Диалогия черного монаха

    «Черный монах» был написан в 1893 году. Начать следует с того, что это произведение – одно из самых мистических и даже фантастических произведений Чехова. Обычно предметом его художественного интереса является какая-то бытовая ситуация, в которой, как правило, ничего не происходит – это просто описание жизни, атмосферы существования и отношений между людьми (как это, например, было в «Ионыче», «Вишневом саду», «Три сестры»). Здесь же художественная задача оказывается значительно более масштабной: в центре произведения стоит спор, диалектика человеческой души. Ведь разговор магистра Коврина с монахом – это, по сути, метафора спора с самим собой. Недаром монах говорил ему, что существует в его воображении.

    Впервые черный монах появляется во II главе, когда главный герой выходит в поле. «Но вот во ржи пробежали волны, и легкий вечерний ветерок нежно коснулся его непокрытой головы. Через минуту опять порыв ветра, но уже сильнее, – зашумела рожь, и послышался сзади глухой ропот сосен. (...) Монах в черной одежде, с седою головой и черными бровями, скрестив на груди руки, пронесся мимо...» В этом эпизоде, возможно, содержится аллюзия (намеренная или невольная – это уже другой вопрос) на известное стихотворение Лермонтова «Когда волнуется желтеющая Нива». Если «копнуть» еще глубже, то этот мотив можно найти в Ветхом Завете, в III книге царств, когда пророку Илие Бог является в виде тихого ветра (кстати говоря, очень нестандартный для Священного Писания сюжет). Образ черного монаха – образ комплексный, и трактовать его можно совершенно по-разному. Почему-то во многих статьях его характеризуют как темное начало в произведении, порой чуть ли не как посланника дьявола. Мне кажется, это в корне не верно. Человек не может испытывать столько светлой радости, говоря со своим темным началом. Да, все несчастья главного героя начинают происходить после того, как появляется монах, но отнюдь не вследствие этого. Если уж искать негативные факторы, так пагубно сказавшиеся впоследствии на характере главного героя, то искать их надо в Песоцких, которые безжалостно отняли у Коврина его загадочного собеседника.

   Интересно, что большинством людей «Черный монах» воспринимается как монологическое произведение, т.е. в позитивном плане будет рассматриваться либо Коврин, либо Песоцкий. Такой подход к прочтению «Черного монаха» дал повод
В. Камянову, одному из исследователей повести, иронически разделить ученых авторов на «ковринистова» и «песоцкистов». Объективно неверно разделять чеховских героев по «черно-белому» признаку вообще, а в данном рассказе – тем более. Произведение исключительно диалогично, оно построено на противопоставлении характеров и мировоззрений. Б. Т. Удотов в своей статье «Диалогизм авторской позиции в повести А. П. Чехова» говорит по этому поводу следующее: в произведениях Чехова зрелой поры «сталкиваются «в большом диалоге» множество равноправных голосов и правд, которые автор в свою очередь воспринимает диалогично, что-то в них приемля, что-то отвергая, стремясь через их контрапункт приблизиться к бесконечно развивающейся истине жизни».  Иными словами, здесь воплощен принцип «истина лежит посередине». У каждого героя есть своя правда, и ни одна из них не принимается, но и не отвергается автором полностью; «автор не считает себя обладателем полной истины, он ищет ее не только вместе с героями, но и вместе с читателем» .

   Произведение можно условно разделить на три части: первая – поездка Коврина к Песоцким, знакомство Коврина с черным монахом, свадьба (I-VII главы); далее идет история лечения Коврина и описание того, что это лечение с ним сделало (VIII глава); и, наконец, заключительная часть – поездка с новой женой в Крым, вскрытие письма, последняя встреча с черным монахом и смерть главного героя. Если внимательно проследить за ходом повествования, можно заметить, что со временем в рассказе происходит что-то странное. Фабула «Черного монаха» совпадает с сюжетом в том смысле, что все события выстроены линейно, в хронологическом порядке , однако они по-разному сконцентрированы во временных интервалах; скорость течения времени непостоянна, если исходить из принципа единства времени . На описание весны и лета уходит первые шесть глав, причем грань между летом и весной четко не обозначена; потом, в седьмой главе, мы неожиданно для себя узнаем, что действие уже происходит зимой; в восьмой читаем первую строку и видим: «опять наступило лето»; в девятой – снова зима. Сначала время течет плавно, размеренно, и место действия удерживается в рамках Борисовки, имения Песоцких; как только время «пускается вскачь», пространство «прыгает» вслед за ним – сначала Коврин уезжает лечиться к доктору, потом возвращается обратно в деревню, потом неожиданно едет с какой-то женщиной в Крым, и эта женщина – уже не Таня. Этот резкий сюжетный перелом, который по справедливости может быть назван кульминацией произведения, наносит решающий удар по его хронотопу, до этого лишь колебавшегося, а теперь окончательно разорванного на две части – прошлое и настоящее, которые отделены друг от друга не только хронологически, но и географически.

   И тут происходит финальная сцена, в которой Коврин в последний раз встречается со своим видением и умирает. Пожалуй, она единственная, в которой образ черного монаха может быть соотнесен с темным началом – темным, но слово «темный» здесь отнюдь не синоним слову «зловещий» или «роковой». Он появляется перед кончиной Коврина и естественным образом ассоциируется в сознании читателя со смертью (на что могут указывать черная ряса и босые ноги, архетипические черты образа смерти). Однако в свои последние минуты в сознании героя проносится вихрь воспоминаний, воспоминаний светлых и радостных: «Он звал Таню, звал большой сад с роскошными цветами, обрызганными росой, звал парк, сосны с мохнатыми корнями, ржаное поле, свою чудесную науку, свою молодость, смелость, радость, звал жизнь, которая была так прекрасна. (...) ...невыразимое, безграничное счастье наполняло его. Внизу под балконом играл серенаду, а черный монах шептал ему, что он гений и что он умирает потому только, что его слабое человеческое тело уже утеряло равновесие и не может больше служить оболочкой для гения». Коврин умирает с улыбкой на лице, он улыбается своей смерти с благодарностью за то, что она дала ему увидеть, почувствовать всю красоту, все величие земной жизни. Как после всего этого можно утверждать, что черный монах – темное начало?..

   Несколько слов необходимо сказать по поводу композиции «Черного монаха». Есть мнение о наличии в творениях Чехова особого, уникального феномена – музыкальности его произведений . Писатель Андре Моруа сказал: «Любая пьеса Чехова подобна музыкальному произведению». Как оказалось, это относится не только к пьесам, но и к рассказам – в частности, к «Черному монаху». Шостакович говорил, что воспринимает этот рассказ как «вещь построенную, в сонатной форме». Сонатной в музыке называется форма, основанная на противопоставлении двух тем, которые при первом изложении контрастируют и тематически и тонально,  а после разработки (см. далее) начинают сближаться. Соната как музыкальное произведение состоит из трех основных частей: экспозиция – представление основных тем; разработка – перенесение тем в новые условия, смещения первоначальных отношений, обнажение скрытых связей между ними, изменение их характера, трансформация тем целиком или их отдельных частей; реприза – в этой части происходит возвращение основных тем экспозиции, которые, однако, повторяются не буквально, а с обязательными изменениями. Иногда выделяют еще одну, заключительную часть – коду, которая рельефно демонстрирует итог развития всех тем. Если наложить эту схему на композиционную структуру произведения, то получится примерно следующее: в рассказе будут присутствовать две темы, которые непрерывно будут вступать в конфликт (в данном случае под словом конфликт я не имею в виду ничего негативного) – очередное подтверждение диалогичности рассказа. Эти две темы зарождаются во второй главе, когда Коврин впервые встречается с черным монахом – именно здесь будет располагаться экспозиия; далее они получают свое развитие, их отношения смещаются, переносятся в другую обстановку: Коврину дают понять, что его беседы с вымышленным собеседником – плод больного воображения; баланс нарушен, одна из тем временно удаляется, но лишь для того, чтобы вернуться в конце и уравновесить свой антипод. Под конфликтом двух тем я разумею вышеупомянутый спор Коврина с монахом, который есть иносказательная форма спора человека с самим собой. Все переходы от одной части «сонаты» к другой оформлены, прежде всего, лексически: до появления монаха в тексте часто встречаются лова «сад», «цветы», «роса», причем встречаются они в особом контексте, который создает атмосферу пышности, роскошности, изобилия – она подчеркивается богатой палитрой красок: «...всевозможных цветов, начиная с ярко-белого и кончая черным». С появлением монаха текст преображается: повляются слова «странный», «просторно», «тихо».  Атмосфера радости и веселья сменяется атмосферой уединения и созерцанич.
   Вроде бы уже было сказано о том, что беседы Коврина с монахом – всего лишь иносказание. Однако не стоит забывать о том, что в основе сюжета лежит некая легенда, которая совершенно неожиданно всплывает в сознании главного героя, когда он слушает серенаду Брага. При всей своей иносказательности сюжет крайне мистичен, что невольно заставляет нас задуматься: где же граница между реальностью и НЕреальностью? И что из себя представляет эта загадачная НЕреальнсть – плод ли это воображения Коврина или некий вневременной мир, который вторгается в наш, нарушая все его законы? Отсюда же возникает вопрос о разделении правды действительной и правды художественной. Что касается первой, то здесь более-менее все ясно: поездка Коврина к Песоцким, его работа, его лечение – все это может быть заимстованным из чьей-то биографии. Но как быть с монахом? Он – действительная правда или художестенная? Если действительная, то он не более чем галлюцинация, эфемерный призрак, которого вынужден наблюдать человек с растроенной донельзя психикой (тогда рассказ следует воспринимать как дневник душевнобольного, написанный от третьего лица); если же художественная, то здесь мы имеем дело либо с выше упомянутым иносказанием, либо с каким-то мистическим существом, которое путешествует в вечности, вне времени и пространства, и, согласно легенде, периодически посещает наш мир. Сюжет произведения построен таким образом, что ни на один из поставленных вопросов мы не можем ответить с уверенностью.
   Это произведение можно было бы назвать «Разговор человека со своей душой»,
если признавать за основной темой произведения лишь ее иносказательный аспект.
Однако автор, наверное, все-таки неспроста назвал этот рассказ именно так, «Черный монах». Его мотивы нам неизвестны, но уже сам факт того, что один из героев произведения «оказался» на титульном листе, говорит сам за себя: образ черного монаха – центральный образ в произведении. Отсюда следует вывод, что главная мысль, идея, смысловой стержень произведения – это слова, которые были произнесены монахом: «Вас, людей, ожидает великая, блестящая будущность. И чем больше на земле таких, как ты, тем скорее осуществится это будующее. Без вас, служителей высшему началу, живущих сознательно и свободно, человечество было бы ничтожно; развиваясь естественным порядком, оно долго бы еще ждало конца своей земной истории. Вы же на несколько тысяч лет раньше введете его в царство вечной правды – и в этом ваша высокая зслуга. Вы воплощаете собой благословение божие, которое почило на людях». Язык мой не поворачивается назвать это самовнушением главного героя и уж тем более манией величия. Может быть, потому, что очень хочется поверить в эти слова.