Окно

Окно

Люди. Нет, честное слово, одиночество мне не грозит. Иначе можно свихнуться, а тут, в Общем доме, они просто не могут обойти меня вниманием и говорят, говорят о самом насущном.

«Боже, какой сквозняк,»- они говорят и приходят забрать одеяло, но я упорно сижу на нем и даже приподнимаю ноги для большего веса.

«Боже, твое лицо холодней, чем Наш дом,» - они тоскливо разглядывают мой дырявый свитер. Я молчу, мне хочется общения, а какое общение с ближними без одеяла и свитера? Тем более, они очень добры и не будут сдирать грязный свитер своими чистыми руками. Им нужны любовь и помощь.

Я тоже очень люблю ближних и не подумаю снять свитер хотя бы для той милой женщины, сверлящей глазами каждую дырку в моей одежде. Могу понять негодование, но она так сексапильна в двух кофточках в обтяжку. Нет, не желаю посягать на гармонию при таком стечении народа. Я тихо сижу на сквозняке и радуюсь вниманию окружающих.

В стене большая дыра. Раньше она была маленькой и аккуратной дырочкой, будто специально созданной для подглядывания. Но подглядывать нельзя – неприлично. Возле дырки постоянно устраивались дискуссии о том, что можно было бы сквозь нее увидеть, если бы удалось выработать более современные правила морали. Наиболее решительные даже создали группу борцов за свободу исследований и наблюдений и выдвинули лозунг «Что научно – всегда морально». Большинство не возражало, но немедленно организовало руководящую группу по контролю над научными наблюдениями под лозунгом «Что морально – научно и общественно полезно».

Последние дни народ наслаждался яркой дискуссией на общественных началах. Первые называли науку квинтэссенцией общественной пользы и требовали права контроля над моралью. Их оппоненты исходили из того, что идея общественной пользы – выше научности, так как именно она вызвала к появлению саму науку. Поэтому наука без их контроля превратится в схоластику или начнет распылять силы на второстепенные направления. Народ слушал и волновался. Одна дыра, конечно, любопытно. А вот несколько дыр – дело темное.

А дыра постепенно начала расти. Ее озабоченно щупали, брали куски на анализ и делали доклады об особенностях строения Общего дома. А она все росла и росла. Дыру решили взять в рамки. Кое-кто принес ватман, вырезал правильные полоски, раскрасил под дерево и сделал нечто вроде макета огромного окна. Другой прикрепил макет окна вокруг дыры, закрасил еще влажные узоры под дерево белой эмалью, а сверху прямо на стене написал латинскими буквами: «Okno v gryadusheye.»

Теперь не глядеть в дыру стало неприлично и антинаучно.

За дырой оказался дворик, покрытый старым, потрескавшимся асфальтом, сквозь который кое-где пробивалась травка. На другой стороне дворика стоял дом, обращенный к дыре глухой кирпичной стеной.

«Да, умеют строить». «Научились наконец, а мы не верили, что лет через двести мы сможем достичь таких высот». «Небось, не наши клали. Помню, видел такие стены в Филадельфии». «А кирпич, кирпич какой основательный, весь вид загородил». «Цвет, правильный цвет. Не красный, не красно-коричневый (спаси нас Господь), не зеленый…»
«Голубой!» - с надеждой вмешался кто-то из задних рядов.

«Нет, серый, правильный серый цвет. Не слишком темный, не слишком светлый». Собственно, наблюдение над цветом противоположной стены оказалось своевременным и продуктивным. Ученые кончили спорить о том, приводят ли подвижки во времени автоматически к подвижкам в пространстве. Стало ясно, что грядущее в ближайшей точке пространства нам близко по духу. Даже нашлись консерваторы, утверждавшие о бессмысленности перемен, раз дух грядущего ничем не отличается от настоящего.

Вечером пошел дождь. Цвет стены слился в сумерках с цветом асфальта. Утром выяснилось, что уже осень. Травка пожухла. Из дыры тянуло сыростью и прохладой. Начали спорить об объективности наблюдений. Скоро пришли посланцы со второго этажа и заявили, что из их окна видна точно такая же картина. Разве что, краем глаза можно заметить второй забор в конце дворика.

«Да, тем, кто выше всегда виднее». «Может, пошлем туда ученых?» «Нельзя, они не примут. Наука существует для народа, а не для Вышеживущих». «Жаль, нужно расширять кругозор. Вот, если бы и в крыше была дыра, мы могли бы узнать о наших братьях во Вселенной».
 
Дискуссия о жизни в Галактиках не согрела. Потребовались радикальные решения. «Если снаружи холодно, айда ваять Вселенную,» - крикнул Главный ученый. «А, если нам за это жители Ориона морду начистят, теплее не станет,» - возразил кто-то из Группы Контроля, но смело сунул нос в окно и удивился. Снаружи оказалось теплее, чем внутри.

Удивляться было нечему. В этот дом мы вошли через дверь, как нормальные люди. Тогда оказалось, что мы пришли из прошлого в настоящее. Это выяснилось не сразу. Люди входили и выходили, но начались перемены. Мы начали работы по созданию Общего Дома. Вышеживущие приказали поменьше шастать на второй этаж для сохранности лестниц. Нижеживущим предложили проявить народную инициативу и жить в свободе и достатке. Мы занялись перепланировкой Общего Дома. Возникла проблема теплых углов. Лозунг «Даешь каждому свой теплый угол!» приятно возбудил пришедших. Но углов катастрофически не хватало. В суете перестройки стало не до отопления. Тогда решили забить «Dver v proshloe», чтобы меньше дуло. С проклятым прошлым расквитались, но пришлось пустить холодные углы на дрова. Углов, кроме нарисованных, не стало, но зато в общем просторе Общего Дома мы начали веселее стучать зубами от холода, осознали себя единым народом, разделились на партии, организации и инициативные группы. Наше тепло обогревало Выщеживущих,  они даже ввели традицию устраивать себе банный день во время особо активных народных митингов и гуляний. Теперь народная инициатива регулярно поощрялась сверху. Общий Дом превратился в Дом Общей Свободы. Увы, Окно в Грядущее еще не выявило все несовершенство Общего Дома.

«Если снаружи Грядущее, смело войдем в него,» - заявил один из исследователей стен Общего дома.

«Да, да, вперед! Одним прыжком преодолеем разрыв между Общим домом и Грядущим».

«Не будем загораживаться от Грядущего плащами и зонтиками, иначе не пролезем. Пусть мы придем с открытым сердцем».

«Нынешние первопролазцы станут лидерами новой связи времен. Их имена еще при жизни запомнят благодарные потомки».

Народ заволновался сильнее. Предстояло халявное приключение для первопролазцев и бесплатное зрелище для остальных. Толпа напирала, а передние ряды стояли в раздумье. Лаз оказался слишком узким. Надо было лезть в него без вещей, а оставленные без присмотра вещи подлежали согласно стихийному, народному обычаю немедленной переприватизации. Собственно, эта стихийная переприватизация и являлась главной формой народной активности.

Всегда дивился народной простоте. Через каких-то десять минут раздумий первый герой решил снять с плеча сумку и протиснуть ее в Окно впереди себя.

«Стой», - закричали сзади, «почему ты уверен, что в Грядущем не воруют вещи?»

«Воздух, там воздух особый», - ответил первопролазец и сделал шаг вперед.

«Нельзя», - не выдержал один из строителей Окна в Грядущее, - «лезть через Окно неприлично».

«Назвали Окном – это Окно», - подскочила коллега и угрожающе щелкнула большими ножницами для ватмана.

Активисты прыжка в Грядущее и не попробовали испугаться. Нас такой мелочью не возьмешь. На помощь поборникам морали пришлось придти ученым.

«Друзья мои», - заявил выдающийся математик, прославившийся теорией построения шестимерных теплых углов в н-мерном пространстве, -«если то, что научно – морально, то лезть в Окно без предварительного ассигнования научных исследований аморально в корне. Друзья мои, я глубоко уважаю героизм первопролазцев, но без нашей помощи они не смогут увидеть в Грядущем то, что полагается увидеть. Там другой воздух, другое время. Сперва надо провести наблюдения над животными. Например, над мышами».

«Коллега, мы уже провели первые наблюдения. Результаты просто пугающие,» - вмешался доктор биологических наук, профессор кулинарных рецептов и академик Академии Переработки пищевых отходов. –« Как известно, наш подвал буквально кишит крысами. А за несколько дней наблюдений Грядущего мы заметили только одну крысу, да и та явно перемещалась с повышенной скоростью в сторону нашего подвала. Такое явление можно объяснить исключительно агрессивностью внешней среды. Движение людей не было замечено вовсе. Трава пожухла за один день. Во избежания худшего предлагаю запретить преступные эксперименты на добровольцах и ограничиться визуальными наблюдениями специалистов-исследователей оснащенных противогазами».

Народ не успокаивался. Ученых и руководство оттеснили чуть в сторону, какой-то из добровольцев достал из рюкзачка трубку для подводного плавания, сунул ее в дыру и с лозунгом «В этом месяце все бесплатно» предлагал подышать воздухом Грядущего всем желающим. Ученые протестовали, требовали отдать трубку, объявив ее частью секретного оборудования, необходимого для исследования подводных течений западной части нашего подвала. Напрасно, назревал стихийный протест.

В этот момент один из Вышеживущих неожиданно спустился с лестницы, протиснулся сквозь толпу и огляделся. Лицо его озарила счастливая улыбка. Он увидел митинг, кое-где уже успевший перерасти в легкую потасовку, и повернул обратно. Видимо собрался объявить банный день. К несчастью, ученые вместе с Группой Контроля уже успели восстановиться после наглой выходки первопролазцев и с воплем «Долой профанатора науки и рыночных отношений» оттащили добровольца с трубкой от Окна. Сквозняк резко усилился. Выщеживущий как-то вздрогнул, посмотрел на Окно и побагровел. Скоро он уже стоял у Окна и, держа высоко в руке короткий ломик, фомку, начал страстную речь:

«Клянусь этим символом Законности и Прогресса, вы, Нижеживущая сволочь, зашли слишком далеко. Полезли в Грядущее без спроса, презрели мораль и научность, надышались непроверенным воздухом. Мы все жильцы Общего Дома, Ваша Свобода – Наша Свобода, Наши Обязанности – Ваши Обязанности. Мы все глядим в Грядущее, ждем, когда Глобальное Потепление сделает холодные углы теплыми и освободит личность от проклятых пут коллективизма. Тогда пространство между углами превратится в Ничейную Землю, по которому будут свободно передвигаться женщины и бродячие фокусники. И вам останется только выбирать, кого и на какой срок пригреть. Ваши права будут гарантированы ленью других нарушать их, а ваша лень от изобилия тепла гарантирует другим возможность не слишком часто лицезреть ваши рожи. Но Грядущее должно прийти к нам само, когда вы станете его достойны. Вот мы, Вышеживущие, давно достойны лучших времен, мы – уже люди Грядущего и остаемся в Настоящем исключительно ради вас. Если мы вас покинем , с нашим уходом распадется связь времен. Вы, в силу своей убогости, навсегда останетесь в холоде, вне Времени и Пространства. Подобно тому, как Настоящее без Грядущего – пустота, вы без нас, Вышеживущих, - пустое место. Приказываю: это Окно закрыть стеклом или забить досками, ограничиться научными наблюдениями, о последующем повышении температуры сообщить наверх и устроить активные народные гулянья в честь мудрого руководства»…

В этот момент Выщеживущий, видимо, успел продрогнуть от сквозняка. Он громко чихнул, и из его носа показались сопли. Отрадный факт не прошел незамеченным.

«Какой он крутой», «Сколько ума и воли»,- эти и другие реплики раздались со всех сторон. Вышеживущий счел свою задачу выполненной и удалился, протискиваясь сквозь толпу молоденьких женщин, жаждущих понравиться этому образцу мужественности и получить право составить компанию Вышеживущим хоть на один банный часок.

Все это время я продолжал спокойно сидеть на одеяле и размышлять о загадках Времени и Вселенной. В отличие от остальных меня больше волновала загадка Прошлого. Прошлое всегда принято называть Проклятым, но я, как и все, не знал Прошлого. Да и как я мог его знать, если мы всегда жили только в Настоящем и ради Грядущего.

В принципе, Прошлое и Грядущее отличались от Настоящего обилием Времени. Прошлое – это Время, по которому успело прокатиться своим катком Настоящее, а Грядущее – Время, до которого Настоящее не успело добраться. В этом смысле попасть из Прошлого в Грядущее столь же просто, как попасть из Прошлого в Прошлое или из Грядущего в Грядущее. Вот только почему мы так стремимся в Грядущее? Скорее всего, исключительно потому, что мы в Прошлом уже были, а добраться до Грядущего и испохабить его своим присутствием еще не успели. Странная загадка человечества: мы считаем себя венцом природы и одновременно полагаем, что хорошо может быть только там, где наша нога еще не ступала. С другой стороны, мы все время норовим затащить в Грядущее все последствия своей деятельности в Настоящем и Прошлом. Грядущее поэтому все время ускользает от нас и обрекает жить в Настоящем. Грядущее тем и отличается от Прошлого, что у него пока работает инстинкт самосохранения, а Прошлое, увы, отгородиться от нас не смогло.

С другой стороны, у Грядущего куда меньше причин отгораживаться от Прошлого, чем от Настоящего. Раз нас там уже нет, стало быть Прошлое безопаснее для Грядущего, чем Настоящее. Теперь вспомним историю развития цивилизаций. Всевозможные нашествия варваров иначе чем бегством в Прошлое не назовешь. Получается, без бегства в Прошлое нет развития, и бессмысленна даже попытка бегства в Грядущее. То есть, Настоящее – это просто пробка, мешающая движению из Прошлого в Грядущее. Тем более, Вышеживущих хватало во все времена. А в Прошлом есть свобода маневра, скорее всего, где-то там Настоящее превращается в мнимую величину, иллюзорную преграду на пути к Грядущему.

Тут в голову пришла проблема НЛО и всяких других вестников из Грядущего. Интересно не почему они нас игнорируют. Эка невидаль – вредители Времени. Сами, небось, не лучше. Интереснее понять, что вообще могло их привести в пресловутое Настоящее. Вот, если они через наше Настоящее уходят в Прошлое, чтобы попасть в Грядущее, все становится на свои места. Их Грядущее – это такое место, где их и нас еще не было. Значит, там хорошо, там еще есть, что стибрить. Так, эту идею надо сохранить в секрете. Вышеживущие таких как я не пошлют позаимствовать всякое барахло в Грядущее. Зачислят в Наблюдательный Научный Совет без оклада и звания, хоть с голоду сдохни, а на дело пошлют самых тупых и патриотичных. Их-то возвращение с барахлом из Грядущего можно гарантировать.

Народ продолжал митинговать. Все стекла давно переприватизировали Вышеживущие. Нам, до появления Окна, они были не надобны. Наверх идти никто не решался. Доски давно пустили на дрова и сожгли. Обогревались исключительно дискуссиями и митингами. Осталось только несколько досок, которыми была забита Дверь в Прошлое.

Группа Контроля и Научный Совет долго решали, как быть. Наконец, торжественно объявили, что по случаю роста сознательности обитателей Общего Дома доски с двери можно снять. Предателей, готовых открыть Дверь ради реставрации Проклятого Прошлого и лишения Вышеживущих банного дня, давно искоренили. Во всяком случае, Научный Совет прогнозировал социальную стабильность до ближайшей весны. Одну доску решили на всякий случай оставить.

Тут я решил действовать. Самая крупная доска только на вид выглядела прочно прибитой. Старые гвозди проржавели. Как-то раз, проходя мимо, я потянул легонько доску на себя и почувствовал, как она начала отходить. Я торопливо прижал ее обратно к двери и постарался уйти незаметно, пока не приметили и не обозвали атавизмом на теле Общего Дома. Теперь я торопливо прокрался к Двери, вытащил из кармана мелок и написал на доске: «Сохранить для укрепления двери. Научный совет». Я едва успел вернуть на место, как мимо меня прошла группа активистов во главе с Главным Ученым. Я облегченно вздохнул. Главный Ученый занимал свое место исключительно за то, что не мешал свободе действий и исследований остальных членов Совета. Эти великолепные качества были присущи Главному Ученому в первую очередь благодаря тому, что он почти не видел дальше собственного носа, и ужасно боялся брать на себя ответственность.

Осознав, что Окно в Грядущее будет заколочено, народ загрустил. У нас замечательный народ, и грустит он замечательно, с душой. Лица становятся удивительно содержательными. Понимаешь, что наше предназначение нести тяжелый груз духовности. Под тяжестью этого груза как-то не до материальных проблем, долгих философствований, конфликтов с ближними, хочется сочувствовать и соглашаться. Я, как опытный человек, в такие моменты пускаю слезу и цепляюсь крепче за одеяло.

Вот и сейчас, все грустно расселись по углам, только какой-то поэтик решил вдохновиться ситуацией и сочинить стихи про запас, к будущему митингу. Он начертил мелом около себя на полу угол и самозабвенно бубнил: «Если дыры возникают, значит это кому-нибудь нужно, значит это эстетически важно, чтобы в каждой стене появилась хотя бы одна дыра»…

Доски аккуратно сложили у Окна, активисты сели утереть пот. Научный Совет выделил специального представителя с рулеткой. Через пять минут выяснилось, что досок хватает. Оставалось выбрать самого ленивого и заставить его заколотить Окно. Умна наша Группа Контроля. Самый ленивый меньше всех митинговал у Окна, значит он будет меньше жалеть об его исчезновении. Тут я и пожалел о своей привычке думать в самое неподходящее время. Вскоре все смотрели в мою сторону, и я услышал:

«Иди, гвозди заколачивай».

  «А чем?»

«Да хоть хреном, лентяй».

Скоро я стоял на низенькой скамейке у Окна с рюкзачком со всем добром на плечах (чтоб не стибрили) и прилаживал доску. Свой молоток я засунул в рюкзачок как можно глубже, предварительно обмотав бельем, чтобы он не выпирал. Хитра наша Группа Контроля, но и я не промах.

«Примерил, теперь давайте гвозди и молоток .»

Народ заволновался. После переприватизации фомок в пользу Вышеживущих молотки резко поднялись в цене как средство самозащиты, которое нельзя изъять из-за их хозяйственного предназначения.

Люди подходили и молча протягивали гвозди с заботой и укором за мою беспомощность.

«Молоток, дайте молоток».

«Молодец, наконец, взялся за дело. Работай, парень!»

«Молоток, мне нужен молоток!»

«Мы век трудились и страдали, болели душой за общее дело. Мы несли ответственность, когда некоторые…»

«Молоток, пожалуйста, дайте хоть один молоток».
«Не надо хамить, мы не глухие», - отвечали мне и торжественно несли гвозди. Им очень удобно. Нельзя коллективом нести один молоток, а гвозди можно распределить и всем внести лепту в Общее Дело.

«Когда вы принесете молоток, вашу мать?»

Они обижаются и вновь несут гвозди. Размер гвоздей постепенно увеличивается как бы подчеркивая их стремление быть подчеркнуто хорошими. В их  печальных и умных глазах видны укор и боль за мое невоспитанное поведение. Их мягкая настойчивость и смирение невольно заставляют думать, что молотка для Общего Дела им не жаль. Дело во мне, в моей слабости и беспомощности. Принести молоток – сделать меня независимым от их доброты, оставить без благодати их заботы. На такое дело эти благородные люди так просто не согласятся. Придется идти до конца

«Хватить дурить, дайте молоток. Сколько вам повторять?»

«Ну ты и хам. Поднялся на табуретку выше других, зазнался и начал командовать». Теперь они протягивают гвозди не до конца и пытаются их как бы уронить рядом с моей рукой, заставляя меня дергаться и нагибаться за гвоздями. Это их традиция дать понять, что их способность прощать имеет предел. Я принимаю вызов и раз за разом как бы случайно роняю гвозди, продолжаю ругаться и требовать молоток. Люди начинают терять терпение:

«Ты что? Молоток требуешь? Подумать не хочешь и нормальный способ придумать?! Разленился. Ты нас загонял, замучил попреками! Мы не обязаны за тебя думать, прояви смекалку! Не видишь, как мы страдаем от холода и сквозняка? Ты и гвоздика не прибил, а уже права качаешь».

Видно, я достал их окончательно. Наконец не выдерживает и Группа Контроля. Ее представитель с позором гонит меня вон и лишает медицинского, и пенсионного  полисов разом. Мне никто не глядит вслед в знак презрения, и у двери я оказываюсь абсолютно незамеченным. Единственная доска снимается легко и без шума. Недолго пришлось повозиться и со старым замком. И вот оно, Проклятое Прошлое.

Воздух за дверью оказался ничуть не хуже воздуха из Грядущего, но зато сколько света! Пришлось заслонить лицо ладонью от солнца и идти медленно в тени вдоль стены. Поступок невольный, но правильный. Вышеживущие не смогут меня заметить из окон. А вот и забор во дворик Грядущего. Наше Окно снаружи выглядеть жалкой дырой. Слышен шум ударов по стене. Куски штукатурки так и падают вокруг стены. Видимо народ в рвении применил ну очень большие гвозди. Я иду вдоль большого серого дома. Он такой солидный и прочный, сколько там, наверно, народу и углов. А этажей сколько! Сплошное процветание – чем больше Вышеживущих, тем совершеннее мир. Так нас учили на уроках истории.

Я никак не пойму, в каком Времени оказался. В Прошлом? в Грядущем? А вдруг я принес с собой наше Настоящее, и сейчас мир начнет портиться на глазах, превращаясь в нечто похожее на наш Этаж для Низших?

Неожиданно кирпич в стене серого дома исчезает внутри, и на меня глядят чьи-то глаза:

«Ты откуда? Из Грядущего?»

Голос звучит несколько растерянно.

«Ага, из Очень Далекого Грядущего. А вы, собственно кто?»

«Неужели не знаете? Наш Дом - образцовый, Наше Вышеживущие – создатели демократии и изобретатели индивидуальных углов, у нас все лучшее и Грядущее принадлежит нам».

«Ну и что? Мы все просчитали, отменили Глобальное Потепление. Теперь вы с вашим Настоящим к нам и не сунетесь».

«Врешь», - отвечают мне, и кирпич снова появляется на своем месте.

Далеко, в конце улице группка людей сидит у костра. «Привет беглецы Времени», - смеюсь я, и мне смеются в ответ. От костра непривычно пахнет дымом. Ничего, воздух поздней свободы и должен слегка горчить.