Бади Холли - Самый смешной человек на земле

Я познакомилась с Бади Холли около двух месяцев назад. Дело было в Дублине или Корке, точно уже и не вспомнить. Я помню лишь, что на улице было жутко холодно и мерзко, сильно бушевал ветер. Снежинки, едва ли не были градом, сыпались на прохожих со всех сторон, попадая по тем местам, которые люди не успели прикрыть: шею, руки, порою даже поясницу – и оставались там медленно таять, стекая вниз по наклонной оставляя от себя мокрый след, словно маленькие улитки.  Спасаясь от вечерней бури, я забежала в уютный паб, которыми так славилась вся Ирландия.
Я заказала глинтвейн, села за круглый, деревянный столик и осмотрелась. Это была маленькая, но довольно уютная комнатушка с приглушенным светом и жутким дымом от сигарет, сигар и сигарил. Дым настолько окутывал все пространство, что в нём становилось немного дурно. Его с легкостью можно было принять за туман. Люди сидели за столиками и беседовали, громко и задорно шутили, смеялись во весь голос, показывая всё свое ирландское добродушие. Сталкиваясь глазами, что было крайне редко (глаз не было видно сквозь дым), они улыбались и отводили их в сторону.
Я уже собиралась уходить, как ко мне подбежал мальчуган лет десяти. Он отдышался и устремил на меня свой взгляд. Личико у него было круглое, волосы, темно-русые с золотистым переливом, вились. Его красные пухлые щечки напоминали зрелые персики. Одет он был во фланелевую рубашку, в одной руке держал вставную челюсть, другая была перевязана бинтом. Он улыбнулся и проговорил так, словно делился со мной величайшей тайной:
-Познакомить тебя с Бади Холли?
Я была немного удивлена и пожала плечами:
-А кто он?
Малыш весь загорелся, будто только и ждал, чтобы кто-нибудь спросил у него это:
-Самый смешной человек на земле!
-Ну,…давай!
Мальчишка снова улыбнулся и скрылся в толпе.
Спустя минуты три он вернулся, поглядывая на меня заговорченским взглядом. Шел он не один, а тянул за собой какого-то толстяка. На вид ему было около тридцати, он тоже был одет во фланелевую рубашку, но сверху на нее был накинут какой-то старый, дранный нелепый пиджак. Всё вместе – это смотрелось довольно забавно. Лицо у него было доброе, глазки-бусинки черного цвета так и сверкали. У него тоже были завитые волосы, русого цвета как у мальчишки. Когда они подошли к моему столику толстяк протянул руку и представился:
-Бади Холли – самый смешной человек на земле. – и потрепал мальчика по волосам.
Я пожала руку:
-О’Cote.  Франциска О’Cote. – улыбнулась я.
Бади Холли на минуту нахмурился, потом его брови поползли вверх.
-О, вы француженка! Bonjour!
-Нет, нет – я помотала головой – вот мои дедушка с бабушкой, может. Я даже языка французского не знаю. Родители сбежали из Франции в 39, когда началась война. В Америку, а после в Англию в 49 – мне тогда было восемь. А сейчас я в Ирландии, путешествую.
-Одна?
Я кивнула.
Тогда Бади Холли сшутил какую-то невероятно смешную шутку. Я засмеялась, малыш, который всё еще стоял возле нас, тоже расхохотался один лишь Бади Холли остался грустен и строг к себе. Он угрюмо вздохнул:
-Сегодня мои шутки уже не то что вчера… - подметил он.
-А что было вчера? – осведомилась я.
-Вчера… – Бади призадумался, устремив взгляд вверх – было вчера. Его уже не вернёшь, Нда. Ну что ж, зато у нас есть сегодня и, хотя оно стремится подойти к скорому концу, я так просто не сдамся - и он весело захохотал.
Мы просидели там весь вечер и всю ночь с Бади Холли, а потом разошлись и договорились о скорой встрече. Всё мое пребывание в Дублине или Корке было связано с «самым смешным человеком на земле».
-Ведь нельзя не смеяться, жить без шуток. – говорил он однажды. – Жизнь без смеха словно роза - без шипов! Понимаешь? Каждая шутка приносит что-то новое или может что-то давно забытое старое. В этой жизни, в борьбе со злом юмор – словно щит. – и хохотал.
* * *
Итак, около двух месяцев назад я встретила Бади Холли. Около двух дней назад, ровно в 4:30 утра в моей гостиной зазвонил телефон. Трубка разрывалась около 5 минут, по два захода, что я решила ее все же взять.
-Алле...-сказала я сонным голосом.
-Франциска? Ха-ха. Франциска! Сколько тебе потребуется времени, чтобы собрать вещи и умотать куда-нибудь, черт знает куда!
-Бади Холли? – пробормотала я, еле переваривая мысли в голове.
-Так точно! – ответил голос, и могу поклясться отдал мне честь.
-Куда это ты собрался?
- Не знаю, решим по дороге! Торопись милая, надо успеть на рейс!
В пять утра того же дня мы с Бади Холли неслись по утреннему шоссе к аэропорту. Солнце только встало и освещало нам путь. Таксист постоянно моргал, сопел, то и дело клевал носом. Видимо работал он днями и ночами напролет.
-А я говорю, поедем в швейцарские Альпы! На горные лыжи! – вещал мой друг.
-А я говорю – я ни черта не умею кататься на них!
-А я говорю – научишься! Ты что никогда не хотела побывать в швейцарских Альпах?? Там ведь…божественно! Тишина, снежные холмы и лыжники – вжик, вжик!
В 7 утра мы уже сидели в самолете, который собирался увозить нас в сердце Швейцарии, ее гордость, в ее Альпы.
И вот, сегодня я стояла на лыжах посреди них. Горы величественно возвышались надо мной, небо было голубым, а солнце слепило в глаза и отражало все в молочных холмах рыхлого снега. В Альпах, как и обещал Бади Холли, было тихо, будто все люди взяли и исчезли. Мы стояли у очередного спуска вниз. Бади Холли заливался от смеха, глядя на мою неумелую и неуклюжую езду.
-Ха-ха! Спорт явно чувствует, как ты его ненавидишь, дорогая!
-Почему? – с обидой в голосе говорила я.
Бади Холли пожимал плечами. Он спустился первым, лыжи рассекали снег, словно он был топленым маслом. На каждом повороте из под лыж моего спутника вылетал шквал снега.
-Езжай аккуратно Франциска! Там обрыв! – крикнул Бади Холли.
Я уже и не помню, отчего его лыжи вдруг развернуло, и он поехал назад, на всей скорости. Я взвизгнула, но помочь его я не могла. В ужасе я стала снимать лыжи, чтобы добежать до него и не дать ему скатится по наклонной. Но что-то остановило меня. И я слово оцепенела, застыла. Я больше ничего не помню, ни крика, ни испуга в его глазах, ни грустной улыбки у него на губах. Он упал вниз. И я так думаю, он умер, если ему повезло - пока летел. Если нет потом, с кучей переломов на снегу. Мне было жаль его, но я уже ничего не помню. Кроме как, того вечера в Дублине или Корке, и его лыжи рассекающие снег, словно пенку на капучино, за пару секунд до того, как умер «самый смешной человек на земле».