Часть 15. В пути

- А у неё роман с Новосельцевым, вы разве не знали? Все знают…
Дима замер на пороге, тупо уставившись на Лидин мобильник, говорящий голосом Лии Ахеджаковой.
- Цени мою находку! – засмеялась Лида, захлопнув телефон и покрутившись на стуле. – Поставлю себе на звонок, буду интриговать население.
- Ты прям шпион. Не боишься, что репрессируют? – усмехнулся Дима, проходя к своему месту, и включил компьютер. Системник низко зарычал, имитируя взлёт самолёта.
- Со мною так нельзя, - Лида погрозила длинным пальчиком с перламутровым ноготком. - Я ценный кадр. Знаю много полезной информации.
Дима открыл «AutoCAD» и с ужасом обнаружил, что последнее изменение не сохранилось. В среду, когда он работал над этим чертежом, резко вырубили свет и все работающие в системе вылетели в космос, а проделанная работа в трубу. Это была, конечно, не великая потеря, всё можно восстановить, но это время! Лишних два часа.
- Да? И какой, например? – на автопилоте спросил Дима, оценивая объём поглощённого адской трубой труда и ругая на чём свет стоит всю эту шарашкину контору, поставляющую им электричество.
Лида вальяжно откинулась на спинку стула и широко улыбнулась, постукивая коготками по лакированной поверхности стола.
- Я вчера ржала как ненормальная, думала, реально в психушку увезут.
- Над чем? – удивлённо вскинул брови Дима и оторвался от экрана, понимая, что так просто Лида не будет рассказывать ему прикол, если только он не касается непосредственно его. А это могло быть чревато.
- В отделе маркетинга расцвела новая сплетня и не просто расцвела, а уже и заколосилась, - Лида нервно хихикнула и закусила губу, исподлобья глядя на Диму. Тот почувствовал, как кровь мгновенно отхлынула от лица. Неужели?.. Откуда? – Да ты не пугайся! Это я одна знаю, что ты приехал на «Лансере» Александра Владимировича не просто так.
Дима смущённо хмыкнул и отвёл взгляд, понимая на будущее, что не стоит палиться лишний раз. И дело не в том, что он хочет скрываться, просто такая открытая демонстрация ни к чему. Лишние мысли, лишние разговоры, каждому же в башку не вдолбишь, что это и почему это.
- Так что обсуждают в миру? – осторожно спросил он.
- Вчера тут такой скандал был, я прям три раза пожалела, что вылетела из кабинета без фотоаппарата, - Лида сокрушённо покачала головой и продолжила, увидев необходимую концентрацию заинтересованности на лице Димы: – Короче, одна детка, мальчик-моделька, получил от ворот поворот от Яковлева и очень оскорбился. Он, видите ли, профессионал, самый востребованный мальчик на планете, а наш начальник сказал ему: «Вы нам не подходите», - Лида засмеялась, тщетно пытаясь прикрыть рот ладошкой. - Я представляю, каким тоном он это сказал! Застрелиться можно сразу. У ребёнка истерика, его директор не знает, что предпринять, чтобы его взяли, вина какого-то привёз, а Владимирович-то, красавец, вино взял и опять сказал «нет». Я выхожу в коридор и вижу такую картину – детка вся в слезах, что-то орёт, руками машет как мельница, директор его весь зелёный, тоже орёт, что в суд подаст за моральный ущерб, наш Игнатьич бегает вокруг них и не знает, как замять скандал и тоже орёт. Народу набежало, всем же интересно… И мимо всей этой свалки проплывает Яковлев с дипломатом и бутылкой вина, никак не реагируя на вопли Игнатьича: «Кто же будет сниматься?! Да где мы найдём такой типаж?!», молча заходит в отдел маркетинга, берёт за шкирку Ванечку-практиканта и говорит, что он будет сниматься вместо этого. Так прям и сказал - «вместо этого». И уходит. Ты представляешь? – Лида закатила глаза и изобразила чувственный обморок. Потом быстро ожила и закончила: - И в итоге, моделька со своим директором на пару обвинили Владимировича, ты даже не угадаешь, в чём! В гомофобии!
- Да ты гонишь?! – Дима охнул и откатился от стола, закинул ногу на ногу. – Все же знают… ну что он…
Лида прекратила смеяться и замотала головой, не соглашаясь.
- Да что они знают?! Фигню какую-то, а тут живое явление! Мальчик, обалденно красивый и явно нетрадиционный, выставлен вон без видимой причины. Конечно, многие ухватились за идею гомофобии, и весь вечер вчера спорили: гомофоб Яковлев или гомосек. Кто-то там вспомнил, что года три назад видел его фотки на каком-то гейском форуме, кто-то недавно видел его в «Бархате» с мальчиком, ещё есть слухи про гостиничный номер на двоих… в общем, - Лида вскочила на ноги и, оправив юбку, опять хихикнула, – пойду послушаю, что говорят сегодня. Может, у Александра Владимировича уже третий рог вырос… или что-нибудь отвалилось.
- Лида, - Дима окликнул девушку уже на выходе. Она обернулась. – Ты не говори никому… что…
- Димик, - лицо Лиды вмиг посерьёзнело, – ещё одно слово, и я смертельно обижусь.
- Ладно, не буду, - смутился Дима.
- Я же люблю тебя и в обиду не дам.
Дверь захлопнулась за Лидой. Дима крутанулся на стуле, пытаясь понять, о чём говорит полученная информация. Если Александр выставил мальчика, значит, тот просто не подходил для рекламы. «Обалденно красивый» мальчик… Дима, распираемый чувством гордости, пытался не лыбиться как идиот, но получалось с трудом. Омрачало радость только то, что отдел маркетинга обсуждает ориентацию Александра. В конце концов, его лично она касается напрямую. А потом мысли опять вернулись к недоделанному чертежу и фоновой картинке вчерашних приключений. Мило-мило…
Что за гейский форум?..
Дима резко свернул страницу с чертежом и набрал в поисковике имя и фамилию Александра, поставил галочку напротив региона и нажал «Enter».
- Ни хрена себе… - присвистнул Дима, когда страница загрузилась, и на него посмотрел Александр Яковлев «в картинках». Даже в картинках… Дима нажал полосу прокрутки. «Юный гений из глубинки», «Скандал вокруг отделки остановки», «Фотограф и рекламщик – история вечной любви»…
Сердце ёкнуло, и Дима мгновенно понял, что это именно то, от чего Александр пытался оградить его вчера. Ничего хорошего нет в копании в прошлом. Оно ушло и скатертью дорога. Но имеющий уши услышит, а имеющий глаза увидит. «История вечной любви» Александра – это тоже часть его жизни, неотъемлемая часть и пока ещё покрытая мраком. Да, Дима хотел знать, он не мог не знать, что скрыто за этой гламурной жёлто-прессовской фразой.
Марк Малиновский, всемирно известный фотограф-авангардист 14 февраля 2009 года представил в Лондонской национальной галерее новую выставку, посвящённую владельцу крупнейшего в Латвии PR-агентства - Александру Яковлеву.
«Саша - мой ангел-хранитель, - рассказывает о своей музе Марк. – Где бы я ни был, я всегда знаю, что где-то есть замечательный, верный и надёжный человек, готовый ободрить меня, несмотря ни на что. Я могу позвонить ему в любое время дня и ночи и услышать в ответ ласковые тёплые слова. Это меня вдохновляет и поддерживает в трудные времена».
Мужская дружба не ржавеет с годами, а дружба, подкреплённая трепетными чувствами (у Марка и Александра два года назад был бурный роман) может служить примером истинной любви, которая нашла отражение в работах фотографа, и останется в них навечно».
Фотографии Марка не было, да и не хотелось смотреть на него. Дима закрыл страницу и развернул чертёж. Наверное, нужно всё-таки поработать. Два часа потерял! Дима подёргал мышку, поводил курсором по разметочным клеткам, обвёл воображаемый квадрат в центре, потом квадрат превратился в круг, а круг в конус… Дима «работал» ещё минут десять, пока не почувствовал навалившуюся на плечи усталость.
Александр сказал, что Марк остался в прошлом. Или… про Марка сказал Юра, а Александр вообще ничего не говорил о своих прошлых партнёрах.
- 14 февраля 2009 года, - произнёс Дима вслух и мгновенно вспомнил весь текст статьи. Ему казалось, что он слышит тихий вкрадчивый голос, говорящий о своём друге, готовом помочь в любую минуту, несмотря ни на что… – и ни на кого. Они поддерживают отношения.
Сделанный вывод не принёс никакой радости, но почему-то и плохо не было. Было как-то спокойно. Александр не стал менее важным, привлекательным и желанным из-за маячившего на заднем плане всемирно известного фотографа, посвящающего ему выставки. Вовсе нет. Просто… ощущение избранности и единственности исчезло. Мир, он не только вокруг, он ещё и внутри. И у каждого есть те, кто любит и ждёт. У каждого - свои близкие и родные. И с этим нужно смириться, с Марком нужно смириться. Дима пнул ножку стола и, закусив губу, решил прекратить думать об этом, иначе что-нибудь точно надумает.

- Паспорт! – Дима дёрнулся, ремень безопасности врезался в плечо и предусмотрительно остановил движение. – Где мой паспорт? Ты видел? Я паспорт забыл!
- Он у меня, - невозмутимо произнёс Александр и, слегка нахмурив брови, кинул на Диму оценивающий взгляд. Весь день смотрит так, словно впервые видит, - надоел уже. И без того нервы на пределе, а Александр ещё что-то там думает про себя и никак не выскажет. – Все необходимые документы и деньги у меня, можешь не вспоминать о том, что забыл. Если одежда будет нужна, купим на месте. Дима, - Александр протянул руку и щёлкнул Диму по носу, вызвав невольную улыбку, - расслабься, мы едем отдыхать. Улыбаться, радоваться и не напрягаться. Запомни.
- Даёшь установку на радость?… - тихо спросил Дима, жмурясь от яркого утреннего солнца, и робко улыбнулся, мельком глянув на профиль Александра. Он был похож на древнегреческого бога. Когда Александр не знал, что на него смотрят, он казался особенно красивым и далёким. Фотогеничным, блин… - Вчера видел на сайте статью о выставке твоего друга.
Дима прикусил ноготь на большом пальце и попытался устранить несуществующий заусенец. Кожа была солоноватая - на завтрак были божественно вредные чипсы. И ещё осталось на дорогу.
- Марк мне не друг, - сухо ответил Александр, отчего внутри Димы всё в мгновение ока покрылось ледяной коркой. Вот блин… испортил. Напряжённые пальцы побарабанили по рулю и Дима невольно вздрогнул, услышав в голосе сдержанную усмешку. – А я всё думал, что с тобой случилось, может быть, заболел или опять кто-нибудь позвонил и сообщил плохую новость. А ты в своём репертуаре, моя прелесть.
Александр говорил и смотрел строго, как профессор смотрит с кафедры на нерадивых студентов, прогулявших крайне важную пару - «Как же вы дальше будете жить, если вам так трудно собраться и прийти, чтобы забрать то, что принадлежит вам?!»
- Он отзывался о тебе очень хорошо, - смутившись, промямлил Дима. – У меня сложилось такое впечатление, что вы близко общаетесь до сих пор.
- А ещё он говорит журналистам, что упал с луны, – Александр слегка улыбнулся так, словно Диме пять лет, и он спрашивает у папы с мамой, почему травка не растёт корнями вверх.
Дима тяжело вздохнул и запустил руки в волосы, откинул чёлку назад и хлопнул раскрытыми ладонями по бёдрам, мысленно давая себе пинка для скорости.
- Ты же мне ничего никогда не рассказываешь, - Дима глянул на Александра и отвернулся к окну, зная, что при всем своём внимании к дороге, тот слушает. – Собираю какие-то сплетни, слухи, обрывки разговоров… ну и сам додумываю остальное.
- Если тебе что-то нужно узнать, спроси у первоисточника.
Дима хмыкнул и взмахнул рукой.
- Я не могу тебя постоянно спрашивать.
- Почему? Я готов ответить на любой интересующий тебя вопрос, – искренне удивился Александр и картинно выгнул одну бровь. Тоже, что ли, актер умирает?
Дима сполз по сидению чуть ли не на пол и опять прикусил ноготь. Ну что он мог ответить? Только правду и ничего кроме правды.
- Я тебя боюсь, - сказал Дима и почувствовал, как по шее вверх стал подниматься жар, он заливал щёки, и становилось тяжело дышать, сердце громко бухало в висках. Да, это был самый настоящий страх, неконтролируемый и такой привычный. Ничто не вызывало его, кроме Александра. – Вот сейчас, когда говорю, что боюсь тебя, ужасно боюсь тебя!
- Ты боишься того, что я могу тебе сделать или сказать в ответ?
- Нет, - Дима замотал головой и с шумом выдохнул скопившийся в лёгких воздух. Раз уж начал говорить, то нужно высказать всё, а то вдруг такого случая больше не представится. – Я не знаю, чего боюсь, но не действий, это точно… Я давно уже думаю об этом, анализирую, и мне кажется, что дело в том, что я никак не могу понять тебя, твои мотивы, твоё поведение… я не могу угадать твою реакцию на те или иные слова.
- Как ты можешь это угадать, если ты – не я? Я тебе уже говорил о разнице наших мотивов. Моё поведение – это отточенный годами ритм, а насчёт понимания… мне кажется, что это придёт со временем. Мы знакомы чуть больше месяца, не мудрено, что ты ещё не привык ко мне.
Дима так и замер, закусив палец. Сколько знакомы?..
- Месяц… – повторил он, сам не веря тому, что слышит. А потом набрал в грудь воздуха и громко рассмеялся, снимая напряжение. – Зашибись! И правда. А я думал, что сто лет, не меньше... Мне кажется, что я знаю тебя давным-давно.
- А ты говоришь, что не знаешь, - Александр открыто улыбнулся, и солнечные лучики скользнули по кромке его ровных зубов. Сейчас, в данную конкретную минуту, Дима его не боялся, не волновался и мог спрашивать то, что его интересовало. Александр – человек, от которого требуется только лишь одобрение и готовность выслушать. Он всех слушает, мелькнуло в голове Димы, но о себе не говорит, потому что не спрашивают. А ларчик просто открывался! Ещё бы применить теорию на практике, и будет вообще отлично.
- Ты долго был с Марком? – взгляд заметался по убегающей под колёса дороге. Справа их «Тойоту» грузно обходил джип, явно предлагая помериться «силой», как принято в бане. Александр пропустил его и бровью не повёл на провокацию.
- Два года у нас были близкие отношения, а потом, как ты любишь выражаться, хрень какая-то.
- Вы расстались?
Александр улыбнулся, и вокруг его глаз чётко проступили морщинки.
- Мы и не сходились, - спокойно ответил он и, дотянувшись до приборной панели, включил музыку – ноктюрн Шопена. А в классике определённо что-то есть, подумал Дима, чувствуя, что настроение неуклонно повышается. - У меня была семья, у него какие-то поклонники-фанаты-модели, хоровод желающих подержать свечку. Вначале было весело, потом затянулось.
- А любовь?.. была? Ну там всякая романтика, серенады, цветы, конфеты… или вы так… потрахались и разбежались?
Александр коротко рассмеялся. Дима тоже улыбнулся в ответ, откровенность – это как наркотик. Один раз попробовал и хочется ещё и ещё, глубже и больше, пока не коснёшься дна, если конечно, сил и терпения хватит, чтобы достать.
- У тебя кардинальные взгляды: или плохо, или хорошо; или любовь, или нелюбовь. Есть и промежуточные состояния, то же влечение, например, тяга, зависимость, фанатизм, любопытство, элементарная привычка.
- Я привык к Вике, и ничего хорошего из этого не вышло, хоть у нас была и привязанность, и симпатия. Сейчас я даже представить не могу себя с ней…
- Опять хорошо–плохо. Ладно, если измерять ситуацию твоими категориями, то получается, что мне было хорошо с Марком, когда ему было плохо. И наоборот.
- Но что-то же держало вас вместе?
- Влечение, интерес. Когда я понял, как общаться с ним без ущерба для своей психики, интерес пропал, а как следствие и влечение. По окончании первых двух лет Марк решил рвануть в Америку, строить там карьеру, снимать кинозвёзд, какие-то прерии, торнадо и Макдональдсы. Звал меня с собой, обещал жить в палатке под кислотным дождём и сплавляться на байдарках с горных рек.
- Здорово… - восхищённо протянул Дима. – Байдарки и палатки – это здорово. Я в школе любил ходить в походы.
Воображение мгновенно нарисовало картину романтического вечера, проведённого у костра – ночная прохлада ласкает спину, огонь и жаркие поцелуи обжигают лицо. Душу дьяволу можно продать за такое времяпрепровождение в компании Александра.
- Я знаю, что тебе понравилась бы эта идея. Она и неплоха, если человек понимает, куда идёт.
- А Марк?
- Он ни разу в жизни не был в лесу. Панически боялся всяких насекомых, не переносил антисанитарные условия и плохую еду. И тут эти байдарки… Я пытался объяснить ему, что байдарки – это не только восторги, зелёная травка и голубая водичка, но он меня не услышал и всё равно уехал с каким-то своим поклонником – экскурсоводом, пообещавшим золотые горы и манну небесную. Три месяца они ели манну и лазили в золотых горах. Марк вернулся без экскурсовода и без волос, покорный и смирившийся – он стал исповедовать буддизм. Как я выяснил потом, до Америки они так и не добрались, помотались без дела в Польше с какими-то хиппи, пока не закончились деньги.
- И ты принял его обратно? – Дима достал из сумки оставшийся от завтрака пакет с чипсами и с треском его раскрыл. Александр отказался от предложенных чипсов и с сомнением посмотрел на Диму, с аппетитом грызущего неровные ромбики спрессованной картофельной муки.
- Да. И это была моя ошибка. Через год тихой, почти дружеской идиллии Марка опять потянуло на подвиги. Он сделал коллекцию спонтанных фотографий и помпезно выставил её в галерее без моего ведома.
Александр поджал губы и замолчал. Дима растерянно хрустнул очередной чипсиной и тихо спросил:
- А почему должно было быть разрешение?
- Потому что темой фотографий была моя личная жизнь.
Дима ахнул от неожиданности и отложил чипсы. Облизал солёные губы, поймав на себе тяжёлый страстный взгляд Александра. Хотелось облизать и пальцы тоже, но Дима удержался от этого слишком откровенного и провокационного жеста.
- И что там было на этих фотографиях? Обнажёнка или бытовуха?
- Эротика, в основном. Мы дурачились в его студии, снимали всё, что движется, в том числе и друг друга. Фотографии получились на удивление удачными. Марк хотел их выставить, спрашивал у меня, но я не разрешил.
Дима присвистнул и зябко поёжился. Всё-таки бессонная ночь давала о себе знать. Личная жизнь напоказ. Быть может, в откровении заключена сила искусства, но у всего должен быть предел и элементарная этика, наверное… Хотя зависит от ситуации. Неужели Марк не знал, чем это всё закончится?
- Я знал, что моё несогласие его не остановит. Возможно, я просто малодушно искал повод, чтобы расстаться.
- Покедова, бейби, пиши… - вздохнул Дима и едва слышно добавил: - Я уверен, что он до сих пор не понимает, где ошибся, и хочет к тебе вернуться…
Солнце блеснуло на металлической ручке приборной доски, и Дима на миг ослеп. В носу защекотало, и он чихнул. Сразу вспомнился этот детский прикол – зачихнул. Раньше он даже желания загадывал перед тем, как чихнуть, чтобы уж наверняка. Не сбылось ни одно, правда. Если ты вовремя чихаешь, то это не значит, что тут же купят велосипед.
- Будь здоров, - Александр мельком глянул на Диму и тише добавил, продолжая следить за дорогой: - Смешной ты. Сначала ты его боялся, потом завидовал, а теперь тебе его жалко. Не стоит, птица моя. Марк отлично живёт без меня, чего и нам желает.
- У меня в университетской группе тоже был неадекватный мальчик, который говорил, что он принц эльфов. Мы сначала думали, что он прикалывается, а оказалось, что на полном серьёзе. Такой чудной… - Дима открыл новую пачку чипсов и продолжил громко хрумкать. – Гении все немного неадекватны, но им это можно простить… Таланту можно многое простить.
- Я не был на него в обиде, - пожал плечами Александр. – Вовсе нет. Он талантлив, его работы впечатляют. Но это не мой человек. Марк не создан для того, чтобы стать чьим-то человеком. Он вечная, самозаполняющаяся пустота.
- Звучит заманчиво. Я был уверен в том, что Марк окажется не простым смертным, - усмехнулся Дима. За окном, параллельно с ними ехали «Жигули». И мальчишка лет пяти, сидевший на заднем сидении, строил Диме смешные рожицы, вызывая на дуэль. Пришлось поддаться и построить в ответ. Строили они, строили, пока мальчишка не получил подзатыльник от матери. Он кинул последний обиженный взгляд на демонстративно довольного своей победой Диму, словно это тот во всём виноват, и увлекся протянутой ему шоколадкой.
- Пять лет, - вздохнул Александр, - до пятнадцати ещё расти и расти.
- Тоже хочешь дать мне подзатыльник? У тебя руки заняты, поэтому подышите, Александр Владимирович.
- А я терпеливый.
- А я быстро бегаю.
Александр не стал отвечать, закусил губу и лукаво подмигнул Диме, мол, посмотрим-посмотрим, кто кого. «Ну конечно, ты меня», - подумал Дима и слегка смутился. Сколько же можно думать о сексе?.. В мире так много других интересных вещей существует! Вот, например, Давид… жуть какой сексуальный и безвозвратно ассоциируется с Александром. Или тот же Пантеон – языческий храм. Язычники вообще были молодцы, а обряды инициации чего стоили, а оргии!.. ммм…

- Всё-таки это были плохие чипсы, я сейчас скончаюсь, - выдохнул Дима, чувствуя себя ужасно разбитым. В животе горело и болезненно пульсировало, и тошнота периодически подкатывала к горлу. На регистрации ещё можно было потерпеть, всё-таки люди кругом, а вот в самолете стало совсем худо. Дима смахнул выступившие над губой капельки пота и, откинув голову на спинку сидения, прикрыл глаза.
Дима слышал, как Александр встаёт с места и куда-то уходит, а потом увидел перед собой стакан с минеральной водой.
- Выпей таблетку и поспи.
Александр протянул Диме круглую большую таблетку и стакан воды.
- Ты прям как заботливая мама, - прошептал Дима, принимая лекарство и воду. Горечь обожгла язык, и пришлось зажмуриться, чтобы проглотить её.
- С тобой будешь и мамой, и папой, - Александр забрал у Димы пластиковый стакан и скользнул кончиками пальцев по его скуле. – Поэтому больше никаких чипсов, гамбургеров и прочей гадости, сынок.
Дима глубоко вздохнул и согласно кивнул, не открывая глаз.
- Практически во всех фильмах героев тошнит, - проговорил он, чувствуя, как постепенно в животе всё успокаивается. – Символично типа… Одна жизнь уходит, начинается другая, новая, лучшая.
- Чувствуешь себя героем фильма?
- Нет, - Дима посмотрел на Александра и широко улыбнулся. – Чувствую, что меня тошнит. А жизнь у меня хорошая, всегда была хороша и будет только лучше. Только бы до Италии долететь, боже… можно не раскачивать самолёт так сильно!