О Некрофилии. проба пера

-Вы умерли – сказал мягкий механический голос медсестры.

Я – фотограф. Когда меня спрашивают, какой смысл искать в моих фотокарточках я лишь пожимаю плечами: черт его знает. Просто ловлю момент на свои мгновенные фотографии. Я точно знаю, что случайные люди, которые встречались мне на жизненном пути, навсегда остались при мне запечатленные на фотопленке. Они мирно лежат в моем портфеле, пребывая в небытие.  Пока мне не захочется вернуться к прошлому, и тогда  они будут при мне. Я смогу тайно их разглядывать, не опасаясь быть на этом пойманным. Пытаться узнавать их судьбы. Их жизнь в моих руках. Даже если они когда-то умрут, я буду знать, они живут в том миге, который сохранился у меня на фотоаппарате. Но, к великому огорчению, я никогда не просматриваю свои плёнки.

-Майкл умер – произнесло то же бездушное существо в белом халате медсестры. Голос у нее был отлаженный, четкий, будто бы в этом и состояла ее работа на протяжении лет шести – сообщать родственникам о смерти фотографов. Лаконичный, он забирался в каждую извилину и будто бы высасывал оттуда всё.

В моей палате полно народу. Все люди, называющие себя близкими, молчаливо насупились. Они испугались смерти, оказавшейся так рядом. Вся палата была полна людей пялящихся на мое бездыханное бледное тело. В один момент они замерли ошарашенные, то ли новостью о моей гибели, то ли бархатным голосом медсестры. У них будто бы выбили землю из под ног, и они прямо так зависли. В воздухе. Задержали дыхание на вдохе. Замерли.

Однажды я всё же решился просмотреть свою плёнку. Большинство фотографий были поразительно унылы и бесперспективны. Но на одной из таких карточек я увидел поразительную девушку. У нее были каштановые волосы, собранные в пучок и миндальные глаза. (Тогда я еще подумал, что было бы забавно встретить человека с глазами, похожими на грецкий орех.) Она чем-то завлекла моё внимание, вроде бы обычная девушка, но какая-то странная. Пугающая, но в то же время успокаивающая. Одним словом - особенная. Я вспоминал ее каждый день, но никак не мог понять, кто она и чем так завораживает меня.

И тут же, в тот же самый миг все люди исчезли, растворились. В моей палате больше никого не осталось, только моё бренное тело и медсестра в туго обтягивающем белом халате, полная девица, с абстрактным взглядом и голосом. Она повернулась ко мне и на ее губах застыла какая-то придурковатая улыбка:
-Вы умерли, Фред.

Я помотал головой.

-Что за чушь вы несете –сказал я, сам удивляясь происходящей нелепости – меня зовут Майкл!

«Ну и дурында» – подумал я. «даже имени не помнит»

Медсестра безразлично пожала плечами.

-Фред, Майкл..Да будь хоть Альберт! Какая к черту разница, вы ведь умерли. Имя вам не к чему.

Мне вдруг стало жутко обидно. Сначала за ее обращение со мной, потом за себя, а потом и за всех мертвых. Ведь с ними обращаются, как хотят и им некуда идти жаловаться. Представляете, придет какой-нибудь покойник в какое-нибудь бюро к какой-нибудь супер-крысе и начнет жаловаться. Этот чиновник его и слушать не станет! Нахал, подлец, но в чем-то он прав мертвым больше не нужно имя. Я гневно покачал головой, но затем успокоился. Эти глупые порядки никак не изменить.

-А вас как зовут? – спросил я юное дарование. Я понял, это та самая девушка с моей фотопленки. Я понял, что сейчас любой человек стал бы для меня той девушкой с фотографии.
-Лиза-Мария так назвали родители. Но пару месяцев назад я сменила имя на Шарлотту. Но лучше зовите меня Лиза-Мария. Шарлоттой меня зовут друзья. А вы  все во лишь пациент, к тому же мёртвый.

Я немного насупился.

-Так я и хотел стать с вами друзьями…Вы не могли бы исполнить одно моё предсмертное желание?
-Тогда уж постсмертное – заметила Лиза-Мария – вы же умерли. Но я согласна.

Я замялся. Никогда не предлагал это незнакомой девушке. Но эта была не просто девушка, это было что-то особенное, важное, иное… С моей фотоплёнки, моё…

-М..мне не удобно, но все же. Вы не подумайте…просто поцелуйте меня…

Лиза-Мария по-простецки пожала плечами.

-Даже не знаю, вы ведь умерли…
-Ну, пожалуйста, моя последняя просьба и я успокоюсь окончательно.

Она еще минуту поколебалась, но затем, наконец, ее теплые, полнокровные губы соприкоснулись с моими холодными. Ее поцелуй, как и ее голос, был и спокойный и стремительный, словно переливающийся перламутр. Словно молоко, заполняющее все до последней клеточки коры мозга. Ее поцелуй, словно резина, словно блестящий латекс  медленно втекал во все глубины подсознания. Он осторожничал и напирал с только ему присущей спокойностью. Тогда и я успокоился. Я улетел в космос, по проложенной ею тропе. Прощай Лиза-Мария-Шарлотта и спасибо!
* * *
Мужчина в кожаном кресле сидел, оперев свою тяжелую голову о кончики пальцев. Тугой белый халат стягивал его тело. Сидел он насупившись. Перед ним стояла, только что закончившая свой сумасшедший на первый взгляд рассказ, юная Гудрун раннее именованная Шарлоттой. Ее волосы были слегка потрепаны, но собраны в пучок. На щеках играл румянец.
- Итак, Гудрун…
-Зовите меня просто Анна-Мария, зря я сменила имя на это скверное прозвище.
-Итак, Анна-Мария, вы хотите, чтобы я в это поверил? В то, что вы разговаривали в мертвецом, а потом поцеловали его по его собственной просьбе?
Этого вальяжного мужчину можно понять. И ты, милый читатель, скорее всего не поверил бы, если бы  я лично не поведал тебе эту историю. Но как ошибался этот бюрократ! Эта девица помогла мне освободится, а он смел, обвинять ее во всех мыслимых и немыслимых грехах!
-Ну да. – качнула головой Анна-Мария.
-Тебе нужен отдых,- протянул бюрократ - и мне нужен. Я никому не скажу. Езжай, проветрись в Гриндельвалд – деревенька в Швейцарии, там очень мило и тихо. Отдохни, ты заработалась с мертвецами, вот и причудилось такое. Езжай, а когда приедешь, чтобы я больше не заставал тебя в обнимку с трупом! Поняла?
-Да, сер. – и юное дарование исчезло за дверью.