой для белья, апельсиновые и лимонные корки, сухие румяна, пустые карандаши губной помады своих  однокурсниц, бриллиантовую зелень – словом, все, что могло оставить след на бумаге. При этом от настоящих красок отказался принципиально: уже неинтересно стало с ними работать.
Я нарисовал любимую мелодию моей девушки. Мы часто слушали ее, когда оставались вдвоем. И получилось вот что. Белоснежный бархат заиндевевших ветвей, склонившихся под тяжестью своей пушистой сверкающей роскоши. Огромное пунцовое солнце, окрасившее все вокруг ровным розовым светом. Его лучи переливаются в прозрачных кристалликах льда на ветвях. И мягкое сиреневое небо. Спокойное, умиротворенное. Но волнующее как любая загадка природы. «Сиреневый закат». Так я это и назвал.
Самой пирушки я не помню, их было так много, что трудно отличить одну от другой. Гости, поздравления, подарки. Танцы, музыка, смех и все остальное. Но  что запомнил больше всего – так это тот момент, когда девушка стала пристально всматриваться в мой сиреневый пейзаж. Она снова бережно взяла его в руки. Подошла к инструменту  (огромный старинный рояль - наследство просвещенных бабушек- был главной достопримеательностью этой квартиры). Затем открыла крышку и поставила мой рисунок на пюпитр…
Такой музыки я никогда не слышал… Это был мой рисунок, но в звуке!

Прошло много лет. Сохранился ли мой рисунок – я не знаю. Но Полина (так звали ту девушку) так и не узнала, чем я нарисовал тот пейзаж. Да разве это и важно?
Мне кажется, так было много раз и не только со мною. Пожалуй, так будет происходить всегда, когда будут встречаться люди, способные общаться не скучным вербальным способом, но каким-то другим. Каким? Не знаю, как его можно назвать. Язык образов, эмоций, интуиций… Язык этот многим непонятен, но он доступен тем, кто что-то создает. Сердцем, разумом, руками… Наитием…
Любите друг друга, творите!