Хроники ментальных клизм

Глава №1 (о прямолинейности и чуть-чуть про Килтского)
 
              Марат очнулся на кровати в теле. Преимущественно, в своем. Килтский. Килтский. Это слово засело у Марата кое-где. Ну, впрочем, хватит о нем, о Килтском - чуть-чуть про него вполне достаточно. Марат подтянулся за зеркальцем — на левой полужопице как всегда было расписание на день. Что тут у нас? Это помоем, это побреем, в собес зайдем, грехи отпустим. О! О прямолинейности не забыть!
              Это было важно. Не забыть. Однажды Марат расслабился и забыл как обратно напрягаться. Лежит и толком ничего сделать не может. Так бы трюфелем и остался, если бы не гроза в ту ночь и врожденная боязливость.
              - Стрючок! Стрючоооок!!! - позвал Марат. Стрючок не отозвался. Лежал, молчал, зыркал. Марат удовлетворительно кивнул — вроде попустило. Хорошее вещество - с утра не угнетает и Стрючок разговаривать перестал.
              Что там вчера произошло-то? Непонятно... Ужин по-венски пустили, потом выходили полдничать по-ноздре. Курдюк опошлил текилой весь асфальт. Нормальное такое заседание директоров. А я еще директор? Ну да, вроде бы. Все ведь было в рамках приличия. И ослика мы только чуть-чуть надорвали, и из ППШ стреляли предупредительными, и Ялту кто-то купил недорого. Все было благородно, чинно.
              Чемодан! Чемодан же протерял! Вот ведь дегенератская мошонка! Там же все. И про суть, и вообще. А если кто найдет? Это же будет коллапс и ****ец. Меня же убьют, оживят, а потом еще раз убьют. И так до бесконечности, пока я не устану.
              Ладно. Хватит. Дома нельзя сидеть. Возможно, ****анут межконтинентальной по городу. Неприятно будет. Надо валить к диллеру, потом за визой. Всегда же в Монголию хотел уехать. Ну вот — шанс. Даже шанс живым туда уехать.
              Ноги в бахилы, руки в бутерброд, бутерброд в рот — Марат очень торопился. Дрогнувшими губами он даже поцеловал второпях не ту рыбку на прощание. Призвал лифт, по-привычке расписался, застегнулся, выбрал кнопку.
              На выходе ничего не предвещало беды и Марат опрометью поменялся фразами с костеляншей:
              - Слышали, гувернантка шумела снизу?
              - Это старость. Она не контролирует. И пироги бобовые печет постоянно.
              - А я думал празднуют что, салютуют,- пожал плечами Марат и пошел в парк.
              В парке были голуби, а в остальном безопасно. К тому же через парк можно было пробежать к Хихину — тот был в сосисочной. У Хихина одолжиться и за визой. Таков был план.
              Марат еще толком и не начал нервно прогуливаться, но уже продолжал. Птицы, вторник, хобот — ничего не мешало приятному настроению. Но вдруг.... СТОП! Сигнал! Внимание на полшестого. В красных чулках с несколькими ресницами. Догнать! Произвести акт коммуникации! Выполнять, отставить думать, думать будут кому это положено.
              Марат рысью бросился во все тяжкие, реабилитировался и догнал впереди идущую девушку.
              - Машенька, солнышко мое, а почему бы и нет? - осклабился рот Марата зачем-то именно с такими звуками.            
              - Я Сюзанна, в бурном прошлом Виктор Анатольевич,- парировала Машенька ни где не напрягшись,- но это прямолинейно. Это очень прямолинейно, идемте юноша.
              Со штампом «так надо» Марат следовал за человеком. А вдруг подстава? Ну нет — сигнал же был. Если в сигналы перестать верить, так вообще недалеко и от вышивки отказаться. Уйти я всегда успею. Отвлеку багром и уйду. Гордо и медленно, чтоб не потеть. А пока глянем.
Человек, всё ещё в красных чулках, ускорил всё ещё шаг, глубоко целенаправляя его в горизонт, прочь из парка. Марат по инерции мысленно запустил генератор случайных чисел. Стал анализировать что ни попадя. Выпало шестнадцать синее.
«Что ж, неплохо» - именно так он исковеркал фразу «фигуральное сопротивление мухе-убийце», которую почти подумал было. И действительно стало неплохо.
На шестнадцатом перекрёстке у синей телефонной будки Виктор Анатольевич не остановилась, а издала звук сопраном:
- Идёмте же! - потянула нежно за ухо Марата,– мне срочно нужно в солярий, я хочу быстрее состариться в двухсотлетнюю мулатку.
Когда на город опустилась ночь своей неизбежно-глубокой прохладой, шёпот звёзд обнимал поток лунного умиротворения, а пурпурно-гладкие стрекозы вальсировали в неуёмной дымке васильковых грёз и деревья уже почти укладывались спать, правый каблук человека увяз в асфальте.
 
              Глава 2 (про гордость, предубеждение и сосисочную Хихина)
 
Тем временем,  в сосисочной разворачивались нешуточные баталии. Хихин отчибучивал бородатые анекдоты на свой страх и риск. Заливая за пазуху портишок, иногда открывал СпидИнфо и читал с выражением навзрыд. Посетители заведения на некоторое время отдавали своё внимание засаленными глазками, но резко теряя нить событий под воздействием его неблагополучной кармы, отворачивались спиной или чем придётся.
Хихин обладал слабым обаянием и врождённым беспокойством. От природы кучеряв и рыж, носил очки «Укупника». Естественно в детстве его дразнили «таракан, таракан, тараканище - укупникообразное чудовище». Но это не сломало его окончательно. Окончательно его сломало иное.
Была у Хихина женщина преклонного возраста. Ему было ржачно, что она старая, но даже этот привесёлый факт не уберёг его от одиночества. Она бросила его самым наглым образом – почти в четверг, а это рыбный день, а это разное.
Хихин ожидал Марата с утра — была СМСка и бандероль. Даже почистил зубы, снял бигуди, отчитал кота за неровное дыхание. Марат был его друг детства, ведь это именно он придумал дразнилку «тараканище», чем и заслужил внимание и почётное место в сердце Хихина.
Проспект. Фонарь. Парикмахерская. Томление в ожидании друга дало о себе знать в суставах. Килтский. Килтский. Это слово засело в нём навязчиво и бесповоротно.
В сосисочной между чтением литературы можно было полазить в интернете. Доступ к Wi-Fi был обеспечен всем посетителям, заказавшим ведро пельменей. Каждый день в Контакте Хихин любил молиться и причащаться. В лихие девяностые ему даже удалось покреститься во всемирной паутине.
              Марат ворвался к Хихину безоговорочно, всем телом и наперевес с какой-то цыпочкой, легкомысленно распахнувшей рот. Цыпочка зазвучала:
              - Пупсик, я в солярии наверху, дождись меня, - и исчезла в недрах сосисочной.
              - Что за мадумазель? - поинтересовался Хихин. К слову, он нередко подкрадывался ночью к кровати Марата, вскидывал руки, кричал «Превед!» и интересовался что за мадумазель, а потом гонял по всей комнате со свечкой.
              - Это со мной. В быту пригодиться,- сказал Марат, а потом отметил как ловко совпали сосисочная Хихина и солярий Виктора Анатольевича. К тому же спьяну начали распускаться ландыши, а это всегда предвещало плохое или хотя бы апокалипсис.
              - Че пришел, мильен нашел? - не унимался Хихин.
              - Я чемодан протерял. Вчера на заседании,- буркнул Марат и попытался себя задушить — настолько накатило.
              - Понимаю, - понимающе понял Хихин,- тебе как обычно визу, яд за воротник и на посошок?
              Марат кивнул и пошел за Хихиным в его кабинет. Килтский. Килтский. Да задрало уже! Хватит! Заткнулись там все! Попритихло вроде.
              В кабинете у Хихина были разбросаны всевозможные разбросанные носки, а поверх лежали другие носки, разбросанные гораздо более аккуратно, чем можно было бы представить. Стол, бочка с капустой, компьютер и два бутерброда — скромный интерьер кабинета тщательно скрывал в недрах Хихина зажравшегося олигарха и взяточника. Ах да, перед красным подоконником стояла еще раскладушка. В ней кто-то возился, хрюкал и читал навзрыд Канта, но тогда это показалось Марату неважно.
              Марат сел на хрюкание, стал впускать в себя бутерброд и вспоминать. С Хихиным они познакомились больше двух тысяч назад. Вроде бы, он тогда распял Марата или что-то такое — никто точно не помнит, но неприятный осадок остался и Хихин старался всячески помогать Марату для искупления. Один раз привез пароход пряников из Монголии, два раза помогал Марату убегать от себя и безоговорочно покупал все картины, которые Марат рисовал ПТУшницами и винегретом на асфальте.
              - Держи, - Хихин протянул визу,- на этот раз с твоей фотографией, а то в прошлый раз слишком уж смешно получилось... Хватит. Да и эмбриона Джулии Робертс мне больше не дадут пофоткать, поэтому так.
              - А посошок? - спросил Марат, зашивая документы в стринги.
              Хихин нырнул под раскладушку, потом вернулся на место, отплевываяь, со светящейся зеленым, бутылкой в руке. Разлили по стопкам, стопки по глоткам. Захорошело, стало необходимо общаться.
              - Ну ты пойми,- гундел Марат, как будто они только закончили разговаривать про чью-то эректальную дисфкнкцию, а это не так,- я тряпка. Тряпка. Нет бы пойти и спросить кто взял чемодан, так ведь проще сбежать в другую страну. А они все же пидарасы. Все они пидарасы, а я дартаньян. Ведь если бы они не были пидарасами (а это не так), они бы с утра уже принесли мне чемодан и извинились бы трижды и перорально. А они не стали так. Значит открыли и увидели. И уже меня заказали мяснику Володеньке или кто там сейчас у них заведующий по мясу...
              - Хорек, не кипятись,- встрял Хихин,- все нормально. И не из такого вылазили. Ты вспомни как ты из вагины первый раз вылазил — кошмар вообще: яркий свет, пуповина, мужик со скальпелем, истеричка какая-то орет как дура — вообще жуть, и ничего — справился же. И сейчас все нормально будет. Прополоскай-ка лучше десны зелененьким...
              - Ты сейчас не прав. Я не знаю в чем, но ты не прав. А когда я узнаю, то станет ясно. А даже если ты и прав, то все равно твоя правота неправильная. Понял ты меня или да, конечно?
              Хихин несколько раз в знак согласия рухнул повсеместно, но потом взял себя в руки ртом и поставил на место, во избежании беспорядков.
              - И все же Марат,- заявил Хихин,- я категорически не поддерживаю ваш разгульно-блуждающий образ пития или бытия — что у вас там, напомните...
              - Я так на тебя посмотрю, ты горд и предубежден по поводу всего это,- осклабился Марат.
              - Да, это так. Да, это всяко разно. Да это даже нет — настолько это да,- попытался поговорить Хихин,- О! А вот кстати и Инночка.
 
              Глава 3 (про Инночку и ее коробку проблем)
 
              В открывшуюся дверь, на которую стали пялиться мужчины, вошла невысокая рыжеволосая девушка.
- Килтский здесь?- и не дожидаясь ответа, закричала громко – я спрашиваю: Килтский здесь?
На мгновение им показалось что-то зловещее в её словах. Эхо прокатилось по кабинету и выскочило прочь. На спинах у них зашевелились волосы и на миг всё потемнело вокруг, ветер застучал открытыми окнами. Занавески взбунтовались.
- Кошачья отрыжка, что б его…- выругалась девушка, – Михаил Боярский и тысяча чертей ему в пах…
- Инночка, голубушка, душенька моя, ну что ж Вы так сразу в лоб Боярским пугаете, здесь между прочим, культурное заведение, – попытался как то сгладить ситуацию Хихин.
В Инночке он души не чаял и позволял ей такие вольности как слабоумие, вольнодумство и глумливость над старшими. Но не в этот раз. Сейчас ему всенепременно хотелось душевной компании в лице этих людей.
- Я потеряла его, –  тихо произнесла она. Такой резкой перемены в настроении не ожидал никто.
– На Желябугских выселках. В розыск подала, а всё без толку.
Инна села на раскладушку и пустила очаровательную слезу. Хихин оживился, в предвкушении подставить своё хилое плечо либо жилетку, но вовремя спохватился.
- Мой ангел, ласточка, довольно плакать, давайте лучше с нами зелёненькой, – жалобливо загундел Хихин, в сердцах радуясь, что скандал миновал, но расслабляться было рано.
Инночка утвердительно промолчала и растерялась вдруг, неожиданно увидев Марата. Тряпка мялся, не решаясь прервать столь пафосный и гармоничный диалог этих рыжих людей. Всё в нём говорило: «молчи!». Хихин протянул стопку Инне, сел на подоконник рядом, чтоб если что быть на чеку, участливо всматривался в глаза девушке, изображая верного пса.
- Ягодка,лапушка, это был Ваш воображаемый друг что ли? – сделал вывод он.
Дело в том, что Инночка постоянно теряла этих своих друзей по всему миру, потом долго горевала, обращалась по разным инстанциям, в районо и  детективные агентства, тщетно пыталась разыскать. Писала письма в «Жди меня». Она всегда избегала фразы «воображаемый друг», искренне верила, что друзья могут быть только лучшими.
- Килтский был одним из лучших. Самый мой любимый энергетический шаблон. Мы столько лет провели вместе и порознь, почти два…лет. А Вы, не побоюсь этого слова, Марат, глазки вовсю залили уже и не только? – бросила быстрый ядовитый взгляд на Марата.
- Да Господь с Вами, кисонька, мы ведь только-только…- снова вмешался Хихин. На этот раз лимит его слов перед Инночкой на сегодня был исчерпан, и она уже больше не воспринимала его по-достоинству. На недостойное поведение мужчина пока не решался.
Инночка по природе своей была ветрена, но боролась с этим в ванной. Старалась изо всех сил не флиртовать с мужчинами и конюхами. Прятала ноги под короткие юбки, оборачивала остро выступающие запястья браслетами, сворачивала волосы в аккуратные локоны, что бы их казалось меньше. Красила лицо косметикой, что бы замаскировать врождённую миловидность. Говорила, преимущественно, тихим, вкрадчивым голосом, дабы не привлекать к себе внимания (кроме тех случаев, когда она искала Килтского. А Килтского она искала почти всегда).
Мужчины делали вид, что не замечают её инсинуаций, храбрились при ней и выставлялись напоказ. Но не Марат. Он взаправду не замечал.
Ожидаемо подоспела Сюзанна. В комнате было совсем уже тесно, когда она впорхнула своими красными ногами, пергидрольными волосами и грилеподобной мордочкой.
Инночка, никак не хотела мириться с присутствием в помещении ещё одной женской особи, кроме неё самой. Тут же смекнув кто такая Сюзанна и зачем она здесь, подъебнула Марата:
- Ммм... – поджала она губы в куриную жопку, – очередная жертва жизненных обстоятельств? А чего такая черношкирная? Где ты их берёшь всё? То хромая, то беззубая, то после аборта…и вот ещё и эта…Марат, в тебе дохнет нереализованная Мать Тереза.
              Марат пригляделся, и правда — прямо в его кармане готовилась преставиться крыса Хихина — Мать Тереза, еще вроде только вот недавно зазывно хрюкавшая под Канта. Чертовка позарилась на карманную печеньку, не сообразив, что это Хихинский яд от безысходности Марата, и теперь, так и не реализовав свой скрытый под шерстью потенциал,  испустила дух из под хвоста.
              - Помню, скорблю,- утер нюни Хихин и выбросил трагедию в окно.
              - Послушай, пусик, - застряла Сюзанна словами в диалоге,- я вся уже загорелая и жду тебя, а вы тут крысами бросаетесь...
              - Она мужик,- объяснил Марат Инночке,- хоть и в прошлом, но какой кадык! У меня не было шансов не влюбиться в нее. Она максимально ущербна, а я люблю таких, ты знаешь ведь. По себе...
              - Марат, мне не досуг, а почему тебе-то наоборот? - взъерепенилась рыженькая,- у меня тут коробка проблем, а ты тут сидишь штанами на бочке с капустой и в ус никому не дуешь.            
              Марат не стал рассказывать о своих проблемах, а только тяжело вздохнул, отяжелел на стопку зелененькой и в сотый раз проклял себя за то что он тогда обогнал сперматозоид Витю, и сейчас не прозябает в небытие, а ведь там так хорошо и овсянкой кормят.
              - Маленькая моя,- обратился он к Сюзанне,- я знаю — ты моя судьба, и все такое, но мне надо помочь этой миловидной рыжей старушке. А с тобой мы потом проведем всю оставшуюся вечность.
              - Как хочешь, мышонок, но помни я твоя судьба. Судьба! И тебе от меня не уйти в запой,- лязгнула бедрами Сюзанна, поместила Марату в стринги свою визитку и ретировалась дверью.
              - Что там у тебя? - Марат вцепился в Инночку зелеными глазами, теребя хвостик и беспокойство,- я знал, конечно, что ты при****нутая и сметаной обливаешься вечерами, но твой Килтский и во мне звучал сегодня утром.
              - Килтский? - обеспокоенно соскочила с равновесия девушка.
              - Ну да, я именно такие буквы и сказал,- напомнил Марат, наливая разбушевавшейся самке в рот успокоительную настойку.
              - Но Килтский не самое важное — отращу нового, а вот то что я потеряла чемодан... - пискнула Инночка срывающимся со связок голосом,- но я думаю что это все как-то связано.
              - Не ****и мне!!! - спародировал Инночку Марат,- я тоже вчера потерял чемодан, а потом мне сигнал на Сюзанну был. Знаешь что это все значит?
              - Конечно, - чуть более спокойно провозгласила рыжая,- это же самое что ни на есть «ХЕР ЗНАЕТ ЧТО!».
              - ТЫДЫЩЩЩ! - резюмировал Хихин и тут же получил в челюсть с двух сторон, потому что не в тему.
              Светало. За окном бабочки играли в салочки над минным полем, цвела трава. Вселенная притихла в ожидании чуда, и дабы оправдать ожидания, дворник Изя дал слабину, засмеялся, размахал руками и убежал подметать шприцы.
              Три усталых организма сидели на бочке с капустой, допивали зеленую и думали как дальше жить. Из путных предложений кроме «не пестрючить больше бабушку Зою» не было ничего.
              - Жалко,- гундел Марат,- у меня всего три реинкарнации осталось. Можно, конечно, уехать в Монголию и по уши увязнуть там в счастье, но чемоданы жалко.
              - У кого еще остались? - Инночка сунула длинный острый нос не в свое дело.
              - У монаха был один, у китайца и у Ленки-переносчицы,- загнул Хихин чьи-то пальцы.
              - Надо их навестить,- дрогнул губами Марат,- один фиг мы уже только некрофилам пригодимся, так хоть космосу поможем.
              - И борща поедим,- вставила, что попало Инночка, надевая сандалии в дорогу.
 
              Глава 4 (про логово монаха и святые мощи вина).
 
На пирсе сидел молодой темноволосый мужчина в чёрных одеждах с пронзительно голубыми глазами, в которых отражался свет, казалось, всего моря. Илларион (в миру Анатолий Пипкин) был красив невероятно. Монах благоразумно молчал своим монашеским чином, перебирал чётки и смирение. В это солнечное благословенное утро он задал себе вопрос: «Не повредился ли я умом?».
Проснувшись в пять утра в пещере на старом топчане с матрацем, его одолевал внутренний голос: «борщ, борщ…». И отряхнувшись от этого наваждения, монах решил, что это от недостатка белка и майонеза в организме.   
Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял катер.
Трое людей, не считая собаки, которой, кстати говоря, так и не обнаружилось в судне, размахивали своими верхними конечностями в предвкушении встречи и борща.
Илларион понял: дело - дрянь. На всякий случай выпил вина.
Катер коряво причалил к пирсу и троица вывалила из него, кряхтя и смеясь. На их раскрасневшихся от солнца лицах, уже был отпечаток алкогольного опьянения и нездоровый энтузиазм.
- Илларионушка наш, милый, добрый человечек, неужто не рад нам? – залепетал Хихин.
- Ана-тооо-лий, ты ли это? – возмутилась Инна.
«Параболан обладает очень невысокой биодоступностью», - подумал Марат и опять расслабился.
Илларион важно приблизился к ним, изображая почтение и благородство. Его стриптизёрское прошлое давало о себе знать, когда он бывал в обществе. Движения его были завораживающе плавными и отредактированными.
- Привезли? – уточнил Анатолий.
- Да, конечно, вот, дыши – наслаждайся, – торжественно вручил Марат пластиковую бутылку с воздухом из родных мест, кои Анатолий опрометчиво покинул в отрочестве.
– Да, кстати, – продолжал Марат, - ты ещё не впал в бесовское обольщение? А то если что…
Тут Инночка не выдержала и выкрикнула прямо в рясу:
– Ты почему не звонил, скотина!!!
Все трое мужчин недоумённо обернулись, видимо, что бы проверить, Инна ли это произнесла. Всё указывало на то, что она. Это их немного успокоило.
В катере всё ещё играл на нервах Кай Метов: «…я так устал, так устааал и я хочу отдохнуть, и я звоню и говорю…».
А в остальном возникло неловкое молчание.
- Господа, да будут благословенны очи мои, что взирают на мир с радостью, я действительно счастлив вас видеть, – неожиданно расставил в стороны руки  Илларион в знак того, что вот-вот именно сейчас необходимо было произвести акт дружеского телопожатия.
Облобызавшись, они направились на песчаный берег, намереваясь составить конструктивный диалог, попутно загребая песок в обувь.
- Я, откровенно говоря, ни на йоту не удивлён вашим феерическим появлением, дети мои, – продолжал монах в чёрных штанах, – позавчера меня обрадовал своим визитом китаец!
- ДА ЛАДНО?!. - хором заметили все остальные кроме Иллариона. Из религиозных убеждений они не решились на «не ****и!».
Песчаный берег простирался на несколько сотен метров. Вдоль береговой линии уютно обустроились обрывистые скалы и прочее. Инночка уставилась наверх скалы, на котором красовался монастырь. Что-то затеплилось у неё под тонкой рубашкой, припомнились все её  нервные срывы из-за мужчин, когда она, пуская сопли в наволочку и подвывая на луну: «вот уйду в монастырь». И вот теперь ей представилась такая возможность, а нервного срыва все не намечалось.
Пещера монаха находилась недалеко от берега полуострова.
              - Пойдемте, я затащу вас в мою пещеру,- сказал Илларион, а Инночка подумала что это она обычно так говорит, но вслух промолчала,- там выпьем винца и все обсудим. Вы ведь знаете пословицу - даже у людей есть уши, не говоря уже о стенах и этом подозрительном береге.
              Едва совокупность людей зашла в пещеру, как Хихин сразу же скинул галоши и пустился во все тяжкие в гальюн, а Инночка с монахом уселись готовить вожделенный борщ и обсуждать последнее из мира моды. Марат по инерции продолжил движение. Он вообще тормозами отличался редко, и, иной раз, прогуливаясь, проскакивал по два-три не то что квартала — города.
              Вдруг на его пути возникла комната. Марат нежно вошел в нее. Комната тихо охнула и покорно подалась вперед всей собой, впиваясь ногтями в маратовы ягодицы. В ближнем углу на кресле сидел лысый мальчик с синими ушами  и, кладя руку на живот, медленно опускал ее вниз до чувства собственного достоинства. Едва мальчик заметил что стал популярным, обретя Марата в качестве благодарного зрителя, как он спохватился за газету, прикрыл ей стыдобу и стал делать вид что проверяет пломбы:
              - Шестьдесят шесть, шестьдесят девять,- считал вслух мальчик с набитым руками ртом,- вроде все на месте... И пломбы тоже!
              В другом конце комнаты, минуя палас и декоративные селезенки на стенах, лежала Вувузела и очень громко вувузела. Она ничего не сказала Марату, а лишь двусмысленно зыркнула на него. В этот момент в комнату вошла Инночка, поварешкой вводя замешательство в кастрюлю с борщом. Вувузела тут же подорвалась, подошла к Инночке и сказала: «Да иди ты нннааааааахххх....»
              «И откуда она все знает?!.» - удивилась Инночка,-  «Не иначе сдал кто». Но до диалога опускаться не стала, а лишь взяла силой Марата под ручку и увлекла обедать.
              Хихин и Илларион уже раскидали себя по стульям, потягивая красненькое.
              - Так зачем китаец приезжал? - спросил Марат, наливая в рюмку борща.
              - Спрыгнул с ума он похоже,- улыбнулся монах, насколько ему позволил рот,- говорит что пыхтения по ночам стал слышать и что кто-то по чемодану ночами скребет. Так он с ним спать начал... Хотя раньше они просто встречались.
              - Не-не, про чемодан он правильно,- пискнула Инночка сквозь борщ,- у нас с Маратом их украли. Кто-то начал охоту.
              - Кстати, а где твой? - ехидно глянул Хихин, без всякого намека на обратный удар по роже.
              - Мой-то,- засуетился монах,- так это.. знамо дело где... В комнате он, сидит, играется. Где же ему еще быть? С синими ушами такой. Выписал из хора я его специально... А причем здесь?... А! Чемодан! Чемодан в тайнике, надежно там.
              Пока невольные слушатели исповеди приходили в себя, а Хихин, тайно хихикая, что-то записывал в блокнот, Илларион сбегал в отлучку и вернулся довольный:
              - На месте! А как ваши пропали?
              - Мой, - начал Марат,- исчез после корпоративной пьянки. Меня обпоили тогда водкой с майонезом и шаурма была просроченная, не кошерная. Я отключился, а на утро чемодана не было.
              - У меня все прозаичнее,- подхватила Инночка падающую со стола вилку, чтоб никакая ****ь больше не потревожила своим визитом,- я бегала нагишом по полям, искала Килтского, шугала ежиков. С чемоданом бегала. Поставила чемодан под березу, чтобы понырять за кротами в дерн. Хоба! А тут асфальт, реклама, машины сигналят. И ни березы, ни чемодана.
              - Понятно, я этот компот знаю,- похвастался монах,- это ЛСД на коньяке с чаем. Но кто узнал? Кто начал охоту? Кстати, китаец говорил...
              Илларион не успел закончить, потому что из соседней комнаты стал доноситься монотонный шум. Все кто был за столом забежали в комнату. В центре на паласе сидел мальчик, потными ладонями закрывая синие уши, и повторял все громче и громче: «…Килтский, Килтский, Килтский...».
- Выплюнь, выплюнь тебе говорю, – неистовствовал Илларион, тряся пацана за плечи и то что к ним прилагалось. Казалось, сейчас у него оторвётся шея, но обошлось.
Мальчик закатывал глаза и расширял зрачки, окрашивая их то в оранжевый, то в белый цвет.
- Килтский, борщ, пятый чемодан, китаец… - бормотал пацан.
- Кажется пахнет заговором! – сморщилась Инночка, – или это опять ты, Хихин? – укоризненно сверкнула левым глазом женщина.
Хихин сделал вид что изучает строение своих лодыжек и бесконечность.
              - Китаец, революция, Бельмондо… - продолжались бормотания.
Монах взял ситуацию под контроль:
- Всё, мне это порядком надоело. В карцер!
- Ведь он и так в карцере, – заметил осторожно-судорожно Марат.
- Всё равно в карцер! – сказал, как отрезал Илларион, - Килтский Килтским, а борщ доедать надо.
Люди вернулись за стол, заметно нервничая. Марат дрыгал ногой и стонал, Хихин оглядывался в прошлое, Илларион налил добавки запазуху.
А Инночка неожиданно заявила: «Кажется я сейчас начну вами манипулировать! Эй, Ржавый, спой мне колыбельную» - и в ту же минуту уснула сном младенца. Хихин даже не успел куплета просвистеть.
Мраморно-розовый закат предвосхищал что-то необычно-необычайное. Солнце уже почти поцеловало море и морской прибой ласково шипел и надрывался о прибрежные камни, как Иллариона настигло озарение. В его ясных благоразумных зрачках просматривалось понимание и какие-то цифры.
А тем временем Сюзанна стирала чулки.
 
Глава 5 (про китайца и ландыши)
 
За неделю до чего бы то ни было.
Пекин. Оживлённая улица и много много одинаковых людей снуют в разные стороны. Кто по делам, а кто просто массовку создавать. Человек китайского происхождения в жёлтой футболке шёл с чемоданом через светофор и размышлял… А кто его там знает что он думал на своём китайском.
В общем, в одном из кварталов некто настиг его врасплох, отшибуршил невнятно и пошкрябал чемодан.
С царапинами на поверхности и угрызениями совести внутри, китаец Шайнинг прискакал в своё скромное жилище. Его сестра ***ланг, миловидная девчушка пятнадцати лет, с лукавым азиатским огоньком в глазах и невинностью, осторожно открыла дверь. Чемодан влетел первым и, отпилотировав метра три по воздуху, шарахнулся навзничь. 
Лохматый Шайнинг, негодуя, вприпрыжку метнулся в дом и надавил на дверь с внутренней стороны.
Взволнованная речь произносилась в этом помещении весь вечер. Они о чём то спорили, договаривались, шептались, ходили туда сюда, потом неожиданно стали бегать по комнате смешно размахивая руками, и это было совсем уж не по фэн-шую. 
Они сделали в тот вечер всё и даже большее чтобы создать панику. В конце концов заварили чай, замолчали и что-то там решили.
***ланг, насвистывая гимн Америки, начищала тапочки с цветками лотоса, возможно собираясь в дорогу. К ней подошёл Шайнинг, гаркнул, нахмурил бровь и отобрал тапки.   
Девочка залилась краской, слезами и соевым соусом, затем целенаправленно ушла в свою как бы комнату.
Китаец остался наедине со своими дурацкими мыслями и чемоданом, размышлял о единстве вселенной, клизмах и мохнатых ёршиках. Потом привязал чемодан к пояснице и, взяв ксерокопию паспорта и немного отчаяния, отправился восвояси.
              Шайнинг разделся, аккуратно разложив кружевные трико и накладную бороду на стуле. Укрепил организм лапшой в рот и, закутавшись в чемодан, безмятежно уснул.
              Снилось ему детство. Он, тогда еще, крошечный китайский человечек, хорошо поступал ногами по ландышевому полю, размахивая юностью во все стороны, и кричал: «Чечивииицаа!!! Чечивииицаа!!!».
              Чечивица бежала настречу и вторила ему радостным: «Китаееец!!! Китаееец!!!». Так они и рыскали по полю, пока не стукнулись лбами в предопределенность.
              Еще Шайнинг во сне видел маму. Вроде бы даже свою (кто их различит-то, китайцев, мать их...). Он был ее восемьдесят пятым сыном — любимчиком. Предыдущие роды подызносили китаянку, поэтому Шайнинг родился, практически, пешком.
              Потом Шайнинг поймал в ландышах живую свинку, выдумал себе топор и пытался сделать из нее копилку. Копить во сне было приятно, но нечего, и, тем не менее, китаец решил подкопить хотя бы самоуважения в поросюшке. Свинка вырвалась комбикормом на землю, злобно улыбнулась и устремилась в закат.
              Китаец бежал за ней и слышал зловещий шепот: «Я сожру твой чемодан. И тебя. И себя. Я всех сожру!».
              А потом ландыши стали чернеть и попахивать папахами. Поле сворачивалось, словно бабушкин палас, закутывая китайца. Посредине образовалось черное морщинистое отверстие, засасывавшее Шайнинга в себя, и как бы намекая: «Дружище, теперь ты в жопе».
              Потный во всех местах Шайнинг проснулся, открыл глаза на ширину рта и завопил: «Йопанный фрод!» - это заклинание против любой ереси он выучил в Магадане, когда тянул пятерку за посягательство на клитор мэра Саранска и на фуфле не кроился.
              Шайнинг спохватился за чемодан. Целый, но еще больше покарябанный всяко разно. Под кроватью что-то шуршало.
              - Здесь кто-нибудь есть? - выплеснул он в комнату сотню децибел, - Шуршунчик, это ты?
              - Никого тут нет,- промолчали все, если кто и был в комнате.
              Китаец понял что грядет что-то страшное. Предчувствия не обманули — это лапша вступила в конфликт со здравым смыслом и на пару разыграли жуткую диарею.
              Выйдя из уборной, он собрался и поехал к монаху за советом. У монаха китаец пробыл несколько часов, получил ободрение, цирроз и нагоняй, а затем вернулся домой. И с трепетом ждал новой ночи — неужели опять?
              Хотя это было глупо и про чемодан вряд ли кто-то знал, китаец весь вечер дрожал как коленка институтки и даже на ночь лег с ***ланг. Про инцест в Китае не рассказывали, поэтому никто не протестовал. Но Шайнинг оказался быстрым, как восьмикласник, и через три с половиной минуты уже храпел ноздрями в стенку, а китаянка ушла штопать мешки и невинность.
              Ночь шла по своим делам, ничего не предвещало беды, как вдруг сквозь сон Шайнинг услышал шуршание.
              Сглотнув страх, китаец незаметно для самого себя, вытащил из кармана выхлопную трубу. Шорох приближался к кровати. Шайнинг грянул трубой по звуку.
              - Сучка ****оглазаяяя.... - завыл Марат.
              - Марат? - удивился китаец во весь свой китайский разрез глаз,- какого баклажана ты тут делаешь?
              - Мы тебя предупредить пришли,- улыбнулась в Шайнинга Инночка, втискивая в форточку Хихина и монаха.
              Через час все пятеро уже сидели за китайским столом, и пили дешевый китайский абсент.
              - Вот такие вот дела... - закончил рассказ Марат,- судя по всему, всем пихта скоро наступит.
              - Надо к Ленке ехать раз такая хурма началась,- резюмировал китаец,- я ей на прошлой неделе отправлял почтового голубя. Голубь вернулся мертвый и обворованный. Видимо, что-то случилось.
- С голубем что-то случилось? – уточнила Инночка, и добавила, – юмореска какая-то получается…
Луна своим серебристым мерцанием подвывала на волков. У Шайнинга почти не осталось щелок в разрезе глаз, разве что с игольное ушко, но сообразить что неплохо было бы доспать эту ночь он всё-таки смог, хоть и по-китайски.
Марат и Инна похоже имели ещё биоэнергетический запас и решили встретить рассвет на соломенном коврике. Каждого из них одолевали посторонние мысли о самоубийстве домашних животных.
Как только Хихин, Илларион и Шайнинг уснули в обнимку, неожиданно зазвонил сотовый - «чёрный бумер». Это была Сюзанна. Марат заметно оживился и практически напрягся некоторыми мышцами.
- Да, моя пучеглазенькая… конечно… ага, скучал… нет, не побрил… в солярии была? Ннет, я с Инночкой… даа… рассвет встречаем на полу.. что? кто я? Пидальный? Ишааак?... – Марат удивлённо посмотрел на трубку и положил обратно в стринги.
- Виктор Анатольевич, кажется, хочет навестить нас, и что-то там ещё, я так и не понял.
Инночка всё это время тоже удивлялась. Удивлялась по-своему, по-девичьи. Потом резко подскочила, схватила трёхногую жабу с тумбочки и заявила: «Я на свидание, вернусь возможно.» Вылезла по-обыкновению в форточку.
Марат погрузился в транс и воспоминания. Как же спокойно ему жилось до кризиса в девяносто восьмом, какое дешёвое мороженное было по рубль шестьдесят, «Руки вверх» и Муслимушка… Всё это кануло в лету, и к чему он пришёл? Ни чемодана, ни сучка, ни задоринки.
Наутро мужчины проснулись вместе от осознания что пора. Штопора не нашли и открывали ногтями ***ланг.
- Доширак? – предложил Шайнинг, – я тут идею одну с****ил, – продолжал Китаец, заваривая кипятком вкуснятину – пока Хихин и Илларион спали, я у них подсмотрел. Вообще, нам нужно держаться вместе. Но от нас этого и ждут, поэтому давайте разделимся на две команды! Частями доберемся до Ленки в целях безопасности.
- Ну что, молокососики! Отчебуречили? – вернулась со свидания Инноча. Взъерошенная и расстроенная она плюхнулась в стул. Отрезюмировала:
- Я Лохобитского потеряла! Только-только свернула в шанхайский квартал, как он исчез. А ведь…
- Просто бязь, какая-то! – крякнул Марат.
Из кладовой доносился запах мандарин - их никто сразу и не заметил, пока подсознательные ассоциации не натолкнули Инну на размышления: «Я тогда работала трактористом на  Желябугских выселках. Сорила семечками, играла в гармонь, сосала самогонку, ну всё как у людей было. А потом раз! И капец котёнку. Килтского, как бабка отшептала».
Мандариновый аромат навязывался всё более и более настойчиво, как в новый год. Практически уже запахло оливье, как из коридора образовалось то самое.
 
Глава 6 ( тайна Килтского )
 
Гигантский пёс василькового цвета, с лохматой наружностью и стучащими об ламинат когтями.
              - Килтский! - проорал кто-то.
Инна бросилась обнимать собачатину и заливаться умилительными слезами, ну в точности как в «Жди меня 2».
Монах упал на колени расшибать себе лоб, рыжий моргал очками, а Шайнинг просто объебошился.
Только Марат не знал чем себя занять -  раскручивал чайный пакетик вокруг пальца.
Приехали! Картина маслом!
              - Только я думал что он вымышленный,- пожал плечами руки Хихин.
              - Я и так вымышленный,- пожал лапой руки Хихина пес,- и все вы... Впрочем, долго объяснять... Поэтому посадите меня в кресло-качалку, укройте пледом, вставьте трубку хотя бы куда-нибудь и вискаря в миску плесканите. А потом слушайте...
              Когда все приготовления были сделаны, слушатели уселись в позах крабиков на фуфайки и стали ждать. Час, два... Килтский молчал.
              - Идиоты,- догадался монах,- пасть-то ему пледом не обязательно было заворачивать... Еще и скотчем закрепили успех... Кто тут такой умный?!
              Вопрос был риторическим, но все подняли руки вверх. И даже жена Жгутикова, которой, к слову, там не было, подняла руку - она ловила бумеранг в западной Австралии, а поймала такси (никогда не знаешь что поймаешь на поднятую руку...) и осталась этим весьма довольна.
              - Спасибо,- тявкнул Килтский,- так вот, сначала к сути. Женский оргазм — миф; я создал этот мир; Марат бреет лобок раз в три с половиной дня.
              Все были шокированы. Преимущественно тем что пес все-таки говорил, хотя прошло уже несколько часов и должно было попустить.
              - Но это еще не все что вам надо знать...
              - Извини,- перебила Инночка,- ты можешь не лизать яйца во время рассказа?
              - Прошу прощения,- пробормотал Хихин и облачился обратно в трико.
              - Вы — хранители чемоданов,- монотонно продолжал пес, не обращая внимание на  невнимание,- ну кроме Хихина — он невольный свидетель этой заварушки, но я, пожалуй, оставлю его в живых - только потому что он умеет лизать яйца, а это мне еще пригодится.
              - Спасибо,- буркнул Хихин и мысленно отметил что лучше бы он остался у бабки в Житомере доить коров и председательскую дочку Варвару, а ведь за ней давали три стога жеваного сена и практически рабочий боян.
              - Кое-кто узнал про чемоданы  и теперь охотится за вами чтобы завладеть ими,- продолжил Килтский,- вам ни в коем случае нельзя разделяться, по-одиночке вас перебьет даже ночная уличная интеллигенция, не то что адепты зла, который охотятся за вами. Кстати, на счет Сюзанны... Ну хотя ладно, не буду раскрывать все сюжетные интриги.
              -  Но как же нам победить неизвестное злое ужастное неведомое кошмарное зло? - преждевременно начал паниковать Марат.
              В комнате сгустились тучи, неожиданно распахнулось окно, запахло озоном, закапало.  Все поняли что Марат действительно переживает.
              - Ну даже не знаю,- ехидно улыбнулся Килтский, ласково поглядывая на Инночку, которая до сих пор не отпускала найденного друга и чесала ему за ухом ногой.
              - Подожди,- тормознул китаец,- а разве нам не полагается всяческих там... ну не знаю... суперспособностей? Так во всех самоучителях для супергероев пишут.
              - Да?! - недоверчиво пустил слюну Килтский, потом сорвался в окно. Извне раздались звуки погони и непотребств. Вскоре Килтский вернулся с торчащим из пасти кошачьим хвостом,- Извините, особенности физического воплощения...
              В комнате Шайнинга, казалось, ничего не было готово к происходящим событиям: на тумбочке тарахтел Петр на тракторе, люстра была украдена еще давно, Илларион доковыривал третью ноздрю, Инночка опять слиплась чем-то с собакой, Марат недоверчиво покупал акции IBM.
              - Ну хорошо,- смилостивился на ковер Килтский,- я, как законно действующий демиург этой вселенной, дам вам суперспособности. Но для этого вам нужно достичь просветления.
              Люди, не по наслышке знакомые с пушерами и парковыми эксгибиционистами, повсеместно напряглись, и только лишь Инночка, всем туловищем доверявшая Килтскому, вызвалась просветлиться первой.
              Килтский подполз к ней по паласу на задней части своего собакового тела, попутно извиняясь, мол, ел несвежих ежей. Поставил ее на колени, а гычу прямо в лоб своей мохнатой опытной лапой. На месте гычи образовался светящийся глаз.
              - Теперь она просветлена,- возвещал Килтский,- и наделена способностью управлять всеми вещами во вселенной, состоящими из борща!
              - Ух ты! - восхитились все и наперебой кинулись получать просветление. Пес с удовольствием отвешивал пендели направо и налево, хотя потом признался, что можно было обойтись и без них, просто так веселее.
              В итоге, Марат стал практически неуязвимым — он мог в мгновенье покрываться кучей слоев бязи, Шайнинг был награжден способностью уменьшаться до размеров своего члена (а чуть позже, вернувшись с серпом из соседней комнаты заявил, что стал практически невидим), а Илларион получил способность летать... на самолете, ну а если точнее — делать самолет из чего бы то ни было и потом летать на нем.
              - А теперь вам пора к Ленке-переносчице. Я тоже заскочу к ней, вскрою где-нибудь третий глаз и дам суперспособность. М... Скажем, вскрывать банку шпрот силой мысли. И помните, только когда вы вместе, вы сможете отразить силы зла! Мы еще встретимся,- улыбнулся Килтский, подпрыгнул в воздух, замер и, жуя невесть откуда взявшийся пончик с огурцами, растворился.
 
   Глава 7 ( осознание, погоня и  рыбий хвост)
 
Всё ещё в недоумении и лапше, они все сидели в позах лотоса, осознавая вселенную. Монах уже давно догадывался, но тактично молчал, а остальные делали вид.
- Ингибитор мне в глаз, теперь я умею вызывать борщ! – вдруг дошло до Инночки, - А теперь вот ХОБА! Вызываю БОРЩ!
В туже секунду свекольно-капустная масса расчвянилась по всей комнате.
- Нужно ещё потренироваться, – заметила Инночка, выковыривая из уха бульон.
Китаец снова куда-то исчез.
Пока Илларион сооружал самолёт из носков, вилки и рыбьей шелухи, Марат кидал жребий с кем бы ему составить компанию в путь по неизведанным перекрестиям линий судьбы (ведь Килтский ясно сказал что надо разделить, или не надо разделиться, или что-то тпа того, да и какая уже теперь разница). Сначала он кинул чьи-то кости в окно, потом обвязал вокруг ножки стола Инкины волосы и наступил на грабли. Путём мучительных догадок он определил, что возьмёт с собой Шайнинга, во-первых, потому что легко было транспортировать, а во-вторых – шаурма. Ну а  Хихин был ему почти как сестра, это даже не обсуждалось между Маратом.
Инночка почти смирилась лететь с монахом, как в параллелограмме дверного проёма образовался Виктор Анатольевич вся в слезах и лифчиком на босу ногу.
Влюблённые бросились друг другу в объятия, и тут же удалились под слои бязи. Эта катавасия длилась недолго, всего пол мгновения, так как Илларион закончил сборку гидравлического турбоусилителя с механическим электродвигателем Кропоткинский.
Выпутавшись из мохнатых объятий Сюзанны, Марат стрельнул сигаретку и воодушевился.
- Итак, продолжим – я беру себе Китайца, кстати, он уже у меня в стрингах, и рыжего. А ты! – ткнул Сюзанне меж рёбер клюкой, – этих двух оставшихся. И помни, мы обязательно встретимся, и воссоединим наши тела снова и снова и снова. Возьми вот пипетку. В экстренном случае используй её как хочешь, и будь осторожна, у Инны случается самопроизвольный выплеск борща.
С другими словами Марат вытеснил своё тело и Хихина из берлоги и скрылся в безызвестность.
Инночка и Сюзанна принялись за маникюр. После обменивались туфлями шесть раз, но потом всё-таки решили вернуться к первоначальному варианту, так как у Инны был тридцать восьмой размер, а у Виктора Анатольевича сорок четвёртый. Вдоволь наигравшись чулками и дэжавю, они уселись в летательный самолёт монаха и порешили слетать в Турцию за шмотками для начала, а к Ленке мы всегда успеем – подумали так они, почти все…кроме Иллариона.
Илларион вообще не любил спорить и думать. Он любил бесконечность и пустоту. Поэтому пропустил сквозь пальцы и волосы всё, что напридумывали девчонки, и, запустив секатором свой вездеход, вылетел через чёрный ход. Взлетели плавно.
Попутно в турбину залетела чайка, там прогаркала «владимирский централ» и благополучно расщепилась в осколки небытия. Через час лётное устройство сбросило якорь так как и планировали на Северокавказском побережье. Там они сходили в казино, проиграли рясу и Сюзаннину невинность. Зато сняли номер в мотеле и договорились о новых поставках пластинок на Чукотку.
- Итак, подведём итоги, – отрезюмировал Илларион, – чемодан мы не нашли! А мне уже порядком надоело ваше восхитительное общество, и ещё чуть-чуть и я вернусь в свою пещерку. Как там мой мальчуган поживает, интересно? Ведь я его запер в карцере, наверняка отрастил себе новые уши и стал Буддой, да и свой чемодан нужно перепроверить и перепрятать. Я подумываю бросить вас на произвол судьбы для закалки, как американских солдатов, но ещё лучше будет отвезти вас в пустыню, а к Ленке вы всегда успеете.
Девчонки легкомысленно лузгали семечками и хлопали ресницами то взад, то вперёд.
              Тем временем Марат, соорудив из бязи огромный ком, катился к селу Верхние Параболоиды — именно там прозябала в похоти и похмелье Ленка. Хихина он держал в руках (да Хихин и сам, к слову, держал себя в руках — не пахабничал), а Шайнинг затерялся где-то в дебрях Марата.
              Марат напряженно думал — какой идиот догадался отправить Сюзанну вместе с Инночкой — они же мало знакомы, да и передерутся из-за маратового прошлого с Инночкой и будущего с Сюзанной. «Ну да ладно,- успокоил себя Марат,- поубивают друг друга и хер с ними — обращусь в гомосексуализм — это самая полезная религия для тела и души».
              - Хихин,- начал Марат,- ты помнишь где Ленка живет?
              - Да там всего два дома,- отозвался Хихин,- в одном она свиней держит за хвосты, в другом — себя за просто так. А куда китаец запропостился?
              - Так он шар катит,- улыбнулся Марат,- дорога в горку пошла.
              Наконец, шар остановился и снизу раздался писк китайца: «Приехали!».
              Деревня выглядела тревожно. Перед въездом лежал коврик для ног с надписью «Добро пожалуйста». Дальше был огромный кратер, пару километров в диаметре. В кратере валялось два дома. Крыльцо одного из них было напрочь завалено банками со шпротами.
              - Ленка там,- мудро указал Хихин.
              Спустившись вниз к чудесам архитектуры, мужчины постучали тапком в дверь. В ответ, сквозь форточку, незамедлительно воплотился рыбий хвост и поразил Шайнинга в горизонтальное положение.
              - Пошли вон! - ревела Ленка,- я же сказала что не ела тех мертвых младенцев! Тем более их там всего пол вагона оставалось!
              - Цыц бабища! - успокоил ее Марат,- Самцы пришли!
              - Ой, Маратушка,- просушила пломбы Ленка,- Шайнишушка, Хихиничичка. Дорогие вы мои, проходите.
              В доме было пусто. Судя по всему, виной тому была маленькая черная дыра, расположившаяся за печкой и все сели подальше от нее чтобы не провоцировать. Из утвари в доме было два мешка пейджеров, полторы молчаливые мясорубки и конюх Дмитрий тысяча восемьсот хер знает какого года выпуска. От Дмитрия, к слову из несгнившего осталась только малая берцовая и усы.
              Стол, закрепленный дюбелями дембелями в пол, порывался сбежать в черную дыру, но не получалось. Вся еда была прилеплена скотчем к столу и волнующе колыхалась. Из погреба маняще пахли банки со шпротами.
              - Меня же Килтский предупреждал что вы придете,- села Ленка в табурет и пристегнулась ремнями без опасности,- но с моим образом жизни... Меня же лопатой опять по голове наградили в том ломбарде, так я теперь во сне фляги с воздухом таскаю, в беляши уши заворачиваю — словом, путаю все.
              - Чемодан у тебя? - прервал Марат интереснейший рассказ.
              - А где ж ему еще быть? - удивилась Ленка,- вон там в погребе, под панталонами моими бесконечными, банками со шпротами и мертвыми почтовыми голубями — повадилось их что-то летать в последнее время...
              - Нам нужно как-то выйти на след похитителя, или чтобы он вышел на наш след,- еще не выбрал, но уже умничал Хихин, хотя никто его ничем не слушал.
              - А куда вы остальных дели? - удивилась Ленка.
              - Им надо было в другое место. По делам,- ответил Марат,- я и сам не понял ход их мыслей. Странные какие-то.
              С Ленкой Марат познакомился давно. Еще до того как они впятером нашли чемоданы. Ленка, тогда еще знойная девушка с толстыми ляжками, была соседкой Марата по общежитию. Однажды случилось ей как-то беспечно заночевать в порту, а потом от триппера пол общаги лечилось. Тогда она и получила свое законное прозвище «Переносчица» и в глаз.
              Родители Ленки были разнополыми людьми — это все что она знала о них. Папа, по фантазиям самой Ленки, работал послом доброй воли в Атлантиде, а мама вышивала крестиком в секретном военном бункере.
              После того как у них появились чемоданы, Марат редко видел Ленку. Трезвой. Ходили даже слухи что она неожиданно обогатилась и обрела все французские заводы по переработке старых французских заводов по переработке... ну в общем, понятно. Но слухи ходили-ходили, да ушли, а Ленка осталась в Верхних Парабалоидах одна, пьяная и со свинюшками. Такая вот нелегкая женская доля, тех кто хоть раз был уличен в триппере.
              - Ну ладно, кинь монаху почтового голубя что мы направляемся в его пещеру,- попросил Марат китайца,- все-таки зря он оставил без присмотра свой чемодан. Там с ним и встретимся.
Китаец спустился в погреб, какое-то время копошился в панталонах и голубях, отбрасывая непотребные в сторону, наконец-таки нашёл одного ещё не завонящего панталона и тоже выбросил. Шайнинг так воодушевился поиском подходящего голубя, что проторчал там день другой, через час он вылез оттуда на цыпочках счастливый, загорелый, торжественно держа трофей. Цыпочки вышли следом.
- Это голубь?- спросил Марат.
В зубах у Шайнинга торчал штопор и общипанная курица. Она ещё чертыхалась, хоть уже и посинела. Прицепили к куриной лапке тревожное и раскрутили в форточку. Голубь летел быстро и медленно, потом прилетел на остров и упал у входа в пещеру.
 
   Глава 8 (женское мордоваляние и неожиданный мужской конец)            
 
Сюзанна упала на колени Иллариона и взмолилась всем своим естеством.
- Ну Ларик, ппууупсик, – нежно надула губки Виктор Анатольевич, – ты ведь не сможешь нас бросить, ну детка, ну возьми нас с собой, мы будем очень хорошо себя вести, сделаем для тебя всё что захочешь.
В голове у монаха возник грязный электронный список пунктов и маленьких подпунктиков, что бы он мог заставить делать этих двух симпатичных мадмуазелей.
Перво-наперво, отшкурить пещеру, перебрать булыжники у побережья, распугать монашек у монастыря, потом изгнать бесов из вне, открыжить крыжики и причесать причёски.
Но поборов искушение, он решил остановиться лишь на ангельских песнопениях.
- Ладно, так уж и быть, возьму вас последний раз к себе, только без фокусов. С вас шоу мокрых маек и кукуруза.
В этот момент Инна ополноценнилась как сущность. Третий глаз затеребился, вероятно аллергический ренит, но в голове проговорил Килтский глубоким голосом с эхом: «Играаай гармонь!». Затем она сильнее порыжела и заподозрила Сюзанну в чём-то очень нехорошем, возможно несварении желудка и почек, так или иначе, что-то там опростоволосилось. То ли Сюзанна перестала ходить в солярий, то ли колготки порвала, не могла понять Инна, какие-то разительные перемены происходили.
С Инной в детстве происходили подобные вещи. Бывало, мальчишки затащат в песочницу, поманят конфеткой, а она заподозрит. Так и случалось, закапают Инну по локоть в песке и убегут, так и не дав конфетки. Наученная горьким опытом, с исковерканной детской психикой, она перестала доверять всем подряд, только через одного. А потом ещё и в светлячка влюбилась, хотела даже замуж за него, только её отбил у светлячка мухоморчик, и так далее.
Подняли якорь в фюзеляж, закинули на грудь шасси и через некоторое время они уже парили в невесомости, в направлении пещеры монаха и разбрызгивали в иллюминаторы радость.
На берегу было всё по-прежнему. Всё те же мухи, те же кости единорогов на песке. Такие же волны. Всё та же курица у входа в пещеру. Хотя… НЕТ. Мух стало гораздо меньше.
Сюзанна нетерпеливо мялась с ноги на руку.
- Илларион, не хочешь проверить чемодан ещё раз и побыстрее? – фальшивым голосом поинтересовалась она, - давай сходим вместе и сделаем это.
- Бей, её! Бей, – заверещала Инночка, она почти догадалась о её секрете, – у неё накладная грудь!
- Но я не могу, по религиозным убеждениям, да и шоу мокрых маек обещали вы, – отмазался он.
- Хорошо, тогда я это сделаю, – самоутвердилась Инна и заняла оборонительную позицию, затопталась на месте, делая кругообразные движения кулачками и часто-часто моргая глазами.
Виктор Анатольевич был на четыре головы выше Инны, и поэтому не стала обращать на неё внимания.
- Ах ты, силиконовая расфуфыренная небритая кукла!- раззадоривала Инна соперницу, накручивая кукиш Сюзанне в нос, – Вот тебе, вот, видела? – продолжала тыкать дулей в лицо.
              - Догадалась? - проверещала Сюзанна, и не дав Инночке отметить что это категорическое совпадение, продолжала раскрывать секреты,- Поняла, что я через Марата хочу выйти на остальные чемоданы и множественные оргазмы! Но только меня вам не остановить — я совершенное орудие убийства. Черный Властелин Абсолютного Зла всех покорит!
              С этими словами (или с какими-то другими, никто уже не помнит), Сюзанна бросилась на Инночку со скалы (естественно, прежде она туда залезла во время своего нудного, но совершенно необходимого для сюжетного развития монолога).            
              Инночка растерялась и расслаблено приняла позу «доги-стайл», приготовившись покорно впустиь в себя все тяготы жизни. Этому, с первого взгляда кажущемуся простецким, приему она научилась на изнурительных планерках ОАО «Инжеменское Региональное Водогрязеторфопарафинолечение», когда работала там непойми кем.
              А Илларион, казалось, пропустил весь цимус мимо ушей, концентрируя кровь в другом, более важном месте и взбивая сливки. Когда девушки повалились в неравной греко-римской борьбе, Илларион вылил на них бочку взбитых сливок и шоколада, а сам принялся зарисовывать эти безобразия в походный блокнотик, периодически выгоняя себя из экстаза.
              Казалось, исход битвы предрешен, и Сюзанна уже душила соперницу пятиразмерным лифчиком, попутно рисуя помадой у нее на спине обидные матерщинные частушки...
              Тем временем, Ленка, Марат, Хихин и Шайнинг неторопливо прогуливались по стране в направлении острова монаха. Запнувшись о какой-то мегаполис, Хихин предложил зайти в Центральную Чебуречную чтобы укротить голод и инфляцию.
              Путь в Центральную Чебуречную (как и в любую другую хорошую чебуречную) преграждали два гигантских секьюрити - Инцест Хомяков и Стасик Домохозяйков (последний имел кличку на районе Великий Гуманист и Вивисектор).
              - Хихин, тебя туда не пустят, ты же негр и еврей, - заявил Марат.
              - Рыжий негр и еврей,- уточнил Хихин,- а это не только не толерантно, но и даже не рифма.
              Как следует подумав, Хихин все же решил что чебуреков и сломанной еврейской ключицы одновременно ему расхотелось, да и до пещеры монаха оставалось всего ничего.
              Дойдя до берега моря, которое надо было пересечь чтобы добраться до пещеры, все спохватились что не на чем. Ситуацию спасла Ленка. Она подняла толщу воды и прокричала туда, грозно потряхивая суперспособностью:
              - Эй, шпроты! Ну-ка довезите нас куда-нибудь, а то я вас всех закатаю в банки, а потом вскрою.
              Море панически всколыхнулось и податливо закивало. На плоту из шпрот, компания быстро пересекла водное пространство и вышла на берег у пещеры. Все сразу же заметили что две девушки борются в продовольственной жидкости, а монах неплохо устроился.
              - На помощь! - вопила Инночка,- она сгрызла мой педикюр! К тому же это ее послали за чемоданами.
              Все сразу же отважно и безрассудно кинулись на помощь. Хихин помогал Иллариону раскрашивать картинки и делать к ним смешные подписи. Ленка принялась наносить Инночке новый педикюр, взамен катастрофически уничтоженному старому. Марат завернулся в бязь и упал дрожать в кусты — чтобы отвлечь на себя внимание, как потом он оправдывался. И только Шайнинг не растерялся — уменьшился в размерах и забрался в Сюзанну.
              - Ой щекотно! Ой, хорошо! - не могла определиться Сюзанна и это противоречие порвало ее на части как буриданова осла.
              Как позже выяснилось, это просто китаец неожиданно увеличился в ней, но сути разрыва Сюзанны это не меняет. Отплевываясь, Шайнинг продекламировал:
              - Оно киборг! И не бреет нигде!
              - Похоже, на нас началась серьезная охота,- задумчиво сказал Марат, перебирая оставшиеся от его любви детали.
              - Пойдемте в пещеру,- предложил монах, нежно пряча бесценные картинки в недрах себя,- все обсудим, соорудим какой-никакой, никакой, но зато какой план к действиям.
 
              Глава 9 (план «ловля ртом на живца» и завод киборгов)
 
Пока люди шли в пещеру, Марат складывал в чёрный пакет Сюзанну. Там были  штепсели, шарнирчики, колёсики, лоскутки от бабушкиного покрывала и микросхемки. Марат решил собрать эти доказательства и предъявить себе, но это была официальная версия, на самом деле он всё ещё скучал по Виктору Анатольевичу, и просто хотел сохранить его на память, или как дополнительные детали к самолёту Иллариона.
Почему-то в разобранном виде Сюзанна оказалась намного больше, возможно предполагалось что она сможет раскладываться в бульдозер, но как бы там ни было, Марат набрал уже десять пакетов запчастей а Сюзанна всё не заканчивалась, позже вышел Илларион и намекнул что стеклянные бутылки и упаковки из-под шпрот он сам потом уберёт.
Ах, как много их связывало, подумал было тряпка и задумался снова. На кипарисе болтались красные, совершенно без зацепок, чулки. Воспоминания нахлынули с новой силой. Как она лихо щеголяла этими чулками направо и налево. Ах эта матросская  походка, а этот кадык. Марат почти уже распустил нюни: «прошла любовь и сиськи на бок», как увидел в чулках аккуратно сложенную бумажку.
«Изделие макаронное Макфа №4» - так-тааак, Марат засуетился, судорожно впиваясь глазами в буквы, сначала читал бумажку в разброс, но было ничего не понятно «французский», «открыжик», «завод». Дислексия настигала его врасплох в самый ответственный момент.
Взяв руки в ноги, сломя голову и попутные кусты он скакал по направлению к пещере, радостно размахивая бумажкой, чулками и пакетами.
- Ребята, Ребята! Люди! – радовался Марат – Я нашёл! Похоже это паспорт Сюзанны!
В пещере все уже утихомирились. Ленка и Монах докручивали бигуди Хихину. Шайнинг исчез, а Инночка натирала лысину мальчику с синими ушами.
Марат вдохновенно развернул бумажку прямо на голове у мальчугана, предварительно плюнув туда, чтоб не скользила и попросил Иллариона продекламировать.
Илларион кхыкнул, встал на табурет и прочитал: «французские завод по переработке старых французских заводов по переработке макаронных изделий №14 Марфа Инокентий Ноган Серёга Краб» и печать слева.
Кто-то задумался, а кто-то сказал женским голосом:
- Шифровка!
- Ну и что, – вставила Ленка, – ну был у меня завод в Минске, так я его обанкротила и закрыла наглухо на крючок снаружи, так какое отношение это имеет ко мне?
- Подождите-ка! – прогоготал Шайнинг откуда-то - Найдём завод и узнаем кто с****ил чемоданы. Логично? Нет. Тогда другое предложение: узнаём где сделали Сюзанну и едем на завод. Опять чёта то я запутался, - Шайнинг замолк.
Илларион вошёл с чемоданом, на нём были царапины толщиной в теннисный мяч.
- Я его здесь не оставлю, кто-то пошкрябал его насквозь, нам нужно сматываться!
Когда Ленка переносчица оставила свой французский завод ей было невдомёк. Нашлись шустрые пацанчики которые лихо оприходовали то что валялось без дела. Самым шустрым был Мишка Лихозадов. Местный гопник и филателист. Он планировал производить на нём без документов аэродинамические пазлы, но пришли люди в дождевиках с документами, надавили куда надо и первые киборги выползли на конвеер. Первые изделия были похожи то на Горбачёва, то на кастрюлю. Изрядно потрудившись над собой перед зеркалом и мастерской папы Карло, Мишка отчибучил свой дизайн. Получился сначала Виктор Анатольевич, а потом после усовершенствований – Сюзанна. Можно сказать в ней Лихозадов реализовался пару раз.
              Дождевики тщательно скрывали родимые пятна на ягодицах и на других, не менее пошлых местах, поэтому опознать заказчиков не хватало никакой возможности и бесстыдства. Они молча приносили чертежи, материалы, микросхемы, зарплату в прозрачных пакетиках и уходили, многозначно грозив пальчиком. Когда робот Сюзанна был закончен, он сам встал, сгрыз мешок грейпфрутов, разгадал все сканворды ручкой и ушел в неведомые дали. Видимо, в микросхемах был зашит план к действиям и Лихозадов не стал преследовать андроида. Несколько следующих дней он сидел, курил, пил огурцовый портвейн и балладами грустил на безвременно ушедшую любовь и три килограмма марихуаны, которые он прятал в Сюзанне.
              Через несколько дней пришли люди. Две девушки и три нет. Мишка сразу заподозрил неладное, ведь они прилетели на дуршлаге, а это было не только не легализовано в тех местах, но и моветон.
              Марат, как было написано на бэйджике этого человека, вывалил пятнадцать пакетов рухляди прямо на пол. В металлическом хаосе Лихозадов сразу же узнал Сюзанну и тут же поспешил на ней жениться несколько раз, чем и опростоволосился.
              - Знает, чертяка, эту напасть,- удовлетворенно заявил Илларион, зарисовывая и эти извращения в свой походный монашеский блокнотик.
              - Нам нужна информация,- быстро и уверенно сказала Инна, чем выдала в себе утреннюю литрушку водки и шаурмы,- Вся! Немедленно!
              - Делайте со мной все что хотите,- опустил голову Лихозадов,- теперь у Мишки нет его малышкииии.... - безупречно запел он в ля миноре, хотя все ожидали атональные и прогрессивные ходы.
              - Я понял в чем дело,- заявил Шайнинг, к тому времени уже обыскавший офис и нашедший чертежи,- в этого робота была вмонтирована клизма с феромонами. Феромоны действовали на всех романтичных хлюпиков с неустойчивой психикой, обязательно влюбляя слюнявых тряпок в робота.
              - Ах так! - в один голос возопили Марат и Мишка, больше обидившись на «нюнь», чем на неразделенную любовь, и принялись отплясывать чечетку и нижний брейк на остатках женщины их мечты, предварительно обработав все это напалмом и проклятиями.
              - Хорошо, я все расскажу,- сказал Лихозадов, когда у монаха закончились карандаши и он от досады отменил индульгенцию,- я однажды тайно следил за заказчиками. Они приходили из города-Лабиринта. Я только лишь слышал о нем — он находится в сотне миль к северу и оттуда невозможно выбраться...
              - Спасибо,- Марат понимающе взглянул на первопроходца его возлюбленной,- я найду того кто это придумал и отомщу ему...
              - А я останусь здесь,- мечтательно сел на заваленку Мишка,- соберу нового робота без феромонов и сзади отомщу ему много-много раз...
 
              Глава 10 (про Лабиринт и чего-то еще)
 
              Город-лабиринт они нашли без труда. Благо, ровно через каждые пять с половиной метров стояли указатели куда идти. Передвигалась компания медленно — Ленка проиграла в лапту и тащила оставшиеся три чемодана. Чемоданы были тяжелые, а Ленка слабохарактерная, поэтому в город они пришли только через некоторое время.
              Огромная стена, метров много в высоту и ровно дохера в ширину, крошечный вход в город — именно так их встретил Лабиринт.
              Перед опасным путешествием друзья присели на дорожку, а Шайнинг встал и вышел в интернет, хотя потом тут же вернулся с распечаткой.
              - Город-Лабиринт,- читал он,- создан какой-то древней и таинственной цивилизацией. Говорят что они первыми в регионе нашли смысл жизни, и он так им не понравился что они решили разнообразиться, непрерывно меняя картинку. Для этого они закрепили все строения города на вращающиеся платформы, чтобы город постоянно менялся. У местных улиц даже названия нет, поэтому найти в этом городе ничего нельзя.
              - Круто,- вздохнула перегаром Инночка,- Ленк, у тебя же наверняка завалялась пара мертвых GPS-голубей.
              - Наверняка,- подтвердила Ленка, достав из дамской сумочки вышеописанное устройство.
              Илларион внушением оживил голубя, а Марат нарвал из бязи длинную веревку и привязал к голубю.
              - Голубь настроен на поиск людей,- объяснила Инночка, если кто вдруг не понял,- мы будем идти за ним по нитке и он нас выведет хоть на кого нибудь. И мы скорее все что-то узнаем. Наверное. Или может быть.
              - Отличный план,- подтвердил кто-то голосом Шайнинга,- Пошли!
Слабомёртвый голубь колыхался на ветру и путал след. Но по запаху они чуяли что вот-вот ситуация прояснится. Невнятная система улиц совершенно была непродуманна, все дома и газоны были одинаковыми и безразличными, как соцработник и выкрашены в ядовито розовый цвет, или как в простонародье «мажентовый». Падал прошлогодний снег, или пух, никто так и не понял.
В городе-лабиринте было всё не для людей, неудобные вечно мёрзлые грунты, полуметровые высотой фонари, а входы во все  здания были заложены мешками. Деревья, цвета бязи, росли прямо на проезжей части. Машин не было. Нелюди появлялись в проёмах окон. Серообразные скучные массы с красными светящимися огоньками. Дорогу переходил лось. Лосей там вообще было больше чем нелюдей и клоунов.
Ленка заверещала неожиданно и бесстыдно, что она задолбалась, но никто не хотел её слушать, лишь только Хихин, поинтересовался, а где третий чемодан? На что Ленка язвительно констатировала что «не лошадь» и якобы устала, поэтому оставила чемодан у входа в лабиринт.
Как только она это произнесла, воцарилось некое молчание, такое, что зазвенело в ушах. Марат и Инна уставились глазами, полных недоумения и слёз, на Ленку.
- Ты тоже думаешь, что она больная? – поинтересовалась Инна у Марата.
- Естественно! Я почти влюблён в неё! Разве ты не видишь в ней торжество беспомощности мозга! О, эта идиотическая несостоятельность сознания! Ещё немного и она сразит меня в самую суть.
- Ну ладно, ладно, не задуряйся, – одёрнула его Инна, – это выше моего понимания. А вы, Леночка, следующий раз, когда захотите оставить чемодан, сообщите об этом заранее в письменном виде.
- Хорошо, с чемоданом разобрались, – сообразил Шайнинг, – но, кажется, пропал Хихин. Понимаю, если б это был я. Но он! Как и куда? Куда и зачем? Зачем и кто?
Голубь выбился из сил и упал в ноги какому-то человеку в прозрачно-голубом дождевике. На лице у него была маска клоуна, а на ногах огромные ботинки.
- Килтский? – засомневалась Инна, – Хмм, показалось.
Ленка уже было дело навострила лыжи пофлиртовать с клоуном, как Инне это снова не понравилось. Она давно задумала избавиться от переносчицы, в данном случае чемоданов, но не определила каким способом. Марат давеча намекнул как-то что дескать неплохо было бы облить Ленку кефиром и поджечь, но Инна была не из глупых, она поняла что это наглая маратовская провокация дабы увеличить ущербность Ленки.
 
              Глава 11 (еще одно явление Килтского и тупняк)
 
              Почта России - самое неприятное, медленное и ненадежное из всего что только может случиться с человеком. К тому же, GPS-голубя произвели именно там, но тем не менее, по нелепой случайности, глупая птица вторично пала замертво возле нужного места.
              - Пошли за мной,- сказал клоун,- я Килтский.
              - Я говорю, пошли за мной,- повторил Килтский,- я клоун!
              - А новое воплощение-то у него лучше,- заметил Илларион, тащивший оба чемодана, отобранных у расточительной Ленки,- правда, с ошейником опоздал — он бы лучше подошел к предыдущему...
              Килтский жестом показал что нужно сохранять молчание. Жест был простой и однозначный — легким движением бритвы, клоун укоротил монаха на язык, но потом вернул как было, наградив за неудобство даром кунилингуса крайней степени. Дальше шли молча, а дамочки активно подмигивали Иллариону.
              Город непрерывно менялся. Шаг — и вместо районного абортария, куда Марат навострился за флаером, появился салон по удалению третьего соска, флаер в который у Марата уже был. Еще шаг — и вместо «классиков», по которым скакала Инночка появился открытый люк, к тому же полностью канализационный, в который Инночка и пропала, но позже вернулась, и не одна а с запахом. Целоваться с Инночкой после этого категорически перестали. Следующий шаг — и Ленка, споткнувшись о неожиданно появившееся министерство шлакоблоков, угодила в секту «Подставь ближнему». Если бы не Килтский, уверенно левитировавший над всем этим безобразием, компания наверняка попала бы впросак, а это не то куда было нужно.
              - У нас Хихин пропал,- заявил Илларион, сразу же после того как Килтский завел их в пустующее здание и жестом пригласил сесть на волосатый диван, колыхавшийся по центру комнаты,- к тому же у тебя клоунская маска странная...
              - Здесь безопасно, можно поговорить,- сказал Килтский, потом добавил,- это не маска, это так лицо получилось — я пьяным воплощался, а с Хихиным все нормально — его похитили удрученные мартышки. Забавы ради. Освободите его потом из мартышек, если будет время.
              - Нам обязательно надо его освободить,- спохватился Марат,- он мне полтишок должен!
              - Слушайте,- прервал Килтский чью-то беременность,- я не могу вмешиваться в ход событий и даже стабильного либидо добиться не в состоянии, но сохранить чемоданы — архиважно для всего человечества. Вся одежда на вас! Быть может вы и не замечаете, но опасности уже навалили себя на вас. А Ленка, к слову, не виновата — ее загипнотизировали рекламой пургена, и чтобы реализовать имитацию акта спасительной дефекации, она принудительно уменьшила совокупную массу тела ровно на чемодан, что эквивалентно объему каловых масс, устраняемых пачкой пургена.
              - Да, я такая,- заявила, падкая на лесть Ленка, чувствуя, что ее выгораживают.
              - Будьте предельно внимательны, самое трудное еще впереди,- продолжил Килтский,- я дам вам кольцо — оно подскажет путь к тем, у кого ваши чемоданы.
              - Давай, давай, конечно,- радостно засуетился монах, по вторникам подрабатывавший в ювелирном,- где же, где же оно?
              - Вот оно — ОНО,- торжественно объявил Килтский и вручил Иллариону песочное кольцо, обсыпанное орехами, другими орехами и тертыми орехами, а это разное, то есть не одно и то же.
              - Разберетесь, как работает. Ума желать вам бессмысленно, поэтому просто — удачи!- закончил Килтский и таинственно исчез через чулан.
              Две пары разнополых людей сидели на лохматой тахте и безудержно молчали. Никто ничего не понял. Шайнинг не понял когда будут кормить. Илларион не понял где его обманули с кольцом. Марат особенно не понял как можно было исчезнуть через чулан, а Инночка не понимала почему Марат не может понять как исчезают через чулан — это же элементарно.
              Все продолжали сидеть. Потом вроде перестали немного, но затем опять продолжали. Монах по ювелирной привычке пробовал кольцо на зуб, чтобы определить пробу. Когда спохватились, кольца уже не существовало, зато прекратились бесконечные урчания в животе у монаха, которые бесили.
              - Не, ну и что теперь делать?- развел бровями в стороны Шайнинг.
              - Разберемся, соберемся, потом опять разберемся,- блеснул эрудицией Марат,- пойдемте на улицу, поди повезет.
- Может борща тогда сначала пожрём? А потом на улицу! – спохватилась Инночка, попутно уже рассыпая свеклу по плечам. А Ленке она плюнула в спину, чтоб та знала.
Через некоторое время суспензия из людей вышли на улицу и  очутились в квартале мокрых дорог. Инна запланировала одеть на Ленку мусорный пакет, и это не выходило у неё из головы.
- Давайте свернём в этот мрачный, грязный, унылый переулок, – попросилась Инночка, – там таак интересно! Я знаю это место, тут недалеко до рынка, а там прикупим дождевиков, мало ли что.
Все наивно двинулись, повинуясь её гнусным инсинуациям, хотя очевидно было по её бегающим глазкам, что дороги она знать не знает. Едва войдя в переулок они это заподозрили снова.
Тут неожиданно подъехала тонированная «девятка» и оттуда вывалился на корточках Мишка Лихозадов.
  - Ухх, еле нашёл вас! – только и успевали отлетать семечки от зубов, – а где рыжий? Я собственно ради него только только права получил и приехал.
Илларион сладострастно уселся сразу на два чемодана разными полупопицами. В предвкушении чего-то необычайно интересного, он даже подпёр рукой подбородок и подмышку.
- Что привело тебя за нами, сын мой! – завыл монах на своём.
- Эээээ, Да вы батенька, энэлпэшник! – не растерялся гопник, – я же ответил уже, за рыжим я приехал, нужен он мне.
- А его нет и возможно не будет, – втиснулся между чемоданами Шайнинг, с ошалелыми глазками.
Им походу всем было интересно нафига козе баян, то есть, если рядом филармонь… В общем, что-то вроде того.
Инночка уже держала чёрный пакет двумя руками перед Ленкой и багажником машины, она рассчитывала в самый незаметный момент устроить тёмную полиэтиленовую пытку стерве.
Она подумала что Лихозадов всё равно не заметит изменений - одним пакетом больше в багажнике, одним больше.
- Смотрите! Лось! – крикнула Иннка рукой в небо и несколько пар глаз устремились за возгласом.
В этот момент Инночка намотала ленкины волосы на руку, пришёптывая «мы и без тебя найдём чемоданы, ****уй-ка ты в неведомые дали» стала засовывать переносчицу в пакет. Та сопротивлялась первое время, упиралась руками и ногами в края пакета, но потом расслабилась как Марат любит делать и аккуратно уложилась в багажнике. Инна снова подумала что ничего страшного нет в том что она сделала с Ленкой и что Мишке это может понравится.  И возможно даже не раз.
- Ну ладно. Тогда я поехал, – херанул дверью девятки Михаил и укатил в неведомые дали.
Два чемодана, Илларион, Шайнинг между полупопицами, Инка и Марат остались одни на один с безразличным хаосом города-лабиринта. Вечерело и нелюди в окнах стали зажигать свои красные огоньки всё ярче и реже. Люди всё ещё стояли дожидаясь темноты, чтобы удобнее было передвигаться в городе. У кого-то снова созрел план, можно было покурить, но Марат сказал:
- Крокодил!
Вечерело опять. Город жил своей жизнью и перспективой. Лабиринт почти уже затерял эту компанию в своих недрах, как монах очухался от наваждения и двинул ногой.
Кто-то ещё двинул ногой. Примерно на перекрёстке, всадник на лосе и в дождевике размеренно и удачливо ехал.
Поравнявшись с телеграфным столбом, всадник и компания остановились друг напротив друга. Марат приготовил уже бязь, Инна докрашивала третий глаз, Илларион встал с чемоданов, а Шайнинг сами знаете что.
Капюшон слетел под действием силы тяжести и люди лицезрели страшненькую рыжую мордочку Хихина!
 
              Глава 12 (История про удивительных мартышек)
 
              Хихин бодро соскочил с лося. Практически также ловко как с наркотиков пару недель тому и этому. Снизу у него болталась какая-то чепуха, хотя так сразу и не скажешь. Сзади торчал банан и это можно было сказать сразу, но не наверняка.
              - Как? Откуда? Сколько? Где? - наперебой начали удивляться друзья.
              - Спокойно,- спокойно сказал Хихин и добавил спокойно,- Спокойно! Сейчас я все расскажу.
              Хихин повел народ дальше по кварталу, заявив что через пару километров он видел вполне рабочий самолет. Из этого самолета Илларион сможет собрать... самолет и они поднимутся вверх, чтобы с высоты птичьего помета обнаружить логово злодея. Пока они шли, а потом монах героически долго превращал самолет в самолет, Хихин рассказал историю про удивительных мартышек.
              Давным-давно жил где-то далеко бедный мужчина. Для условности, назовем его Мужчина. Мужчина был очень беден и ленив. Ему периодически даже лень было хотеть много денег, поэтому трудно было сказать каким он был в большей степени: ленивым или бедным.
              Но однажды Мужчина услышал, что бесплатно дают миллион первому родившему мужчине. Для него это было приемлемо и он начал стараться. Он старался день и ночь, годы напролет, и вот однажды он все-таки родил маленького коричневого ребеночка — Геннадия Фасольевича.
              Мужчина отнес в спичечном коробке Геннадия Фасольевича в комитет по выдаче денег. Но там ему сказали что предъявленное деяние слабо похоже на отца, поэтому денег не дадут.
              Чтобы исправить недоразумения, Мужчина стал портить себе характер и в конце концов превратился в говно-человека. Деньги в комитете дали, но характер Мужчина вернуть себе не смог. И начал деградировать.
              Чтобы не пугать близких и Геннадия Фасольевича, Мужчина изгнал себя пенделями в Лабиринт, чтобы окончательно запутаться в себе и городе.
              Деградация продолжалась, и уже через несколько лет Мужчина перестал бриться, начал смотреть шоу про любовь и слушать Руки Вверх. Потом он перестал обращать внимание на индекс Доу Джонса, прочитал все книги Дарьи Донцовой, вступил в ЛДПР и в конце концов превратился в мартышку. Нашел себе жену-ПТУшницу, сделал в нее много детей и с тех пор беззаботно грыз бананы и вошек.
              Так в Лабиринте появились мартышки, еще умевшие говорить, но как человеки уже несостоятельные.
              - Меня они похитили,- закончил Хихин,- потому что хотели украсть банан. Никакого банана, конечно же у меня не было, но первые несколько часов я их не останавливал, очень уж старались. Когда я устал и отобрал у них, они разочаровавшись, накормили меня перловкой, рассказали свою грустную историю и предложили бесплатно подключиться к местному провайдеру политических скандалов. Я на провокации не поддался, выкрал у них из шкафов лося и примчался к вам...
              - Не удивительно что вы подружились,- резюмировал Марат, намекая то ли на внешность Хихина, то ли на торчащий сзади банан.
              - Самолет готов,- прокричал Илларион из глубины себя,- вот что значит дар!
              Погрузив туловища и лося в самолет, компания взмыла над городом. Сначала красотища была неописуемая, но потом Шайнинг все исправил, заявив, что зря выпил незнакомый квас на углу.
              Город непрерывно менялся. Картинки, образуемые зданиями напоминали то коитус птеродактилей, то валовой национальный продукт Эфиопии. Каждый разглядел свое, но некоторые обратили внимание и на строения. Неожиданно Инна заметила:
              - Смотрите! Вон там! Тот кусочек города остается неизменным!
              Все посмотрели куда попало. Часть города в определенном месте, действительно, была похожа сверху на маленького хитрого гнома, не расплатившегося с ипотекой. Гном сжимал в одной руке съеденную тыкву, а другой показывал оттопыренный средний палец. Снизу была подпись на латыни: «HERVAMTO NAITITO ETOMESTO».
              - Нам определенно туда,- сказал Марат,- снижаемся!
              И они рухнули.
 
              Глава 13 (беседа с мудрым етти)
 
Между обломками надежд и фюзеляжа вылез лось, а потом все кто с ним был.
-  А кстати, – неожиданно спохватился Хихин, -  где Ленка?
- Это закон сохранения энергии. Ты пропал, появился Килтский. Ты появился, пропала Ленка – всё очень логично, – отчебучила Инна.
И все мысленно с ней согласились. А Марат даже кивнул, тоже мысленно. Её вообще много кто посещал мысленно. Там были и бывшие, и теперешние, и просто так. После каждого такого посещения она произносила вслух «Я независима!» и ложилась спать, но не в этот раз. В этот раз она не легла спать.
То, что сверху было похожим на Гнома с руками, оказалось городской помойкой. Хихин так обрадовался этому, что почувствовав себя как дома, он отыскал какое-то красное одеяло, накинул на плечи, нашёл домашние тапочки и заварил чай с лимоном. Прохаживался важно и чинно. После часовой экскурсии компания наткнулась на нечто стоящее внимания.
Среди старых тетрапаков и жигулей валялся трейлер. Вполне потёртый и жёлтый с белыми лампасами, с облупленной краской и надписями граффити «коммунисты лохи» и «Ленин, Цой и Сталин живы». Колёс почти не осталось, но снаружи он выглядел обжитым и с крылечком. С окнами и дверью, всё как положено. У двери на цепи сидел тушканчик. Трейлер как трейлер, точь-в-точь как в американских фильмах про неблагополучные семьи. Но только на первый взгляд он был обычный и скучный. На второй взгляд он выбивался из помоечной тишины и мусорного безразличия.
В лучах полуденного солнца трейлер манил к себе какой–то диско-музыкой. Снаружи трейлера, прямо на крыше был прикреплен диско-шар, а в окнах болтались диско-шторы.  Казалось там внутри происходит диско-тека.
Толпа с чемоданами и лосем стали приближаться к дому на колёсах в предвкушении вечеринки и чего-то ещё. Решили идти по росту, на всякий случай. Вперёд всех толкнули Инну, как главную тусовщицу и затейницу. Тем более она как раз накрасилась в каблуки.
Не успела Инна и глазом несколько раз моргнуть, как она уже вела беседы с тушканчиком. Дверь трейлера распахнулась и со звуками АВВА, на пороге появился снежный человек – диско-етти с комиксом в руках.
Шестиминутное молчание длилось не долго (где-то около шести минут). То ли етти был в дождевике, то ли лось наступил Шайнингу на спину. В общем, появился некий диссонанс.
- Лёша! – протянул снежный человек лапу первому попавшемуся монаху.
- Нет, я не Лёша, я Илларион, – несмело заметил он, – а эти вот: Инна, Марат, Инна, Хихин, Шайнинг и Марат.
- Так сколько вас тут? – переспросил етти.
- Нам бы водочки, – спопрошайничал Хихин, всё ещё укутанный в одеяло, – да почирикать по душам.
- Тут такое, дело…хм... -  замямлил  тряпка, – мы на самолёте разбились, летели на карибы... А тут лось ещё привязался, у нас шок и душевные травмы – начал хитрить и выкручиваться Марат.
- Да уж видно, что душевные травмы, ну заходите, – скомандовал Лёша, – а лось этот… Знаю я его, он мой, – сходу соврал етти, смекнув что перепадёт на дармовщинку.
- У меня как раз глинтвейн закипает в жилах, – продолжал он, - но пару литров водки найдётся для долгожданных гостей. Только лося оставьте сторожить снаружи.
Взгромоздившись в помещение, компания расселась на аккуратные табуреточки вокруг, накрытого кружевной скатертью, стола. Табуреточек было ровно пять, как будто их давно ждали. По столу аккуратно были разбросаны тарелочки, тоже пять. И пять жестяных кружек. Лёгкими отточенными движениями Лёша расплескал по кружкам беленькую, а Инна то же самое сделала с борщом в тарелочки.
- А я ведь давно здесь один, совсем один, – начал свой монолог диско-етти, - с тех пор как на этом месте снесли дом правительства и спонтанно создалась  помойка. Мне тогда дали должность смотрителя и комнату с белым потолком с правом на надежду. В комнате с видом на огни. С Верою …
- А что за чёрные прямоугольники в рамах на стенах? – поинтересовался Шайнинг, тыча пальцем за спину.
- Зеркала! – не растерялся Лёша – Я закрасил в чёрный зеркала. Всё равно в них нет меня. Так я буду верить что живой.  Я тогда был в поисках себя. Звал всё звал, а потом такой в свете дня взял и закрасил…
- Понятно, – перебила Инна. Иногда она играла в психолога и догадывалась что етти давно ни с кем не общался и этот разговор может затянуться на долго и пафосно – Так что там дальше с должностью смотрителя?
- А ничего, назначили мне должность смотрителя, а что смотреть за кем и за чем не сказали. Ну я и решил что смотреть надо за свалкой. А вообще, я ко всему прочему слежу за собой, я осторожен. Слежу за собой.  А вы, кстати, на самолёте прилетели? Ночью над свалкой  пролетел самолет, завтра он упадет в океан. Погибнут все пассажиры.
- Ты чемоданы не находил? – спохватился Марат
- Чемоданы? Не знаю я такое, зато я находил кое-что поинтереснее. Находил мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок, солнечный день в ослепительных снах…
- Подожди, подожди, то есть ты ничего не знаешь про чемоданы? – ещё больше забеспокоился Марат.
- Я знаю три слова…
- Так, всё, хватит! – вмешался Шайнинг на этот раз, – мы снова в тупике, давайте ещё выпьем.
              - Плесните колдовствааааа,- зазывно отозвался йетти,- в хрустальный мрак бокала...
              - Он бесит меня уже. Бесит! - нахмурил лося Марат, но и на свежепринесенного лося мудрый йетти не обратил внимание, поэтому лось был незамедлительно депортирован на улицу чтобы не благоухало.
              - Попробуем по-другому,- придумала Инночка,- будем молчать, тогда может быть он сам проболтается.
              Все стали молчать, йетти принялся напевать пятую симфонию, а Хихин прыгал на скакалке и снимал со всех штаны, потому что другой возможности делать это без возражений ему бы не предоставилось. Когда скакалка и штаны закончились, а йетти переключился на гимн бара «Голубая устрица», Шайнинг не выдержал. Когда покрасневший китаец закончил подтирать за собой, не выдержал Марат — он подошел, схватил волосатое чудовище за шею и прокричал:
              - Говори, скотина, кто послал за нами роботов!
              - Да я-то откуда знаю... - прохрипела Инночка, вырываясь из маратовых рук,- у йетти спроси!
              - Ой,- обознался Марат, - я, кажется, обознался! - и проделал тот же трюк с йетти.
              Снежные человек мотал головой, брыкался, и, наконец, провопил:
              - Врагу не сдается наш гордый варяг, пощады никто не желает....
              В этот момент в помещение ворвались роботы. Их было как минимум пятнадцать, как максимум семнадцать, то есть практически шестнадцать. Все они были похожи на Сюзанну, отчего у Марата случился повсеместный экстаз, а Инночку взбесило.
              Роботы угрожающе приближались. Марат от страха выпустил йетти и тот, выхватив чемодан у зазевавшегося монаха, выскочил из трейлера. Оставшийся чемодан Хихин зажал между ног, безмолвно согласившись с тезисом, что вместе с чемоданом он потеряет и честь, и достоинстсво.  Кольцо Сюзанн, пошло виляя кадыками, сужалось и бой был неотвратим.
              Все начали в панике применять суперспособности: Марат запутался в бязи и беспомощно повалился на пол, Инночка жадно чавкала борщом, потому что голодной умирать некультурно, Илларион соорудил из себя самолет и всем предлагал побыть на нем стюардессой, а Хихин добыл где-то три тазика, положил под один из них чемодан и быстро передвигал тазики, предлагая роботам за полтишок угадать где чемодан.
              Казалось бы, битва проиграна и рассказывать больше не о чем, но это было бы банально, поэтому роботы, допустим, взорвались.
              Сквозь дым и шпротные ошметки, в комнате материализовалась Ленка.
              - Халва небесам! Но что произошло? - в один голос крикнули все кроме лося, потому что он хоть и тайно подглядывал за действом, но был не таким тупым и понимал что произошло.
              - Сейчас я все расскажу,- сказала Ленка, пробираясь сквозь мусор Сюзанн и добавила Инночке,- а с тобой, зараза, мы еще поговорим.
              После этого она села на табуретку и начала рассказывать:
              - После того как Лихозадов нашел меня в своем багажнике, я предложила ему утешить себя мной в обмен на помощь. Я же давно говорила: «Кто во мне окажется — от меня не откажется», и, полторы минуты спустя, он был покорен. Через некоторое время к нему на завод пришли люди в дождевиках и принесли новые чипы для новых Сюзанн, которые к тому времени были уже готовы. Я сразу поняла что эта партия будет охотиться за вами, поэтому подговорила Лихозадова подсыпать в каждого робота чуть-чуть банок со шпротами. После того как роботы встали и ушли, я отправилась в Лабиринт чтобы найти и предупредить вас. Мишка снабдил меня навигатором «Язык 2.0» и, хотя, первые двадцать два раза он приводил меня категорически в Киев, потом мне все же удалось его перенастроить и найти вас. Я успела как раз вовремя и вскрыла все банки со шпротами, уничтожив роботов. Как-то так.
              - Круто,- отозвался Марат,- но этот поганый йетти похитил у нас чемодан и мы теперь не знаем что дальше делать.
              - Подожди,- ответил Шайнинг, к тому времени по привычке обыскавший помещение и вертевший в руках какую-то бумажку,- это карточка клуба «Волосатым Ж», думаю нам стоит поискать йетти там.
              - Это в городе Средние Тратата,- заглянул в бумажку Илларион,- я сейчас соберу из этого бардака самолет — в миг доберемся.
 
Глава 14 (тратата, тратата, мы везём с собой кота)
 
На этот раз Илларион сконструировал по какой-то нелепой случайности маршрутку. Как оказалось, во время фазы архетипически растущей луны их способности деформировались волнами. Инна неожиданно состряпала куличи и села за руль маршрутки со словами «передаём за проезд, суки». А Ленка довольная всем залезла в салон газели, разместила вокруг себя мужиков. Лось сел на переднее сидение, рядом с водителем.
- Сейчас я настрою навигатор на город Средние Тратата. Так, посмотрим что тут у нас есть: Трататушечки Та Та - не то. Трати-Леночки, Трактор-ТТ, всё не то…
Пока Ленка настраивалась на лучшее, Марат задумался не на шутку. Он волновался о спасении человечества в своём лице, в частности. За время путешествий он отрастил волосы, брови, подмышки и две глубокие морщины проредили его лицо. Одна вдоль, другая поперёк.   
Думал он так: «У нас остался единственный и последний шайнинговский чемодан. Это стратегический запас. Если мы его прошляпим, то дело отнюдь не в шляпе. Если мы не воспользуемся ментальными клизмами и прокосматим его, то всё! Дефолт, апокалипсис, эфтаназия и инцест. Это же придётся ежедневно варить яйца вкрутую и садить сельдерей на балконе. Нужно срочно что-то делать!».
Марат потряс головой в разные стороны, как молодая кобылица, чтобы отогнать суетные мысли и погрузился в себя.
- Мой чемодан умыкнули, когда мы зашли в Город-Лабиринт, – зачем-то вспомнила Ленка.
- Мой только что вырвал етти, – отозвался монах, вступив цепной реакцией в разговор.
- А у меня на заседании с****или, – опять потряс головой Марат, - и возможно я догадываюсь кто, но не помню – заседание, совет директоров, ужин по-венски, покупка Ялты – всё как у людей. Назначали нового шерифа на пост управляющего Бикини-Ботом.
- Назначили? – скучно вмешалась в разговор рыжеволосая бестия голосом водителя маршрутки.
- Ну да. Этого… Как его... Боба. Спанч, кажется его фамилия. Странный тип. Жёлтый какой-то. Ржёт всё время. Поэтому, наверное и назначили. Он ещё, помню, всё жал мне потной ладонью за ушком. Тогда чемодан стоял под столом, я поглаживал его сапогом. А этот Боб всё говорил, говорил что-то быстро и путано, и всё тёр и тёр мне ухо. Мы даже одни остались в кабинете с бутылочкой брэнди. Рассказывал что у него друг есть в Бикини-Ботом - какая-то розовая звезда и улитка вроде, вобще странный. Пузыри мыльные пускал из брэнди. Давал трусы свои квадратные мерить, оторвались мы тогда по полной, пока не пришёл Курдюк, а дальше не помню,.- закончил Марат историю и спросил у маршрутника, – ну а ты Инночка,  опять вспомни как свой потеряла?
- Да, Инночка, лапушка, дулечка, ну расскажи нам, – схитрожопил хитрый Хихин, радостно сужая глазки, пародируя китайца, – а то мы совсем совсем ничего о тебе не знаем.
Инна подрезала столб, дёрнула поворотник и начала.
- Когда мне стукнуло в тело двадцать семь лет, у меня появился чемодан, но пропал Килтский. Я стала искать его постоянно везде и всюду. И ритуально вызывала и сантехника. Я даже подумала однажды что Килтский перевоплотился в чемодан. Долгое время он не находился и я почти уже отчаялась, как  случайно стала встречаться с мужчиной одним… Ммда, точно, одним. Мы познакомились на даче у него. Зовут его Лиза. А точнее Лиза Боярский. Ну как положено Боярским он всегда был при шляпе и гитаре. Не помню чтобы он носил хоть раз эту гитару и играл на шляпе, но факт остаётся фактом. Вот на даче между кустами с помидорами я и оставила чемодан, думала так надёжнее будет. Потом пили компот - было странное, я рассказывала уже. А на утро проснулась, ни помидор ни чемодана ни дачи. А стою я перед сосисочной, жую молчание, играю безразличием думаю «зайти к этому рыжему таракану что ли? Поплакаться хоть, да  выпить» и зашла к Хихину. А дальше вы знаете.
Тут неожиданно дорогу перебежала какая то бабка с ведром грибов. Инна заскрежетала тормозами и остановилась. Бабка замахала клюкой в знак того, дескать «куда, дура, едешь, стой, открой мне дверь, мне на Мочищенское шоссе». Дверь маршрутки отшоркнулалась и бабка закряхтела вовнутрь.
- Садитесь, бабушка,- очень галантно поступила Инна, освободив свое место водителя для старушки.
              Через две с половиной минуты, когда бабка объединила газель со столбом, Хихин предложил вернуть все как было, уступив бабке свое место. Бабка просидела ровно одну остановку на месте Хихина, соскочила, подошла к Марату (хотя все и думали что на месте Хихина она бы так не поступила) и объявила перегаром в лицо:
              - Молодой человек, не могли бы вы уступить мне место.
              Марат повиновался, а бабка, пользуясь ревматизмом и всеобщим замешательством скакала туда-сюда полчаса. Когда все места были опробованы и старушка осталась стоять, укоризненно глядя на всех присутствующих, Ленка осмелилась нарушить молчание:
              - Шайнинг, ты бы чемодан получше держал. Это наша последняя надежда.
              Китаец нехотя забрался на крышу, отлепил скотч от чемодана и недовольно вернулся обратно, сжимая его между собой.
              - Какой чемодан? - заволновалась бабка,- был у меня один чемодан, да украли его давеча, дайте-ка посмотреть, Сталина на вас нет.
              Не успев получить ни согласия, ни по морде, старушенция выхватила чемодан и стала его прятать в авоську. Потом она неожиданно выпрямилась и громко крикнула: «Стоп!».
              Инночка остановила газель, Марат — метаболизм, Илларион кончил болтать ерундой,  Ленка и китаец уже навострились было в клиническую смерть, а Хихин как обычно.
              - Ну вот, смотрите имбицилы,- начала вещание бабушка голосом дедушки, - как легко отнять у вас чемодан обычному куску мяса, наполненному валидолом и ненавистью к власти.
              - Килтский? - удивилась Инночка.
              - Нет, - отозвалась бабка,- но я от него. Он сейчас занят — разгоняет гейпарад у военкомата. Поэтому я провожу вас до города, кабы чего не случилось.
              Шайнинг забрал чемодан обратно, а Илларион высказался о том что давно заметил что бабка фальшивая, потому что из под панталон торчат нунчаки, а левая грудь еще не обвисла до коленок.
              Наконец, навигатор пропищал: «Приехали. Съебались нах отсюдова!». Люди, бабка и лось выгрузились из транспорта и двинулись в направлении бара «Волосатым Ж», напротив которого остановились.
              С фэйсконтролем, если его можно так назвать, проблем не возникло. Прошла даже Инночка, хотя и обещала что подбривает.
              Зайдя в бар, они подошли к стойке и Марат, ткнув на Инночку, спросил у бармена:
              - Видел тут такое-же только повыше и посимпатичнее? - и моментально получил от бармена отказ, а от Инночки не приведи господь.
              Пока Марат все еще прыгал на пяточках, остальные сидели, попивая напитки. Лось молчал умнее всех. Хихин хлюпал компотом. Ленка переносила все тяготы жизни.
              - Ладно, пойду я, - прошамкала бабка,- прямой опасности вроде бы нет. Урок усвоили? За чемоданом следите, руки перед едой мойте, Ленин жив, Гитлер жид, размер имеет значение.
              Бабка упорхнула на улицу, а озадаченные люди и лось остались сидеть за столом. Заказали еще по одной, а лосю по двум. Молчание нарушало только неземное пение Бори Моисеева из магнитофона на барной стойке:
              «Ничего ты мне не говори,
              Только слушай, нюхай и смотри,
              Просто если будешь говорить,
              То нефункциональным станет рот» - вещал заслуженный голубой рот российской эстрады.
              - Не понятно где теперь йетти искать,- взгрустнул на стол Марат и все с ним на стол согласились.
            
Глава 15 (вафелька, газировка и песочница)
 
В этот момент дверь бара распахнулась и в нее вошли йетти и Спанч Боб. У каждого в руке было по чемодану.
- Прячемся под стол! – фыркнул лось наружу ноздрями.
В то же мгновение они семеро оказались под стеклянным столом.
- Я готов! Я готов! – визжал Боб - Давай устроим наводнение! А ещё лучше распродажу!
- Сядем за вон тот пустой столик и обсудим план! – негодовал йетти Лёша.
Боб вприпрыжку а Лёша вразвалочку пришвартовались к столику под которым прятались люди и лось. Поставили чемоданы на стол и принялись заказывать газировку и мороженое.
Боб достал из квадратных штанишек мультяшную вафельку и сказал, нахмурив брови: «мне нужно позвонить компаньону! Это очень важно, это архиважно для всего человечества и Бикини-Ботом. С тех пор как меня назначили шерифом, я всегда советуюсь с Патриком».
- Алло, Патрик! – взвизгнул губка – Привееет! Как дела?
- Плохо, – буркнула вафелька голосом морской звезды Патрика.
- В чём дело? – забеспокоился Боб.
- Я не вижу свой лоб! – бросил трубку Патрик.  Спанч сжевал вафельку с мороженым и продолжал.
- Всё по плану. Осталось решить что делать с чемоданами. Можно перевезти на дно морское. Можно запустить пузыри мыльные или половить медуз.
- Отвезём в Монголию. Там никто не додумается искать, – возразил Лёша.
Марат вдохновенно закатил глаза. Монголию он знал как свои (сколько их там?) несколько пальцев. Он согласился с йетти. Он ради такого случая позволил бы им скрыться сейчас. Казалось, мечты его сбываются и жизнь налаживается.
В этот момент лось из под стола сказал голосом Боба:
              - Отличный план. Сходи ещё за газировкой, а я тут посижу один с чемоданами!
Марат толкнул лося в бок, дескать, не вмешивайся в ход событий, но йетти уже удалился. Два чемодана и Боб за столиком. Шесть человек и лось под столом стеклянным. Йетти у барной стойки с газировкой. Момент когда время остановилось, возникла вспышка понимания единства вселенной и Илларион схватился за чётки помолиться. Хихин и китаец резко уснули. А Ленка сидела тихо.
Инна решила проявить ещё одну инициативу. Она приблизила к Марату свой голос и тихо сказала: «Боба я беру на себя, или под себя, как получится. А ты хватай чемодан и беги. Пусть йетти думает что Боб сбежал от него. Если мы возьмём два чемодана то он решит что что-то случилось и кинется искать. А если мы возьмём Боба и один чемодан он не заподозрит ничего.»
Марат глубоко удивился этой логике, но спорить не стал. Инночка достала из кармана заначку в виде воздушного шарика и поманила им Боба. Боб естественно увлёкся всецело и безраздельно. Таким образом, они скрылись вдвоём из заведения и отправились в песочницу, менять мир.
Марат собрался с духом, схватил чемодан, а лось - остальных людей и рванули через чёрный ход из клуба. Люди верхом на лосе, Марат верхом на чемодане бежали сломя чью-то голову. Их одолевало удовлетворение от мастерски провёрнутого гениального плана возврата чемодана. Теперь их два! Осталось вернуть всего лишь три, но это пол-беды.
В городе Средние Тратата было солнечно-дождливо. Но не зябко. Компания устав бежать, прогуливалась по скверу. Инна пропала со Спанчем, но это было не так важно. Они веселились с чемоданами. Лось отплясывал Джигу-Дрыгу и взахлёб рассказывал как он обманул йетти, говоря голосом Боба. 
              Илларион оборвал лося на самом болезненном месте, заявив что нужно посовещаться.  Только людям. Лося ввернули в лес, где им лосям и место, а остальные сели в круг из мела и стали слушать монаха:
              - Я вот что подумал. Мы ведь до конца не знаем зачем мы носимся с этими чемоданами.  И что в них лежит, и как их открыть тоже не знаем. А Килтский молчал по этому поводу. Кроме того, даже если это действительно важно, нам все равно придется искать Инну и оставшиеся чемоданы — а это хер пойми где находится. Так вот, что я вспомнил — есть легенда про два древних артефакта: Уши и Нос Карамультука. Говорят, что в Египте жил древний фараон Карамультук, который знал «ЧТО» и «ГДЕ» с помощью своего носа и ушей. По той же легенде, эти артефакты остались в пирамидах после его смерти. Я только сейчас вспомнил почему-то...
              - Отлично, - одобрил Марат,- я давно хотел в отпуск в Египет. А ты знаешь где эта некрофилия вся находится?
              - Разберемся,- отозвался монах, берясь обеими руками за дело.
              Пока Илларион собирал милостыню, а потом из нее дирижабль (или как его там), появилась Инночка в попыхах. Попыхи у нее заметно набухли и волосились, но это не помешало ей объясниться:
              - Еле отделалась от него. Я ж сначала замуж за него собралась, а потом, когда до дела молодого дошло, оказалось что в его пифагоровых штанах ни с мочалку ничего не обнаружилось, и нафига мне спрашивается такая романтика полуторазубая...
              После того как остальные неодобрительно покачали Инночкиной головой, она добавила:
              - И йетти я видела, его вместе с чемоданом на летучую кибитку люди в дождевиках поместили и устранились. Но главное — мы чемодан отвоевали.
              Наконец, монах устал собирать полетное устройство и скомандовал на борт. Полет был долгим и Хихин, как всегда стал занудствовать своими историями:
              - Рассказывала мне бабка, что когда была молодая и жила в селе Запредельные Доярки, был у нее знакомый конюх, Иван Кузьмич, а у того после пятнадцати лет беспробудного пьянства и нумизматии, обнаружилась внучатая племянница от второй сестры Зойки, так вот у нее был маленький гордый песик Степан Аристархович с двумя левыми ушами и абстракцией посередине, и довелось же ему заблудиться в конопляном поле, а в поле, как в то время водилось, только птичий помет, духовность, да пограничник Ира бродили, так вот у той Иры при себе имелся медальон фиолетовый в виде медальона (ну просто похожий очень), а достался он ей от бабки  Серафимы или от дочки Влады — никто точно не помнит, да это и не важно, важно что медальон этот понравился одной сороке, у которой к тому времени разыгрался герпес и муж в преферанс и проиграл сорокин муж как-то во вторник честь, достоинство, коробку накладных ноздрей и фамильный дом, в котором издавна...
              - Хихин, ты задрал своими историями,- отозвался из полусна Марат,- про что речь-то?
              - Про голубцы, но я вам об этом не расскажу чтобы соблюсти интригу. Или вот еще...
              - О, нет! - отозвались все, но Хихина было не унять, ведь единственным способом не слушать истории Хихина было занять его язык, а все брезговали:
              - Гулял я как-то в прошлом году по кладбищу. Тишина, романтика, и только вдалеке свежевскопанные поскрипывают. Как вдруг из-под земли струя зеленая ударила! Ну это я потом уже узнал что это газы трупные выходят, а тогда испугался - подумал что месторождение тархуна открылось, вязание спрятал и побежал куда ногти растут. Бежал, бежал, пока стельки не взмолились, глядь, а за кустами-то оргия кладбищенская. На ковре из желтых листьев в платьице простом... кто бы вы думали? А вот и нет — мама нашего мэра с осликом Федей поперек себя. Глотает она значит одним ртом тэкилу, а другим говорит: «По поводу нашего замечательного праздника — дня открытых склепов, я предлагаю наполнить тазики элитным продуктом тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года захоронения и не осквернять перорально плиты как в прошлый раз». Я тогда достаю напильник чтобы все это безобразие прекратить, как вдруг...
              - Приехали, наконец-то,- заверещала Ленка, прерывая Хихина, - вон пирамиды, снижаемся!
- Сжижаемся? Это не пирамиды, это не пирамиды, дальше давай, дальше - почему то стал паниковать Шайнинг.
- Я что-то не понял! - сказал Хихин - мы что в Египте? И тут жара? Давайте не пойдём никуда, останемся в дирижабле.
- Гениально! Хихин! - возмутилась Инночка - А тебе не кажется что тебе  в таком случае пора вернуться в свой диспансер сушить майонез на зиму? Чемодана тебе не полагается, не волнуйся.
Хихин сделал вид, что не заметил колкостей этой женщины, но крепко призадумался. Компания придирижаблила в середину пустыни, где то там соблазнительно  виднелись пирамиды. Когда все вышли, до Марата вдруг дошло "наверное нужно ещё немного подлететь поближе", но Хихин, рыжий подлый трус, остался в летательном аппарате и вовсю взмывал и измывался над ними.
- Аривидерчи!!! Чебурашки!!! Увидимся в сосииисошной!! Инннаааааааа! Инннннааааааааах...
Под жаренным солнцем, задрав головы в небо, они провожали неожиданно Хихина с облегчением.
- Нуссс, с облегченьецем! - поздравил всех Илларион.
Нужно заметить, когда Илларион был ещё Анатолием Пипкиным, он недолюбливал Хихина. А сейчас им нужно было преодолевать пустыню. Илларион мог бы соорудить ещё один самолёт из одежды, но вспомнил слова Килтского: ".. я не могу вмешиваться в ход событий и даже стабильного либидо добиться не в состоянии, но сохранить чемоданы — архиважно для всего человечества. ВСЯ ОДЕЖДА НА ВАС!" и не стал.
Тем временем девчонки уже натирались маслом для загара и подкармливали обещаниями маленького верблюжонка, который резвился неподалёку. Путь предстоял нешуточный.
Солнечный зной огибал песочные холмы и трепал потом волосы людей. Ветер рассказывал арабские тайны, предвкушал и фантазировал. В целом царило господство пустоты и компания не удержалась, впала в безмолвие на двадцать минут. Их было пятеро. Марат, Илларион, китаец и две женщины шли.
Ближе к ночи Шайнинг заныл: "я устал, устал, устал и устал".
Лучи заката забрызгали по песку и где-то впереди появился оазис. Оттого что они уже порядочно зажарились, или оттого что это был не оазис, а всего навсего мираж, с Ленкой случился казус. Возможно это был транс, либо вторжение инородного вещества в неё, но так или иначе Ленка забегала по по песку вырисовывая какие то знаки . Остальные наблюдали за действом, порядочно наморщившись, солнце всё ещё палило. То что сделала Ленка плохо походило на рисунки, скорее это были зашифрованные знаки. Крокодильчика только можно было разобрать. А в остальном это были слова "оазис. идти прямо. чемодан." Запыхавшись, она прилегла, а Шайнинг уже было дело воспользовался этим, но не хотел набрать песка в носки и передумал.
- Давайте пойдём ещё раз, - попросил Илларион, - мне скучно.
- Я вижу, ты настаиваешь, Илларион, но посмотри что написала Ленка, нам нужно придерживаться этих "рекомендаций".
Они двинулись в сторону миража-оазиса. Это было три дерева: дуб, ель, фонарь и фонтан. Огороженные по квадратному периметру металлической кованной оградкой, высотой не более полуметра. В оградке существовала встроенная калитка с огромным навесным амбарным замком. Под фонарём стоял чемодан!
- И как мы войдём, тут замок, у кого ключи?- спросила Инна.
- У меня! - отозвался Марат. Он как раз носил с собой связку ключей, как отголоски прошлого. Какой-то из них всё же подошёл. Как только он открыл дверь оградки и они вошли всей гурьбой направляя свои высохшие рты к живительному источнику мираж плавно стал исчезать. Сначала исчез дуб, потом фонарь с елью, оградка испарилась постепенно и фонтан. Кроме чемодана. Чемодан новенький с царапинками стоял один.  Ленка и Инна кинулись к нему наперебой. Перебили друг другу все ногти и достоинство.
И тут как раз наступила ночь. Обрадовавшись неожиданной находке, компания очень обрадовалась. Сие неожиданное чудо, как самовозвращение чемодана вселило в них надежду на халявное неожиданное возвращение остальных. Но не тут-то было. Остальные два чемодана не собирались возвращаться. Они напряжённо пребывали в неизвестности.
- Я поняла, - как обычно заверещал кто-то, - Хихин пропал, появился чемодан, закон сохранения энергии работает!
- Тогда может убьём кого-нибудь, и ещё один чемодан появится, - предложил ещё кто-то.
Ночная пустынная ребристая гладь усыпляла всё сущее и потусторонее. Звёзды нависали обречённо разглаживая пространство.
 
              Глава 16 (казус)
            
              Давай. Заходи. Давай, давай, давай. Быстрее. Тихо, вот здесь не споткнись — тут морж неубранный лежит — ребята репетировали вчера. Знаешь, ты очень красивая сегодня, особенно платье очень удачно подчеркивает этой легкий ужин, который мы только что поимели в практически элитном ресторане «Порванная конская уздечка». И усов почти не видно, но это, впрочем, у меня освещение подобрано удачное — свет уличных фонарей и моя бурная фантазия.
              А так удачно-то что я тебя встретил сегодня. Именно возле твоего дома, да-да, такое вот совпадение. А ведь еще часа четыре, и мне бы надоело сидеть в кустах, а ведь там был муравейник и злой участковый глазевший на меня из засады, и я бы ушел домой, и у нас не было бы этого чудного вечера. Но, впрочем, ты знаешь... да, садись вот сюда, на искусственного пони. Да нормально, нормально, сейчас все так делают... кто не стесняется. Так вот, я всегда хотел тебе сказать что в такую ночь... А, ты разделась уже? Ну ладно, иду.
              Так, секундочку. В смысле не на все про все, а мне носки надо снять. На балконе, они высохли уже. А без носков я не могу. Не то чтобы вообще, не не испытываю чувства грандиозного комфорта и вообще с экстазами напряги в этих случаях бывают.
              Ну вот и я! Ты не спишь еще? Ты храпи громче, не стесняйся, если что — я все пойму. Нет? Ну ладно, тогда начнем. Итак, я медленно вхожу в твое удовольствие... Оп! Я почувствовал чьи-то почки... Ну хорошо, не буду комментировать. Продолжаем...
              Какого черта?! Кто звонит на мобильный в такой тревожный момент? Сейчас же самые маневры пошли! Алло! Да! Мама? Привет мама! Да, хорошо у меня дела. Я сейчас на девушке... Конечно могу говорить. Ну нормальная такая девушка... Как тебя зовут, извини? Мама, ее зовут Наташа. Ну конечно ей хорошо... Да? Ну да, два надел — на всякий случай. Нет, с фрикциями я не тороплюсь... Да, мама, я помню про свое больное сердце... Нет, не простыну, я в носках... А она без носков. Почему сразу бедная? Может быть просто не любит носки. Нет, я не буду просить у тебя на аборт как в прошлый раз. Нет и с тыла мы не будем чтобы «чего не вышло»... Мама! Ну откуда ты знаешь что обязательно надо звать дядю Колю?!. Он в прошлый раз пришел и все испортил, даже мне не понравилось, я и сам разберусь. Тут же все просто, как скворечник делать: раз, два — все...
              Да, мама, я заеду к тебе завтра все расскажу. Хорошо, я отрежу прядь чтобы ты смогла клонировать и посмотреть с кем я барахтаюсь. Нет, борщ еще твой не доел. Конечно не дам, только сам буду есть. Бабушке почему не звонил? Ну... я забыл что она еще живая, да и денег она мне перестала высылать — жадная старушенция. Ладно, хорошо, позвоню. Перезвонишь чтобы проверить? Ну давай минут через пять, мне тут еще одно дельце закончить надо. Ну все, давай. Целую. Пока.
              О-па! А где?.. Интересно, в какой момент она ушла?!.. Ну ладно, там у меня вроде бутеров куча завалялась, пивко и Кармелита не досмотренная. Хрен с этим.
 
              Глава 17 (Деревянная нога)
 
- Почему сначала была зима, потом весна, потом лето, потом осень, а потом опять зима и весна… Они почему всё время повторяются? Так что всегда будет?
- Да.
- Когда будет «завтра»?
- Завтра.
- Ты вчера обещала что завтра будет «завтра», значит «завтра» уже сегодня.
- Нет, завтра будет завтра.
- Я совсем запуталась и ничего не понимаю.
- Иди играй.
- А ты колготки мне погладила? Они холодные и коляца.
- Там тепло, иди.
На улице звучало «оц тоц перевертоц». Мелкими неумелыми руками я лезу в банку с зелёным горошком. На банке знакомые буквы. Я их знаю, но не могу вспомнить, я вообще ничего не могу вспомнить. У меня очень мало мыслей, и все они просты как три рубля.
Я хочу слезть с гигантского стула. Но неуклюжее тело плохо слушается меня. Я им невнятно управляю. Я хочу на улицу. Там интересно, ярко, сочно. Женщина видит что мне нужна помощь и спускает меня тёплыми родными руками.
У меня очень мало слов в запасе. Они примитивные. Люди говорят другие, но я их не запоминаю и не могу сказать, язык не поворачивается.
«Скапи ражис стол иже опрометью всю колик» - что-то такое говорили они, и я ничего не поняла. Слова знакомые.
Дедушка. Он медленно ходит. Медленнее меня. У него усы закручиваются, повязка на глазу. Я проверяла, там нет глаза. И ещё деревянная нога. Он её отстёгивает перед сном и кладет под кровать. Я проверяла, она правда деревянная, с ремнями.
Он хороший и всё делает как я говорю. Садит на качели меня.
- Качай!
И он качает долго-долго-долго. Очень много песен играет пока он качает. Не то что другие, только одну песню. Он улыбается, усы разъезжаются. О! Свинья. Я её знаю. Она всегда за мной бегает, толкает иногда. Они смеются. Снился страшный сон. Проигрыватель у окна и коричневые шторы. Он мне всегда снится.
Есть аквариум круглый. Там две полосатые рыбы. «Морячки». Говорит папа, стучи по стеклу и они плывут наверх. Кто-то пришёл.
А это всего навсего папа. Только что-то не то. У него лицо не такое. Молодое. Чужое. Он сбрил усы. Чопапало. Я не буду с ним общаться теперь. Пойду к деду, поиграю в стоматолога. У него все зубы шевеляца.
Они смеются надо мной : «смотри она не узнаёт тебя».
 
              Глава 18 (спиральный кубик Штэккенвайзмена)
            
              Кто-то уже давно идет по нежно-коричневой плоскости. Кто-то оступится и возникнет ощущение недосказанности. Но не сейчас, сейчас совсем другое — вращение или перевоплощение — за кого-то еще никто не решил.
              Вот они, цвета. Нет, не то — дальше. Опять цвета и знакомые картинки в них. Цикл? Кто-то вернулся на миг туда, откуда пришел, а потом назад - в центр спирального пути.
              Кто-то другой (не тот кто-то, кто тот кто надо) долго и параллельно бежит, по пути постоянно переодеваясь в женское. Никому не интересный, но с хронологической точки зрения абсолютно незаменимый. Его забудут все, но про него, порядка ради, запишут в старую синюю тетрадь и спрячут в складки бесконечности.
              Кто-то поймал сюжет: тонкая серебряная нить от края того что было, к краю того что будет. Кто-то идет по ней, опасаясь упасть в огненную реку. Каждый шаг — новая боль, новый страх потерять уже пройденный путь. Идти очень просто — нужно просто идти. Но вдруг? Но если? Страх шепчет: «Не может все постоянно быть правильным. Все равно рано или поздно упадешь. Посмотри, идти-то еще ровно вечность. Наверняка упадешь. Давай лучше уж сам, а?». Кто-то принимает логическое решение и прыгает в огненную реку, довольный страх остается на серебряной нити. И когда до аннигиляции остается чуть меньше чем ничего, кто-то вспоминает — он умеет летать. Вверх, вверх. Сквозь форточку, сквозь любое другое. Внизу остается тонуть тело в огненной реке, внизу остается серебряный путь, наполненный шепотом страха. А впереди только крылья.
              Кто-то исчерпал сюжет, стал вращаться дальше.
              Дальше несколько дверей: все знакомые, кто-то уже сотни раз в них проходил. Надо выбрать ту которая забылась сильнее. За ней город из серой стали. Лужи, разрытые дороги, легкий шорох среди тишины. Лысые люди без глаз жгут маленькую девочку во дворе. У девочки розовый бантик и светлое будущее, а у людей только уши и никаких глаз. Город покинули даже птицы. Дома тоже лишь формальные — в них никто не живет. На трибуне, рядом с лысым генералом в наушниках, стоит кто-то и зомбирует толпу. Толпа закончила с девочкой и потекла искать новую. Город погибнет, если к утру не сжечь еще одну девочку с розовым бантиком.
              Время бесконечно. Как и светло-коричневая спираль. Она кубик, но позиционирует себя по-другому. Она есть то где кто-то был, то где кто-то будет и то где есть каждый. И нет способа не быть в ней. И лишь один способ осознавать что ты в ней. Кто-то чем-то поступился, чтобы утонуть в этом способе.
              Некто создал спиральный кубик Штэккенвайзмена, а кто-то теперь вынужден по нему идти. И исцеляться, излечиваться. Так надо. Кому-то. Для кого-то нет иной возможности, кроме как...
              Кто-то открывает глаза — кто-то просыпается весь в поту, оглядывается по сторонам, все спокойно, кто-то там где и был, трясет головой, открывает глаза -  кто-то просыпается весь в поту, оглядывается по сторонам, все спокойно, кто-то там где и был, трясет головой, открывает глаза — кто-то просыпается...
 
Глава 19  (воздушный змей)
 
Там, на деревянной террасе к верхушке потолка привязан яркий зелёный бумажный Дракон. Он развевается на ветру и усы его, красные, колыхаются как водоросли в воде. Дракон ещё молодой, его создали какие-то странные люди.   Воздушный змей благородных кровей.
Он проделывает это ежедневно после полудня. Дракон мысленно наполняет себя сверхсознанием и энергетическим гелием, отслаивает ненужное и постепенно, нитка за ниткой, отстёгивает себя от деревянных балок.
Медленно осматривается выпученными глазами и открытой пастью в право, потом влево. Никого. Он покачивает головой в такт ветру и туловище плавно отзывается волной до самого кончика хвоста. Дракон намеревается облететь местность, чтобы создать благоприятную обстановку и разогнать нечисть.   
Высокоэнергетическая сущность стремится поделиться своей силой и убрать не нужно. Нужно до заката успеть облететь весь парк, потому что когда нет солнца, в силу вступают другие правила. А потом вернуться восвояси под потолок.
Подобно танцующему цветку, дракон двигался в лучах солнца по террасе, набирая скорость и грациозность. Плавные бумажные изгибы пробирались сквозь деревья к площадке в парке, к клумбам, беседкам и фонарям. Обычно там ощущались серые массы грубых низкосортных слов, брошенных кем-то днём. Дракон с этой массой расправлялся быстро, коротко, фыркнув бумажным огнём, растворяя сущностей.
У Северной беседки постоянно находилось два чёрных пятна. Их нужно сдувать каждый день, что бы каждый день туда приходили две старушки жаловаться на жизнь.
Вот блестят чьи-то слёзы на тротуаре, нужно их смыть. Но нет. Это чистые слёзы, детские, наивные, пусть будут.
Дракон летел неспеша вдоль аллеи, чутко прислушиваясь к ощущениям. Вроде бы всё как всегда, но всё ж одна неизвестная нить простиралась от начала и до конца парка. Еле уловимая. Дракон обычно не вникал кому принадлежат те или иные сущности, но здесь приостановился. Сомнения, восхищение, иллюзия, борьба и что-то ещё. Она постоянно менялась, была разноцветная, поэтому Дракон не мог решить сжигать её или нет.
Начнём сначала. Вот здесь она начинается, у круглой клумбы, сотканная воедино из двух, сначала прозрачная нейтральная. Не похоже чтобы люди только что познакомились, тогда присутствовали бы ноты смущения и взвешивания. Была прозрачная, постепенно переходящая в голубую – нежность, радость – из голубой в оранжевую, наверное даже смех, потом розово-романтичная, снова нейтральная. Таких нитей миллион здесь, но всё же не такие. Что-то тут иное. Потом нить становится серой и красной, затем бирюзовой и снова прозрачной. Откуда такие скачки. Дракон долетел до огромных кованных ворот, тут заканчивался парк, он не мог вылетать за территорию, он завис в воздухе на несколько минут, выжидая что сможет почувствовать что дальше. Вероятно там она обрывается или возможно даже взрывается, он намеревается выяснить это. Но не сегодня. Совершив традиционный облёт, Дракон возвращается домой. Он удивлён. Выпускает пар из ноздрей. Прицепляется верёвками. Расслабляется.
 
              Глава 20 (монолог одного очень популярного устройства)
            
              Ну да, клизма, и что? Многие, бывает, еще хуже устраиваются. Риэлторами, например. И ничего, находят свое место в жизни. Значит и я найду.
              Безусловно, трудно лежать тут на полке между лопаткой для отскабливания плаценты и унылыми резиновыми перчатками венеролога, постоянно рассказывающими в каких интересных местах им довелось побывать. У меня, конечно, опыта поменьше, да и мест я повидала немного. Все однообразные такие. Я даже порою склонна согласиться с пессимистами: жизнь — сплошная жопа.
              Но не всегда ведь она такая. Иногда чувствуешь что вот оно — снизошло благоговение, и как будто тебя переполняется что-то. Какая-то жидкость, видимо. А потом ты экстраполируешь эту невероятную космическую спасительную влажную энергию в податливо-беззащитный кишечный тракт ефрейтора Смачножуева и наступает покой и опустошение. Да, ради таких моментов стоит жить.
              Весело в основном под новый год случается. Тогда обычно меня и Катафилью Бингобонговну — старую толстую клизму из шкафа напротив — наполняют шампанским или киселем и брызгают друг в друга. Веселье прямо-таки безудержное. Один раз зав отделением из меня спиртом прямо в глаз санитару попал. Санитар так смешно бегал и орал. Но зав отделением не растерялся и спирт поджог. Щипать вроде перестало.
              А вообще у меня очень много свободного времени. Лежи себе, думай. Про судьбы, про смыслы и все такое. Иной раз так задумаешься: а чем вообще может думать клизма? Где у нее мозгов-то там припрятано? И так страшно становится, начинаешь себя успокаивать, что, видимо, это кармическое или хроническое или хрен его разберет, да и вообще недавно завезенная бабушка включила сериал, надо подслушать оттуда умных букв.
              Корнцанг еще этот бухтит с верхней полки постоянно, мол, хорошо тебе — уже познала богатый внутренний мир человеков, теперь можно эволюционировать дальше. Надоел, честное слово клизмы. А чего в нем хорошего-то в этом внутреннем мире? Там же из интересного только с глистами про тотальную тенденцию превалирования ГМО в ежедневном пищевом рационе можно поговорить.
              А чего эти люди только не едят. То креветочно-медовым сиропом все забьется, то позапрошлогодным ливерным пирожком на молочной сыворотке, то анчоусов с кефиром целый тазик употребят. Бывало даже воды из под крана нахлебаются, не разжуют ее как следует, а мне потом старайся, исправляй.
              Или геи вот повадились ходить каждый день. И чего они только себе туда не пихают. И ногти накладные приходится смывать, и сектантские листовки, и пульт от кухонного комбайна, и от не кухонного. А один раз даже пришлось помогать извлекать целого хомячка. Ну, целого, к слову, не получилось, ну да ладно.
              Но больше всего мне нравится наш доктор Васген Свинктерян. Когда его грубые волосатые пальцы, чуть-чуть попахивающие сельдью и разнузданностью медсестры Лариски, тискают меня, я вся просто сжимаюсь от восторга и удовольствия. Жаль, за этим активным самолечением его однажды застал главврач и теперь его, скорее всего уволят, но я верю что Васгенчик заберет меня с собой и мы будет голышом бегать по гавайским пляжам, плести гамаки из водорослей, любоваться закатом и в терцию петь гимн травматического отделения «Бигуди моей печали». Это моя мечта.
              А пока что мне приходится смирно лежать на полке, присматривая за миром, постоянно переосмысливая итоги своей жизни и тайно мечтая о Васгене.
 
Глава 20 (пробуждение)
 
              О-па! А где?.. Интересно, в какой момент она ушла?!.. Ну ладно, там у меня вроде бутеров куча завалялась, пивко и Кармелита не досмотренная. Хрен с этим…Кармелита? Кармельский?  Кимильский?  Килтский?  Ты что тут делаешь? Неет, я не хочууу, отстань от меня. Фу. Мне сейчас мама позвонит, я ей всё расскажу, и убери свои вонючие носки, я не одену их. Я же сказал что с тыла мы не будем… Неет.
А это всего навсего папа.  Только что-то не то. У него лицо не такое. Молодое. Чужое. Он сбрил усы. Чопапало. Я не буду с ним общаться теперь... Они смеются надо мной «смотри она не узнаёт тебя».
Да как тут можно узнать. Усов нет. Папа одевает  маску клоуна. Какой то плащ шершавый полиэтиленовый. Корчится, серьёзный какой-то. Достаёт из кармана что-то красивое. Песочное кольцо, обсыпанное орехами, другими орехами и тертыми орехами. Оно вкусное и не очень. Песок в зубах скрипит. Скрипит и скрипит. Коричневые шторы раздвигаются
...кто-то там где и был, трясет головой, открывает глаза - кто-то просыпается весь в поту, оглядывается по сторонам, все спокойно, кто-то там где и был, трясет головой, открывает глаза — кто-то просыпается весь в шерсти, оглядывается по сторонам, все спокойно, кто-то там где и был, трясет собачьей мордой, открывает третий глаз - кто-то просыпается весь в поту, становится синей говорящей собакой, оглядывается по сторонам, отлепляет скотч, просыпается.
Совершив традиционный облёт, Дракон возвращается домой. Он удивлён. Выпускает пар из ноздрей. Прицепляется верёвками. Расслабляется. Он ещё раз намеревается узнать, что это была за нить. Да неужели ему не подвластно это, он ведь всё может. Сейчас он перевоплотиться в ещё кого-нибудь. Удобнее было бы в пса или канарейку, но сделался духом, удухарился с веранды в поисках компании пяти.
А пока что мне приходится смирно лежать на полке, присматривая за миром, постоянно переосмысливая итоги своей жизни и тайно мечтая о Васгене.
И возможно сегодня мои мечты не увенчаются успехом, потому как я уже вижу эту бабку, с чемоданом в авоське, она направляется ровно в мою сторону. Чуть севернее. Сейчас  благоговение почти наполнит меня. Бабка неистово трясёт мною и наполняет смыслом...сейчас, ещё немного, агааа....агааа...
- Агаааа!!! Агааа - кричала Ленка сквозь себя.
Взъерошенные, помятые и несуразные все подскочили и смотрели на неё. Никто ничего не мог понять. Сонное шоковое состояние всё ещё не давало связать им и полтора слова.
- Хуле орёшь? - спросила Инна через десять минут.
- Я уже не ору давно, - ответила Ленка еще через шесть минут
- Всё равно хуле?
Был рассвет. Вокруг разбросаны грибы. Чья то невинность улетала вслед утренней росе. Это была потерянная невинность беспечности. которая навсегда покидала этих людей. Они проснулись несколько умудрёнными и уставшие от жизни. Отпечаток знания остался у каждого на ягодице в виде татуировки клизмы.
- Приснится же такое, - запричитал Марат,- я чуть не упал. Вращался и вращался. Весь мокрый уже. столько раз просыпался.
              - У меня еще хуже было,- ответила Ленка,- я клизмой стала. И где я только не побывала... Хотя у меня вся жизнь такая.
              - А я,- сказал Шайнинг,- был дракончиком. Позитивный сон, такой. Странно даже. Подвох наверное в том, что я своим существованием должен был разжечь расовую ненависть в парке, но даже этого у меня не получилось. И что я за никчемный китаеза-то такой...
              - У меня,- вспомнила Инночка,- были кадры из детства. Кажется даже из моего... Только не доставало одного яркого эпизода как я лопала целый тазик лягушек, а потом пекла из этого пирожки с ливером моему любимому. Неужели меня зомбировали чтобы стереть это архиважное событие в моей жизни? Ублюдки!
              - А у меня ничего такого,- быстро тараторил раскрасневшийся монах,- мне снилась молитва, единение с Богом и много-много вагонов с библиями...
              - Врать конечно не хорошо,- заявил Килтский, сидевший сзади проснувшейся компании и все вздрогнули.
              Килтский, видимо не смог определиться или собирался в торопях, потому что верхняя половина его туловища выглядела как собачье тело. Собственно, она и была собачьим телом, поэтому так и выглядела — Килтский вообще любил чтобы все было логично и по выходным баловался анализом личности. А верхняя половина, по той же концепции, была позаимствована от клоуна. Смотрелось контрастно.
              - Что вообще с нами произошло? - спросил Марат.
              - И что это за место? - добавил Шайнинг, который к тому времени уже успел оглядеться.
              Они находились в закрытом помещении, сложенном из светло-коричневых блоков — видимо, это был сарай или египетская пирамида — что-то в этом духе. В помещении было пусто и душно — густо пахло одиночеством и тревожными снами. Из интерьера наблюдалось только пять подстилок из натуральной кожи египтян, так популярной в этом сезоне. На подстилках они и проснулись. На стенах была паутина и рекламные буклеты бальзамирования: «Дешево и навека. Выезд на дом» - гласила надпись. В одной из стен была закрытая дверь с нелицеприятными символами поперек себя.
              - А, ну да, вы же ничего не помните,- улыбнулся Килтский, почесывая лапой клоунский нос,- вы вошли в пирамиду в поисках артефакта. Потом сработала древняя ловушка, распылив специальный газ, который ввел вас в состояние сна и частично стер из памяти последние события. Из того что вы не помните наиболее интересное пожалуй то что Марат рассказывал как очередная девушка бросила все ушла от него в бодибилдинг. Шайнинг непроизвольно заткнулся пальцем и не сумел обратно. Илларион вспоминал свою первую любовь, которая теперь умерла или покрылась коростами и уехала жить обратно к маме — он точно не помнил. А Инночка с Ленкой страстно целовались два часа голышом. Ну в целом, настрой был романтический, позитивный, пока вас не шугануло газом...
              Девушки растерянно хлопали ладонями друг другу по лицам, монах зарисовывал новое вдохновение в тетрадку, как вдруг Килтский добавил:
              - Да ладно, пошутил я. Но если бы захотел — так бы оно и было...
              После того как все подкрепились уже остоебеневшим борщом, а попытка Иллариона собрать самолет из ничего закончилась неудачей, Килтский сказал:
              - Ну все, последний раз вам помогаю. Я открою эту дверь — за ней лабиринт испытаний. В конце него — артефакт. С его помощью и найдете повелителя зла и недостающие чемоданы. И смотрите эти не протеряйте...
              Дверь открылась. Килтский исчез. В далеком Челябинске баба Зоя зажгла свет на кухне и взгрустнула о былом.
              - Ну что, пошли? - риторически спросил Марат и переглянулся.
 
              Глава 21 (тоннель)
 
Уставившись в тоннель, каждый подумал своё. Никому не хотелось испытаний, и уж тем более марать коленки, ибо другим способом, как только на карачках там не пролезть было. Тоннель был метр в диаметре, но расширялся и разветвлялся. Приходилось светить факелом, который как раз захватил с собой Шайнинг, на случай если они окажутся в тоннеле пирамиды. Помнил он как его сестра, ***ланг, протянула ему в тот вечер горящий факел со словами: «нихао хин чингис хайка…» или что-то типа того. Он ничего не понял, заварил доширак и сунул факел куда надо. Теперь он достал его откуда надо и даже зажигать не пришлось, всё было в ажуре.
- Может! После дам? – гениально придумал Илларион.
- Я тебе чо, Алиса в стране чудес? Я не полезу первая! Вон пусть Ленка лезет, она же у нас самая красивая, – сманипулировала Инна.
- И полезу! – почувствовала себя героиней Ленка – Зато я буду первая, кто увидит самое, что ни на есть, то самое.
Тут Илларион осмотрел себя по внимательнее и нашёл в углу помещения кое-что интересное
- О, смотрите, дохлая гиена, давайте её съедим! – хвастался находкой Илларион, смешно требуша разлагавшимся телом.
Все снова задумались. В первую очередь все задумались о том что они слишком много задумываются в последнее время и не плохо было б не думать столько. А во вторую очередь они забыли, о чём нужно было подумать, поэтому предложение Иллариона осталось в подвешенном состоянии. С энтузиазмом на лице он потряс мёртвым животным ещё некоторое время, потом отпел его и похоронил.
- Ну лезь уже, красавица, -  не терпелось Шайнингу.
Ленка, схватила факел, закатила ляжки и втиснулась навстречу опасностям и испытаниям. За ней тут же увязались всё остальные мужики. Иллариону пришлось не просто влезать самому. Но ещё и всовывать чемоданы. Инна понимающе пропустила впереди себя их, сама влезла последней.
Как только они очутились в кишке пирамиды, дверь со скрипом и невероятным грохотом захлопнулась, с такой силой, что факел потух, и все они оказались в кромешной тьме и тесноте, но не в обиде.
- Класс! – продекламировал неизвестный голос.
- Зажгите кто-нибудь что-нибудь, – сказал кто-то ещё, – но давайте двигаться на ощупь.
- Ну началось, я так и знала, – прогундела Ленка.
Через полчаса изрядно потрёпанная Ленка выползла на свет, в какое-то пространство в тоннеле. Небольшой закуток со встроенными факелами.  Ввалившись в него, она ожидала, что остальные также последуют её примеру. Потому как всю дорогу они подпихивали её сзади, подшучивали и ёрничали. Но никого не следовало. Ни намёка на живого человека. Она заглянула снова в тоннель, и даже крикнула «эээй! уроды, где вы?» но эхо разнеслось далеко и глубоко. Она поняла: испытания начались, то чего она больше всего боялась - случилось, быть заживо погребённой в каком-то склепе, без единой души и бурчащим желудком.
В тот момент, когда захлопнулась дверь, Марат вцепился в ляжку Ленки обеими руками, она показалась ему очень жирной и скользкой. Но он стерпел, и не такое приходилось трогать. И почему то все тут же замолчали. Он не придал этому особого значения, продолжал рассказывать анекдоты про блондинок и полз за жирной ляжкой извилистыми поворотами и спусками тоннеля, пока наконец ляжка не остановилась как вкопанная. Позже Марат проверил и действительно вкопанная. Озадачился.
Марат дернул за ляжку в надежде услышать податливый женский стон или хотя бы получить по слюням — ну то есть хоть какое-нибудь проявление внимания, но в этот момент пол под Маратом разошелся и он провалился в какое-то помещение. Вокруг были зеркала и торт на подставке посреди комнаты.
              Шайнинг уже минут пять как перестал слышать пошлые маратовые анекдоты и очень обеспокоился потому что хотел знать чем закончился разговор рояля и культяпки пирата Фридриха. Вокруг все смолкло. И даже внутренние дьявол и ангел перестали подсказывать китайцу совратить Инночку или Иллариона — соответственно. Как вдруг послышался шум. Шайнинг пополз в том направлении и вскоре увидел свет. Тоннель расширился и китаец обнаружил комнату. Как только он вошел дверь закрылась. В комнате было полно змей, а под потолком висела дудка.
              Илларион волок чемоданы перед собой и ничего не видел вокруг. В основном, из-за темноты. Не удивительно что он блуждал впотьмах бездарнее всех и вполне закономерно попал в самую дальнюю комнату пирамиды. Дверь, как это принято, захлопнулась. Чемоданы рухнули на пол. Комната была заполнена голыми десятилетними мальчиками из церковного хора.
              Человечиха по прозвищу Инночка сразу не пошла за этими дебрями. Сначала она втихаря похрустела борщом, потом проверила маникюр, связала гараж и только уж после лениво поползла в тоннель, надеясь что дикие звери уже наелись ее товарищами. Тоннель был пуст и темен, но на очередном своротке она руками нащупала на полу февральский Cosmopolitan. Глупая самка инстинктивно открыла страницу с гороскопами, как неожиданно провалилась в глубокое чтение статьи про отношения и всякие разные независимости. Через несколько часов, когда испытанию уже надоело ждать Инночку, оно само к ней пришло и уволокло в комнату. В комнате была комната (и это Инночку шокировало). На диване сидели три мужчины. Оба паспортами доказывали что они Инночке приходятся мужьями.
 
              Глава 22 (испытание Ленки)
 
              - Здесь кто-нибудь есть? - крикнула Ленка, пялясь на закрытую с той стороны на шпингалет дверь.
              - Да,- ответила Ленка, потому что с детства была за правду, а в комнате кто-то был.
              - А ты кто? - спросила Ленка, потому что было не удобно не поддерживать диалог.
              - Я — Ленка,- ответила Ленка.
              - Нет, это я Ленка,- возразила Ленка и они чуть не подрались за право быть Ленкой, но потом решили что оно того не стоит (имя-то так себе) и что это безобразие с неразнообразными именами — чье-то чудовищное совпадение.
              - А ты какая?
              - Безумно красивая, в носках, пьющая.
              - У нас очень много общего.
              - Да, только от тебя пахнет селедкой и сценарием к корпоративке.
              - Нет, это от тебя.
              - Я знаю, но классно пахнет ведь, да?
              - Да.
              - А ты часто вот так запросто разговариваешь с незнакомыми людьми?
              - Нет, ты у меня первая.
              - Ты у меня тоже, может быть нам сексом заняться? Вдруг тут есть камеры и злодей, увидев это, выпустит нас чтобы разбогатеть на непристойных фильмах.
              - Нет, я не хочу. Судя по гундосому голосу у тебя слабое либидо, а я женщина крупнокалиберная, с размахом и партбилетом.
              Ну и все такое, в том же духе на несколько часов.
              Как выяснилось позже, испытание Ленки было самым легким. Если бы ее IQ хотя бы чуть-чуть переваливал за двузначное число, она бы увидела в комнате большую тумбу с двумя кнопками «Залить комнату кипящей смолой» и «Успешно пройти испытание и получить артефакт». Хотя, конечно, далеко не факт что она бы выбрала нужную кнопку. Возможно что и прошла бы испытание.
              Но так или иначе, Ленка сошла с ума от бесконечного диалога с безумно занудным собеседником и через два часа сорок две минуты четыре и восемь десятых секунды она повесилась на собственных подтяжках, смешно выпучив глаза и прикусив язык.
 
              Глава 23 (испытание Марата)
            
Марат присмотрелся и выщипал себе брови.
Зеркальное помещение манило в себя своим отражением. А торт неподвижно лежал, как будто это его не касалось. Но по-сути его действительно никто не касался. Звучала музыка. Марат не удержался и пустился в пляс. Выделывая всякие разные па и трепыхания на свой страх и манер, он совершенно забыл о торте, который так и манил к себе своим кремовым восторгом. Играл вальс щелкунчика, а потом  Юра Шатунов и «Блэк ай пис», а Марат всё не унимался. Отчебучивал виртуозные пасадобли и плохо пародировал балет «Тодес».
Через пару часов его ноги вырубились и перестали подчиняться. Марат усталый потный свалился прямо под стол с тортом.  Под столом Марат считал овечек, потому как давно хотел выспаться, минут пять от силы, но торт не давал покоя, непременно нужно было залезть в него лицом, это даже не обсуждалось никем, как вдруг неожиданно заиграло «владимирский централ».
То была последняя капля энергетического запаса Марата, что позволило ему подняться на ноги лицом в торт. С чувством выполненного долга и преисполненный достоинством Марат уснул. Музыка стихла.
В это мгновение зеркала стали двигаться вокруг своей оси, разворачиваться и скручиваться. Из межзеркального пространства вышло животное напоминающее кошку, собственно это и была кошка. Обычная, совершенно ничем не отличающаяся ни от каких других кошек, полосатая в крапинку белая кошка.
В древнем Египте почитали кошек, существовало даже чьё-то сомнительное мнение, что кошки были привезены с марса, внеземными цивилизациями прямо в пирамиды для завоевания мира, но кошкам стало лень и они просто пристроились жить у людей и манипулировать ими в своих эгоистичных целях. Марсиане вообще-то планировали их создать в три раза больше человеческого роста, но когда первая мягкая партия была отправлена на землю, марсиан накрыло волной.
На шее у животного болтался зелёный ошейник от блох с биркой. Выбитыми буквами совершенно отчётливо читалось «Шницель».  Шницель жила в пирамидах неизвестно, сколько лет и тысячелетий.
Лёгким движением тела кошара запрыгнула на спину Марата, потом прыгнула на стол и накинулась слизывать торт, там, где это было возможно.
Когда в видимой части не осталось торта, Марат вежливо поднял голову. На лице аккуратно по контуру в невылизанной части была белая масса. Марат от увиденного перед собой даже вскрикнул «артефакт», но кошка мысленно не согласилась с ним, так как имела другое имя.
«Артефакт» помяучила и побежала к одному из зеркал, которые она знала как свои пять лап, которыми она навалилась на это зеркало. Зеркало в свою очередь отъехало как дверь в супермаркете и там Марат увидел широкий освещённый мраморный коридор. Марат догадался что успешно прошёл испытание.
- Эй, да ты проводник! Давайка я тебя возьму себе! – бежал Марат за Шницелем.
На что Шницель подумала «Ага, конечно, это ещё кто кого. Миу. Миу.»
 
              Глава 24 (испытание Шайнинга)
 
              Шайнинг помнил из телепередачи BBC “Теща и другие опасные змеи” что укус подобных змей в ногу смертелен. Поэтому он, не будь дураком, встал на руки и огляделся в комнате.
              Помимо вышеупомянутых змей и вышеповешенной дудки, в комнате было еще несколько обстоятельств. В северо-западной области комнаты шел дождь, временами грозы, ветер порывистый, от двадцати семи до двадцати семи (если приблизительно) метров в секунду. В центре змей ворочался пододеяльник. Судя по запаху, в нем был багряный атавизм. Причем не так давно.
              На правой стене висела табличка. На ней были буквы. При желании (а у Шайнинга оно от безысходности возникло) могло даже показаться что буквы складывались в слова. Получалось что-то такое: «Направо пойдешь — направо придешь, налево пойдешь — ну ты понял, прямо пойдешь — так тебе и надо». В условиях ограниченной комнаты табличка попахивала, мягко говоря, недосказанностью.
              «Направо» Шайнинг уже был, про «лево» ничего не понял, вопреки ожиданиям таблички, а вот прямо, абстрагируясь от змей, была дверь с надписью «Артефактошная». Очевидно, именно туда надо было пройти испытание.
              Шайнинг был не глупый и понимал что дудка дана не случайно. Шайнинг был не глупый и полез за дудкой по стене. Шайнинг был не глупый, но пугливый и стал распевать китайскую боевую песню: «Маленькие, но гордые; желтые, но одинаковые; мы идем на врага и безо всякой тактики давим численным превосходством; зачинаем и рожаем новые войска прямо на поле боя безо всякого стыда  и простыней; делаем дешевое некачественно оружие\кроссовки\телефоны и продаем врагу; мы непобедимая нация; даже мы сами не можем себя победить» (пер. с китайского). Шайнинг был не глупый, но неудачливый — пока он забирался, трижды падал в змей. Шайнинг был не глупый, но настойчивый — он продолжал попытки пока у него не получилось схватиться руками за дудку. Шайнинг был не глупый, но не всегда — он перегрыз нитку, на которой висела дудка, зубами и уже окончательно упал в змей.
              Змеи подобного хамства терпеть не стали и на всякий случай повсеместно покусали китайца. Пока Шайнинг высасывал яд отовсюду куда мог дотянуться, у него перед глазами пронеслась вся жизнь: Великий Китайский Инкубатор, откуда он вывалился тридцать лет назад; друг детства французский кореец Сам Ган Дон, с которым они боролись за территории в песочнице; первый завод по пошиву пуховиков где он работал;  второй завод по пошиву пуховиков где он работал; … ; триста тысяч восемьсот девяносто третий дробь шесть завод по пошиву пуховиков где он работал; лапша; еще лапша; свадьба сорок второго брата. Ну и прочие гнусности скучной китайской жизни.
              Шайнинг высосал яд практически отовсюду кроме левой пятки, до которой не смог дотянуться. Так и умер в змеях, с не высосанной пяткой, с не пройденным испытанием.
            
              Глава 25 (испытание Иллариона)
 
              Комната так и кишила мальчиками. У них была распевка. Кто в лес кто по ягоды, каждый пел что хотел, и через пол часа Иллариону стало ясно, что они вовсе не из хора, а бесовское отродье, посланники сатаны, исчадия ада и просто малолетние молокососики.
- Дяденька, дяденька! – кто-то дёргал его за рясу.
- Что, мальчик? – разнежился монах.
- Дяденька, я ноты забыл. Помогите мне вот здесь, – гундел мальчик тоненьким голосочком, поглаживая себя по животику
- Тьфу на тебя, – перекрестил его вдоль и поперёк Иллариони и поплевал на макушку.
- Дяденька, дяденька, а плюньте мне тоже на голову, – прискакал другой мальчик.
- Дяденька, дяденька, давай поиграем в прятки, – выкрикивал третий и накинулся сзади.
- Дяденька, дяденька, а у вас шнурки развязались…
Но Илларион понял что это дешёвый развод и не стал нагибаться, а бесстрашно прикрыл лицо чемоданом. «Прочь от меня подлые орки, убирайте свои тёпленькие маленькие хорошенькие тела от моих глаз».
В один миг все крики стихли. Илларион отодвинул чемодан от лица и огляделся. По комнате гулял ветер. Он присел на чемодан отдышаться от нахлынувшего волнения и передоза эмоций. В последнее время искушение наступало ему на пятки, эротично дышало в спину. Илларион достал компас и пемзу для ног. Посмотрел верно ли выбрано направление. Всё было верно. Стрелка компаса отвалилась ещё пять лет назад. С тех пор Илларион безошибочно приходил в нужное место в нужный час. Пемза была вместо чёток.
- Дяденька, дяденька, почешите мне спинку! – завыл снова тоненький голосок.
И вновь, и вновь комната наполнилась массой из мелких людей. Они смеялись кричали и наступали единым фронтом.
- Вы плод моего озабоченного воображения, – заныл монах, – сосунки, я вам устрою Варфоломеевскую ночь в предбаннике. Отхлестать вас мало, надели быстро трусы хором.
И хор запел: «А я твой номер аадин Baby, я твой номер аадин Знаееешь, а я твой номер аадин Baby, я твой номер адин А я твой номер аадин..»
Илларион сделал из трёх чемоданов домик и спрятался в него.
- А я в домике, бебе бее, здесь вам меня не достать, гладкие противные мальчишки, – замялся под себя Илларион.
Через пару часов мальчишки ушли, оставив после себя детские неожиданности и погремушки. Илларион вылез из своего бомбоубежища и обнаружил в комнате ещё дополнительные предметы. Это были два чемодана потерянных и резинка от трусов. Илларион пересчитал все чемоданы. Пять. Пять чемоданов перевязал резинкой от трусов, взвалил на спину. Подошёл к стене, подсознанием сказал «сим сим откройся» стена открыла дверь и Илларион вышел восвояси.
               
              Глава 26 (испытание Инночки)
 
              - Ну и где мы шляемся? - категорически спросил тот  мужчина, что сидел справа, направив руки в боки. Из отличительных признаков у него был только кадык и квартира в неблагополучном районе.
              - Да, и почему ужин еще не постиран, а дети не рождены?- уточнил тот который сидел слева. Он был сутул, не смел и шатен.
              Третий ничего не стал спрашивать, он и так все знал. Просто сидел в сторонке на табурете, понимающе улыбался и теребил паспорт.
              - А я всегда говорил тебе, Леша,- продолжил первый, обращаясь ко второму, что женщина, с врожденным вагинизмом половых органов не способна на понимание.
              - Конечно,- поддержал его Леша,- а из кулинарных изяществ она только скрабовые палочки умеет готовить — это же коллапс и разруха полнейшие.
              - Да ты посмотри на нее. Мисс изящество! Да архитектура ее тела насквозь пронизана стилем барокко, особенно в регионе тазобедренного образования...
              - А вспомнить хотя бы тот случай когда она два месяца беспечно пользовалась шампунем “Два в одном”, названным в честь пошлого фильма про суровую мужскую дружбу...
              - Я просто в шоке! Просто в Шоке! От нее же разит борщом, вы посмотрите на нее, она же в хлам сытая!!!
              - Толик, ну как это нам понимать? А секс? Когда каждый из нас договаривался с ней что секс должен быть только вдвоем, мы же и не думали что она в этом не будет принимать участие!
              - Все, развод! Я возьму себе отчество обратно! И перевезу к себе всю туалетную бумагу и тапочки, чтобы эта самка, поняла что она потеряла!
              Мужчины не унимались и Инночка совсем уже запуталась. Она их совсем не знала, но складывалось ощущение что она чем-то им обязана по гроб жизни. За все это время она не успела не то что сказать — подумать ни единого слова, как будто свою жизнь она посвятила этой дешевой комедии. Эта кутерьма, казалось засасывала ее и вот уже она, в недавнем прошлом сильная свободная женщина, оказалась по уши в кутерьме.
              Сидящий в сторонке на табуретке субъект еще раз понимающе взглянул на нее, протянул свой паспорт и вышел через форточку в астрал.
              Инночка распахнула документ, там было написано и к тому же напечатана некоторая информация: Имя: Ты; Фамилия: Независима; Дата рождения: Сейчас.                «Странный человек, странное имя, странная я...» - подумала Инночка, но потом все поняла. Вспомнила, что у нее другой путь - испытание. Вышла из этой тесной шумной комнаты, зашла в соседнюю светлую и просторную — там был артефакт.
 
              Глава 27  (Соседняя комната)
 
Комната в стиле минимализм была светлой большой, с кафельным приятным полом на босу ногу. В ней были стены,  одиночество, белый длинный диван, столик заваленный пирожками с ливером и Инкин артефакт. Стены из камня. Кафель из плитки. Пирожки из теста. Диван из кожи вон. Артефакт из осколка какой то планеты, возможно «Земля».
Марат с кошкой вырулил из мраморного коридора и уже было посадил свой зад на диван, как увидел стол с пирожками и упал в него лицом.
- Марааааааат! – укоризненно открыла дверью Инна.
- О, ну наконец то живая душа!- обрадовался Марат, на что кошка сверкнула взглядом, и укусила его за ухо.
Первое время они съели все пирожки. А потом поделились впечатлениями на диване.
- Я вот Шницеля, нашёл. Познакомься, – представил он кошку, – это мой артефакт, она проведёт нас куда следует.
- А я двух мужей и паспорт, и ещё вот этот осколок, – Инна держала в руке каменную глыбу с надписями и иероглифами.
- Интересно, где все остальные? – задумался про себя Марат.
- Они умерли, – свалился с потолка Илларион вместе с чемоданами, – мне было видение, как щас помню, как будто я вваливаюсь в это помещение а тут пирожки и радость, а китаец и Ленка умерли. Где пирожки?
Инна собрала все жопки от пирожков которые она никогда не съедала и высыпала Иллариону в руки. Илларион довольный захрумкал остатки сладки и с воодушевлением стал рассказывать как он боролся с орками, обливал вампиров святой водой и крестил чертей, а они все растворялись в духовной силе монаха. Падали замертво. Просили пощады, но Илларион был непреступным и невообразим, поэтому вся эта нечисть пала от его рук. Когда он закончил, кончились пирожки совсем. И Илларион снова похвастался своими заслугами.
- А я все чемоданы отвоевал!
- Где они? – хором пропели Марат и Инна, отчего у Иллариона подступил рвотный рефлекс.
- Да вот же, я их к спине привязал.
И только тогда они увидели стопку из пяти чемоданов на сгорбленной спине монаха. Это значительно мешало ему передвигаться, но радость от победы на чем бы то ни былом стирала весь дискомфорт.
Они подумали, потом обменялись новыми шутками из интернета. Разожгли костерок прям на диване, согрелись и уснули. Для удобства и надёжности Илларион не стал снимать чемоданы. А просто поставил их спиной на кафель, сам в позе «мостик» лицом в потолок уснул первый. Марат в обнимку со Шницелем скрутился калачиком на диване, а Инна села у воображаемого окна, стала вспоминать воображаемую жизнь со своими мужьями и разгадывать артефакт.
На утро Марат проснулся от криков Иллариона, тот проснулся и не смог подняться. Никто не знал какое было время суток. Но так как просыпаются приемущественно утром а Инна спит до обеда, решили что сейчас десять. Инна спала у «окна» на камне, вокруг были разбросаны исписанные Инкиной рукой листки. Марат посмотрел, то была теорема пифагора много много раз.
- Инна, проснись, – разбудил её Марат ногой, – нам пора идти.
Инна укуталась в камень и пробурчала, что она «плевать на вас, коммунистов, хотела, а то что у меня двойное гражданство не даёт вам право уличать меня в продажи наркоты и цимуса».
- Вставай! Сучка ,– повторил  Марат.
Инна очухалась и помогла Иллариону подняться. Рассказала что всю «ночь» разгадывала символы на артефакте и теперь всё знает. Но сказать не может. «Ибо кто огласит тайну артефакта, но прозябнет на веки вечные в санатории»
- В общем, нужно домой возвращаться. Я поняла что пирамиды  являются символом смерти и вечной жизни.  Треугольные грани пирамиды символизируют тройственную структуру мироздания поэтому нам нужно в сосисочную.
- Но какая связь между пирамидами вечной жизнью и сосисочной – недоумевал Марат.
- Ну ты сам вспомни, Марат, – убедительно выкатывала глаза Инна, – там и солярий, и Сюзанна была, и Хихин живёт. Там вся заварушка и произошла с самого начала. Я точно знаю что нам нужно туда. Тем более артефакт поведал мне кое-что о чём я не могу сказать.
На самом деле Инночка ничего такого тайного не знала. Она просто попала под чьё-то влияние и возможно гипноз. Ведомая какими-то силами она выкручивалась и с каждым часом всё больше и больше убеждала их вернуться.
- Ну смотрите… ведь если квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, это  же явная кармическая связь чемоданов киборгов …- вспоминала что могла Инна.
Когда мужчины устали её слушать, а Илларион собрал вентилятор они нашли в стене дверь стеклянную которая вела на улицу. Погрузив в охапку чемоданы, кошку и Марата с Инной, Илларион запустил лопасти и они взлетели.
Вентилятор устал как раз возле сосисочной. Трое людей с чемоданами плавно снизились у входа. За время путешествий Илларион научился управлять  воздушными транспортными средствами и на этот раз всё прошло гладко. Возле входа на поребрике сидел пьяный Хихин. Очки его съехали на бок и валялись разбитые, а сам он с потреснувшими глазами обнимал канистру водки.
- Ну наконец-то. Я вас жду, жду, жду, жду...
Компания прошла мимо него молча и зашла вовнутрь.
- Мы закрываемся, - ответил грозно хозяин заведения.
Сквозь свет напротив чёрный силуэт в плаще с капюшоном перегородил им путь.
- А мы знаем, - попыталась съехидничать Инна.
 
Глава 28 (Злодейский злодей и хозяин злого зла)
 
              - Ну наконец-то, - проскрипел злодей из под маски,- это ж надо такими тупнями быть. Вся суматоха рассчитывалась максимум на пару часов, а вы... У меня там уже и ванна остыла, и кризис среднего возраста подотпустил... Ладно, давайте побыстрее со всем этим, - злодей показал на троих пришедших,- покончим.
              - Для справочки,- робко вставил Марат,- вы - типа злодейский злодей и все такое?
              - Да-да, конечно,- подтянулся человек в маске,- и хозяин злого зла. Очень приятно.
              - А, ну тогда все нормально, а ты, понимаете, убили бы не того кого нужно, потом бы так не ловко было... Конфуз.
              - Разумеется, но тем не менее, чемоданы у вас, поэтому приступим.
              - Не, ну это же надо так опростоволоситься,- понял монах,- зачем мы сюда пришли если все чемоданы у нас?
              - Все очень просто,- подсказал злодей,- вам нужно было узнать кто я такой, потому что я бы вас все равно продолжал бесконечно гнобить и в конце концов вы бы умерли от однообразия. Чемоданы, к слову сказать, тоже я вам подбросил. Тяжело, знаете ли, было с ними таскаться, наблюдая за вашими безумными поисками меня.
              - Кия! - истерично не выдержала Инночка и попыталась деморализовать противника борщом, но у нее не вышло. Ни откуда.
              - Забыл предупредить, - язвительно предупредил злодей,- тут ваши суперспособности не действуют.
              - А как же быть? - наивно спросил Марат,- у вас же наверняка там всякие молнии есть или хотя бы кривой стартер, а у нас только недоумение и пять тяжеленных чемоданов.              - Действительно, незадача,- согласился злодей,- ну давайте так - я с каждым из вас устрою поединок на том оружии, которое он выберет. Чемоданы я отберу в любом случае, а вот шанс уйти отсюда живыми у вас появится.
              - Хорошо, - хором ответили все трое и попытались убежать, но были возвращены и ознакомлены с грозящим пальчиком хозяина зла.
              Первый поединок между Маратом и злодеем происходил на шашках, как и подобает настоящим мужчинам. Марат постоянно мухлевал, пытался отвлечь злодея или перевернуть доску. Потом ему даже удалось уговорить хозяина зла снять все свои фигуры с доски, но даже это ему не помогло. Марат проиграл. По крайней мере так заявил хозяин зал. Сам Марат правил не знал, поэтому поверил на слово более опытному оппоненту.
После окончания поединка хозяин зла пульнул в Марата молнией и тот, парализованный, упал на пол. Увидев это, Инночка и Илларион громко взвизгнули, и монах, как истинный джентльмен и служитель церкви, пропустил даму вперед к следующему поединку, сильно толкнув ее в сторону злодея.
              Инночка в качестве оружия выбрала вышивание крестиком.
              - Ну, сама напросилась,- прокомментировал злостный повелитель, и пока Инночка вдевала нитку в иголку, он сорвал с груди монаха крестик и вышил им на огромном полотне обнаженную Инночку в подробностях.
              - Победа! - убедил себя хозяин зла и поместил парализованную молнией Инночку рядом с Маратом.
              - Ну, а ты какой предлог выберешь чтобы я тебя победил? - ухмыльнулся злодей.
              - Загадки,- сказал Илларион,- по три штуки. Кто больше отгадает, то и победил.
              - Годится,- кивнул хозяин зла,- тогда слушай мою первую загадку: что такое?
              - В смысле что такое? - не понял монах, - ЧТО что такое?
              - Не важно,- отмахнулся злодей,- это загадка такая - “что такое?” - вот и отвечай.
              - Эээээ... - тянул монах,- ЭТО!
              - А вот и фигушки,- радостно засмеялся хозяин зла и запрыгал на одной ноге,- правильный ответ: “примус”. Я загадал примус, а ты не отгадал. Бе-бе-бе... Давай теперь свою дурацкую загадку, которую я тут же отгадаю.
              - Хорошо,- напрягся монах,- что в огне не горит, в воде не тонет, в земле не гниет, в воздухе не болтается?
              - Да это же элементарно. Это философия Канта! Нашел что спрашивать... Теперь моя загадка, ответь мне: один раз - не пидарас? (а то я что-то переживаю).
              - Но это не правильный ответ...
              - Цыц! Не перебивать,- заорал злодей,- и вообще, ты глупый и мне уже надоел. Получи молнию, распишись слюнями на полу...
              Теперь уже все трое неподвижно лежали рядом на полу, а хозяин зла медленно прогуливался рядом и ныл:
              - Какая скука... Никакого разнообразия... Хотя, в принципе, все это забавненько вышло...
              Марат собрался с последними силами и булькнул словами:
              - Раз уж мы все равно скоро умрем... Расскажите что в чемоданах... Мы же их только охраняли... Так ни разу и не открыли... Злодеи обычно рассказывают напоследок о своих планах... Не рушьте стереотипы... Не рвите шаблоны...
              - Хорошо,- кивнул злодей,- чемоданы, как вы сами не помните, вам подбросил Килтский (тогда в другом обличии) и приказал охранять. Охранять от меня. В чемоданах ментальные клизмы. Это мощнейший прибор, который позволит социально и генетически перепрограммировать человечество. Так как мне захочется. Чем, собственно, я сейчас и займусь.
              - А вот то о чем вы бы никогда и не догадались, так это то что я - Килтский.
              - Но зачем? - удивленно выпучились все трое.
              - Да скучно мне до жути,- грустно сел на стул Килтский,- вот я весь этот спектакль и затеял - себя позабавить. Но и вы молодцы - не подкачали, я местами даже навзрыд смеялся. Я думаю вас и дальше использовать. Сейчас вы, конечно, умрете, но потом сможете выбрать любое воплощение в любом из миров, где захотите. Надеюсь вы и там сможете себя проявить.
              - До встречи!