Идеальный мент

- Регистраций настоящий, нащяльник. Мамой клянусь.
Сержант Дронов перевел хмурый взгляд с черно-белого фото в замусоленном паспорте на смуглое, будто выдубленное из кожи лицо таджика. Грязный спортивный костюм обвисал, словно на вешалке. Таджик угодливо-заискивающе улыбался, в его черных глазах - угольках застыла странная смесь — собачьей преданности, вековой тоски и покорности своей судьбе, которую для него в данный момент олицетворял он, сержант патрульно-постовой службы УВД Василеостровского района Сергей Дронов.
- Разберемся, - скучно-казенным голосом сказал Дронов, и пролистнул паспорт на графу «место жительства». Город Душанбе, республика Точикистон... И что же вам в своем «Точикистоне» не сидится, все сюда валите и валите, с неприязнью подумал Сергей.
- А не ****ишь, чучело? - весело поинтересовался старший сержант Пыров, раскрывая сложенный листок с регистрацией своими толстыми пальцами — сардельками.
- Не, настоящий, мамой клянусь, - таджик приложил руку к груди, улыбнулся еще шире, обнажив гнилые корешки зубов.
;- Откуда нам знать, что настоящий? - участливо спросил Пыров. - А вдруг ты все врешь? Мы это хорошенько проверим. Ты в курсе, что мы можем на три часа задержать тебя для выяснения личности? Ты у нас куда, в автопарк спешишь, за баранку — шмаранку своей раздолбанной маршрутки?
Таджик кивнул, улыбка на лице потускнела. Он уже понял, что крепко влип.
- Нехорошо получится, если ты опоздаешь, правда? Насяльника заругает, да? С работы выгонит, как родню в ауле кормить будешь? - продолжал давить Пыров, даже не пытаясь снизить голос. Бояться ему было нечего — для спешивших к выходу из метро людей пэпээсников будто не существовало. Серая милицейская форма была как плащ — невидимка. Немногие смельчаки бросали косые неприязненные взгляды — и тут же их отводили. Своя рубашка ближе к телу, с тоской подумал Дронов.
Мягким быстрым движением он забрал у Пырова регистрацию, вложил ее в паспорт, протянул таджику:
- Свободен.
Таджик растерянно заморгал, медленно взял документы, сунул их в задний карман растянутых штанов. И бочком — бочком двинулся к выходу, постоянно оглядываясь на Дронова, будто не веря своему счастью.
- Ты... ты совсем башкой ебнулся? - сдавленным от злости голосом спросил Пыров, с ненавистью глядя на удаляющегося таджика.
- У него все в порядке с документами, - равнодушно ответил Дронов.
- Да поебать! Пойдем-ка, побазарим, - Пыров кивнул на серую, обитую железом дверь в углу вестибюля, с синей табличкой «Пункт охраны порядка». Сергей пожал плечами — и двинулся за необъятной фигурой напарника. «Начнет грабли распускать — кадык в глотку вобью», - отстраненно подумал он, вспомнив советы армейского инструктора по рукопашке.
- Дрон, ты охуел? Ты че творишь? На *** ты его отпустил? - обрушился на него Пыров, едва захлопнулась дверь. В ядовито-зеленом свете комнатки на его жирном лице отчетливо выделялись глубокие, как лунные кратеры, поры. И без того узкие, заплывшие жиром глаза Пырова превратились в две излучавшие ненависть щелки, делая его похожим на китайца.
- Во-первых, я тебе не Дрон, а сержант Дронов, - холодно ответил Сергей, глядя на напарника снизу вверх. - Во-вторых, я отпустил гражданина Бахчиева, потому что его документы у меня не вызвали подозрений. В третьих, если ты считаешь, что я нарушил устав сотрудника ППС, можешь написать на меня заявление начальнику отдела. Еще вопросы будут?
- О как ты запел, - криво усмехнулся Пыров. Его огромные руки сжимались в кулаки. - Живи по уставу — завоюешь честь и славу. Дрончик, скажи, тебя в твоем спецназе когда-нибудь ****или?
- Было дело, - равнодушно сказал Сергей, глядя сквозь Пырова на грязную плитку стен.
- Мало ****или. Я бы добавил, - вздохнул Пыров. И резко вышел из комнатки. Сергей усмехнулся ему в спину.
За убеждения приходится платить. И он готов платить по полному счету.
После смены его вызвал начальник отдела майор Барков. Постучавшись, Сергей вошел в заполненный сизыми клубами дыма кабинет начальника. В голове было пусто и гулко, после двенадцатичасовой смены отчаянно слипались глаза. Майор что-то писал, в углу рта дымилась сигарета. На краешке стола Дронов разглядел массивный, блестевший большим глянцевым экраном «айфон». «Кучеряво живем, гражданин начальник», - усмехнулся он про себя.
- Товарищ майор, сержант Дронов по вашему приказанию прибыл, - выпалил он по старой армейской привычке.
Барков поднял на него мутные, как вода Невы глаза, глубоко затянулся сигаретой, выпустил в его сторону тугую струю дыма.
- Как служба, Дронов? - спросил он высоким надтреснутым голосом. Этот голос напоминал Сергею маньяка — милиционера из фильма «Груз 200».
- Спасибо, хорошо, - ответил Дронов, чувствуя, как мокрый от пота китель липнет к спине.
- Да? - брови начальника приподнялись. - А мне кажется, что плохо. И не просто плохо, Дронов, а отвратительно. Ты у нас какой месяц служишь?
- Третий, - сказал Сергей, ощутив, как по скулам катнулись желваки.
- Третий, - с удовольствием, будто смакуя, протянул Барков. - То есть два полных месяца. Ты слышал про ежесуточный план, Дронов?
- План по задержаниям? - спросил Сергей.
- Ты мне дурку-то не валяй, - начальник прищурился, подался вперед, его и без того худое лицо вытянулось еще больше. В этот момент он напомнил Сергею оборотня. «Точно — оборотень в погонах», - мысленно схохмил он.
- Я про бабки говорю, - при слове «бабки» Барков понизил голос. - Две штуки со смены — ты про это не слышал?
- Слышал, - кивнул Сергей.
- Так в чем проблема? Почему на тебя товарищи жалуются? Почему всякую срань черножопую отпускаешь, бабки с них не трясешь?
- Потому что считаю такие действия недопустимыми законом и позорящими милицейскую форму, - глухо ответил Дронов, уперевшись взглядом в застеленный дешевым линолеумом пол.
- О как! - начальник откинулся на спинку кресла, склонил голову набок, разглядывая подчиненного, будто диковинное насекомое. - Значит, ты у нас борец за чистоту в рядах милиции?
- Считайте, как вам больше нравится, - пожал плечами Сергей.
- Спасибо, что разрешил, - Барков развязал тесемку лежащей перед ним папки, полистал бумаги. – Хм… надо же. Ни одного выговора за год службы. Да ты у нас идеальный милиционер просто. До *** правильным хочешь быть, да, Дронов?
- Я не хочу быть правильным. Я хочу быть нормальным, - глухо ответил Сергей.
- Нормальных ментов не бывает, - отчеканил начальник. - Уж поверь старому майору. Все правильные менты давно вымерли, как мамонты. Знаешь, что с ними стало? Задушены невидимой рукой рынка.
- Смешно, - равнодушно сказал Сергей.
- Ага, - Барков выпустил в его сторону новую струю дыма. – Оборжешься. Я так понял, тебе у нас не нравится служить?
- Мне нравится служить в милиции. А в каком подразделении служить — все равно.
- Ну, тогда тебе прямая дорога в службу собственной безопасности, - Барков издал неприятный смешок. - Хотя сомневаюсь, что ты и там приживешься. Там ребята нормальные, сговорчивые, а не контуженные типа тебя. Ты же у нас служил в спецназе внутренних войск, в Чечне воевал, медаль «За мужество», да?
- Да, - Дронов поднял глаза и уперся жестким взглядом — прицелом в переносицу майора. Тот растерянно заморгал, отшатнулся. Наконец покачал головой:
- Говорил я начальнику РУВД — не надо брать контуженных из Чечни. Только горя с ними нахлебаешься. Я вот не понимаю — тебе что, самому деньги не нужны?
- Нужны, - ответил Сергей.
- Так с какого же *** ты не трясешь этих чучмеков?
- Не хочу позорить милицейскую форму.
- А жить нормально ты хочешь? Хочешь купить квартиру, а не ютиться в милицейской общаге, а?
- На квартиру я как-нибудь заработаю, - упрямо сказал Дронов.
- Со своей смешной зарплатой в восемь тысяч? - осклабился Барков. - Не смеши старого мента. Короче, Дронов, тебе сутки на раздумья. Либо ты служишь как все — либо пишешь заявление и валишь в свою страну розовых эльфов. С волками жить — по-волчьи выть. Слыхал про такое?
- Слыхал, - ответил Сергей, глядя сквозь начальника.
- Ну, вот и подумай, - кивнул майор, с раздражением сорвав галстук на резиночках. - Иди проспись, отдохни как следует. Послезавтра жду тебя с ответом. Либо ты с нами — либо валишь на хрен. Нам правдолюбцы в *** не вперлись. Свободен.
Сергей по-армейски повернулся на каблуках через левое плечо и вышел, подавив желание хлопнуть дверью.
Выйдя на крыльцо управления, он увидел троицу гогочущих милиционеров с сигаретами, среди которых заметил и Пырова. При появлении Дронова он замолчал, улыбка сползла с толстого лица так же быстро и неуловимо, как исчезала в его кармане пятисотенная купюра от очередного таджика.
- Слышь, Пыров, - бесцветным голосом сказал Сергей, остановившись.
- Че тебе? – буркнул старший сержант. И сплюнул себе под ноги.
- Я тебе это припомню, - не дождавшись ответа, Дронов легко сбежал по ступенькам.
- Да хоть на лбу себе запиши! – крикнул ему в спину Пыров. Послышались сдавленные смешки коллег. Смеяться над ним в открытую не решались.
Боятся, суки, с удовлетворением подумал Дронов.
В метро он попытался задремать, привалившись к жесткой спинке – но безуспешно. Так и сидел с закрытыми глазами - смотреть на одинаково блеклые лица пассажиров не хотелось. В голове червями копошились мысли про изрядно запущенную жизнь.
На кой хрен он поперся в ментовку, дон кихот занюханный? Что он надеется исправить в этой ублюдочной системе, кишащей ядовитыми гадами? Служить здесь честно не получится. И сокрушить ветряные мельницы не получится. Они сами кому хочешь хребет переломают. И спецназовская закалка не спасет...
А завтра с утра опять на смену, охранять гребаное казино от всяких отморозков. Можно было бы уйти туда насовсем — если бы не платили унизительные крохи.
Ничего. Он еще свое возьмет. Он возьмет то, что честно заработал.
Завтра. Завтра все изменится.
Если удача будет на его стороне.
При мысли о том, что ему предстоит сделать завтра, в животе закрутился холодный скользкий шар. Он ощутил себя на краю бездонной пропасти. Разверзшаяся под ногами черная глубина звала, манила, втягивала в себя…
- Ах ты ж, еб твою бога душу в мать, я ваш рот ****, пидорасы, ****ь, ебучие!
Открыв глаза, Дронов увидел расхристанного мужичка в грязной тельняшке, с трехдневной щетиной на лице. Мужичок стоял у дверей, качаясь, как в восьмибалльный шторм, и явно выискивал, с кем бы подраться. В маленьких мутных глазках плескалась серая бессмысленная злоба. Народ, как обычно, безмолвствовал, с деланным безразличием глядя себе под ноги. Сергею вмешиваться не хотелось – это была не его смена, он был не при исполнении, а форменную куртку надежно скрывала наглухо застегнутая кожанка.
- Что, ****ь, молчите, с-сучье племя! – торжествующе заверещал мужичок. – Да я вас всех… рот ваш… ик!
Дронов вздохнул, нехотя поднялся, шагнул навстречу.
- Мужик, усохни, - тихим невыразительным голосом сказал он, глядя сквозь голову алкаша, словно его здесь уже не было.
- А ты кто та… - глянув в глаза Сергея, мужичок вдруг запнулся, заискивающе улыбнулся, в примирительном жесте поднял ладони:
- Все-все-все, молчу, гражданин начальник…
Усевшись на место, Сергей заметил, как от него едва заметно отодвинулся сосед – интеллигентного вида парень в очках, что-то читавший с экрана мобильника. «Не любит народ милицию, - мысленно усмехнулся Дронов. – Ну и правильно – за что нас любить?»
На очередной станции двери распахнулись. Издав прощальный «ик», мужичок вывалился из дверей, растянувшись на платформе. Поднялся, привалился к колонне и помахал Сергею рукой.
- Слышь, мусор, я твой рот ****! – задорно крикнул он, когда двери уже съехались.
Угандошить бы урода, с холодной злостью подумал Дронов.
Да и хер с ним, с алкашом. Его еще встретят коллеги на выходе у метро.
Вернувшись в свою крохотную комнатку в милицейской общаге, Сергей снял куртку и упал на кровать. Лежал так с полчаса, пялясь в мутно-желтый, в подтеках и разводах низкий потолок. Сквозь прищур ему казалось, что в глубине потолка всплывает ненавистная глумливая харя Пырова, перетекая в по-волчьи худое, искаженное усмешкой лицо майора Баркова.
Обоих он бы убил с огромным удовольствием – попадись они ему там, в Чечне. А так он вынужден терпеть этих ублюдков, искренне убежденных, что они имеют право носить милицейскую форму.
Ладно. Пошли они все на хер.
Если завтрашнее дело выгорит, он сможет уволиться из ментовки и откроет свой бизнес.
При этой мысли Дронов ощутил, как его грудь распирает холодное торжество. Ничего, он еще посмеется над ними. Он еще проедет мимо управления на огромном черном джипе. Барков прав – в такой милиции ему делать нечего. И он прекрасно проживет без нее.
Единственная загвоздка – деньги. Но он знает, где их взять.
Сергей запустил руку под матрас, выудил массивный, пахнущий оружейной смазкой «макар». Взвесил пистолет на руке, снял с предохранителя, передернул затвор, прицелился в дверь, представляя съежившегося Пырова.
Точно обоссался бы, гнида.
Пистолет достался Дронову от предыдущего соседа по комнате – опера угрозыска Ивана, Сейчас он томился в СИЗО за излишне рьяный допрос карманника, в результате которого тот заработал инвалидность на всю жизнь. Иван вроде хвастался, что отобрал ствол у какого-то толкающего наркоту хача. Хача, конечно, отпустили — родственнички выкупили. Но ствол Иван оставил себе. «Чтоб не создавать проблем начальству, стреляться лучше из неучтенного ствола», - мрачно шутил он. Когда его арестовали, он позвонил Дронову и попросил приглядеть за стволом. Губы Сергея тронула холодная мрачная усмешка.
Да. Он приглядит за стволом. И не только приглядит, но и найдет ему достойное применение.
Поигравшись со стволом, Дронов выщелкнул магазин. Черт, всего семь патронов. Интересно, куда Иван дел еще один? Застрелил кого-то или тупо проебал?
Ладно. Не стоит забивать себе голову херней. Ему патронов хватит.
Съев пару бутербродов с чаем, Сергей лег спать, поставив будильник на пять тридцать. Завтрашнее дело требовало свежей отдохнувшей головы.
Перед тем, как провалиться в черную бездну сна без сновидений, он увидел изящный, будто выточенный из мрамора профиль лицо Лены. В груди снова засаднило.
Лена… А ведь когда-то он верил, что она – другая. Девочка – ангел с непорочной и чистой, как слеза, душой.
Нет. Она такая же. Хищная алчная тварь, жаждущая лишь одного – денег.
Больших Денег, которых у него, рядового честного мента, нет и никогда не будет.
Может, Барков прав? Может, и впрямь лучше влиться в стаю? Выть вместе со всеми?
Нет. Он лучше пустит себе пулю в лоб.
Дурак, какой же он был дурак. Неужели он, лимита провинциальная, мог подумать, что будет нужен ей – красивой коренной петербурженке с родителями – университетскими преподавателями? Но нет же – на что-то надеялся, бегал на свидания, как пацан, цветы носил, в кафе и кино на последние деньги водил… Целых три месяца встречались – пока не услышал слова, которых страшился больше всего.
Прости, у нас с тобой нет будущего.
И впрямь – какое может быть будущее с рядовым ментом? Нищая жизнь в съемной квартирке?
Ну, ничего. У него еще будут женщины. Лучшие шлюхи Питера будут лианами обвиваться вокруг его ног, и передерутся между собой за право первой отсосать ему.
А тупая сука Лена еще пожалеет, что не поверила в него…
…Надсадный звонок мобильника грубо вырвал его из сна. Он сел на кровать, протер глаза, поплескал в лицо холодной водой в общем туалете. Выпив горячий сладкий чай, он наскоро оделся – джинсы, футболка, черная куртка из кожзама. Запустил руку под подушку, достал пистолет, сунул его за пояс. Открыл тумбочку, достал цилиндрик самодельного глушителя и баллончик аэрозольной краски, сунул их во внутренний карман. Запер дверь в комнатку, сбежал по лестнице. Усмехнулся, заметив мирно дремлющего молодого дежурного с погонами сержанта.
Везет же людям.
В пустом вагоне метро Дронов пытался отключиться, привалившись к стенке. Гул мчащегося во мраке вагона заполнял голову. Его сознание расщепилось, как полено под умелым топором дровосека. Одна его часть холодела от ужаса перед ближайшим будущим, другая безучастно наблюдала за идущим на автомате телом откуда-то сверху, словно за героем компьютерной игры.
…Он быстро шел по Малому проспекту, засунув руки в карманы куртки. Скудно освещенные витрины и редкие полупризрачные пешеходы казались частью немого черно-белого кино. Промчавшийся мимо черный джип окатил сутулую фигуру Дронова грязными брызгами из лужи. Сергей ухмыльнулся, подумав, как было бы классно разрядить вслед уроду всю обойму. Разнести затылок водиле, его вонючий жирный затылок.
Ладно. Успеется еще.
Вот и оно – казино «Black Jack». С робко моргающей неоном вывески довольно скалился негр в белом смокинге. Он явно был доволен жизнью.
Сергей отошел в проулок, достал из-за пояса пистолет, вынул из кармана глушитель, быстро прикрутил его к стволу. Передернул затвор, поставил на предохранитель, заткнул за пояс. И толкнул тяжелую дверь.
До синевы прокуренный полумрак зала. Единственный посетитель – мужик с круглым пропитым лицом - сидел на высоком стульчике, вперив покрасневшие глаза в экран с мелькающими разноцветными значками. Как робот, он бросал один жетон за другим в прожорливую щель автомата и дергал рычаг.
- Опа, Серый! – от барной стойки отделилась темная фигура, приблизилась к Сергею, протянула руку. В потасканном жизнью усатом мужике в черной униформе Дронов узнал охранника Дмитрия, который часто его сменял.
- Здоров, Дим, - Сергей максимально дружелюбно улыбнулся, обшаривая цепким взглядом зал. В углу вяло копошилась со шваброй тоненькая девушка – уборщица. Значит, уже трое. Это плохо…
- Ты че приперся в такую рань? – заспанное рябое лицо Димы выражало неподдельное любопытство. – Ты же уволился уже как два месяца вроде…
- Ну да, уволился, но должки остались, - непринужденно ответил Дронов. – Ашот, падла такая, за две последних смены не заплатил. Вот, пришел еще разок попросить.
- Ашот – да, еще тот пидор, - вздохнул Дима. – За копейку удавится. Как этот ****ский кризис начался, он начал бабки задерживать - типа, выручки меньше, аренду подняли… ****ит как дышит – я же вижу, посетителей ни *** не меньше. За прошлый месяц лишь половину заплатил. Если такая же хуйня будет дальше – уйду на хрен, пусть сам свое бабло охраняет…
- Молодец, так держать. Слушай… а Ашот сейчас здесь?
- Здесь он, гнида черножопая, - Дима кивнул в сторону черного зева служебного коридора. – В администраторской с Эдиком, выручку считает.
- Здорово, - Сергей приобнял Диму за плечи, заглянул в рыбьи глаза. – Значит, я вовремя. А хочешь, прямо сейчас пойдем к нему и стрясем свои бабки?
- Думаешь, даст? – нахмурился Дима.
- Конечно, отдаст, - кивнул Сергей. - Я ему ствол к башке приставлю – он что хочешь отдаст. Даже маму родную.
- Не, не надо так шутить, - охранник высвободился из объятий Дронова, опасливо отошел на пару шагов. – Ты это… прикалываешься, да?
- Ну конечно прикалываюсь, - ласково сказал Сергей. – Я прикалываюсь, братан. Не ссы, расслабь булки.
Он подошел к двери, запер ее на замок, повесил табличку «закрыто».
- Э… ты че делаешь? – настороженно спросил охранник, не сводя с Сергея глаз.
- Запираю дверь. Не хочу, чтобы нам помешали, - пояснил Сергей и достал из-за пояса «макар», снял с предохранителя. Прицелился в лоб охранника. «Прямо как в компьютерной стрелялки – только прицельного крестика не хватает», - мелькнуло в голове.
- Не надо… ты че… не надо… - забормотал Дима, медленно отступая. Споткнулся о столик, чуть не упал. Поднял перед собой дрожащую ладонь. – Ты же не будешь…
- Мне очень жаль, но буду, - сказал Сергей и нажал на спуск.
Хлопок – и во лбу Димы появилась маленькая черная дырочка, рыбьи глаза остекленели. Пару секунд он стоял, словно раздумывая, стоит ли падать – и неуклюже завалился на спину.
Дронов посмотрел на скрюченную спину игрока. Мужик даже не оглянулся. Покачиваясь и бормоча матерные проклятья, он все дергал и дергал рычаг «однорукого бандита».
Сергей мягко приблизился к нему, прицелился в затылок с грязными спутанными волосами.
- Игромания – это зло, - наставительно сказал он и выстрелил. Мужик стукнулся головой о панель автомата, серо-бурая кашица из крови и мозгов плеснула на взорвавшийся искрами экран.
Из угла тоненько завизжала девушка – уборщица, стукнулась о пол брошенная швабра.
- Не ори, - холодно сказал Сергей. – Все равно никто не услышит.
Неотвратимый, как асфальтоукладчик, он медленно подошел к забившейся в угол девушке. Она тихо скулила, закрыв лицо ладонями, словно надеясь, что если не будет видеть этого страшного человека – он пропадет, исчезнет, сгинет, как горячий ночной кошмар. «Совсем еще школьница, лет четырнадцать, не больше», - равнодушно подумал Дронов, нависнув над хрупкой фигуркой, рассматривая ее в упор. Он обратил внимание на ее руки – белые, очень худые, почти как валявшаяся на полу швабра.
- Господи… помоги… господи… спаси и сохрани… - расслышал он ее бормотание.
- У твоего бога сегодня выходной, - Сергей поднял ствол. За миг до выстрела девочка отняла ладони и обожгла его взглядом огромных серых глаз. Смотреть в них было невыносимо даже для него – человека, забравшего не одну чужую жизнь на чужой непонятной войне.
В момент выстрела он дрогнул, отвел глаза.
Звяк гильзы, стук упавшего тела.
Переборов себя, Дронов посмотрел на неподвижное тело. Вокруг светловолосой головки растекалась лужица черной крови, юбка задралась, обнажая тонкие белые ноги. При виде голых ног Сергей вспомнил чеченскую девушку, нечаянно застреленную им при зачистке очередного села. Она лежала так же, с задранной юбкой, обнажив по-мальчишески узкие бедра - смерть избавила ее от необходимости блюсти целомудрие.
Присмотревшись, Сергей с досадой заметил, что попал ей не в голову, куда целил, а в шею. Выщелкнул магазин – оставалось всего четыре патрона. Маловато будет.
Ничего, с такой раной она не жилец, успокоил он себя.
Сжимая пистолет во вспотевшей руке, Сергей прошел по погруженному в полумрак узенькому коридору и остановился перед обитой железом дверью с надписью «Администрация», низко опустив голову. Достал из кармана куртки баллончик – спрей, не поднимая лица, выпустил струю зеленой краски в черный глазок видеокамеры. Громко постучал. Спустя несколько секунд из-за двери послышались шаги.
- Кто там? – спросил хриплый голос.
- Эдик, это я, Серый, - дружелюбно сказал Дронов.
- Серый? – в голосе стоящего за дверью скользнули нотки удивления. - Ты же уволился…
- Ну да, уволился. Так я не на работу. Я к тебе, дело есть.
- А че не позвонил?
- Так мобильник в отделении сперли, прикинь, крысы…
- Да уж, пидоры там у вас…
Послышались чьи-то голоса. Приникший к двери Дронов разобрал нечто похожее на «да ну его на ***».
- Серый, тебе сюда нельзя, - крикнул из-за двери Эдик. – Иди в зал, я счас подойду.
- С какого это *** нельзя?! – нарочито истерично выкрикнул Сергей. Он отошел и пару раз мощно ударил ногой в дверь. Жалобно хрустнуло листовое железо – А ну, ****ь, быстро открыл, пока я вам тут все не расхуярил!
- Эдик, выкинь его на *** отсюда! – взвизгнул из-за двери знакомый, по-бабьи тонкий голос.
- Серый, ты че, охуел? – заорал Эдик. – Ты че творишь, еб твою?
- ****ь, быстро открыл, пока я тебе глаз на жопу не натянул! – заорал Сергей и достал пистолет.
- Ну, придурок, сам нарвался…
Лязгнул засов, дверь подалась навстречу. Дронов со всей силы рванул ее на себя, выстрелил в живот появившемуся в проеме гориллоподобному охраннику. Тот согнулся пополам, со стоном повалился ему под ноги. Перешагнув огромное тело, Сергей ворвался в плохо освещенную комнатку, обшаривая пространство стволом.
На него смотрели вытаращенные глаза маленького чернявого человечка в черной, до груди расстегнутой рубашке, не скрывавшей массивной золотой цепи на шее. Человечек замер за столом, на котором горками возвышались купюры разного достоинства. Лежащие на столе руки заметно дрожали. В тусклом свете лампы блестели бисеринки пота на лбу.
- Что, Ашот, над златом чахнешь? – весело спросил Сергей, затаскивая внутрь тело охранника и закрывая дверь. – Тебе не кажется, что ты мне кое-что задолжал?
- За… за…. задолжал? – пролепетал человечек, ссыхаясь на глазах. – Я заплачу… я все заплачу…
- Конечно, заплатишь, - кивнул Дронов, пожирая взглядом усыпанный деньгами стол. В горле пересохло. – Ты мне, сука черножопая, с процентами заплатишь…
Он медленно приблизился к сжавшемуся директору, приставил ствол к его голове.
- Не надо... пожалуйста... возьми что хочешь... – пролепетал Ашот. Дронов покосился вниз и увидел, как на темных директорских брюках набухает влажное пятно.
- О, Ашот, да ты еще и ссыкун, - усмехнулся Сергей. - А еще джигит. Я бы оставил тебя в живых, противно руки марать. Но ты же меня сдашь, как только я отсюда выйду.
- Не сдам... ни слова про тебя не скажу.... мамой клянусь, - быстро замотал головой директор, словно надеясь проснуться и обнаружить себя в мягкой теплой постели..
- Верю, - масляным голосом сказал Дронов, сильно вжимая ствол в голову директора, будто ввинчивая в череп.
- Ты же мент… ты не можешь так… - Ашот вхлипнул. По пухлому щетинистому лицу катились слезы.
- Конечно, мент, - кивнул Дронов. – Именно поэтому я не совершаю преступлений в форме. Не люблю, когда форму позорят.
Сухо щелкнул выстрел. На лицо Сергею брызнуло что-то теплое.
Директор покачнулся, медленно завалился на пол. В его карих, по-рачьи выпученных глазах застыло детское недоумение. Из дырочки в голове ручейком хлынула черная кровь.
- Такие дела, - пробормотал Сергей. Положил пистолет на стол, достал из куртки полиэтиленовый пакет и принялся сгребать в него деньги.
Сзади кто-то зарычал. Дронов начал оборачиваться — но не успел. Пришедший в себя охранник Эдик врезался в него всей стокилограммовой тушей, прижал к столу. Сергею показалось, что его на полном ходу сбил грузовой локомотив.
- Что, пидорасина, не нравится? - прохрипел Эдик. Его круглое добродушное лицо побагровело, медвежьи лапы гидравлическим прессом сжимали горло Дронова. Перед глазами поплыли черно-оранжевые круги.
Когда мир почти погрузился во тьму, рука нащупала прохладную сталь…
Пых! Пых!
Чудовищная хватка исчезла. Шатаясь, Эдик отошел, с удивлением рассматривая две дырки в своем животе. Перевел изумленный взгляд на сползшего на пол Дронова. Тот стоял на четвереньках и надрывно кашлял, держась за горло.
- Ах ты пидорас, - почти ласково сказал Эдик – и тяжело рухнул на спину. Пол под Сергеем содрогнулся.
Собрав разлетевшиеся по полу купюры, Дронов с трудом поднялся, жадно вдыхая изъеденный порохом спертый воздух. Кашель душил его, тело отчаянно болело, против движения протестовала каждая клеточка тела. Сгреб в черный пакет оставшиеся на столе деньги, опасливо обошел тело охранника, опасаясь, что тот внезапно оживет и схватит его за ногу. Приложил ухо к двери, вслушался в звенящую тишину. Ему показалось, что он слышит чьи-то мягкие шаги. По хребту прокатилась волна холода.
«Кто здесь? Я же запер дверь!» - пробежало паническое в голове.
Стараясь не лязгать, Дронов отпер замок, медленно открыл дверь, стиснув стальную ручку вспотевшей ладонью. Затравленным зверем выглянул в темень коридора, прижимаясь к стенке спиной, прокрался в зал.
Нет, никого. Все так же плавали тяжелые ленивые клубы сизого дыма. Мертвецы лежали в оставленных позах… кажется, в оставленных.
Сергею показалось, что девочка – уборщица переменила позу, и теперь лежит не на боку, а скорее на животе. Задравшаяся почти до трусиков юбка опустилась на пару сантиметров.
Твою мать. Неужели жива?
Он ткнул ватное тело ногой, перекатил ее на спину, заглянул в белое как простыня лицо, дал пощечину. Ни движения, ни звука. Но все же лучше добить - береженого бог бережет…
Отойдя на шаг, он прицелился ей в лоб, спустил курок.
Сухой щелчок.
*****. Патроны кончились.
Он метнулся к барной стойке, там должен быть нож, можно перерезать горло…
Где-то вдалеке истошно взвыла милицейская сирена.
Черт, неужели пидор Ашот успел вызвать ментов?!
Сергей бросил бешеный взгляд на плавающее в крови тело. Нет, точно труп.
Он отпер дверь, выскользнул в утренний апрельский холод, торопливо зашагал к метро. Его бил озноб, он никак не мог согреться. Казалось, что весь мир превратился в гигантскую морозилку.
По дороге в общагу он зашел в магазинчик, купил чекушку дешевой водки. Едва переступив порог, опустошил бутылку одним жадным глотком. По пищеводу побежал расплавленный свинец. Он с наслаждением ощутил, как в его скованное льдом тело возвращается почти забытое тепло.
Вернувшись в свою комнатку, он не нашел в себе сил раздеться. Прямо в куртке и ботинках рухнул лицом вниз на общажную койку - и провалился в черную бездну небытия…

Вспышка.
Крепкие бритоголовые парни в штатском.
Вспышка.
Щелканье наручников на запястьях.
Вспышка.
Спертый вонючий воздух камеры.
Вспышка.
Огромные серые глаза, которых ему не забыть никогда.

- …именем закона Российской Федерации Дронов Сергей Игоревич признается виновным и приговаривается к пожизненному заключению в колонии особого режима с правом обжалования приговора после десяти лет отбывания наказания.
Судья, дородная крашеная блондинка в очках, захлопнула толстую папку и направилась к выходу.
Фотовспышки били ему в глаза. Но ни один мускул не дрогнул на лице Дронова. Остановившимся взглядом он смотрел из-за решетки на некрасивую белесую девочку с перевязанной шеей. В ее ответном взгляде не было ни ненависти, ни упрека – лишь бесконечная боль. Сидевшая рядом с ней пожилая женщина с круглым морщинистым лицом заплакала, порывисто обняла девочку.
- Светочка… Светочка моя… Родненькая… - всхлипывала женщина, прижимая к себе ее головку, неуклюже гладя по светлым волосам.
Он опустил глаза, упрямо помотал головой. Ему казалось, что он до сих пор спит на своей общажной койке, и никак не может проснуться. Ему не верилось, что он мог так по-идиотски проколоться. Не верилось, что эта маленькая сучка смогла не только выжить, но и опознать его.
«В следующий раз я так не облажаюсь», - успел подумать Дронов перед тем, как лязгнула дверь клетки и плечистые конвоиры повели его к автозаку.

Июль - 2010