Глава 15 - Первый день турнира

Иллюстрация Виктора Щапова к книге Бориса Бродского "Вслед за героями книг".
Кто не знаком - прочтите обязательно!





Глава 15 (34) – Первый день турнира

Когда блестящие ряды войск выходили из-под арки ворот, можно было видеть множество рыцарских знамён и щитов, украшенных новыми девизами, свидетельствующими о намерении их обладателей сразиться за столь драгоценную награду…
Вальтер Скотт, «Квентин Дорвард»*

-----
* Пер. М.А. Шишмаревой
-----

1
– Однажды, – говорил Телле, – мудреца, что много странствовал по свету, спросили: скажи, мудрейший, а что ты назовёшь самым удивительным из того, что видел на свете? И мудрец ответил, не задумываясь: самое удивительное в моих странствиях – это то, что я вообще вернулся назад! Так и здесь…
– Всё это одновременно и по теме, и не по теме, – поморщился Леонтий. – Исидора, что там поделывает наша гостья?
– Изволит отдыхать…
– Так у нее бывают и часы отдыха? Ну, хорошо… Пусть сейчас наши ребята вкратце расскажут, что они видели там, в подземелье.
– Ничего хорошего, – сказал Тинч. – Ну, вход в него мы отыскали быстро, помогли чётки Пикуса…
– Точнее, несколько входов, – заметила принцесса, в руках у которой были сейчас такие же чётки. – Главный из них где-то в переулках, возле западных ворот?
– Да… но мы отыскали тот, что не охранялся. Чудо, что не запутались… шли по следам факелов на потолке… Никогда больше не полезу под землю. Давит на плечи… Так вот. На те ходы, которыми ОНИ пользуются, мы выскочили случайно, чутьём. И видели, чем занимались в середине дня, в обеденное время тамплиеры.
– А это точно были они? – посомневался Леонтий.
– Графа Дюплесси я там точно видел…
– Чёрные факела, – вмешался Пикус, – заунывные песнопения… напомнило тельхинов. А после, на возвышение поднялся какой-то ряженый в маске, изображавшей чёрта. Они называли его «Бафомет» и целовали в…
– Это можно опустить. Дальше?
– Потом привели человека. Мы не успели и глазом моргнуть, как ему перерезали горло и причащались его кровью. Потом они его освежевали как свинью, разрезали на кусочки, ели…
– Восхваляя того же Бафомета, – вставил Тинч.
– Так, потом?
– А потом они нас заметили и нам пришлось бежать…
– Они поняли, кто вы?
– Вряд ли. Там было темно, и единственное, что можно было углядеть – наши спины. Вступать в открытую схватку мы не решились…
– И правильно сделали, – заметил Леонтий. – Ну, хорошо. Ребята, выпейте ещё по стаканчику вина покислее – и спать… То есть, Грааля нет у катаров, Грааля нет и не может быть у тамплиеров, следовательно…
– Кьяри! – негромко позвал командор.
Полог шатра приоткрылся, и на присутствующих на мгновение повеяло полуночным холодом, где в небе царили изумрудные звёзды…
– Принеси нам ТОТ кувшин и ТОТ кубок.
– Скажите-ка, – пока отсутствовал оруженосец, задал вопрос де Борн. – Вы не заметили там, среди прочих моего брата?..
– Он был там, но он не принимал участия в…
– Хотя бы это радует.
– Видишь ли, дорогой Бертран, – объяснил Леонтий, – если он реально вступит в ряды тамплиеров, он потеряет очень многое: свои владения, свою возможность жениться и завести детей… Так что он поступает очень хитро: помогает чем может, но сам не участвует.
– И попутно присылает мне к столу кувшин с отравленным вином? Кстати, я уточнил: Филипп-Август никакого подарка нам к столу не посылал. Печать подделана!.. Спасибо, Кьяри…
– Согласно легенде, – сказал Леонтий, – священный Грааль может находиться лишь среди тех и в руках того, кто чист духом. Одно из его несомненных свойств – спасать людей от верной гибели. Скажи мне, Телле, откуда тебе было известно о том, что именно надо было сделать сегодня… вчера на пиру? И откуда ты узнал, что Исидора тоже знает об этом?
– Я не могу… я не могу найти слов, чтобы это описать. Вначале было удивление… когда тот рыцарь упал бездыханным… потом другое удивление, когда сэру Бертрану ничего не сделалось. А потом я вдруг почувствовал… что вы, принцесса, тоже удивились этому…
– Так оно и было, – подтвердила Исидора. – Мне показалось, что по рядам гостей прошла как будто молния, и люди… отдельные люди, не все, мы… как бы засветились, а кубок окрасился в изумруд и стал просвечивать насквозь. И я вдруг поняла…
– …Что в нём – противоядие, – закончил Телле.
– Может быть, и воистину цель наша достигнута? – спросил Тинч. – В таком случае, кто мешает нам тотчас же свернуть лагерь и двинуться назад?
– Я назад не двинусь, пока не добьюсь полной победы, – хмуро заявил командор.
Исидора внимательно поглядела на него, но ничего не сказала.
– Может быть, нам следует испытать этот кубок ещё раз? – предположил Пикус.
– На ком? – возразил Тинч. – На собаке, кошке, лошади? Может быть, на мыши?
– Ну, на мыши! – фыркнул Пикус. – Мышь – она и от простого вина загнётся…
– Погодите, – сказал Леонтий. – Есть один способ. В конце концов, из нас пятерых… даже четверых… наиболее слабый и бесполезный в военном отношении – это я. Командор прав: просто так сбежать, даже не испробовав своих сил в бою – значит поколебать честь ордена. А самая главная проблема в том, что каким-то образом нам необходимо проверить: действительно ли в этом кувшине – отрава? А проверить просто. Там, где прошёл один, пройдёт и другой!
С этими словами он схватил кувшин, одним движением выдернул пробку, а другим – произвёл солидный глоток из горлышка…
…И тотчас же почувствовал, что как будто клещи сомкнулись на горле. Как будто сошлась петля виселицы. Как будто по его шее прошёлся нож гильотины… Как будто…
Впрочем, далее он уже ничего не чувствовал, вернее – следующим, что он почувствовал – что его за затылок сильно, но бережно поддерживает чья-то рука.
– Ну, пришёл, пришёл в себя! Слава Богу! Слава Богу! – и его щеки на мгновение коснулась небритая щека де Борна.
Мир понемногу приобретал прежние очертания, вспыхнул яркий свет... это горела лампа... вокруг обозначились встревоженные лица товарищей. Странное, утешающее тепло растеклось по телу.
– Ну, ты даёшь, сэр Линтул! – сказал, кажется, Тинч.
– Значит, кошечку-собачку пожалели… – хмыкнул Телле. – А собою можно и пожертвовать?
– Очевидно, можно, – допивая остатки вина из синего кубка, подытожила Исидора. – Так, мальчики. Не пора ли нам заканчивать эти опыты? Тем более, на сон грядущий?.. А ну-ка, встань! Встань и пройдись!
Леонтий встал и прошёлся.
– Что ты чувствуешь?
– Ничего не чувствую… Да! Голова чистая, ясная. Как будто и не пил сегодня.
– Сэр Ульрих, помнится, говорил, будто в этом сосуде давали больному лекарства…
– Да, всё это так! – размышлял вслух Леонтий. – Но каким образом кубок из редчайшей, дальневосточной синей яшмы оказался в Палестине?
– Быть может, мы кое-чего не знаем о странствиях Бога нашего, Иисуса Христа? Что вы можете сказать на это, о Рыцарь Кубка? – с усмешкой ответил Телле.
– Вот что, – сказал командор. – Исидора права. Кубок и… эта отрава будут до поры храниться у меня. Завтра – турнир поединков. Предлагаю разойтись и хорошенько выспаться. Всё! Спать, спать и спать!

2
В ту ночь командор, не без оснований опасаясь нападения, приказал удвоить караул. Но ничего существенного так и не произошло. Если лагерь наших путешественников был тих и спокоен – то вокруг, среди шатров городка, чуть ли до самого утра слышались вопли и песни, лай собак, а иногда и бряцание оружия… что ж, происходившее, в конце концов, было на руку нашим героям, поскольку к утру оказалось, что лишь две трети из всего состава рыцарей способны влезть на лошадь.

Было прохладно и солнечно. Лёгким ветерком тянуло со стороны Вьенны. Все окружающие возвышенности, включая украшенные флагами, вымпелами и штандартами башни и стены Лиможа были усеяны людьми.
Турнир начался обычно. Вначале вдоль переполненных трибун, потешно кривляясь и поминутно тыкая друг в друга короткими тупыми копьями, пропрыгала под музыку пёстрая кавалькада шутов с матерчатыми макетами лошадок на бедрах.
Затем вдоль трибун торжественно проехались король и его свита. Под дикие звуки всё той же сарацинской музыки, объезжая ристалище, король медово улыбался и правой рукой приветствовал собравшихся. На самом деле, в это время он слушал речь одетого в черные доспехи магистра Дюплесси, ехавшего от него по левую руку. Справа от короля, герольдмейстер – единственный из всей свиты, кто никогда не смел ударить в грязь лицом при организации турниров, придирчиво осматривал местность, но всё пока было в должном порядке.

– Прекрасно же кольцо на вашем пальце, сэр! – язвительно бросил ему Дюплесси. – По-моему, это сапфир? Говорят, что вы пользуетесь повышенным вниманием со стороны этих еретиков из новоявленного Ордена Звезды?
– Что же, несмотря на некоторые странности в обычаях, это вполне достойные люди. Да, ваше величество, я совсем забыл сказать, сэр Линтул…
– Это тот самоуверенный сеньор, что говорит по-провансальски со странным варварским акцентом? – перебил его Дюплесси.
– Так вот, ваше величество! он просил передать вам благодарность за тот кувшин вина, что вы изволили прислать к их столу накануне. Он понимает, что вы, за суетой подготовки к состязаниям, совсем забыли пригласить их к своему столу…
– Вот ещё! – снова перебил его речь Дюплессии.
– Вы действительно что-то не то говорите, дорогой мой де Трайнак, – искренне удивился король. – Насколько я помню, никакого вина я им не посылал…
– Ваше величество! – вмешался магистр тамплиеров. – Не соблаговолите ли вы перед началом состязаний исполнить одну мою нижайшую просьбу… Уж очень хочется поставить на место этих дикарей!

Далее, после того, как Филипп II Август поднялся к себе в ложу и осушил кубок за успех соревнований, тот же почётный круг описал корпус герольдов, и каждый занял на ристалище то место, которое обязан был занимать по должности и своим непосредственным обязанностям.
На арену выезжал отряд зачинщиков – те самые восемь рыцарей, которые нам уже знакомы. Следом шли тамплиеры, встреченные недобрым молчанием со стороны зрителей. За ними, согласно распорядку, круг почёта совершили построенные в ряды по трое прочие участники будущих боёв, что вызвало оживление на трибунах… правда, самое большое оживление вызвало появление среди прочих рыцарей ордена Бегущей Звезды. Все были наслышаны об их вчерашних деяниях, и потому топали ногами по дощатым настилам и вопили, не жалея глоток. Единственное, что разочаровало зрителей – это то, что… ну, а как же иначе? по законам того времени женщины никак не могли принять непосредственного участия в мужской забаве! – сеньора Исидора, оставив лошадь оруженосцу, скромно заняла своё место в ложе, по соседству с Матильдой Английской.
После того, как, продефилировав по арене, рыцари выстроились напротив ложи короля, вперёд вышел глашатай и возвестил правила, которых должны были придерживаться состязающиеся.
Это был обычный свод законов турнира, в котором, в частности, предписывалось, что колющие удары мечом запрещены, что бой может проходить только или между конными рыцарями, или между пешими, что если рыцарь потеряет шлем, то удары в лицо также запрещаются, что рыцарю достаточно сбросить своего противника с коня и т.д.
По  зачтении этого обязательного документа, всех участников, за исключением восьмерых зачинщиков, вставших с северной окраины арены, попросили удалиться на её южную окраину для определения очереди выступления на ристалище. Покуда проводилась жеребьёвка, публику развлекали шуты.

Впрочем, иные из присутствовавших лиц имели право воспользоваться привилегией затевать бои вне всякой очереди. О таком праве, в частности, к удивлению всех, тут же заявил магистр тамплиеров. Погарцевав по арене, он приказал глашатаю объявить имя своего противника.
К новому удивлению публики, глашатай объявил:
– Сэр Линтул Зорох Шлосс! Орден Бегущей Звезды! Боевым копьём!
– Вот ведь незадача, – сказал сэр Бертран, – вот ведь негодяй! Но ничего не поделаешь… Леонтий, ты помнишь наш урок? Помнишь, что я тебе сказал тогда? Тогда с Богом! Иди! Я буду молиться за тебя!
Кьяри и прочие их оруженосцы помогли застегнуть ремешки тяжёлого шлема.
Чертыхаясь про себя, сэр Линтул пришпорил тяжелого и флегматичного Борея. Конь, не привыкший торопиться, шёл как-то туго, в то время как противник в чёрных доспехах, верхом на изящном испанском скакуне уже пребывал на том краю ристалища, гарцевал и склонил копьё.
Ристалища того времени ещё не имели предохранительных барьеров, когда рыцари смогли выбирать как именно сражаться – щит в щит или копьё в копье. Свобода эта нынешняя давала широкое пространство для маневров.

«Интересно, куда он нацелится? В туловище? Это считается позорным. В щит? Ну да, ну да… В шлем?.. Н-да, хорошо бы прикрыть личико. Да-да, не забыть. И пускай копьё моё бьёт вслепую! Чего он, в конце концов, желает? Убить меня? Но я этой ночью узнал, и слава Богу: смерть ничуть не страшнее жизни…»

– Вы готовы, сэр рыцарь? – спросил герольд. – Готовы? Вперёд!

«У него – наглость, самоуверенность, набор приёмов и скорость. Так, что у меня? Конь-флегмат, что ползёт как черепаха… Как там в айкидо? Не сопротивляйся силе, но слейся с нею, стань с нею одним целым. Пускай события идут как бы помимо тебя. И ты дождёшься своей победы…»
В его распоряжении было две-три секунды. Дюплесси, тяжёлый и многоопытный, нёсся на него как танк, низко пригнувшись в седле, выставив овальный щит с изображением черепа, увенчанного лавровым венком, прикрывавший всю его фигуру за исключением прорези шлема. Леонтий, по неопытности, был открыт фактически весь, да и Борей, при всём желании всадника, шёл лишь лёгкой рысью…

«Так, его копьё… ах, сволочи, значит они такое допускают… длиннее моего по крайней мере на полметра, значит, он коснётся меня раньше. Хорошо, тогда, в этом случае, после момента проскальзывания, на долю секунды он будет весь в моём распоряжении. Этот миг сознанием, конечно, не уловишь… Отключи разум, Леонтий!..»
– Эй, воин! Щитом прикройся! – напомнили из рядов, окаймлявших арену…
– Да что ты ему кричишь, не видишь – он пьян как свинопас! десять против одного, что… – и далее он не успел расслышать, потому что Борей, вдруг догадавшись, чего ожидает от него хозяин, рванул вперёд с удесятерённой скоростью…
А далее произошло вот что.
Копьё храмовника… о да, удар был нацелен и верно, и сильно, и точно, да вот только Дюплесси ничего не знал о восточных учениях… В то время как он всей массой своего тела и доспехов устремлялся вперёд, его противник оказался готов к тому, чтобы прогнуться назад. Посему, острие копья тамплиера лишь скользнуло по ободу щита, в то время как Леонтий (как мы помним, в миру, вообще-то, человек, пусть не очень опытный в бою, но и отнюдь не слабый), всю силу правой руки употребил на то, чтобы удерживать копьё на весу во что бы то ни стало, а там будь что будет… Посему, острие его копья, вот ведь незадача, каким-то чудом попало прямо в прорезь на шлеме храмовника…

Страшная тяжесть повисла на руке Леонтия, заставив его, по необходимости, повернуть коня по дуге налево. Когда же он открыл глаза, инстинктивно придерживая Борея, то сквозь щели собственного шлема увидел следующее:
Далеко ушёл лёгкий испанский жеребец… А рыцарь с черепом на щите, потеряв оружие и раскинув руки, подобно попавшей на гарпун огромной рыбе, висел, болтаясь, на острие его копья, что постепенно опускалось под его тяжестью…
– Что застыл? Так его! Так его! Вздёрни его ещё раз! – заорали с трибун.
В голос завизжали дамы.
– Ры-царь Зам-ка! Ры-царь Зам-ка! Ры-царь Зам-ка! – скандировал кто-то.
– Вот это удар! Всем ударам удар! Как он его из седла вылущил!
– Как мясо из зубов! Давно я такого не видел!
– И верно! Неча зарываться, тамплиер…
–  Бросьте копьё! Оставьте копьё! Сэр Линтул!.. – к месту окончания поединка бежали какие-то люди. – Не двигайтесь! Стойте спокойно!
Ну, что весьма мог и всегда охотно любил делать Борей – так это стоять спокойно…
Служитель расстёгивал ремешки тамплиерского шлема, другой осторожно придерживал конец копья, которое всё никак не желала отпустить рука Леонтия… Наконец, шлем осторожно стащили с залитой кровью головы Дюплесси…
– Слава Богу! – сказал оруженосец рыцаря и перекрестился. – Глаза не задеты! Щеку разворотило… Говорил я вам, сэр Линтул, оставьте копьё…
– Ну да, бросил бы он копьё, тогда бы вообще… Молодецкий удар, сэр рыцарь!.. Ну что, потащили?..
– Да, вряд ли сэр магистр в ближайшее время сумеет вновь заняться воинскими делами… – сухо заметил вестник, а герольд приказал объявить глашатаю имя победителя:
– Сэр Линтул Зорох Шлосс, рыцарь Замка!
И снова восхищенно завизжали женщины, среди голосов которых сэр Линтул отчетливо расслышал пронзительный голосок сеньоры Матильды:
– Виват, сэр рыцарь! Так держать!
Уперев тупой конец копья в стремя, он медленно поехал вдоль трибун…
– Слава победителю! Молодецкий удар! Сильное копьё! – восклицали вокруг.
У южной окраины ристалища его, как мог, обнял, не слезая с коня, сэр Бертран де Борн.
– Ну, слава Богу! новичкам везёт! Молодчина! Как ты говоришь? Один – ноль в нашу пользу?! А здорово ты его подцепил! Надо бы и мне испробовать какой-нибудь приёмчик!..
– Мне жаль его… И… кажется, я свернул руку, – пожаловался Леонтий.
– Это мы уладим. Сойди с коня, отдохни… Я сообщу герольдам. Сегодня мы покажем кой-кому! – воскликнул сэр Бертран, взмахнув бронированным кулаком.
– Быть может, будет правильным послать ему немного вина, побывавшего в Граале…
– Ага! Ну, что ж, пошлём! Это будет с нашей стороны достаточно благородно… Хотя, по разуменью моему, а поможет ли святое причастие наместнику чёрта на земле? А?!. Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха!..
– Король Филипп-Август! – объявляли тем временем на арене, – волею своей и согласно принятым правилам, объявляет на сегодня полный запрет на поединки боевым оружием!

3
В последующее время дня рыцари, разбившись по четыре, вызывали на бой зачинщиков. Выбитый из седла рыцарь не имел права продолжать состязание, его место тут же занимал следующий по очереди. Если же из седла был выбит зачинщик, его место мог по праву занять победитель.
Первые четыре рыцаря (наши герои в эту четвёрку не вошли) вызвали на бой сэра Ульриха, сэра Элиаса-Таллейрана, де Гриньоля и сэра Гильома Гурдонского. Восемь всадников сшиблись посреди арены.
Тевтонец, несмотря на возраст, полностью поддержал славу германского рыцарства и умелым ударом в щит противника поверг того наземь вместе с конём. Таллейран и де Гриньоль просто переломили с противниками копья. Сэр Гильом сшиб с противника шлем, попав в горло, и того, полузадушенного этим ударом, унесли с арены.
Повторный бой лишил зачинщиков Таллейрана. Неповоротливый воин не успел вовремя среагировать на поворот копья и был выбит из седла под восторженные вопли трибун. Зато старик де Гриньоль не ударил в грязь лицом и опрокинул противника навзничь. Лошадь того понесла, волоча всадника за стремя, и ему тут же засчитали поражение.
В следующей группе нападавших оказались одновременно сэр Тинчес и сэр Пикус. Они вызвали на бой, соответственно, де Сент-Экзюпери и того рыцаря, который одержал победу над Таллейраном в первых боях.
Пикус справился со своим противником играючи. Его низкорослый икарийский конь (Хадара он подарил оруженосцу) давал ему известное преимущество перед противником, и молодой король, прогнувшись назад, просто подцепил его за решётку шлема – повторив приём Леонтия.
Сэр Тинчес и сэр Франсуа де Сент-Экзюпери три раза выезжали на бой друг с другом и все три раза ломали копья о щиты. После этого, третьего раза противники расхохотались, сорвали с голов шлемы и, взявшись за руки, под крики публики торжественно объехали арену.
Двое других, рискнувшие вызвать на бой Констана (заявленного как сэр Бертран де Борн) и сэра Гильома Гурдонского, потерпели поражение.
Подлинный сэр Бертран де Борн, волей жребия оказавшийся где-то ближе к концу списка, рычал и негодовал. Один из его возможных противников был уже выбит из седла, трое других одержали победу, причём, Гильом Гурдонский – дважды…
В то же время, сэр Тинчес и сэр Пикус единодушно заявили, что, дабы поддержать командора своего ордена, готовы передвинуть свои очереди назад, чтобы сражаться в одно время с ним. Посовещавшись, маршалы турнира предложили иное решение, а именно: сэр Тинчес меняется своей очередью с сэром Артуром, а сэр Пикус остаётся в числе победителей.
Так и сделали, и сэр Артур, под восторженный вой публики, наконец-то выехал на ристалище.

В первом же бою четвёрок он свалил наземь Гильома Гурдонского, во втором – де Сент-Астье. Поскольку он выбил из седла двоих зачинщиков, судьи решили, что он обязан пропустить очередной бой. После короткого совещания, на места выбитых зачинщиков были назначены двое рыцарей из предыдущей партии (один из них победил де Гриньоля, другой переломил копья с сэром Ульрихом, но сэр Ульрих заявил, что по состоянию здоровья не может далее принимать участия в состязаниях – под ударом копья у него была сломана ключица).
Таким образом, у него остался один-единственный противник, схватиться в поединке с которым он жаждал больше жизни – его брат Констан де Борн. В следующем бою Констан одержал верх ещё над одним рыцарем, доведя число своих побед до двух и сравнявшись с ним, сэром Гильомом и сэром Пикусом… Остальные рыцари были либо выбиты из седла, либо одержали лишь по одной победе.
Из числа зачинщиков в сёдлах осталось меньше половины. Сэра Франсуа де Сент-Экзюпери и сэра Эн Гольфье де ла Тура, хорошо известных турнирных бойцов, вызывать никто не желал. И тогда маршалы турнира объявили, что, учитывая заслуги сэра Артура, ему предоставляется возможность одному выступить против того из рыцарей, зачинщика или не зачинщика, помериться силами с которым он считает возможным. Остальные бои пусть проходят по новому жребию.
Этого поединка ждали все. По указанию де Трайнака,  сэр Артур и сэр Бертран де Борн должны были сразиться один на один, без сопровождения остальных шести соперников. Прозвучала сигнальная труба и всадники с топотом помчались друг на друга.
Трибуны замерли. Та-дах!

Удар этот был не похож на обычный щелчок ясеневого копья о щит противника. Это был полновесный звук прикосновения стали со сталью. Концы копий взлетели вверх – это сэр Артур на всём скаку подбил снизу копьё того, кто называл себя сэром Бертраном. И, в тот же миг, его щит с изображением медведя с разлёта ударил в щит с изображением чёрного льва…
В грохоте и пыли сэр Артур, с поднятым копьём, промчался мимо своего противника, повергнутого наземь столь необычным приёмом. Вновь оглушительно взвизжала дона Лана…
– Ну-у, это никуда не годится… – недовольно покосившись в её сторону, протянул король. – Переиграть, переиграть!
– По-моему, это далеко не турнирный приём, – поддержал его присутствовавший в ложе виконт Адемар.
– Напротив, ваше величество, – возразил главный герольдмейстер.  – Это очень старый и очень трудный, правда, хотя, сэр Адемар здесь безусловно прав – по большей части боевой приём. Он называется «уступи дорогу» и, как я помню… это было, правда, давно, я тогда был ещё желторотым вестником… его когда-то столь же мастерски использовал ваш покойный дядюшка, граф д`Артуа, на турнире в Барселоне… Притом, симпатии народа, по-моему, явно на стороне этого рыцаря…
– Так ему и надо! Так ему и надо!.. – изнемогали от воплей и топота трибуны, в то время как Констана поднимали с земли, а победитель спокойно возвышался неподалёку верхом на Караташе, уперев копьё в стремя.
– Победил сэр Артур, командор Ордена «Бегущей Звезды»! – объявил глашатай, и всадник с медвежьей лапой на шлеме, под восторженные крики, потрясая оружием, двинулся по кругу ристалища.
В последующие бои он закрепил свой успех, победив ещё двоих рыцарей.
Встретились в поединке сэр Тинчес и сэр Пикус, и сэр Тинчес одержал победу, лишив противника щита.
Остальные рыцари, участвовавшие в поединках, побед набрали заметно меньше.
Чем  дальше, тем больше, накал страстей ослабевал и, как только свой бой провёл последний из участников турнира, судьи решили прекратить состязания, заявив, что тот, кому, по каким-либо причинам, Фортуна не улыбнулась сегодня, имеет все возможности попытать её завтра, боевым оружием, в общей схватке.
Согласно всем показаниям судей, маршалов и герольдов, победителем этого дня был признан никому доселе не известный сэр Медведь, командор никому доселе неизвестного Ордена Бегущей Звезды…
И, что показательно, ни один из четверых, принимавших участие в турнире рыцарей этого ордена не потерпел в этот день сколько-нибудь серьёзного поражения…
– Здесь не обошлось без колдовства! – скрежетал зубами заместивший магистра тамплиеров де Сент-Астье.
Тем не менее, результат оспаривать не стали.
Так подлинный сэр Бертран де Борн сделал первый шаг на пути к победе.