Заусенец

Времени, как всегда нет, особенно по утрам. Жесткая дилемма: либо спать до последнего, восстанавливая мозг и прочие системы организма, либо встать пораньше, то есть без спешки.
Но без неё не получается.
    Костян до двух-трёх ночи возле компа бдит, хоть спички под веки вставляй и только сном забудется, как…  Треск будильника и понеслась. Зарядку делать некогда. По худу в туалет пляску дикарскую изобразил – вот и вся зарядка. Тут же мимоходом на кухне чайник включил. Выключится сам – прогресс сегодняшнего дня.
    Зубы, язык почистил, облегчился, на кухню забежал: заглотнуть бутерброд, чайком запить, на лестничной клетке зажевать. Да и какой это «бутерброд», не масло ведь – колбаса на хлебе. Вот всё у нас так: подражаем, заимствуем без понимания. Потом разберёмся. Когда? Хрен его знает.
    Некогда. Подумать времени не хватает. Планов громадьё. Вот сегодня, Костян прикинул: встреч – три, дело – одно. Выбить командировку у шефа в южную страну ближнего зарубежья – дело почти верное. А встреч: две любовные, одна дружеская. Говорят, что у мужчины любовь бывает одна, только объекты этой любви – разные. У него два объекта: Маринка и Вера. Одна другой лучше.
Маринка – vip-персона, девушка с обложки журнала «ELLE» или около того. Внешние данные: ножки циркулем, попка мячиком, сисички кулачками, мордашка – тут, такое... Улыбка, факт, который на лице.  В спокойном состоянии личико её – супер, тонкий носик, бровки, тонкая нежная кожа! Но, когда улыбается, происходит метаморфоза: щеки покрываются гармошкой морщин, глаза выпучиваются, дёсны обнажаются и зубы торчат вампирским оскалом. Голова дракона на минуточку показывается, а потом опять милое личико. Может демон сидит в ней и выглядывает иногда. Язычок у Маринки подвешен, дай Бог. Профсоюзный деятель она.
    Вера – другая девушка совсем. Молчунья и великая слушательница. Часами слушает его болтовню и редко возражает. Костяну эта её покладистость нравится. Фигурка – ни чо так, особо выдающегося спереди и сзади нет, но ладненькая. А улыбка добрая, открытая. Телеграфисткой на почте: переводы, поздравления принимает.
   Вот такой выбор. «…и выбор труден…», - как поёт Высоцкий, - «или-или, или саквояжи, вернисажи или даже…». Там, правда, про другой выбор, но не важно.

Костя на ходу, на скаку застёгивает куртку и выкатывается из подъезда. Быстрая пробежка к автобусной остановке лишь для того, чтобы проводить взглядом забрызганную задницу автобуса. Хреново, следующий будет минут через двадцать. Придётся на маршрутке. Опоздать не возможно, только не сегодня. Маршрутки нет, надо ловить тачку.
Константин делает отмашку рукой, притормаживает фургончик.
-   До центра подбросишь?
-   Не вопрос, - кивает водитель и приоткрывает дверцу.
Костян протягивает руку к двери… Острая колющая боль в пальце заставляет отдёрнуть руку. Он всматривается: ноготь с боку отслоился и заусенец торчит. Зацепил видно.
  Пока он рассматривал палец, какая-то шустрая бабёнка шмыгнула в приоткрытую дверцу на сиденье. А другого места нет, всё проехали. Костя попытался откусить заусенец.
 Вдруг визг тормозов впереди и резкий стук. Он увидел как за перекрёстком черный «мерс» подрезал фургон и отбросил его метров на пять, а сам юзом с побитым боком встал поперёк дороги.
Костя забыл про палец, пошел смотреть. Мерседес врезался в ту самую дверь, что приоткрывали для Кости. Шофер выскочил с мобильником, стал орать в него, вызывая скорую. Попал, короче.
Вспомнив про шефа и работу, Костян обернулся к остановке. От неё как раз отходила маршрутка. Он просигналил, сел. Но на работу немного опоздал. Стал тут же соображать навроде того, что чинил кухонный кран… Не понадобилось. Шефа ещё не было. Тот задерживался ровно на столько, чтобы хватило собраться с мыслями. Костя собрался, взял тезисы к диссертации и пошел.
    Довольная физиономия шефа обнадёживала. Он был выслушан со вниманием и тема перспективная – может перерасти в докторскую. Просматривая тезисы, шеф сообщил, что помнит насчет командировки, что разнарядка есть и что другой кандидатуры он искать не будет.
-    Так что, готовься, - откинулся шеф на спинку кресла, довольно потирая руки. Потом взял предписание, подмахнул и протянул его Косте, - можешь идти оформлять.
   Константин протянул  руку, чтобы забрать бумагу и опять заусенец. В палец кольнуло.
-   Ой, черт! – вырвалось у него.
-   Что такое?
-   Нет, ничего, ерунда Вячеслав Михалыч, спасибо за доверие.
 Взял другой рукой и удалился.
В лаборатории его встретили вопросом в лоб. Вездесущая Клара выразила общее мнение: - Ну что, зарубили?
-   Вроде нет, готовиться сказал, - оправдался Костя.
-   Готовиться это ещё ничего не значит. Вот Денис, давно готов…
-   Всегда готов! – отдавая пионерский салют, хохмил Денис Жилин.
-   Обычно министерство своих проталкивает, - разъяснил азбучную истину начлаб Макушкин, - ведь им наука до одного места.
-    Я даже знаю, как называется это место, - съязвил Жилин.
-    Ну и как же, Денис? – ожидая очередной хохмы, спросила Клара.
Жилин поднял руку с характерной фигурой из трёх пальцев и громко произнес:
-    Аббревиатура такова – ЖОПА!
-    Фу, как вульгарно! – скривилась Клара.
-    Даю по буквам, для тех, кто не в теме: живи оптимизмом пока аладой.
-    В прошлый раз было более остроумно, - констатировала Клара, - что за «аладой»?
-    Усеченное от «маладой». Усекать, так усекать, сказал Робеспьер подходя к гильотине.
-    Ну и шуточки у тебя сегодня, Денис.
-    Злободневно и не навязчиво.
-   Да, Костя, - начлаб, как отец родной похлопал по плечу, - мы очень надеемся и следим за процессом созревания будущего … э-э-э доктора наук в недрах нашей лаборатории. Созреешь, распустишь хвост, как павлин…
Костя уставился на Макушкина. Потом сообразил, что ребята хотят его поддержать.
-    Павлины, говоришь, - Костя криво усмехнулся и хмыкнул смачно, как Сухов в известном фильме.
    Все заржали, ибо это был коронный номер и означал некую разрядку.

 День прошел в обычных хлопотах. Однако после обеда начлаб выяснил: пришел факс из министерства, в котором среди прочего извещалось, что командировки в данную южную страну отменяются в связи с обострением обстановки.
-    Тебе повезло, Константин, - улыбнулся  Макушкин, - загремел бы под фанфары и ищи свищи.
-    Ты хоть рад, что под пули не полез? – спросила Клара.
-    Безумно! -  не скрывал разочарования Костя.
-    Нет, вы посмотрите на надежду коллектива. Он не понимает своего счастья, - встрепенулся Денис, - по-моему с него причитается…
-    Да, да, да! – загалдели все, - с тебя шампань!
Пришлось сбегать за бутылкой и шоколадкой, заглянцевать неудачу или удачу, черт его знает.

  Встреча с Мариной назначена у памятника Пушкину. Банально, но удобно. Она работает рядом в Доме Профсоюзов. Спускаешься пару кварталов к Дону и вот Пушкинский бульвар.
   Костян пришел заранее с каллом в руке. Почему-то Марине нравились именно каллы. Веру он сможет проводить после окончания её смены, а может и не проводить. Это будет зависеть от Марины. Она, конечно же, опаздывала.

  Увидав её издали, Костя спрятал подарок за спину. Марина подошла, он протянул цветок.
-    Ой, какая прелесть! – Марина выхватила из рук цветок, задев при этом костин палец и улыбнулась. На минуточку выглянул дракончик. Костя поморщился.
-    Что с тобой?
-    Заусенец чертов… у тебя нет, типа, щипчиков для ногтей?
-     Ах, у мальчика болит пальчик, - она полезла в сумку, - нет, на работе забыла маникюрный набор… Куда идём?
-    Да, вот билеты взял, - он показал два билета в «КиноМах».
-    У-у-у, не хочу в кино, - надула губки.
-   Ты, чё, «Бесславные ублюдки» Тарантино! Клёвый фильм!
-   Не хочу… и название противное.
-   Ты не понимаешь… Квентин – это прикольно!
-    Опять приставать начнешь… в темноте.
-    Ну и чо такова…
-   Поехали лучше на Лебердон, а?
-    А билеты?
-   Да, ну их. Забудь… в «Казачьем курене» посидим.
-   Три стольника, ты чего…
-   Не думала, что ты такой меркантильный…
-   Я меркантильный? А цены я установил? А зарплату…
-   Ладно, не причитай. Зайдём по дороге, вернёшь свои стольники. Пошли.
Они пошли по улице Семашко, спустились к Большой Садовой, а там и кинотеатр.
Потом сели на маршрутку. Настроение Кости было подпорчено. Он рассчитывал посмотреть кинцо с хорошим звуком, насладиться поцелуями, а там пригласить… Теперь же надо торчать на людях и швырять деньги на ветер. Командировочные накрылись, так что денег под обрез.

«Казачий курень» был на удивление переполнен. Черноусые посетители пили коньяки под шашлык и люля-кебаб, охотно танцевали, преимущественно лезгинку и под «Мои года – моё богатство».
-     Что за праздник? – спросил Костя.
-    У них каждый день праздник в отличие от некоторых, - съязвила Маринка.
-   Не дуйся… шашлычок будешь?
-    Нет, хочу мясо в горшочках… керамических.
Он заказал мясо, подошедшему официанту.
-    И овощной салатик, - добавила Маринка, не заботясь о времени года. А на дворе март ещё, значит овощи парниковые.
Выпили вина, поели мяса. Косте захотелось потанцевать, подержаться за маринкино тельце. Но как назло косяком шли кавказские плясовые. Наконец заиграли медленный шлягер, он потянул Маринку за рукав. Та закапризничала, устала, мол.
-    А зачем мы сюда припёрлись? – стал злиться Костян.
-    Ты сам меня сюда затащил… мясо жёсткое грызть.
-    Я затащил? – сделал большие глаза Костя.
-    А кто? Теперь орешь на меня…
Так они припирались до тех пор, пока не подошел официант. Он назвал астрономическую для Костяна сумму. Тот стал рыться в карманах, больно задевая заусенцем, но денег не хватало. Из-за этого «сраного» салата из водянистых огурцов и подозрительно красных помидор. А ещё домой ехать, тачку брать. Признаваться Марине – означает полное фиаско.
-    Я в туалет схожу, - бросил он ей.
Там он разговорился с одним черноусым. Тот мило улыбался, сразу всё понял и сказал, что взаймы не даёт.
-    Да, я тебе все координаты свои оставлю. Смотри, вот адрес, домашний и служебный телефон…
-    Нэ нада телефон, дарагой… ты продай что-нибудь. Я куплю.
Костя мучительно соображал, что бы продать. Ну не штаны же. Телефон тоже жалко. Покопался в карманах, нашел зажигалку «Zippo». Сослуживцы подарили.
Усатый повертел в руках, щелкнул пару раз.
-    Бензиновая, фирменная, - заикнулся Костя.
-    Подделка китайская, знаю. Да люблю я добрые дела делать. Сколько хочешь?
-    Двести.
-    У-у…забирай, забирай.
-   Сто пятьдесят?
-   Стольник даю, - и он полез в карман.
-   Да мне домой ещё доехать… сто пятьдесят, а?
-   Нэ могу, - он сунул смятый стольник в руку Кости и вышел, поигрывая зажигалкой.

Когда они расплатились и вышли, Костя признался, что больше у него денег нет ни копейки.
-    С кем я связалась, - Марина закатила глазки, - и он ещё на что-то претендует, на что-то рассчитывает…
Она скептически оглядела Костю с ног до головы, открыла сумочку:
-    На бедность, - протянула полтинник.
В маршрутке она всю дорогу молчала. При расставании протянула палец. Костя пожал его, не решаясь поцеловать.
-   Должок не забудешь?
-   Что ты, завтра же отдам, - пообещал Костя.
-   С процентами… учти, - и Маринка пошла к своему подъезду.

Константин взглянул на часы. У Веры смена заканчивается через полчаса, можно успеть. Он достал мобильник позвонил дружбану, отменил встречу. Дружба подождёт, а любовь продолжается. Поплёлся на телеграф.
Вера увидела Костино лицо и поняла, что-то не ладно.
Спрашивать не стала. Сам всё расскажет, если захочет. А не захочет… чего в душу лезть.
Она поцеловала его сама первая, чего раньше не делала. Они пошли по тихим улочкам в стороне от проспектов. Вера стала рассказывать забавные случаи из своей нехитрой практической работы. Она забавно морщила носик и фыркала. Костя стал забывать про Маринку, про её претензии, захотелось просто поболтать.
-   Ты знаешь, кино классное идет, Квентина Тарантино.
-   А кто это?
-   Режиссёр и актёр из Пендосии.
-   Что за Пендосия?
-    Ну, Американы, штаты ихние.
-   А-а… И хороший фильм?
-   Супер! «Бесславные ублюдки»
-    А про что не знаешь?
-   Про фашистов и евреев, во время второй мировой… короче, прикольно! Сходим?
-   Давай. У меня завтра свободный день.
-   Замётано, отлично!
-   Слушай, а куда мы идём? – спросила Вера.
Костя совсем осмелел:
-   Давай ко мне… в гости… ты ж не была ни разу.
-   Не была… а ты приглашаешь, да?
-   Конечно… Посидим … музыку… у меня много музыки.
Вера достала мобильник: « Ма, я задержусь… да, у подружки день рождения… не волнуйся… может и так… хорошо… я сама позвоню».
Она повернулась к Косте, хотела что-то сказать. Но он и так всё понял. Протянул к ней руки, взял за личико, поцеловал не торопясь свежие девичьи губки. Вера тоже потянулась к нему, погладила его пальцы. Заусенец почему-то не беспокоил, как будто его и не было.