За гранью разумного

 - Что же вы мне предлагаете? Отсиживаться в этом сарае? Поверьте, когда союзное командование отдаст приказ о наступлении вы вместе с вашими заговорщиками первыми отправитесь в бой, либо под трибунал. И я лично буду командовать вашим расстрелом, несмотря на все что мы вместе прошли.
 - Сэр, мы никакие не заговорщики, о чем вы? Я пытаюсь вам объяснить, да поймите же вы, солдаты измотаны, многие из них уже ходят с трудом, завтра та высота станет нашей могилой, проявите благоразумие, дайте хотя бы день отдыха.
 - Мать вашу, Оуэн, может быть вы будете отдавать приказы вместо меня? А что, я не против! Вы просрали эту высоту и завтра вы заберете ее назад. И я не желаю слушать ваше нытье, может быть вы желаете, чтобы я лично пошёл в атаку, может быть вы сомневаетесь в моей смелости?
 - Отнюдь, сэр, о чём вы?!! Мы прошли с вами не одну войну в Африке, я знаю на что вы способны, сэр, но ведь в нашем полку далеко не все такие. Вчерашний день полностью погасил романтические настроения вновь прибывших, сегодня весь день они сидели в окопах, даже боясь высунуть голову. Сэр, я боюсь, что они не пойдут в атаку.
 - Черт бы вас побрал! А вы на что? Не вы ли своим примером должны показывать этим молокососам как нужно себя вести на войне?
 - Именно об этом меня попросили поговорить с вами, сэр.
 - Что ещё, Оуэн?
 - Сэр, старики тоже отказываются идти в бой?
 - Что? Что за дьявол? Кто отказывается? Это те, которых я знаю добрых пятнадцать лет? Те, кто сидел со мной в одних окопах против превосходящего в силе противника. Те, которые не боялись самого дьявола? Оуэн, кого из них вы назвали трусом?
 - Ни в коем разе, сэр! Они не трусы, дело совсем не в этом. Не от того они не желают идти в бой, что боятся чего-либо, вы правы, сэр, что им не страшен сам дьявол...
 - Так в чем дело, Оуэн?
 - Сэр... я не знаю как сказать... это очень деликатно, сэр... но поймите меня правильно, сэр... меня просили...
 - Да прекратите мяться как тряпка, Оуэн! Иначе я пошлю вас к черту вместе с вашими посланиями.
 -Сэр, они отказываются идти в бой вместе с лейтенантом Трейси.
  Полковник вскочил из-за стола и зашагал по небольшой бревенчатой комнатке, служившей штабом полка. Разговор о лейтенанте Трейси явно был ему неприятен, и майор Оуэн, по-видимому, это знал.
 - Что ещё не так с лейтеннтом Трейси? - полковник быстрыми шагами ходил взад и вперёд, постоянно пригибаясь, чтоб не удариться головой о низкие балки блиндажа.
 - Сэр, мы... то есть они считают, что лейтенант не достоин того, чтоб вести в бой солдат.
 - Сержант Вудворд! - полковник точно угадал чьи это слова. - Что ещё считает сержант Вудворд?
  - Сэр, я должен донести до вас факт вчерашнего происшествия во время боя. - майор Оуэн украдкой глянул на полковника, чтоб проследить его реакцию, и продолжал: - Сэр, когда мы вчера в выполнение вашего приказа пошли на штурм высоты, с целью отбить её пока там не закрепился противник, то вынуждены были отступать, но я не знаю понятны ли вам всецело причины нашего бегства.
  Полковник глубоко вдохнул и сел за свой стол.
 - Сэр, все дело в том, что с нами в бой пошли вновь прибывшие, все они смотрели на нас и шли за нами. Но в какой-то момент именно лейтенант Трейси бросился бежать к окопам. - Оуэн выжидающе смотрел на полковника.
 - Продолжайте, - он, кажется, так и не выдыхал.
 - Сэр, и ведь дело даже не в том, что солдаты видели как бежит лейтенант, гораздо хуже, что все они знают, сэр, что лейтенант Трейси ваш сын.
  Полковник Трейси молчал, опустив голову. Оуэн понял, что перехватил инициативу разговора и продолжил.
 - Старики уверены, что вчера ещё можно было отбить высоту, пока немцы не закрепились, если бы лейтенант не показал молодёжи своим примером, что можно бежать. Теперь это будет в разы сложнее сделать и потери могут быть неизмеримо большими. Сэр, старики уверены, что главная вина лежит на лейтенанте Трейси.
  Полковник сидел за столом,уже закрыв лицо руками.
 - Сэр, простите меня за мою нетактичность, но это далеко не первый случай такого поведения лейтенанта. Старики считают, что он позорит полк, а в самом полку о нём говорят... - тут майор запнулся, а полковник, оторвав руки от лица, пристально посмотрел ему в глаза.
 - Ну же, продолжайте, майор!
 - Сэр, простите, так правда говорят, его называют... - Оуэн боялся сказать это слово, но полковник Трейси помог ему:
 - Трусом, вы хотели сказать? - майор молчал. - Сын командующего полком - трус!
 - Сэр, поймите никто, ни в коем случае не считает таким и вас, мы бы не посмели, сэр, но лейтенант...
  Полковник встал из-за стола и подошёл к двери:
 - Майор Оуэн, зовите ко мне вашего заговорщика Вудворда и всех его приспешников.
  Полковник открыл дверь, давая понять Оуэну, чтобы он уходил. Последний, встав в нерешительности, замялся.
 - Что ещё, Оуэн? Или может быть вы не хотите выполнять и этот мой приказ?
 - Нет, сэр, я хотел сказать, что они никакие не заговорщики, сэр.
 - Майор! Не забывайтесь! Сейчас же их ко мне! - Оуэн уже выходил, когда полковник остановил его и добавил: - И лейтенанта Трейси тоже ко мне.


  Сержант Вудворд первым вошёл в помещение командного пункта, за ним проследовали ещё пятеро. Последним из стариков вошёл Майор Оуэн, а замыкал процессию самый молодой из них - Лейтенант Трейси.
  Лица стариков были суровы и полковнику Трейси было ясно, что пустыми угрозами их не проймёшь, это не те ребята, он с ними прошёл Англо-бурскую войну и знал, на что они способны. Смерть для них была пустым звуком, а более запугать их было нечем.
  По лицу его сына было видно, что он растерян, ясно, что это посещение командного пункта, тем более в обществе его недоброжелателей, не сулит ему ничего хорошего.
  Полковник жестом предложил всем присесть.
 - Господа, - начал он, - я сразу приступлю к делу. Вчера, после боя, наш радист сообщил мне, что пропала связь с командованием корпуса. Мы уже почти сутки не имеем связи с высшим командованием и не знаем обстановку на фронте. Прошлой ночью, наши радисты прошли почти весь участок до командного штаба и нигде не нашли разрыва. Единственное место, которое радисты не смогли осмотреть, был участок кабеля, проходящий у самого основания высоты, которая вчера была у нас отбита.
  Полковник внимательно оглядел аудиторию. С лиц стариков не сходила суровость, с которой они зашли в блиндаж, лишь на лице майора Оуэна выразилось удивление, он не мог связать недавний их с командиром разговор и то, о чём он говорил сейчас.
 - Сегодня ночью, - продолжал полковник Трейси, - необходимо будет совершить вылазку в район основания захваченной высоты, и в самой ложбине, под высотой, вы найдёте разрыв и соедините. Судя по всему, немцы не знают о том, что наш кабель связи проходит у них под носом. Кабель скорее всего был разорван снарядом во время боя.
  Полковник ходил туда-сюда перед слушателями, но теперь повернулся лицом к аудитории и внимательно посмотрел в глаза Вудворда:
 - И так как многие тут считают виновным в провале повторного захвата высоты лейтенанта Трейси...
 - Что?!! - лейтенант вскочил со стула, но полковник, казалось, не слышал его.
 - Я назначаю ответственным исполнителем операции по восстановлению связи со штабом Лейтенанта Трейси. Вместе с лейтенантом в вылазку отправятся: сержант Вудворд, - тут полковник ещё раз пристально посмотрел на Вудворда, но тот ничего не ответил, - и сержант Ларкин.
 - Как это понимать? - лейтенант Трейси от возмущения покраснел.
 - Лейтенант, - командующий перевел взгляд на него, - мне сказали, что вы трус. Я же считаю, что сын командующего полком трусом быть не может. И вот что я вам скажу, Лейтенант Трейси, после того, как вы вернетесь из этой операции я удовлетворю ваше ходатайство трёхмесячной давности о вашем переводе в тыл армии. Единственное, о чём я вас прошу: проявите мужество на передовой хотя бы этот, последний раз.
  Лейтенант явно обрадовался новости о переводе в тыл. Лёгкая усмешка появилась и на лице Вудворда.
 - Во сколько нам выходить, сэр! - с готовностью произнёс он.
  Полковнику льстила такая безоговорочная готовность подчинённых выполнять его приказы.
 - Как только стемнеет, сержант!


  После последнего сражения расстояние между позициями противников заметно сократилось. Немцы все больше напирали, а англичане с трудом сдавали позиции. В некоторых местах расстояния между окопами противников сократилось до 150-200 метров, что заставляло противоборствующие стороны быть в постоянном напряжении в ожидании молниеносной атаки даже ночью. Но самым важным успехом немцев был захват высоты. Эта точка возвышалась над позициями обеих сторон и давала возможность как корректировать огонь, так и простреливать позиции противника. Англичанам пришлось отступить от высоты на расстояние примерно 800-900 метров и это было самым большим расстоянием между позициями противников. Именно это расстояние и должна была преодолеть группа под командованием лейтенанта Трейси. У самого подножия высоты проходил кабель связи штаба полка со штабом корпуса армии англичан. И хотя эта территория ещё не была захвачена немцами, она хорошо простреливалась и пробраться к основанию высоты было непростой и опасной задачей.

 - Ну что? Пора! - сказал сержант Вудворд, который с сразу взял руководство операции на себя, несмотря на приказ командира.
  Три человеческие фигуры мелкими перебежками двигались в сторону немецких позиций. Впереди, согнувшись, бежал Вудворд, следом за ним его соратник и верный друг сержант Ларкин и лишь последним формально руководящий операцией лейтенант Трейси.
  Довольно быстро преодолев расстояние до высоты, группа остановилась и дальнейшее продвижение, повинуясь недвусмысленному жесту сержанта Вудворда, продолжила ползком. Перед самым основанием высоты был небольшой пригорок, а между этим пригорком и высотой - ложбина. Согласно карте, кабель связи проходил в аккурат в ложбине. Когда группа доползла до пригорка, сержант Вудворд обернулся и сделал знак пальцем, чтобы оба вели себя как можно тише.
 - Сейчас мы очень осторожно попробуем рассмотреть ложбину за этим пригорком. - шёпотом начал сержант. - Будьте предельно осторожны, на высоте немцы установили прожектор и их постовой постоянно водит лучом прожектора у основания и, если он высветит нас, то мы не просто провалим операцию, боюсь, что они от нас живого места не оставят.
  Оба согласно кивнули.
 - Как только видите приближающийся луч прожектора, все опускаем голову и лежим так, пока луч не пройдет. Главное - ни звука!
  Вудворд пристально посмотрел на обоих, как будто в этой темноте можно было увидеть выражения их лиц и пополз к верхушке возвышенности. Ларкин и Трейси последовали за ним.
  В кромешной тьме трое пытались хоть что-то рассмотреть. Вудворд постоянно ждал, когда луч прожектора начнёт движение в их сторону, чтобы в момент пока пятно света дойдет до них успеть разглядеть освещённую ложбину. В какой-то  момент лейтенанту Трейси показалось, что он увидел в ложбине стены какого-то здания. Сейчас уже невозможно было определить, чем служило это здание в мирное время. На полуразрушенных стенах не видно было ни окон, ни каких-либо коммуникаций. В следующий момент, когда свет прожектора на секунду осветил развалины, Трейси вдруг показалось, что он увидел человека у самой стены здания. Правда человек этот замер в какой-то неестественной позе. Тошнота подступила к горлу, когда лейтенант вдруг осознал, что увидел труп, вероятно английского солдата, которого повесили прямо на стене здания.
  В этот момент сержант Вудворд отполз назад за пригорок и потянул за собой лейтенанта.
 - Все увидели? - спросил он шёпотом, глядя то на Трейси, то на Ларкина.
 - Там английский солдат... - сдавленным шёпотом сказал Трейси. - Он повешен.
 - Точно, повешен, а на чем повешен, видели? - сержант Вудворд говорил с некоторым азартом. После общего молчания он продолжил, - его повесили на нашем кабеле. Значит они его нашли.
  Трейси прикрыл рот рукой, стараясь подавить рвотный рефлекс.
 - Ларкин, доставай кабель. - тихо сказал Вудворд. - Трейси, слушай сюда, - обращение к лейтенанту таким образом было непозволительно, но Трейси понимал, что возразить что-то сейчас человеку стократ опытнейшему, чем он сам, было невозможно, - Трейси, ты останешься на пригорке, а мы с Ларкиным ползём к кабелю и попытаемся найти концы. Трейси, твоя задача следить за округой. Я предполагаю, что немцы время от времени патрулируют эти места вокруг высоты. Там внизу, мы почти ничего не будем видеть и слышать, ты же здесь увидишь приближающуюся опасность издалека. Твоя задача, в случае чего, предупредить нас.
  Лейтенант удовлетворённо махнул головой. Ему никак не хотелось идти к этому трупу, висящему на стене, и он с удовольствием принял план сержанта.
 - Трейси, ты умеешь свистеть? - спросил Вудворд.
 - Да, это я умею.
 - Тогда, в случае чего, сложишь руки у губ, - сержант показал, как нужно сложить руки, - вот так трубочкой, направишь в нашу сторону и негромко свистнешь. Для нас это будет сигналом приближающейся опасности, и мы уйдем за пригорок к тебе.
 - Хорошо, я понял. - быстро согласился лейтенант. Он хотел побыстрее уже начать и закончить дело.
  Сержант Вудворд некоторое время смотрел на Трейси, а потом, сделав знак Ларкину, пополз за пригорок. Ларкин перекинул через плечо моток запасного кабеля и последовал за товарищем.
  Лейтенант Трейси, как и должен был, вылез на верхушку пригорка и стал медленно оглядываться по сторонам. Становилось жутко. Глаза уже привыкли к темноте, и он мог наблюдать за фигурами ползущих вниз сержантов. Тихо лейтенант щёлкнул кобурой и достал свой офицерский шестизарядный револьвер. Другого оружия ни у кого из них с собой не было. Такая вылазка предполагала, что стрелять вовсе не придётся. Если бы они начали стрельбу вблизи от немецких позиций, то вероятнее всего были бы убиты, и неважно какое количество оружия у них было бы с собой.
  Лейтенант же достал свой револьвер только от того, что ему было страшно здесь одному. Не зная, куда направить свой пистолет, он направил ствол в сторону, подбирающихся к развалинам, сержантов. На мгновение в голове возникла мысль: два выстрела и обоих нет в живых. Трейси ненавидел эту старую гвардию отца, все они были до жути принципиальными, никто из них не хотел понимать, что не все могут быть такими же бесстрашными, как они. Лейтенант не раз видел как Вудворд бессмысленно заставлял молодых и
необстрелянных солдат идти на смерть, в самое пекло, правда и сам сержант лез в это пекло первым. Трейси помнил этот смертельный страх в глазах двадцатилетних мальчиков. Вудворд всегда сам хоронил своих солдат. Иногда казалось, что Вудворд даже получает от этого какое-то моральное удовольствие. Человеческая жизнь для этого старого волка не стоила ровным счётом ничего, причём как своя, так и чужая.
  Лейтенант видел при свете звёзд очертания голов двух сержантов. Ларкин носил на голове каску, которая совсем недавно заменила в обмундировании английской армии пилотку. До этого все англичане носили только тряпичные пилотки, но в связи с тем, что наблюдалась высокая смертность из-за ранений в голову, английское командование ввело в обиход каски. После этого статистика показала, что число смертностей из-за ранений в голову значительно снизилось, зато возросло число не смертельных ранений в голову. Вудворд каску не носил. Он был старым военным, и, наверное, даже какой-нибудь генерал не заставил бы его носить в бою этот "кусок металла" на голове.
  По очертаниям круглой каски Ларкина и бесформенной пилотки Вудворда Трейси мог различить их. "Хм, как странно," - подумал он - "Один выстрел, и этого дьявола больше нет!". Лейтенант прицелился в голову Вудворда и тут ему пришло в голову: а убил ли он вообще кого-то на этой войне? Да он тысячу раз стрелял в сторону противника, когда был в окопе, но попала ли его пуля в цель хотя бы раз? Вот так вот выстрелить и точно знать, что убил человека... стало ещё страшнее.
  Внезапно по телу лейтенанта Трейси пробежала дрожь. Послышался какой-то звук. Он замер и прислушался. Наверное показалось, черт, это из-за чрезмерного нервного напряжения. Вудворд и Ларкин уже снимали с петли тело повешенного англичанина. Время от времени им приходилось ложиться на землю, когда луч прожектора приближался к ним.
  "Что ж так долго?" - подумал Трейси и в тот же миг отчётливо услышал где-то справа человеческую речь. Ужас на секунду сковал все тело лейтенанта, сердце замерло и снова заработало, как колокол церковной башни. Сомнений быть не могло, это была немецкая речь. Похоже Вудворд был прав, они делали обход. В темноте ночи лейтенант Трейси увидел очертания трёх фигур, направляющихся в сторону балки. Он посмотрел на сержантов, те явно не слышали ничего и продолжали возиться с кабелем. Через несколько секунд трое немцев должны были выйти из-за пригорка пониже того, на котором лежал Трейси, и тогда они увидят английских сержантов.
  Лейтенант сложил руки, как показывал Вудворд и приготовился свистнуть, но в тот же миг подумал, что вероятно немцы уже так близко, что могут услышать его свист, и тогда он останется тут на пригорке один против троих немцев, имея всего лишь шестизарядный револьвер. Трейси схватил пистолет и направил на немцев, но стрелять не решался. Ещё
несколько секунд, и немцы вышли на пригорок, они тут же заметили двоих англичан у развалин внизу. Один немец что-то выкрикнул, и все трое упали на землю, раздалось три выстрела. Вудворд и Ларкин успели залечь в небольшую воронку оставленную снарядом пушки, но позиция их была явно неудачная. Немцы находились на пригорке выше их и легко просматривали балку, более того, их было трое, и они были явно лучше вооружены. Тут же заметался луч прожектора в поиске цели. Он на секунду задержался осветив своих, но потом перешёл на старые развалины. Воронка, в которой залегли английские сержанты, попадала в тень от развалин, поэтому прожектор не мог их осветить. Из воронки раздалось два выстрела. В ответ немцы снова выстрелили трижды.
   В данном случае наилучшей была позиция лейтенанта Трейси: он мог видеть как троих немцев, которые залегли на пригорке пониже того, на котором лежал он сам, так и двоих своих соратников в воронке, в тоже самое время луч прожектора не мог осветить его, так как Трейси легко прятался за пригорком. Он понял всю выгодность своей позиции, но стрелять не решался. Пистолет постоянно выпадал из рук, лейтенант дважды рванулся, чтобы бежать к своим окопам, но снова возвращался.
  Перестрелка продолжалась. В какой-то момент Трейси отчётливо увидел, что человек в каске встал во весь рост и тут же согнулся пополам. Раздался крик. Это всё. Ларкин мертв.
Вудворд продолжал отчаянно отстреливаться и даже ранил одного из немцев в плечо. Долго отстреливаться сержант не мог, у него было всего шесть патронов, плюс, может быть, полупустой пистолет Ларкина. Сколько раз он ещё стрельнет?
  Видимо осознав, что иного выбора у него нет, английский сержант, взяв в обе руки по пистолету, сразу после двух выстрелов немцев выскочил из воронки и бросился в сторону лейтенанта. До пригорка, на котором лежал Трейси, было около 60 метров. Вудворд надеялся только на тот случай, что немцы не ожидали от него такого хода и не успеют среагировать должным образом. На ходу он выпустил две пули в сторону противника, но обе пули не достигли своей цели, глухо лупанув в землю. В тот же миг в стане немцев взметнулась вверх рука, и что-то продолговатое полетело в сторону бегущего Вудворда. Выстрел одного из немцев тоже не достиг цели, и пуля взрыла почву под ногами сержанта. Оставалось всего 10 метров до спасительного пригорка, когда граната, кинутая немцем, упала в двух метрах позади сержанта Вудворда. И тут же раздался оглушительный взрыв.
  Вместе с падающей на него землей, лейтенант Трейси почувствовал, что прямо перед ним грохнулось что-то очень тяжёлое. Оторвав голову от земли, лейтенант увидел ужасающее зрелище: перед ним лежало тело сержанта Вудворда. Вся спина его была изодрана и представляла собой кроваво-тряпичное месиво. В голове сержанта торчал небольшой осколок. Но самым ужасным было то, что при всём этом сержант был ещё жив!!! Он был жив и, подняв голову, смотрел прямо в глаза лейтенанту. Их лица были в каких-то двадцати сантиметрах друг от друга.
  Что было в этих глазах сержанта, знающего, что он должен сейчас умереть? Ни капли страха, ни доли ужаса, ни грамма боли, лишь бесконечная ненависть и презрение к последнему человеку, которого он видит.
  Вудворд одной рукой схватил лейтенанта за китель и прохрипел:
 - Предатель, будь ты проклят! Слышишь? Будь ты проклят!
  Больше из страха Трейси рванулся назад и вырвался из цепких рук старого волка. Вскочив на ноги, последний выживший из группы англичан во весь опор бросился бежать в сторону своих позиций. Вслед ему раздалось ещё несколько выстрелов, но ни один из них не был успешен.


На полном ходу лейтенант Трейси влетел в окоп и упал в руки солдат, ожидавших возвращения диверсионной группы. Лица солдат были испуганы, вероятно, они слышали перестрелку. Несколько секунд все ожидали, что вслед за лейтенантом в окопы прибегут сержанты Вудворд и Ларкин, но этого не произошло.
 - А где остальные? - в волнении спросил один из солдат.
  Трейси огляделся по сторонам и спокойно сказал:
 - Мы попали в засаду, я отстреливался сколько мог, - как бы в доказательство лейтенант поднял руку, в которой все ещё держал пистолет.
  Солдаты молчали.
 - Вудворд и Ларкин погибли. - тихо заключил беглец. - Я к полковнику.
  Трейси повернулся, чтобы идти в сторону блиндажа и услышал, как кто-то из солдат сказал:
 - Нужно хотя бы трупы забрать.
  Лейтенант обернулся:
 - Нет, не ходите туда их там много, там засада. - он некоторое время пристально смотрел на солдат, но никто из них не посмел что-то возразить.

  Подойдя ко входу в блиндаж полковника, лейтенант засунул револьвер в кобуру и защёлкнул её, потом решительным шагом вошёл.
  В помещении командного пункта сидели трое: полковник Трейси, майор Оуэн и радист. Несмотря на позднее время все трое не спали. Полковник сидел за столом, опустив голову, Оуэн упёрся локтями в колени и смотрел в пол, а радист время от времени переключал ручку приёмника. Появление сигнала означало бы, что операция проведена успешно. Но шло время, а прибор не подавал признаков жизни. Появление же в блиндаже одного из участников операции говорило о том, что вероятнее всего сигнала можно уже не ждать.
  Все трое подняли взгляд на вошедшего. Лейтенант сделал как можно более трагическое лицо и произнёс даже без просьбы о разрешении доклада:
 - Сэр, мы попали в засаду. Мы отстреливались...
 - Где Вудворд? - полковник вскочил из-за стола.
 - Сэр, он погиб. - докладчик виновато опустил голову и добавил, - сержант Ларкин тоже.
  Командующий какое-то время смотрел на сына, открыв рот. Вероятно, он собирался что-то сказать, но новость потрясла его настолько, что он забыл. Дальше он медленно сел обратно на стул, положил локти на стол и упёрся лбом в ладони.
 - Сэр, их было слишком много, я отстреливался сколько мог, но в моем револьвере слишком мало пуль. Мне кое-как удалось уйти.
  Полковник никак не реагировал на эти слова. Около пяти минут в блиндаже царила полнейшая тишина. Лейтенант решил не тревожить пока что отца ещё одним вопросом, который его интересовал. Но ожидание затянулось и Лейтенант Трейси, набравшись смелости произнёс:
 - Сэр, простите, как насчёт моего перевода?
  Полковник с трудом поднял глаза. Вероятно, если бы его слёзные железы не были окончательно атрофированы ещё в прошлых войнах, то на его лице должны были быть слёзы. Но не было даже скупой слезы, а лишь отчаяние и горечь.
 - Что? - произнёс полковник так, как-будто его только что разбудили.
 - Сэр, простите ещё раз, могу ли я надеяться на перевод в штаб армии? - тихо повторил просьбу лейтенант.
  Полковник некоторое время смотрел в глаза сыну, потом, как бы опомнившись, сказал:
 - А! Да-да! Поедешь в штаб армии. - он неохотно достал из под стола чистый лист бумаги и принялся медленно что-то писать на нем.
  Лейтенант Трейси готов был ликовать, но в данный момент даже улыбка на его лице выглядела бы совершенно не к месту, и он сдержался. Пока отец писал, сын даже не рисковал присесть, он лишь медленно отошёл от центра блиндажа к стене и стал так, чтобы видеть, что пишет полковник. Радист и майор также сидели молча.
  Внезапно послышался шум чего-то волочащегося по дну окопа и чьи-то приближающиеся шаги. Все, кто находился в блиндаже, посмотрели на входной проём, через который один за другим стали входить солдаты. Наверное, в обычном случае за то, что солдаты зашли к командующему без доклада, они были бы наказаны, но сейчас все было по-другому. Двое из них держали под руки все ещё живого сержанта Вудворда. Хотя узнать старого волка было и правда сложно. Измазанное в грязи и крови лицо придавало ему вид необычайно зловещий, но два глаза казалось светились, как очи дьявола. И к ужасу лейтенанта Трейси, эти глаза смотрели прямо на него.
 - Сэр, мы сделали вылазку, хотели хотя бы забрать трупы сержантов, - озабоченно начал один из солдат, - но вот... нашли живого сержанта Вудворда.
 - Вудворд! - полковник бросил свою писанину и подошёл к своему старому соратнику.
 - Сэр, мы хотели в лазарет, но он требовал к вам - продолжал оправдываться солдат.
  Сам Вудворд, казалось не слышал того, что говорили о нём, он с ненавистью смотрел на лейтенанта Трейси:
 - Собака, ты ещё жив! - прохрипел сержант. - Предатель, ты чёртов трус, почему ты нас не предупредил?!!
  В блиндаже воцарилось замешательство, некоторые смотрели на лейтенанта, другие на Вудворда, а последний извергал проклятия. Прокричав одно из своих последних слов, сержант брызнул кровью изо рта и обмяк. Было ясно, что теперь сержант точно умер. Солдаты продолжали держать тело и смотрели на полковника, ожидая, что он что-нибудь скажет. Но полковник молчал и смотрел на повисшее тело Вудворда. Первым сориентировался майор Оуэн:
 - Уносите. - тихо сказал он солдатам, и солдаты вышли.
  Командующий проводил взглядом вытаскиваемое тело товарища и остался смотреть в дверной проём. Майор посмотрел на лейтенанта и сел на стул. Лейтенант прижался спиной к стене, он был испуган и молчал.
  Очень медленно полковник Трейси повернулся лицом к сыну и какое-то время просто смотрел на него.
 - Отец, ты в это веришь? - лейтенант начал оправдываться. - Он рехнулся там, отец, я сделал все что смог. - но командующий смотрел и молчал. - Сэр, вы верите этому безумному сержанту? Но это же смешно.
  После этих слов полковник медленно подошёл к сыну:
 - Значит сделал все что мог?
 - Сэр, я должен был умереть там? Я же сказал, я отстреливался, сэр, он что хотел, чтобы я бросился грудью на гранату?
 - Ваш револьвер! - твёрдо сказал полковник и протянул руку.
 - Ч... что? - лейтенант ещё не понял своей ошибки и инстинктивно опустил руку к кобуре.
  Полковник неспеша, но жёстко выдернул револьвер из рук сына и отодвинул барабан. После этого, даже не смотря в барабан пистолета, полковник взял пистолет за ствол и ударил рукояткой о стол. На пол высыпалось ровно шесть пуль. Командующий даже не опустил глаз, как это сделали Оуэн и радист.
 - Значит отстреливался? - до лейтенанта, по видимому, только сейчас дошло, где он допустил прокол. - Арестовать лейтенанта Трейси. - хрипло, почти голосом умирающего Вудворда произнёс полковник Трейси.
  Майор Оуэн замешкался в нерешительности, но полковник, повернувшись к нему лицом со всего маху швырнул пистолет в пол, прямо себе под ноги. От силы удара даже проломилась
половица блиндажа и майор быстро подошёл в лейтенанту.


  После того как Оуэн отвёл Лейтенанта Трейси, он сразу вернулся в блиндаж к командующему. Майор желал донести до понимания командира всю трагедию произошедшего. Ему казалось, что полковник просто не понимает сути дела и то, насколько далеко все зашло.
 - Что тебе надо? - неприветливо встретил его полковник.
 - Сэр, мне бы хотелось поговорить о... вашем сыне.
 - Вы хотели сказать о лейтенанте Трейси! - жёстко поправил его командующий.
 - Нет, сэр! Я сейчас говорю о вашем сыне, Мэтью Трейси, которого завтра приговорят к смертной казни за предательство и, по всей видимости, сделать это должны будете вы.
  Полковник Трейси скривил лицо и с презрением посмотрел на майора:
 - Оуэн, что ты от меня ещё хочешь?
 - Сэр! Я хочу сказать, что... если вы просто вышлите вашего сына в тыл, и дадите определение на лишение его звания, то это удовлетворит всех.
 - Оуэн, пошёл ты к чёрту, слышишь меня? Иди к чёрту! - полковник кричал так, что это вероятно слышали и в окопах, но майор упёрто стоял на месте.
 - Сэр, он ваш сын, что вы делаете? Вы же прекрасно знаете, что говорится в военном трибунале о таких случаях. Сэр, это расстрел!
 - Майор Оуэн! Посчитайте, пожалуйста, сколько мы потеряли бойцов по вине лейтенанта Трейси. - полковник явно злился все больше. - Майор Оуэн, не вы ли, не далее как часа четыре назад, мне говорили, что лейтенант Трейси является основным виновником того, что мы потеряли высоту, а потому и связь со штабом фронта?
  Командующий глубоко вдохнул, встал и со злобой посмотрел в глаза майора:
 - Что ещё должен сделать лейтенант Трейси, чтобы удостоиться чести быть расстрелянным?
  Майор Оуэн уже испуганно смотрел на командира:
 - Вы сошли с ума...
  Но полковник Трейси продолжал:
 - Трибунал состоится завтра утром, и председателем судейской комиссии будете вы, майор Оуэн, потому что я, как родственник не могу его судить. А если у вас есть какие-либо возражения, то вы можете написать их командующему в штаб фронта, а я напишу определение о вашем переводе отсюда.
  Майор молча смотрел на полковника.
 - Вы можете быть свободны! - сухо произнёс командующий и сел за стол.


  Суд проходил прямо в блиндаже полковника. Сам командующий сидел отдельно от судейской коллегии. Лицо его казалось было каменным и не выражало абсолютно ничего. Майор Оуэн и ещё два офицера сидели за столом командующего, боком к ним у стены сидел лейтенант Трейси, рядом с ним стоял охранник. Напротив судейской коллегии сидели около десяти солдат, так или иначе причастные к истории с сержантом Вудвордом.
  Судейская коллегия чувствовала себя несколько скованно, всё таки судили не кого-нибудь, а сына командующего и судя по всему должны были приговорить к смертной казни. Солдаты, дававшие показания, напротив весело и живо рассказывали о всех злодеяниях лейтенанта, но это, видимо, от того, что они сами ещё не понимали к чему все идёт.
  Лейтенант Трейси, кажется, и сам не до конца понимал, чем всё это может закончиться, а потому совершенно не слушал всё, что говорилось во время суда. Когда по окончании заседания майор Оуэн обратился к обвиняемому с предложением сказать что-либо в своё оправдание, то последний ответил, что сказать ему нечего.
 - Ну что ж! - майор встал. - Судейская коллегия должна огласить приговор. - Оуэн пристально посмотрел на полковника. Лицо командующего было неизменно-каменное, он также спокойно смотрел на Оуэна.
  Минутная пауза, казалось, почти всех привела в чувство и даже солдаты стали понимать, что сейчас огласят приговор, и это, вероятно, будет смертная казнь.
 - По обвинению в предательстве своих подчинённых сержанта Вудворда и сержанта Ларкина во время операции по устранению разрыва в кабеле связи, что повлекло за собой смерть сержанта Вудворда и сержанта Ларкина, лейтенант Трейси признан виновным и приговаривается военно-полевым трибуналом к смертной казни путём расстрела.
  Последние слова прозвучали как гром. Солдаты загалдели, лейтенант пытался пойти вперёд, но охранник преградил ему путь. Спокоен, по-прежнему, был только полковник Трейси. Он смотрел на сына, но его лицо ничего не выражало. Когда шум утих, майор Оуэн продолжил:
 - Приговор будет приведён в исполнение на рассвете следующего за судом дня. Уведите заключённого.  - Глава судейской коллегии спокойно стал собирать со стола бумаги.
  Произошедшее явно привело в замешательство солдат. Один из офицеров из судейской коллегии громко попросил солдат покинуть блиндаж. Полковник Трейси оставался сидеть на том же месте, когда майор, собрав все документы, направился к выходу из блиндажа.
 - Майор, подождите! - Трейси встал со стула. Оуэн остановился и обернулся к командиру. - Майор, первое - командовать расстрелом буду лично я, и второе... хоронить его я тоже буду сам.
  Оуэн какое-то время смотрел в глаза полковнику, но, так ничего не ответив, вышел прочь.


  Небольшая церквушка, ранее видимо располагавшаяся в центре деревни, была единственным целым строением этой деревеньки. Уже трижды церквушка переходила из рук в руки, снаряды не однажды рвались вокруг её стен, но ни один не попал. Верующие, конечно, спешили объяснять это проявлением божьей милости, хотя на самом деле все было гораздо прозаичнее. По всей видимости, с обеих противоборствующих сторон было немало верующих в бога, а потому при случае как одни так и другие старались не попадать по божьему месту, дабы не гневить всевышнего лишний раз. Война ведь дело такое, мгновение, и ты сам отправишься к нему на небеса, а как потом там оправдаться, что ты стрелял по церкви?
  Таким образом, церквушка была неким центром безопасности у самой линии фронта. Возможно, логично было бы разместить в её стенах склад с боеприпасами, но так как война сама по себе не могла быть делом богоугодным, то и все, что способствует убийству человека также следовало скрывать от бога. Потому, как немцы, так и англичане использовали церковь в качестве лазарета и места для заключённых и военнопленных.
  Именно в этой церквушке проводил свою последнюю ночь лейтенант Трейси. Сидя на алтаре, он не молился. И не от того, что был убеждённым атеистом, Мэтью Трейси был совершенно растерян, в его голове никак не укладывался тот факт, что его отец по сути обрёк его на смерть, ведь он мог всё изменить. Его каменное лицо во время суда. Лейтенант был уверен, что бесполезно было хоть что-то говорить Трейси-старшему. Он всегда знал, если отец принимает решение, то нет такой силы, которая заставит его переменить взгляды. Так было всегда: так Мэтью поступил в военный колледж, так он вынужден был забросить "бабское занятие" - художество. Так строилась вся его жизнь - по команде отца и ни единой возможности собственного выбора.
  "Странно, - думал сейчас Мэтью Трейси, - вероятно я настолько привык полагаться на то, что за меня всё решат, что, если бы мне предоставили возможность выбирать, то я бы растерялся." Отец хотел воспитать из него человека с такой же железной волей, какой обладал он сам, но выходит, что он сам сломал и втоптал в землю волю сына.

  Было уже темно, когда замок, запирающий дверь, застучал и в образовавшемся проёме показалась фигура полковника. Уж это было совсем неожиданно. Мэтью казалось, что отец больше не захочет его видеть, как и сам он не желал видеть отца.
  Трейси-младший встал и отвернулся к небольшому зарешеченному окошку на стене. Отец подошёл к нему.
 - Сын, не вини меня, ты же сам знаешь, в чём ты виноват.
 - Да что ты, папа! - Мэтью не поворачивался.
 - Пойми, есть предел количеству твоих ошибок. Каждая из них стоила не одной жизни солдата.
  Лейтенант повернулся:
 - Полковник Трейси, а вы не задумывались, что все мои ошибки были лишь следствием одной вашей?
 - Да я знаю, я должен был отправить тебя в тыл ещё в самом начале.
 - Нет, папочка! - решительно ответил сын. - Ты должен был вообще не связывать мою жизнь с войной. Ты заставил меня поступать в военную академию, когда я этого не хотел, ты притащил меня в это пекло, прекрасно зная, как я ненавижу всё, что связано с войной. Чего ты ждал? Что я стану другим? Что перестану рисовать и начну убивать, как ты? Не все так могут, папа! Только тебе этого не понять, потому что в этом мире есть только одна точка зрения - ТВОЯ!
  Полковник Трейси стоял, опустив голову. Когда сын замолчал, он тихо сказал:
 - Я лишь надеялся, что ты будешь достойным продолжателем рода Трейси. - он поднял глаза. - твой дед, твой прадед, почти все твои предки были военными, и никто из них не был трусом, но ты...
 - Что я? Отец, что я? Я не достоин моих славных предков? Да пошли вы все... - он не договорил, глянув на алтарь и крест над ним.
 - Я виноват в том, что  упустил твоё воспитание. Но ты знаешь, что я не просто путешествовал, я воевал.
 - Да-да, только мать моя, жена твоя, так и умерла, не дождавшись тебя из Африки. Тебе дороже была честь империи, чем твоя семья, ты даже на её похороны не приехал. Но какая там честь империи может быть в той Африке, когда ты сам англичанин? Чего стоили твои войны?
 - Сын, именно потому, что я признаю свою ошибку, я и пришёл к тебе.
 - Что мне проку от твоего признания?
 - Есть прок!
  Трейси-младший с интересом посмотрел на отца.
 - Неужели ты думаешь, что я могу убить собственного сына?
 - Но трибунал меня уже приговорил, - непонимающе заговорил лейтенант, - что ты теперь можешь сделать?
 - Кое-что могу! - полковник положил руку на плечо сына. - Завтра утром лично я буду командовать расстрелом и лично я буду заряжать ружья. Ты понимаешь о чём я?
  Мэтью отрицательно покачал головой, но в глазах заблестела надежда.
 - Ружья будут заряжены холостыми патронами.
 - Но как...
 - Слушай меня! - перебил отец Трейси-младшего. - Твоя задача будет сыграть свою смерть. Ты упадешь в окоп у тебя за спиной. В этом окопе мы уже давно хороним трупы. Дальше тебя должны прийти закопать, но я сказал, что сам всё сделаю. Там в окопе будет лежать сумка с документами и одеждой. Дальше ты постараешься уйти в тыл и перебраться в Англию.
 - Отец!!! - от переполняющих его эмоций облегчения, Мэтью бросился на шею отца. - Отец, но зачем это всё, неужели нельзя было все сделать по-другому, просто выслать меня.
 - Пойми, всё слишком далеко зашло, под угрозой даже моя честь командира, если все будет выглядеть так, что тебе сошло всё это с рук, то мне просто перестанут подчиняться в полку. Предпосылки к этому уже были.
  Трейси-младший понимающе кивал.
 - И ещё одно! - полковник заговорил, как-будто стесняясь. - Я очень тебя попрошу: сыграй завтрашний день как настоящий сын полковника. Хотя бы завтра пусть все увидят твоё презрение к смерти, даже пусть оно будет наигранным.
 - Я понял тебя отец!
 - Это нужно лично мне, пусть в глазах окружающих мой сын умрёт с презрением к смерти, а не со страхом перед ней.


  Солнце уже показалось над горизонтом, а птицы сходили с ума в утреннем песнопении. Тёплое летнее утро и правда было прекрасным.
  В 50 метрах от церкви располагался ров, который уже какое-то время использовался для захоронения трупов, перед рвом находился импровизированный эшафот - ровная площадка за которой сразу был обрыв. Задумка была такой, что сразу после расстрела труп должен был упасть в ров, а далее просто следовало закидать его землей.
  Солдаты с ружьями стояли напротив эшафота. Здесь собралось всё командование полка. Сам полковник стоял поодаль между церковью и солдатами. Майор Оуэн с утра не подходил к полковнику Трейси. Всем видом он давал понять, что презирает командира за весь этот фарс.
  Двое солдат открыли дверь церкви и вывели Лейтенанта Трейси. С улыбкой на лице Мэтью Трейси огляделся вокруг, глянул на небо и произнёс:
 - Неплохой день для смерти, неправда ли, отец? - полковник, как и на суде, не реагировал ни на что, он даже не глянул в сторону сына.
  К удивлению всех собравшихся, лейтенант Трейси вёл себя совершенно необычно: он улыбался, шутил и шёл к эшафоту с некоторой бравадой, как будто его должны были наградить.
  На вопрос, о его последнем желании, Мэтью пожелал здравия матушкам всех, кто будет в него стрелять. Подошедшего священника он заверил, что и так чист перед богом и в его услугах не нуждается, а на предложение завязать ему глаза ответил, что желает посмотреть в глаза смерти.
  Стоя на краю эшафота, Мэтью обернулся назад и увидел на дне окопа сумку. Это ещё больше обнадёжило лейтенанта, и он взглянул на отца. Полковник быстро подошёл к строю солдат.
 - Ну что, папаша, приступим? - издевательски спросил Трейси-младший и улыбнулся.
  Полковник спокойно посмотрел ему в глаза и поднял вверх меч:
 - Готовься! - солдаты подняли ружья, полковник смотрел в глаза сыну, лейтенант продолжал улыбаться.
 - Целься! - солдаты приложили ружья прикладами к плечу, полковник вытянул руку до конца вверх.
  Осмотрев солдат, Мэтью Трейси перевёл взгляд на отца. Тот продолжал смотреть на сына. Пауза затянулась, полковник никак не отдавал последний приказ. Сын и отец смотрели друг на друга, и в какое-то мгновение улыбка на лице Трейси-младшего стала исчезать. Ему вдруг стало страшно, неподдельно страшно, страшно оттого, что он что-то увидел в глазах своего отца. И это что-то нельзя было описать ни одним словом известным человеку, но было понятней, чем тысяча слов. В какой-то миг лейтенант Трейси набрал в лёгкие воздух, чтобы крикнуть: "Не-е-ет!!!", но в тот же миг рука с мечом упала вниз:
 - Огонь!!! - крик лейтенанта заглушил одновременный звук одиннадцати ружей.
  Когда ветер развеял дым от ружей, на эшафоте стояли только ботинки лейтенанта Мэтью Трейси. Держа меч в руках, полковник подошёл к краю обрыва. Следом за ним подошёл майор Оуэн. На дне окопа лежало окровавленное тело сына полковника, а рядом с ним сумка. Лейтенант Трейси лежал лицом вверх и лицо его было искривлено в страшном вопле, но глаза закрыты.
 - Я сам! - сухо сказал полковник, смотря вниз. Майор Оуэн посмотрел на командира и, ничего не сказав, пошёл прочь.
  Не успел майор отойти и пятидесяти метров как в воздухе засвистел снаряд и разорвался прямо перед Оуэном. Взрывной волной полковника Трейси бросило на землю. Немцы начинали массированную арт-подготовку перед очередным наступлением и первым же своим снарядом убили майора Оуэна.
  Отступление было поспешным, англичане едва успели вынести свои боеприпасы. Высоту, которая была потеряна по вине Лейтенанта Трейси, отбивать не пришлось, немцы откидывали англичан ещё дальше от неё.
  Отец так и не успел предать земле тело убитого им сына.


Шел 1916 год. Эта битва вошла в историю под названием Битва при Вердене или "Верденская мясорубка". Длившаяся чуть менее года эта битва унесла жизни около полумиллиона человек с обеих сторон. Несмотря на всю масштабность это сражение не имело почти никакого стратегического значения как для немцев, так и для войск союзников. Битва лишь привела к истощению обеих сторон, бесчисленным и бессмысленным жертвам.