У меня есть завтра

Интересно, кто первый назвал этот уютный сад олимовским? Здесь, действительно, много новых репатриантов: кто ; с детьми, кто ; с книгой, кто ; склонился над шахматной доской.
Прямая дорожка через сад ; и ты в центре города.
Но он сворачивает на боковую аллею, туда, где в дальнем конце виднеется фигура женщины. Он не в первый раз проходит мимо нее. Она сидит одна и читает. Он видит ее тонкий профиль. Волосы с густой проседью гладко причесаны и собраны на затылке в тугой узел. Она ни разу не подняла голову, не взглянула на него. А он хотел увидеть ее лицо. Почему она так заинтересовала его? Он и сам не знал.
Вот и сейчас, приближаясь к ней, он мысленно просил:
; Ну, подними голову, я хочу увидеть твое лицо.
И она подняла голову, мельком взглянув на него, и снова склонилась над книгой. А у него часто-часто забилось сердце: где он видел эти глаза? Молодые, свет ло-зеленые, лучистые? Где?
Вот уже три года они живут в Израиле. Они ; это он, его сын, невестка, внук. Жили сначала на съемной квартире, а теперь ; своя. Просторная, уютная. Он ; за хозяина: ходит на шук, готовит, смотрит за порядком. Работы хватает. И все же остается свободное время. И куда тогда деваться? Одному. И сын, и невестка работают по специальности. Купили машину. Завели друзей. В будни приезжают с работы уставшие, за ужином говорят о чем-то своем: о службе, о друзьях.
Первые два года он не чувствовал одиночества: рядом был внук, Митя. А они ; большие друзья. И поговорить было с кем, и поспорить, и прогуляться по ве- чернему городу. Митя любил и умел слушать рассказы деда. А рассказывать было что.
С пятнадцати лет партизанил в белорусских лесах, потом, прибавив себе два года, воевал в действующей, на передовой.
… Но Митя поступил в университет, живет в общежитии, дома бывает очень редко. И так не хватает вну- ка!
Была бы жива Любушка! Его Любовь! Похоронил он ее за год до отъезда.
… Наступил вечер, вернулись с работы сын и невестка. А он все вспоминал: где? Где он видел эти глаза?
Даже сын заметил его состояние.
; Что-то, батя, ты сегодня какой-то рассеянный. Спрашиваю, где сегодняшняя газета, а ты не отвечаешь. Здоров?
… Батя! Батей они называли своего партизанского командира. Он тоже был уроженцем городка, что под Витебском. Очень уважали его. Умер он уже после вой- ны от рака, и его именем названа одна из улиц Витеб- ска. Может быть, эти глаза из той, партизанской жиз- ни?
Он вспоминал лица всех женщин из отряда. Нет!
Спать лег рано, но сон не шел. Вспомнил родной дом. Маленький городишко, где большинство жителей ; евреи. Вспомнил мать, отца, сестренок-двойняшек, братишку, родившегося перед самой войной. Всех их  закопали живыми вместе с тысячами других евреев. Он в это время бродил по лесу: собирал грибы, ягоды. Ему повезло: он остался в живых. Попал к партизанам. Батя взял его к себе. Был он при нем вроде вестового. Семью Бати расстреляли фашисты, и Батя называл его сынком.
И опять ему повезло: участвовал в боях, ходил в разведку ; ни царапины. В честь погибшего отца назвал сына Изей, а в честь Бати внука ; Митей. Потом, когда Витебск освободила Красная Армия, ушел с нею на передовую. И вот здесь, в одной из атак, пуля нашла его.
Стоп! Вспомнил! Все вспомнил!
… Они должны были освободить небольшую дере- вушку. Он был в числе первых бегущих. И вдруг как будто споткнулся и куда-то провалился. Очнулся. Все тело сковала невыносимая боль. Он, кажется, застонал. И вот тут он увидел эти глаза. Лица он не видел ; только глаза: большие, зеленые. В них жалость, тревога, боль. Он снова провалился в беспамятство. Потом опять появилось сознание. Его куда-то тащили по земле. И опять над ним ; эти глаза. Но теперь он услышал:
; Миленький, родной, не умирай! Я дотащу тебя. Ты должен жить! Ты будешь жить!
А в глазах ; слезы. И дотащила! И он выжил. Он никогда больше не встречал ее. Впрочем, если бы и встретил, узнал бы?
Долго лежал в госпитале Саратова. Там на операци- онном столе оставил правую ногу. Там и познакомился со своей Любашей. Это она его выходила. Впрочем, не только его. Потом они поженились. Он остался в Сара- тове. Жили дружно, хорошо.
… Уже стало светать. Он включил настольную лампу. Шестой час.
; Подойду сегодня к женщине, ; решил он. ; Вдруг это она, моя спасительница.
На дальней скамейке сидели две старушки. Женщины с лучистыми глазами нигде не было. Заболела? Уехала?
Только на третий день он увидел ее. Сел рядом, извинился.
; Скажите, пожалуйста, вы в годы войны не были в армии?
Женщина улыбнулась:
; В годы войны я была девочкой. Жила в блокадном Ленинграде. А почему вы спросили?
И он рассказал ей все, о чем вспоминал этой бессонной ночью.
И о ней он узнал многое: она ; вдова. В Израиль приехала из Ленинграда с сыном. Сыну скоро тридцать. Он хороший военный специалист. Сейчас в армии. Дома бывает очень редко. А она скучает. Очень неуютно одной. Вот съездила к приятельнице в Хайфу. И снова ; она показала глазами ; сад, скамейка и книга.
Он посмотрел в ее такие знакомые глаза и вдруг спросил:
; Вы любите музыку?
; Очень.
; Завтра в наш город приезжает Иерусалимский симфонический оркестр. Пойдете? ; предложил он.
Она улыбнулась:
; С удовольствием.
… Поднимаясь на свой третий этаж, он вдруг поймал себя на том, что улыбается. Странно! Почему странно?
И, остановившись на лестничной площадке, он гром- ко сказал:
; Ничего странного. Просто у меня теперь есть ЗАВТРА.