ВМ. Глава 7. Горная Цитадель. Параграфы 10-13

7.10. Золотые жуки


– Как такое может быть? Высокоразвитая цивилизация – десять-двенадцать тысяч лет назад? Но она должна была оставить после себя какие-то следы... артефакты! Куда всё девалось? Ведь если они производили какую-то аппаратуру, должны были быть какие-то заводы... оборудование! Почему так мало осталось свидетельств?

– Ещё не всё найдено. А может, что-то и найдено, да только никто тебе этого не откроет, потому что тогда придётся переписывать всю историю! Заново! А это не шутки. Всё встаёт с ног на голову, летит в тартарары! Многое, что написано умными людьми, сделавшими научную карьеру, защитившими что-то там... добившимися авторитета и признания в научных кругах... можно отправлять в мусорную корзину! Та ситуация, что сейчас сложилась в науке... Господствующие теории... не пускают на свет что-то новое... держат свою нишу...

– Просто смехотворно... а как же истина?

– Многие вовсе не истины ищут... Честолюбие – вот что ими движет. Добиться признания, стать непререкаемым авторитетом... Занять своё место... И не отдавать его никому...

Я слушала эти разговоры вполуха. Пока мои историки спорили, я бродила по помещениям, пытаясь понять, оставило ли прошлое нам ещё что-нибудь важное. Наткнувшись на замурованный вход в какую-то камеру, я устало прислонилась к кладке... На меня столько свалилось одномоментно, что просто голова разрывалась. Я завидовала остальным участникам экспедиции, потому что они не улавливали здесь так много, как я. Их сердца не разрывались на части от боли за погибшую жизнь, души не содрогались от масштабов трагедии, случившейся когда-то...

На глазах выступили слёзы, скатились по щекам. Когда я в последний раз чувствовала влагу на глазах? Уже и не помню. Юля... Господи, что ты творишь, безумная! Мы же стоим на пороге точно такой же катастрофы. Наверно, потому дух Леледы и активизировался накануне этой угрозы...

Соскользнув по стене, я опустилась на корточки и достала из внутреннего кармана фотографию Карины, которую всегда носила с собой, у сердца. Её жизнь так хрупка, так уязвима. Тонкий стебелёк, к которому уже протянулась безжалостная рука, чтобы изломать его... Торопливо стерев пальцами слёзы, я убрала фото и прислонилась затылком к стене.

Бах! Информационный удар в спину, от которого по всем моим нервам, как по проводам, пробежало что-то электрическое, тело содрогнулось и выгнулось дугой. Там, за каменной кладкой, пульсировало и билось что-то очень сильное, живое. Меня будто опутали невидимые щупальца и притиснули к стене... Картинка: то ли сундук, то ли чёрный каменный саркофаг, а в нём... золотые жучки.

Я пришла в себя на полу, опираясь на локоть: что-то отбросило меня от стены. Туда тянулись нити паутины, вибрируя и звеня так, что дух захватило.

– Эй, сюда!

Я позвала рабочих и велела вскрыть вход в камеру.

Да, тот самый саркофаг, который я увидела... Гладко отшлифованный и изготовленный, по всей видимости, из цельного куска чёрного базальта. Кроме него, ничего в помещении не было.

– Поднять крышку!

Удивительной красоты ларец, великолепно сохранившийся, оказался на дне каменной ёмкости. Послышались «ахи» и «охи», к находке сразу потянулись загребущие, жадные до открытий руки историков...

– Стоп. – Мой голос прозвучал отрывисто и властно, и руки тут же виновато отдёрнулись.

Едва мои руки коснулись крышки...

Бах! Снова мучительная вспышка – как удар в лицо.

...Когда крылатые умирали, их жизненная сила не уходила, бесследно растворяясь в пространстве, а концентрировалась, принимая материальную форму. В ларце была собрана сила последних из них...

Золотые жуки, каждый размером с грецкий орех. Нет, золотыми они казались только на первый взгляд, а на самом деле... Золото ли это было? Или нечто живое?

– Невероятно, – послышался восхищённый шёпот.

Жук блестел на моей ладони, тёплый, словно живой. На лапках проступали крошечные щетинки, панцирь покрывала едва заметная ребристость.

– Почему невероятно? Раз мы видим это и держим в руках – значит, вероятно, – сказала я.

Как нам могли помочь эти жуки? Как сделать так, чтобы они «заработали»? Я щупала паутину, но она пока молчала. Ну ничего, ничего, ещё зазвучит... Надеюсь.

– Красота-то какая, – восхищались члены команды. – Удивительные безделушки!.. За них, наверно, можно было бы выложить не один миллион!..

– Это не просто безделушки, – сказала я. – И они бесценны. Так же, как бесценна душа.

Ну, неужели они совсем ничего не чувствовали? Как будто они – обычные люди, а не хищники, потомки крылатых. Неужели никто, кроме меня, не улавливал тепло, исходившее от жуков, не догадывался, что они – живые? Что с ними со всеми?

При пересчёте оказалось, что жуков было сто семьдесят шесть.

«СТО СЕМЬДЕСЯТ СЕМЬ достойных», – сразу застучало в висках. Леледа повторяла эту цифру, но я никак не могла взять в толк, что она означала... Близость разгадки дохнула мне в спину холодком. Но количество жуков – сто семьдесят шесть, стало быть, должен быть ещё один? Но где он? Или это – не то? Осечка?

Все вопросительно поглядывали на меня, стараясь понять, о чём я задумалась.

– Что-то не так, Госпожа? – спросил кто-то.

– Да сама пока не пойму, так или не так, – промычала я, кусая ноготь.

Нет, похоже, это именно то, о чём говорила Леледа. Я печёнкой чувствовала: это было оно. Сто семьдесят семь, но одного не хватает. Но почему «достойных»? Почему, скажем, не жуков? Кто такие достойные? Может, она имела в виду тех, чью жизненную силу эти жуки хранили? Одни вопросы. Паутина, ну почему ты молчишь?..


Жуки были самой ценной находкой, обнаруженной нами в Цитадели – ну, если не считать информацию, которая открылась мне в её стенах. Но как я должна была распорядиться тем и другим? Пойти к Юле и заявить: так и так, много тысяч лет назад наши предшественники развязали страшную войну и уничтожили сами себя, и мы сейчас стоим на пороге того же самого? Ах да, я же совсем забыла: ведь теперь я персона нон грата на территории «Авроры»! И вообще, у меня было такое чувство, будто рассудок её президента был не совсем в порядке... Вместо живой души, которую я чувствовала в ней когда-то, теперь был какой-то холодный бесформенный комок, изуродованный шрамами, морщинистый и неприятный.

Дальнейшее обследование Цитадели окончательно утвердило меня в убеждении, что здесь была военная база. Не храм, не культовое сооружение, а именно крепость, база, а также убежище. Были здесь жилые помещения и помещения технического назначения; внимательный осмотр выявил на поверхности камня следы обрабатывающих инструментов, очень похожих на современные и даже, пожалуй, более мощных. Это подтвердили специалисты-каменщики из нашей команды. Те небольшие огрехи, без которых не обходится работа, позволяли сделать выводы о типе и размерах инструментов, оставивших эти следы, и выводы эти не оставляли сомнений в том, что ручными они быть не могли. Невозможно было вручную, каким-нибудь тесаком или долотом проделывать такие операции. Алмазные пилы, фрезы, свёрла, буры, шлифовальные машины – всеми этими инструментами располагали строители Цитадели, и качество выполненной ими работы было потрясающим.

Никаких мумий или иных останков живых существ мы не нашли, но хватало и жуков. За такую находку не жалко было отдать жизнь. А вот открывшаяся мне правда о страшном конце крылатых повисла на моей душе тяжким грузом...



7.11. Дома


Возвращаясь из экспедиции, я боялась, что «Аврора» уже начала военные действия, но вокруг замка Великих Магистров было как будто тихо. Ворота замка открылись перед нами дождливой ночью, встречали нас Оскар и Вика с Конрадом.

– С возвращением, Госпожа, – приветствовал меня Оскар. И добавил, обращаясь к членам поисковой команды: – Приветствую и вас, собратья. Удачной ли была ваша экспедиция?

– Да, мы много чего узнали, – ответила я. – И кое-что привезли. Но об этом потом, сейчас рассказывай: как у вас тут обстановка? «Аврора» уже проявила какую-то активность?

– К сожалению, да, проявила, – доложил Оскар. – Она нанесла первые удары по периферийным владениям Ордена, уже есть потери.

Эта новость отозвалась во мне ледяным окаменением. Паутина болезненно завибрировала. Значит, началось...

– Замок она пока штурмовать не решается, – продолжал Оскар. – Мы потеряли три пункта питания, нападения на остальные пока успешно отражены.

Что ж, всё правильно. Первым делом – лиши противника продовольствия. Не будет питаться – не сможет драться. Три пункта питания – серьёзная потеря: с одного пункта кормится до трёхсот хищников.

– Каковы потери живой силы? – спросила я.

– Восемьдесят собратьев, – ответил Оскар. – Из них тридцать пять бойцов, остальные – так сказать, гражданские. Мирные собратья. Надо сказать, ты хорошо поступила, Госпожа, что в своё время обучила их самообороне: это очень пригодилось многим для выживания. Со стороны «Авроры» потери составляют тридцать бойцов.

– Что ж, соотношение потерь – яркий показатель, – вздохнула я. – Неважные пока у нас дела... Ну, ладно. Как у нас здесь, в замке? Как себя чувствуют дети?

Детьми занимались Вика с Конрадом, и, надо сказать, у них неплохо получалось. Вика и её помощники организовывали игры и всяческие развлечения, а Конрад вёл секцию самообороны, и тоже не один: ему помогали бойцы из замковой охраны, которым пока нечем было заняться. Многие дети, впрочем, грустили и беспокоились, хотели к родителям; я прошлась по комнатам и собственными глазами увидела унылые личики малышей, да и у старших был немного растерянный вид. Некоторым детям повезло: их папы служили в охране и могли находиться рядом с ними, другие же с завистью смотрели и лишь мечтали о родительских объятиях. Впрочем, все взрослые, как могли, старались успокаивать и подбадривать детей, и на детской территории атмосфера стояла в целом всё-таки тёплая и доброжелательная. Не обходилось, конечно, и без истерик, срывов и капризов, доложила Вика.

Вид у неё был озабоченный, слегка встрёпанный и замотанный: сразу было ясно, что ей приходилось крутиться как белка в колесе.

– Ты молодец, – похвалила я, потрепав её по плечу.

Конрад пользовался у детей большим успехом: малыши так и висли на нём, а старшие уважали его и слушались. Стоило ему войти в комнату, где плакал ребёнок, и спросить: «Ну-ка, что тут такое?» – как слёзы сразу прекращались, а их проливатель бросался к нему в объятия. От меня не укрылся тёплый взгляд Вики, который она бросала на него в такие моменты: наверняка она думала, что из Конрада выйдет хороший отец.



7.12. Сто семьдесят седьмой жук


Когда я прибыла в замок, паутина ожила и задрожала. Я была уверена, что где-то должен быть сто семьдесят седьмой жук, и близость его чувствовалась отчётливо. «А не у Леледы ли он?» – осенило меня. Может быть, она получила его непосредственно от своих создателей? Паутина зазвенела утвердительно, и я, окрылённая, бросилась на поиски. Сперва я пошла по простому пути – навела справки у Оскара, и тот сказал, что все вещи Первого Великого Магистра хранятся в особой запертой комнате в подземелье замка.

– Ключ от двери, – потребовала я.

Оскар развёл руками:

– Я им не распоряжался, он был в ведении Ганимеда Юстины. А где он его хранил, я не знаю.

Я только досадливо рыкнула.

Разумеется, запертая дверь не могла стать непреодолимым препятствием между мной и недостающим жуком. Я приказала вскрыть замок без ключа.

– А что случилось, Госпожа? – встревоженно спросил Оскар. – Для чего тебе понадобились священные вещи Первого?

– Как только я найду то, что ищу, сразу же расскажу, – пообещала я. – Возможно, от этого зависит наша судьба.

– Судьба? – переспросил он, изменившись в лице.

– Именно! – кивнула я. – Ты просто не представляешь, насколько это важно!..

– Эээ, кхм, гм, – прокашлялся Оскар, шевеля бровями. И обрадовал меня: – В таком случае, взламывать замок не придётся... У меня есть дубликат ключа.

Я посмотрела на него, приподняв бровь. Он смущённо улыбнулся.

– У тебя есть ещё какие-то секреты от меня? – грозно спросила я.

– Ну что ты, что ты, моя Госпожа! – заверил он. – Помилуй, какие у меня могут быть секреты от тебя?

И вот, старинный большой ключ с гулким скрипом повернулся в замочной скважине массивной, окованной железом двери.

Оскар щёлкнул зажигалкой, и на полочке заплясало пламя свечей в канделябре, озарив скудным дрожащим светом маленькую мрачную комнатку со сводчатым потолком. На стенах висели полуистлевшие тряпки, бывшие когда-то одеждой, но меня это не интересовало. Гораздо больший интерес представлял алтарь с ювелирными украшениями, среди которых выделялся золотой ларчик, инкрустированный драгоценными камнями.

– Это? – спросил Оскар, кивая на него.

– Да, – сглотнула я, чувствуя холодок волнения.

– Это самая удивительная из священных вещей, – сказал он. – Этот жук, как говорят, появился из тела Первого в момент смерти.

– Из тела? – переспросила я, чувствуя звонкое натяжение всех нитей паутины, сопровождавшееся мурашками вдоль позвоночника.

– Да. Он материализовался над её грудью.

Оскар открыл ларчик, и я увидела жука. Точь-в-точь такого же, как остальные сто семьдесят шесть, найденные нами в Цитадели. Всё сошлось, нити паутины связались в узел! Значит, сила Леледы крылась не только в том, что её создали такой... Она владела силой крылатых, получив от своих создателей одного жука, а когда она умерла, эта сила покинула её и снова стала жуком. Значит, чтобы начать работать, жук должен как-то попасть в тело...

– Гм, ты обещала рассказать, Госпожа, – напомнил Оскар. – Вы отыскали Цитадель? Это как-то связано с ней?

Я взяла жука в руки, любуясь им в трепещущем свете пламени свечей. Тёплый... Удивительно. Я держала на ладони частичку существа, жившего много тысячелетий назад.

– Да, мы нашли Цитадель, – задумчиво ответила я. – И там мы обнаружили сто семьдесят шесть точно таких же жуков.

Оскар изумлённо уставился на меня. Я кивнула.

– Да, их всего сто семьдесят семь. Присядь, я расскажу тебе остальное. Присядь, присядь, потому что стоя ты вряд ли сможешь дослушать это до конца.

– Как-нибудь постараюсь устоять, – пробормотал он. В его глазах взволнованно плясали отблески пламени.

– Ну, как знаешь, я тебя предупредила.

И вновь зазвучала история крылатых, их могущества и гибели. Рассказывая, я снова содрогалась от боли, слова иногда застревали, но я заставляла себя продолжать. Оскар слушал молча, не перебивая, а когда я закончила этот рассказ, давшийся мне с таким трудом, провел ладонями по обеим своим щекам, оттянул нижнюю челюсть и издал шумный вздох.

– Ффууффф... Кгм... Мда... Это...

– Звучит, как бред? – горько улыбнулась я.

– Ну... В это действительно трудно поверить, но... – начал он.

– Но? – Я поглаживала жука пальцем по спинке: казалось, от прикосновения к нему мне становилось легче, будто тот, чья жизненная сила была заключена в жуке, морально поддерживал и успокаивал меня.

– Но у меня нет причин тебе не верить, моя Госпожа, – закончил Оскар.

– Ну, спасибо, что хоть не объявляешь меня сумасшедшей, – усмехнулась я.

Мой палец, проводя в сотый раз по ложбинке между надкрыльями жука, вдруг ощутил лёгкую боль, будто скользнул по лезвию бритвы. Странно... Ведь там, кажется, не было острых краёв? Золотистый панцирь жука окрасился кровью и вдруг вспыхнул мягким внутренним светом, а кровь впиталась, не оставив на поверхности и следа. Надкрылья зашевелились, приподнялись, начали двигаться и усики жука, а лапки защекотали мне ладонь. Я вскрикнула от изумления, Оскар тоже смотрел как зачарованный. Треща светящимися крылышками, жук взлетел, облетел меня кругом и завис перед моим лицом. Жутковатое и восхитительное это было ощущение – будто на меня смотрел кто-то живой, разумный... как человек. Нет... КРЫЛАТЫЙ! Смотрел оценивающе, как будто прикидывал, хотел ли он иметь со мной дело.

И, видно, принял решение.

Отлетев немного, он помчался прямо на меня, будто собирался протаранить мою грудь.

БАХ!



7.13. Чудеса


Это был даже не «бах», а грандиозный «супер-мега-бабах» – как будто в мою грудь влетела баллистическая ракета и разнесла меня на атомы.

Но, хотя и тело моё вроде как превратилось в газопылевое облако, разум продолжал существовать.

Не дыша, без биения сердца.

Без осязания, обоняния и других чувств.

Чистой мыслью.

СПАСИБО, услышала я. Точнее, не услышала, а уловила чью-то мысль. СПАСИБО, БЛАГОДАРЯ ТЕБЕ Я СНОВА ЖИВУ!

Если бы у меня была кожа, она покрылась бы уютными мурашками от теплоты, наполнявшей эти слова. Но газопылевое облако не может чувствовать мурашек, а потому оно сжалось, уплотнилось и приняло форму лежащего на полу тела, над которым склонился испуганный Оскар.

– Госпожа... Аврора! – звал он, похлопывая меня по щекам.

Однако, что-то слишком часто я стала падать в обмороки в последнее время, вы не находите? Пора с этим завязывать...

Я поднялась на ноги. Чувствовала я себя превосходно, во мне бурлила такая кипучая сила, что я была готова взорваться. Выход, этому нужен выход! Срочно!

Хоть я не шевелила и пальцем, но предметы разлетелись в стороны от меня: опрокинулся алтарь, раскатились по полу украшения, обрушились полки, а Оскар отлетел и ударился спиной о стену. Настала полная тьма: погасли свечи.

Ничего себе...

Это я сделала?

– Оскар, старина, как ты там? – спросила я с беспокойством.

Он ответил не сразу. Я обнаружила, что вижу очертания его фигуры вполне чётко, в какой-то голубоватой цветовой гамме. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене, слегка оглушённый. Я подошла и стала помогать ему подняться на ноги.

– Дружище, прости... Само как-то получилось, – извинялась я, отряхивая его. – Ты как – нормально?

– Да вроде нормально, – ответил он. Я видела даже выражение его лица: ошарашенное, с широко раскрытыми глазами. – Что это было?

– Сама не поняла, – сказала я. – Из меня что-то вырвалось... кажется.

– Не слабо вырвалось, – хмыкнул он и стал щупать свои карманы. – Где моя зажигалка?.. Темновато стало.

– Я и так вижу, – сказала я. – Можешь не зажигать света.

И я принялась наводить порядок: поставила на место алтарь, собрала украшения – они голубовато серебрились на полу. Оскар стоял и слушал.

– Ты видишь всё, Госпожа?

– Абсолютно. Только голубоватое всё.

– Я всё-таки зажгу свет...

Чиркнула зажигалка. Оскар нашёл канделябр, вставил обратно выпавшие свечи и зажёг их, потом обернулся ко мне и внимательно в меня вгляделся.

– Мне это померещилось, или жук ожил и влетел тебе в грудь, моя Госпожа?

– Не знаю, – ответила я честно. – Давай его поищем, может, он где-то здесь?

Нигде жука не оказалось. Мы обшарили весь пол, заглянули во все углы; я без особого почтения перетрясла все древние, рассыпающиеся в прах тряпки на стенах, когда-то служившие Первому Великому Магистру одеждой, но поиски не дали результата. Жук исчез. И, если верить глазам Оскара, исчез он у меня в груди.

– Как ты себя чувствуешь, Госпожа? – спросил Оскар заботливо.

– Спасибо, прекрасно себя чувствую, – ответила я. Это была чистая правда.

Мы поднялись из подземелья. По замку бегали разыгравшиеся дети: они затеяли футбол в одном из залов, а Конрад стоял на воротах. Зал был таким большим, что его площади вполне хватало, чтобы игре развернуться. Улыбаясь, я остановилась в дверях зала и наблюдала за ними; воистину, эти мрачные стены не видели ничего подобного, наверно, со времени своего возведения. Играющие дети! Нет зрелища более радостного для глаз. Если дети играют, а не плачут, значит, жизнь продолжается.

Один малыш ударил по мячу, но неумело, и вместо условных ворот мяч полетел в меня. Конрад, увлечённый игрой, не сразу меня заметил и закричал:

– Ну, мазила!

А когда он увидел, куда летит мяч... Кажется, он слегка вжал голову в плечи.

Как говорится – упс!..

Я машинально выставила вперёд руку, загораживая лицо, и тут случилась странная вещь: мяч, не долетев до меня, застыл в воздухе буквально в двадцати сантиметрах от моей ладони.

От неожиданности я взмахнула рукой, и мяч полетел в Конрада. Тот был так поражён увиденным, что не успел уклониться, и мяч стукнул его в лоб. Конрад слегка отшатнулся, но устоял на ногах, глядя на меня, как на восьмое чудо света. Нет... Девятое, наверно?

– Ой, – вырвалось у меня.

Наверно, жук и в самом деле влетел мне в грудь. И последствия уже начались...



продолжение http://www.proza.ru/2010/07/21/11