Утятинский Лохнесс. главы 26-28

                26

         Случилось то, что до невероятности потрясло и даже как-то напугало самого Семена Поликарповича Грабового. Он влюбился! Его возлюбленной была перевязочная медсестра той больницы, где он находился уже больше двух недель. Как и предсказывал врач, у него все-таки нагноилась рана, и процесс лечения растянулся на неопределенное время, чему сам Семен Поликарпович был сейчас даже рад. Ольга Васильевна Даниленко, так звали его зазнобу, симпатичная женщина тридцати шести лет, с удивительно светлыми и чистыми голубовато-серыми глазами и гордой осанкой, устала в этой жизни от болтунов. Ей нравился этот немногословный, представительный мужчина, совсем еще не старый – еще и пятидесяти нет. Чуть полноват, но это не главное.
         А Семен Поликарпович сходил с ума по ее глазам и особенно по ее теплым и нежным рукам, которыми она прикасалась к нему на перевязках. Оба чувствовали душевный резонанс друг в друге, и оба были одинокими. У нее, правда, почти взрослая дочь, пятнадцати лет, но это даже хорошо. При удачном раскладе получалась уже готовая семья.
         Семен Поликарпович из-за безвыходности положения переступил, все-таки, через себя и дозвонился до завода. Директора на месте не оказалось. То ли голос у него изменился после болезни и наркоза с трубкой, то ли связь его исказила, только секретарь его не узнала. Он назвался и попросил передать директору просьбу выслать ему деньги в счет будущей зарплаты, так как он внезапно заболел, и сейчас приехать не сможет, а деньги нужны на лечение.
   - Послушайте, уважаемый, - строго сказала секретарь,- неужели вам не стыдно? Вы – лже-Семен Поликарпович. Грабового похоронили. Найдите другой способ одурачивания. А лучше идите работать. Тоже мне, Остап Бендер нашелся! - и повесила трубку.
         Грабовой какое-то время рассеянно прислушивался к коротким гудкам, но потом тоже медленно положил трубку. На то, чтобы перезвонить, денег у него уже не хватало.
   «Похоронили? Ну это, понятно, образное выражение. Как «похоронили» в свое время Хрущева, когда он плавал в каком-то там круизе. Что ж я такого натворил, что меня уволили, не дождавшись и ничего не объяснив? За неявку? По доносу? За ляпсус какой-нибудь? Да нет. Никаких ошибок я, вроде, не совершал. Даже наоборот, командировка оказалась удачной, и завод от этого только выиграл. Донос тоже, вроде, отпадает, у меня и врагов-то нет. Хотя, как знать, чаще всего они среди тех, кто улыбается. Таких «доброжелателей» пруд пруди. Кому же понадобилось мое место? С неявкой проще: больничный и выписку я привезу. И почему она сказала «лжец»? В жизни никогда не врал, может быть только в школе еще, да и то – безобидно, по-детски. Столько лет добросовестно… От командировок никогда не отказывался. С Доски который год не снимают. За что ж меня «хоронить»? Как они могли так со мной поступить?».
         В этих невеселых размышлениях он дошел до своей палаты, уселся на койку и, смотря в одну точку, но ничего не видя перед собой, продолжал раздумывать, чувствуя себя оскорбленным и бесконечно одиноким.
   - Семен Поликарпович, что ж вы на перевязку не идете? - сказала вошедшая Ольга Васильевна. - Обычно с утра около перевязочной ждете, а сегодня… Что с вами? На вас лица нет.   
   - Да-да, иду, - засуетился Грабовой, поднимаясь и следуя за ней.
          Пока она делала перевязку, он, все еще погруженный в себя, лежал неподвижно, заложив руки за голову и глядя  куда-то сквозь потолок  в полном отрешении.
   - Все-таки вы сегодня какой-то не такой, - сказала Ольга Васильевна, заканчивая перевязку. - Что-нибудь случилось? Вы плохо себя чувствуете?
   - Ольга Васильевна, выходите за меня замуж, - неожиданно даже для самого себя, сказал Семен Поликарпович, все еще глядя куда-то вверх.
   - Ой, что вы, Семен Поликарпович. Вы с ума сошли. Так неожиданно, внезапно… Это что, шутка? - села она на стул, приложив одну руку к груди, а другой держась за край стола.
         Он вдруг резко сел, даже не обратив внимания на боль в ране.
   - Вы знаете, Оленька, - вдруг прорвало его, - я в здравом уме. И совершенно далек от мысли шутить подобным образом. Я просто очень одинокий человек. Я всю жизнь молчу, потому что не встретил человека, с которым было бы о чем поговорить, который понял бы меня, которому хотелось бы открыть свое сердце. У всех только шкурный интерес или непередаваемая тупость. Может быть, мне не повезло. А возможно, в моем характере есть нечто, что отталкивает от меня нормальных людей, что тоже не позволяет им открыть душу мне. Не знаю, со стороны видней. А у вас распахнутое сердце. Вы единственный человек в этом мире, который принимает меня таким, какой я есть. Мы нечасто общались с вами за эти неполные три недели, но я вижу в вас родственную душу. Мы оба с вами, в сущности, очень одиноки. Может, я и остался холостяком до этих лет, потому что в моей жизни не было вас. Я не молод, наверное, не идеально здоров, и не знаю, сколько мне осталось. Но все, что у меня есть, я хочу посвятить вам. Если бы вы могли принять от меня этот скромный дар, я хотел бы  положить свою жизнь к вашим ногам. У меня нет, правда, опыта семейной жизни, но…
   - Я согласна, - тихо произнесла Ольга Васильевна, улыбнулась и почему-то  заплакала.


                27

         Расследование «загадочного преступления» затягивалось. Траву со следами крови Григорий отвез на экспертизу в райотдел милиции, но поскольку криминалистической лабораторией там не располагали, посылка ушла в Областной центр. В райотделе было заинтересовались, почему это участковый занялся следствием, но Григорий сказал, что еще неизвестно, преступление ли это, и если выяснится, что это так, он немедленно рапортует. Этого хватило, чтобы его оставили в покое. Своих дел по горло.
         В ожидании результата экспертизы Соловей пытался выяснить хоть какие-то детали с исчезнувшим Грабовым. Он позвонил на консервный завод и, представившись следователем, попросил секретаря соединить его с директором. Она ответила, что директор накануне отбыл в очередной трудовой отпуск и сейчас уже, вероятно, отдыхает с дороги на Золотых песках в Варне. Исполняющего обязанности тоже нет, отлучился по служебным делам. Не может ли она чем-нибудь помочь?
   - Меня интересует один из ваших сотрудников… - начал было Григорий, но она сразу перебила его:
   - По поводу сотрудников вам, конечно, лучше поговорить с начальником отдела кадров, номер такой-то, и все выяснить. А кто конкретно интересует товарища следователя? А по какому поводу? Кто-то что-то натворил?
         Григорий нажал на рычаг и перебрал номер.
   - Отдел кадров слушает, - прошелестел мужской голос с легкой хрипотцой.
   - Добрый день. С вами говорит следователь, Григорий Ефимович Полудурый. Меня интересует один из ваших сотрудников, некто Грабовой Семен Поликарпович, агент по снабжению. Издавались ли в последний месяц какие-либо приказы в отношении его?
   - Простите, как вы сказали ваша фамилия?
   - Полудурый.
   - Мне тоже так показалось.
   - Что?! Да как вы смеете?.. - взревел Григорий.
   - Уважаемый товарищ следователь, - мягко перебил его по-старчески скрипучий голос, - если вы знакомы с положением об отделах кадров, вы должны отлично знать, что эта служба никогда, никому и ни при каких обстоятельствах по телефону справок не дает. Вы можете предоставить нам письменный запрос на фирменном бланке с перечнем интересующих вас вопросов или лиц, и получить исчерпывающий, так же письменный  ответ. А можете явиться сюда сами и предъявить свое служебное удостоверение. Здесь и поговорим в сугубо конфиденциальной обстановке. Всего доброго, до встречи, - и послышались короткие гудки.
         В бессильной ярости Григорий швырнул трубку на рычаг и двумя кулаками грохнул по столу. Ну откуда у него фирменный бланк!? Или служебное удостоверение следователя!? Он прекрасно знал, что это не его компетенция. Этим должны заниматься оперативно-следственные органы, а не участковый. Ему просто до умопомрачения хотелось настоящего дела, с помощью которого он мог бы заявить о себе начальству. А там, глядишь, и звание, и должность, и переезд в Область… Но сейчас он сам себе отрезал все пути. Проклиная всех на свете бюрократов, он налил полстакана водки и залпом выпил.
   «Думай, Гриша, думай!», - приказал он сам себе, нервно ходя из угла в угол.
         Когда выпитое разлилось по мозговым сосудам, он вдруг остановился.
   «Вот с этого и надо было начинать!», - осенило его.
         Он схватил телефон и вновь набрал номер директора завода. Трубку опять подняла секретарь.
   - Я очень извиняюсь. Я недавно звонил вам. Следователь. Вы спросили, кем я интересуюсь и по какому поводу. Но нас прервали, был междугородний звонок… Меня интересует Грабовой Семен Поликарпович. Вам что-нибудь известно о нем за последнее время? Если не секрет, конечно.
   - Какой там секрет, что вы! Это трагедия! Он умер больше двух недель назад от сердечного приступа. Прямо в воде. И утонул. В Краснодарском крае. И там же похоронен родственниками. А мы считали его одиноким. Это такое несчастье! Мы все его так любили. А квартира, которую ему выделил завод, уже перераспределена одному из наших ветеранов труда, инвалиду. Вещи законсервированы на случай явки родственников и переданы по описи для хранения в комиссионный магазин, но пока никто не явился. Ничего ценного. Какой-то проходимец звонил недавно от его имени и пытался выманить деньги. Ну уж с этим-то у нас строго. Не на тех напали. А тут по заводу ходят разговоры, что это могло быть убийством. Здесь крутились какие-то два подозрительных типа. Явно не местных. Так что, это может быть и по вашему профилю. Но я вам вот что скажу…
   - Спасибо, спасибо! Вы очень помогли следствию. Огромное спасибо. Очень вам благодарен, - перебил ее Григорий и нажал на рычаг. Потом медленно положил трубку.
   «Помогла! - подумал он. - Черта с два! Еще больше запутала. Получается какая-то несуразица. Если почти три недели назад человек умер от сердечного приступа в Краснодарском крае, то каким образом его пропуск мог попасть на берег озера Утиное две недели спустя? Кто-то очень умный подбросил его специально, чтобы запутать следствие. Очень хитрый ход. А кто были те двое приезжих, что интересовались им? И откуда известно нашим двум алкашам, что Грабовой утонул? Если на берегу кровь Грабового, то его могли отвезти в Краснодарский край и там инсценировать сердечный приступ со смертельным исходом в воде. А мотив? Может быть квартира? Или если в доме не нашли ничего ценного, может быть какие-то ценности были при нем? Сейчас надо сделать три вещи: первое – группа крови Грабового. Второе – приметы тех двух приезжих. И третье – кто занял квартиру Грабового, и не связано ли это с преступлением?».
         Григорий выскочил из дома, завел свой мотоцикл и, выехав на центральную дорогу, рванул в сторону Райцентра.



                28

         По утренней росе Степка с Аней шли к озеру не по обычной дороге, а сделав большой круг через лес. Даже если бы они и встретили часового, тот вряд ли стал бы им препятствовать. Ну кто будет задерживать двух подростков, гуляющих в каникулы по утренней лесной прохладе?
          Они вышли к озеру невдалеке от лагеря расположившихся на берегу ученых. Сейчас их было восемь человек. Они разбрелись по берегам озера с какими-то приборами. Один из них, высокий мужчина средних лет в очках с золотистой оправой, разглядывал водную поверхность и остров в мощную подзорную трубу на штативе со встроенной видеокамерой. Изредка ученые переговаривались между собой по радиотелефонам. Произносились такие слова, как: «сканирование», «сонографический фон», «акустический замер», но ребята всего этого не понимали, и только прислушивались с благоговейным трепетом.
   - Как это интересно, - прошептала Аня. - Я когда вырасту, буду как они.
   - А  я  в подводники пойду. Под водой интересней, - мечтательно сказал Степа.
         Он задумался, разглядывая неторопливую суету ученых, остров, озеро, и вдруг сказал:
   - Смотри, мы могли бы плавать за островом. Та сторона отсюда не видна.
   - А  вдруг «оно» там  плавает. Как накинется! - с ужасом сказала Аня.
   - А давай тогда в нашем заливе пока плавать, - немного подумав сказал Степка. - Филимона сейчас там нет. Пацанов туда не пускают. А ближе к озеру там уже и глубина есть. А если «этот» появится, - он кивнул в сторону озера, - мы его подстрелим. Тогда его и найти будет легче. Главное, моих уговорить, чтоб акваланг дали.
   - Ой, все равно страшно, - сказала Аня. - А давай спросим, может они уже «его» нашли. Может даже сфотографировали.
         Они спустились к берегу и приблизились к тому наблюдателю, который изучал озеро через трубу.
   - Здравствуйте, дяденька, - поздоровалась Аня.
          Тот обернулся и, увидев подростков, улыбнулся.
   - Здравствуйте. А вы как сюда попали?
   - Через лес.
   - Понятно. Любопытство победило? И не страшно вам?
   - А чего тут страшного? Он же по берегу не бегает.
   - Как знать? Мы пока еще не ведаем, где оно бегает, а где нет.
   - А вы его уже видели? - спросил Степка.
   - Пока нет. Но время от времени в озере что-то движется. Может он, а может рыбьи косяки.
   - А слышали?
   - Что-то слышно, но об этом вы лучше у той женщины спросите, - он указал на жирную тетку в синем купальнике, которая расположилась со своими приборами метрах в пятидесяти от него.
         Ребята подошли  к ней, поздоровались и поинтересовались звуками озера.
   - Есть что-то непонятное, около острова. Как будто потрескивает что-то. Но пока неясно, - отложив наушники, сказала ученая дама. - А вы откуда? Вас как зовут?
   - Из вон того села, - махнула Аня в сторону дома.
         Они представились, а потом Аня спросила:
   - А когда ясно будет?
   - Да кто ж его знает. Может через пять минут, а может через год.
   - И вы весь год здесь будете?
   - Нет, конечно. Зимой здесь делать нечего. Если оно здесь, то не убежит. Да и коллектив у нас большой, меняться будем, если работа затянется, - сказала женщина и, надев наушники, приложила палец к губам.
         Разговор был закончен, и ребятам ничего не оставалось, как уйти. Домой они пошли уже обычной дорогой, и часовой долго смотрел им вслед, силясь понять, как им удалось прошмыгнуть мимо него к озеру. Уже подходя  к  дому, Степка сказал:
   - Я постараюсь уговорить деда с бабушкой разрешить нам поплавать в заливе. Пока «оно» около острова трещит, мы успеем.