Не серая серость

Я ухожу. Странно писать это слово в настоящем времени. Неужели уходить-это процесс? Либо уйти, либо остаться. А между ничего быть не может. Всего лишь секунда, разделяющая присутствие и отсутствие. Философия жизни. Я ушла. Закрыла за собой дверь сама. Это уже совсем другая дверь, не та, что была всего лишь год назад. Всё изменилось. Да и я стала другой. Прошёл год… как я жила всё это время? Отчего-то мою память захватили воспоминания. Время такое. Ведь прошёл год.
Я ощущаю его снова. Полное одиночество. Это когда выходишь из дома и видишь, как по улице люди идут парами. Обострённо ощущаешь, как целуются двое за углом. Видишь всё только по два. Хотя хватает людей, идущих поодиночке. Но ты их в упор не замечаешь. Страшное чувство. Идёшь и заставляешь себя улыбаться. Пытаешься найти смешное во всей этой чепухе. И ничего не находишь! И продолжаешь улыбаться тупой, дежурной улыбкой. И бредёшь, куда глаза глядят, только вперёд, не оборачиваясь, не останавливаясь и ни о чём не думая. Радоваться тому, что не промокают ботинки, хотя джинсы уже по колено в грязи. Радоваться этой непогоде, слякоти, промозглости.
Почему-то из людей, шедших навстречу, я выделила немолодую пару. Она, высокая, стройная, но нескладная, в сером плаще, в сапогах, по-моему, никогда не бывших в моде. Он, почти на голову ниже её, в очках, шапочке, клетчатом шарфике, вылезшем из-под воротника серой куртки. Взрослые люди, лет по сорок, шли, взявшись за руки. У меня возникло чувство, что где-то их уже встречала. Наконец-то нашла, чем занять свой мозг: перевернуть целый ворох воспоминаний и цветных картинок. А в это время они уже прошли мимо. Странно. Глаза у обоих совершенно пустые. Пустые и в то же время наполненные смыслом, смыслом друг друга, и больше ничем. Смешные, в одежде прошлого века. Создалось впечатление, что они перестали меняться с тех самых пор, как влюбились. Посланники иной эпохи, на которых сейчас покажут пальцем, глядя на них, покрутят тем же пальцем же у виска или просто язвительно улыбнутся. Глупо получается. Кто знает, может, они, а не все мы, нашли тот самый смысл, нашли то настоящее, что чуждо всем нам. Чудаковатые манеры, трогательные жесты, они друг в друге. Им на двоих восемьдесят лет, они держатся за руки. Если невнимательный прохожий решит у них спросить, как пройти на такую-то улицу, они, словно очнутся ото сна, переглянутся в недоумении, обменяются улыбкой, крепче сожмут пальцы. В это время прохожий догадается, что совершил ошибку, что обратился не к тем, скажет : «извините». А в сторону : «чудаки…». И пойдет дальше своей дорогой. Они же, радостные, будут весь вечер, гуляя, обсуждать, так что же хотел этот мужчина, строить догадки, шептаться и хихикать.
Я вспомнила, что видела этих людей десять лет подряд, встречала их каждый вечер, но тогда меня ничто не удивляло. Последний раз я повстречала их больше года назад и вот опять столкнулась. Мне вдруг стало стыдно за то, что я стала такой же чёрствой и бесчувственной, как и все горожане, что я перестала понимать чувства, откровения. А так с самого детства не хотелось уподобляться большинству. Захотелось узнать тайну этой пары, их секрет, ну или попробовать хотя бы предположить.
Год назад умерла моя собака, а до этого все мои вечера строились довольно однотипно: прогулка. Гуляли мы обычно в скверике, что неподалёку. Там-то я их и встречала. Они сидели всегда на одной и той же лавочке. Под фонарём. Лавочка стояла в центре парка, от неё радиально расходились дорожки. Наш же собачий рейд заключался в обходе сквера по периметру. А лавка всегда оставалась в центре. Наверно, именно поэтому в моих огромных тогда ещё детских глазах навсегда застыли картинки этой платонической нежности. Они сидели, соприкасаясь плечами, и он грел её руки в своих, периодически поднося их к своим губам, согревая тёплым дыханием. Я, пожалуй, никогда не забуду её мимику, жесты, когда она что-то оживлённо ему рассказывала, а он понимающе кивал. Одно из ярких воспоминаний связано с тем, как они целовались. Он очень смущался, потому что приходилось привставать со скамейки из-за невысокого роста, чтобы дотянуться до её губ. Оттого поцелуи получались короткими, но нежными и трепетными, пусть неумелыми, но заставляющими её закрывать глаза.
Они приходили в этот парк каждый вечер, на лавочку под фонарём. Странным мне это кажется сейчас. Тогда же я не задавалась никакими вопросами. А может и вправду, на этот мир лучше смотреть детскими глазами и никогда не взрослеть?
Вот повстречала я этих людей вновь, и стало радостней на душе оттого, что они пошли навстречу друг другу и встали вместе против ветра, не взирая ни на рост, ни на возраст, ни на работу, ни на материальное положение, ни на родителей, ни на погоду, ни на всеобщее непонимание окружающих. Прошло вот уже двенадцать лет, но я почему-то не сомневаюсь, что она по-прежнему робко опускает глаза, а он всё так же густо краснеет и поправляет очки. Она всё в том же пальто и сапогах, он в очках и шапочке. Ничего не изменилось с тех пор. Даже удивительно. И своей серой одеждой они отнюдь не добавляют серости этому скупому на фонарный свет городу.
Хотите верить в то, что вы можете любить по-настоящему – не удивляйтесь, если повстречаете вечером на улицах нашего города такую пару. Ведь они до сих пор среди нас, всё так же ходят взявшись за руки и не замечают никого вокруг.